Но пожаловаться на жизнь ей некому, да к тому же пока что она жива, так что все не так плохо. Катя задержала дыхание и выскочила из кабинки, пробежала до двери, бросив мимолетный взгляд в зеркало – вид, конечно, так себе, несвежий и утомленный, но волосы не растрепаны, и в глазах нет дикого блеска.
Перед дверью туалета она ни с кем не столкнулась и облегченно перевела дух. Теперь никто не свяжет с ней убийство Лиды Дроздовой.
Хотя положение ее было ничуть не лучше, чем прежде: она вновь без денег, без телефона, вновь не знает, куда можно пойти и кому можно доверять.
Впрочем, доверия к людям у нее осталось еще меньше, чем несколько часов тому назад.
Ее предал человек, которому она доверяла безгранично, которого считала одним из самых близких людей. Предал подло, цинично!
Стараясь не думать об этом, Катя протискивалась сквозь толпу отдыхавших посетителей клуба.
Вокруг нее танцевали, обнимались, выясняли отношения. Казалось, вся жизнь этих людей была сосредоточена только в стенах клуба, все, что оставалось за этими стенами, для них как бы не существовало.
Проходя мимо зеркальной стены зала, Катя увидела странную женщину. Она была старше большинства окружающих, может быть, лет тридцати пяти. Ярко, вызывающе одетая, она самозабвенно танцевала перед зеркалом – вдвоем с собственным отражением. В какой-то момент она прижалась к зеркалу и поцеловала свое отражение в губы.
Во всяком случае, эта женщина могла не сомневаться во взаимности.
Протиснувшись мимо нее, Катя оказалась возле бара. Она хотела пройти мимо, но вдруг кто-то схватил ее за плечо.
– Эй, подруга, а ты как здесь оказалась?
Катя обернулась, собираясь сбросить руку незнакомки и ответить резкостью, но увидела на высоком барном табурете Ладу. Татьяна сидела рядом с ней с полным бокалом в руке.
– Катюха, ты как сюда попала? – затараторила Лада. – А где твой голландец? Ты же вроде с ним ушла?
– Голландец? Какой голландец? – переспросила Катя. То, что произошло с ней несколько часов тому назад, казалось ей бесконечно далеким.
– Ну, не голландец… бельгиец…
– Ах, Седрик! Да я не знаю, где он… дома, наверное…
– Что – уже в Бельгию уехал?! – И Лада громко расхохоталась собственной шутке.
– Да в гостинице он, наверное… десятый сон видит…
– Ну, ты даешь, подруга! Неужели упустила такого отпадного перца? Я тебя не понимаю! Если он тебе самой не нужен – уступила бы подругам… мне, например…
Седрик сидел в запертой кладовке на заколоченном фанерном ящике в позе роденовского мыслителя.
Он уже несколько раз обследовал это крошечное помещение и убедился, что выбраться отсюда без посторонней помощи невозможно. А помощи ему ждать было неоткуда.
Сейчас его беспокоили два вопроса: что собираются делать с ним «гостеприимные хозяева» и где сейчас находится Катя?
Он познакомился с этой девушкой всего лишь несколько часов тому назад, но сразу почувствовал к ней какую-то необъяснимую симпатию.
Кажется, здешний хозяин, этот мрачный старик в инвалидном кресле, тоже хорошо к ней относится, но можно ли ему верить? Ведь он сказал, что отпустит его, Седрика, а вместо этого его заперли в этой тесной каморке…
Седрик вспомнил все ужасы, которые он слышал о русской мафии.
Нет, вряд ли Катины неприятности уже позади.
А он… чем он может помочь ей, раз заперт здесь?
Он встал с ящика и вновь огляделся.
Здесь была единственная дверь, запертая снаружи, и не было окон. Но воздух тем не менее оставался достаточно свежим…
Седрик запрокинул голову и увидел в углу каморки, под самым потолком, вентиляционную решетку.
Решетка была довольно большой, она крепилась к стене несколькими винтами.
У него не было отвертки, не было даже обычного ножа, однако ящики, занимавшие значительную часть кладовки, были по краям обиты металлической лентой.
Седрик отогнул конец одной такой ленты, сгибая и разгибая ее, отломил кусок. Этим плоским железным прямоугольником можно было воспользоваться вместо отвертки.
Он подтащил ящик к стене под решеткой, встал на нее и с трудом отвинтил один за другим крепившие ее винты.
Осторожно сняв решетку, он заглянул внутрь.
Вентиляционный канал был достаточно широким, чтобы туда мог забраться человек.
Седрик подтянулся и влез в канал.
Темно и пыльно. Слежавшаяся пыль лежала на стенках канала толстым пушистым слоем, и Седрик за несколько секунд весь покрылся грязью, как трубочист. Но сейчас собственный внешний вид беспокоил его меньше всего.
Он полз вперед, опираясь на локти и колени, и старался не шуметь.
Впереди послышался какой-то негромкий шорох.
Седрик замер и вгляделся в темноту.
Перед ним горели две красноватые точки.
Два глаза.
«Крыса!» – понял он с отвращением.
Он с детства ненавидел и боялся крыс…
В далеком детстве он гостил на ферме у дядюшки, и там, в сарае, однажды столкнулся с огромной наглой крысой. Грызун смотрел на маленького мальчика с таким злобным, таким хозяйским выражением, что Седрик с криком убежал в дом…
Он взял себя в руки и шикнул на крысу.
Та нехотя повернулась и побежала прочь, быстро топоча маленькими лапками.
Седрик немного выждал и пополз дальше.
Впереди показался слабый, едва заметный свет.
Он пополз на этот свет, надеясь, что там может быть выход и одновременно опасаясь ловушки.
Свет становился ярче и ярче, и одновременно приближались, нарастали звуки – негромкие голоса, шаги…
Седрик продолжал ползти вперед, стараясь не издавать ни звука.
Наконец он оказался перед очередной решеткой, через которую была видна большая полутемная комната.
Здесь, при свете нескольких неярких светильников, широкоплечий горбун, похожий на сказочного тролля, раздавал бравым молодым парням оружие.
– По возвращении отчитаетесь, – бормотал он, вынимая из металлического шкафа помповые ружья, карабины и пистолеты. – Смотрите у меня, оружие дорогое, если что – Свояк с вас голову снимет…
«Они готовятся к самой настоящей войне! – с ужасом подумал Седрик. – Бедная Катерина, среди каких людей она живет!»
Он прополз мимо вентиляционной решетки и вновь углубился в узкий темный канал.
– Что там за шорох? – Один из парней поднял голову к потолку. – Крысы, что ли?
– Крысы, крысы! – отозвался горбун. – Надо будет яду насыпать…
Седрик затих на мгновение, потом пополз дальше. Внезапно воздух в трубе стал свежее – он теперь пахнул мокрыми листьями и недавним дождем. Седрик оживился, прибавил скорость и через несколько минут оказался перед новой решеткой. На этот раз за ней был виден окружавший особняк запущенный сад.
Седрик достал из кармана свою самодельную отвертку, отвинтил решетку, спрыгнул в сад и с наслаждением вдохнул прохладный ночной воздух, пронизанный запахом осени, свежести и тревоги.
– Представляешь, как здорово, – тарахтела Лада. – Ты тогда ушла с этим голландцем… тьфу, бельгийцем, а мы с Танькой на какое-то время еще остались, и тут я случайно услышала, как один перец разговаривал по мобильнику… ну, не совсем случайно, я к нему подсела, хотела познакомиться… крутой такой перец, он на меня и не взглянул… так вот, он разговаривал про этот клуб… и сказал какому-то своему приятелю сегодняшний пароль на проход сюда. А здесь так круто – просто отпад! Я сюда давно хотела попасть, но все не получалось, а тут этот фрик назвал пароль, представляешь?! Ну, мы с Танькой сюда и ломанулись. Сказали пароль на входе… знаешь, какой пароль? Померанский шпиц! Это такие собачки есть прикольные… одна девчонка у Василисы такую завела, просто отпад! Та девчонка – рыжая, и собачка такая рыженькая… как апельсин. Просто класс! В общем, сказали мы пароль, нас и пропустили. А здесь так круто, прикинь! Вон, смотри, Машка Малиновская! А с ней этот… ну, как его… у которого нефть… или алюминий… завтра девчонкам расскажу!
Ладкин голос бил прямо в Катины барабанные перепонки, словно бы мучительно разрастаясь в объеме. Перед ее глазами мелькали разноцветные пятна, стены клуба поплыли, словно она ехала на карусели.
– Скверно ты выглядишь, подруга! – проговорила Татьяна, в упор разглядывая Катю. – Может, поедем домой, поспишь малость?
– Да ты что, Танька, тут так весело… – заныла Лада. – Побудем еще часок… мы сюда с таким трудом попали…
Однако Татьяна взглянула на нее так сурово, что Лада моментально прикусила язык.
Катя вспомнила грязную лестницу, жуткую запущенную квартирку с картонными стенами, скандальных соседей… и кивнула: сейчас она была согласно ехать куда угодно, в любую трущобу, только бы закончился непрерывный кошмар последних суток, только бы закрыть дверь, лечь на какую-нибудь кровать, укрыться с головой одеялом, свернуться калачиком и забыться, хотя бы на несколько часов…
Катя вспомнила грязную лестницу, жуткую запущенную квартирку с картонными стенами, скандальных соседей… и кивнула: сейчас она была согласно ехать куда угодно, в любую трущобу, только бы закончился непрерывный кошмар последних суток, только бы закрыть дверь, лечь на какую-нибудь кровать, укрыться с головой одеялом, свернуться калачиком и забыться, хотя бы на несколько часов…
Она вспомнила свернувшуюся калачиком мертвую Лидку Дроздову, и ее вновь забила крупная дрожь.
Татьяна озабоченно взглянула на нее, обхватила за плечи и повела к выходу. Катя благодарно прижалась к ней – сейчас ей больше всего нужен был кто-то, кто вот так заботливо ее обнимет, кто-то, кто знает, куда идти и что делать… кто-то, кто возьмет на себя все ее заботы, все несчастья… ей нужна была старшая сестра, которой у нее никогда не было…
Обиженная Лада плелась следом, с явной неохотой покидая этот вечно продолжавшийся праздник. Она завистливо оглядывалась на бездумно веселившихся людей, которые никуда не торопились, переезжали из клуба в клуб, с вечеринки на вечеринку, беспокоясь только о том, чтобы достать очередную «проходку», подслушать очередной пароль…
Девушки вышли в коридор.
Навстречу им попалась припозднившаяся парочка девиц – поправляя волосы, они торопились присоединиться к празднику. Оживленно переговариваясь, они скрылись в зале.
Вдруг из-за поворота коридора выскользнул, прихрамывая, невысокий худощавый мужчина средних лет. Впалые скулы, изрезанное шрамами лицо, маленькие цепкие глазки, осторожные движения опасного хищника…
Катя охнула, узнав Резаного – своего злого гения, подручного здешнего хозяина, безжалостного убийцу, который преследовал ее все последние сутки…
Резаный торопливо шел по коридору, настороженно оглядываясь. На ковровом покрытии за ним оставался едва заметный кровавый след. Он по-прежнему был похож на хищника, но хищника, уходящего от погони, хищника раненого и оттого еще более опасного.
Увидев спешивших к выходу девушек, он оживился.
Шагнув им навстречу, он выхватил нож, левой рукой схватил Катю за плечо, притянул ее к себе, прижал лезвие к ее шее.
– Ну, красавица, вовремя ты мне подвернулась! – процедил он своим тягучим, гнусавым голосом. – Очень вовремя! Теперь я отсюда легко выйду… с такой страховкой, как ты…
Из-за угла выбежал еще один человек – крепкий молодой парень, которого Катя видела в особняке дяди Васи. Он держал в руке пистолет и, увидев Резаного, навел на него ствол.
– А ну, сявка, брось пушку! – рявкнул Резаный, резко развернув Катю, так, чтобы она прикрыла его от выстрела. – Только дернись – и я прирежу девку!
Парень колебался. Видимо, у него не было инструкций на такой случай, а Катю он видел со своим шефом и знал, что их связывают особые отношения…
– Я сказал – брось пушку! Выпустишь меня отсюда – тогда я ее отпущу, иначе ей конец!
Он слегка надавил на рукоятку ножа. Катя почувствовала, как острый кончик лезвия вонзился в ее шею, и тонкая струйка крови потекла за воротник свитера.
– Брось пушку! – повторил Резаный. – Если я ее убью – Свояк с тебя голову снимет!
Парень с пистолетом какое-то время еще колебался, но наконец принял решение и медленно, осторожно положил оружие на пол.
– Вот так-то, сявка! – Резаный усмехнулся и медленно двинулся к выходу.
На Катю навалилось бесконечное отчаяние.
Ее несчастья никогда не кончатся! Только ей покажется, что самое страшное уже позади, что скоро наступит рассвет или хотя бы короткая передышка, – как судьба преподносит ей новый ужасный сюрприз…
Для всех этих Резаных, Серых, Рафинадов она – не человек со своей жизнью, со своей судьбой, не Катя Неверова, а всего лишь разменная монета, пешка в их игре! И даже, как выяснилось, для дяди Васи, которому она так верила…
– Подгони к крыльцу машину! – распорядился Резаный. – И шевелись, а то я ее прирежу!
Парень медленно двинулся к выходу.
Резаный, не выпуская Катю, сделал несколько шагов к тому месту, где лежал пистолет. Он не сводил настороженного взгляда со своего противника и поэтому не так внимательно следил за всеми остальными. Впрочем, от них он и не ожидал никакой угрозы.
Медленно наклонившись, он протянул руку за оружием.
При этом нож на какое-то мгновение чуть отклонился от Катиной шеи.
И в ту же секунду раздался резкий гортанный выкрик, и за спиной Резаного мелькнул гибкий силуэт. Это Татьяна, совершив огромный прыжок, подлетела к согнувшемуся бандиту и нанесла ему резкий удар ногой в голову. Резаный охнул и отлетел к стене, выронив нож. Татьяна вновь подскочила к нему и еще дважды ударила ногой – в челюсть и в живот. Бандит вытянулся и затих, потеряв сознание.
Молодой парень из команды Свояка, увидев такой поворот событий, быстро подбежал к Кате. Однако он не успел ничего сказать или сделать, потому что Лада, стоявшая чуть в стороне, неожиданно ударила его по голове своей сумочкой. Парень охнул, покачнулся и рухнул без чувств рядом с Резаным.
– Ничего себе! – удивленно проговорила Татьяна, повернувшись к подруге. – Здорово ты его приложила! Что у тебя там – кирпич?
– Да нет… – Лада открыла сумочку и продемонстрировала ее содержимое. Там оказалась плоская бутылка виски «Джонни Уокер». – Как-то нечаянно прихватила на той вечеринке, куда нас привела Василиса… думала – пригодится…
– Ну, ты даешь! Вот и пригодилась! – Татьяна повернулась к Кате: – Так или иначе, нам нужно как можно быстрее отсюда сваливать, пока не набежали еще какие-нибудь твои «друзья»… да и эти двое, я думаю, недолго так проваляются!
Девушки вышли на улицу.
Возле входа в клуб все еще толклись пытавшиеся проникнуть внутрь посетители. Они обхаживали охранников, с важным видом разговаривали по мобильным телефонам, изображая значительных персон…
Словом, здесь все было как обычно, никому и в голову не могло прийти, что за стенами клуба заканчивается кровавый эпизод самой настоящей гангстерской войны.
Татьяна махнула рукой, и к ним тут же подъехал ночной бомбист, хмурый парень кавказского облика.
Девушки забрались в машину, Татьяна назвала адрес.
Водитель выжал сцепление, и машина помчалась по ночному городу.
Катя прикрыла глаза.
Эта ночь казалась ей бесконечной.
Ночные улицы, клубы, рестораны, бандиты, перестрелки, кровь… неужели всему этому так и не будет конца?! Для нее это уже явный перебор, еще немного – и она просто сойдет с ума… нужно отдохнуть, хоть немного отдохнуть…
Она сама не заметила, как задремала.
Ей снилось детство.
Маленькая Катя – дома, в уютной родительской квартире.
Она сидит на коленях у друга дома дяди Васи, тот подкидывает девочку, приговаривая:
– По ровной дорожке, по ровной дорожке… по камням, по камням… по кочкам, по кочкам, по кочкам… в ямку – бух! – И вдруг он швыряет ее в глубокую яму с осклизлыми глинистыми краями. На дне ямы скопилась грязная вода, и она все прибывает. Катя пытается выбраться из этой ямы, но ее руки соскальзывают со скользких стен, ногти ломаются, сверху на нее падают комья глины, а на краю ямы стоит дядя Вася и издевательски хохочет…
А из-за его спины выглядывает еще кто-то, чье лицо Катя никак не может разглядеть, и именно это пугает ее больше всего…
– Просыпайся, подруга, приехали! – Татьяна потрясла ее за плечо.
Катя встряхнула головой, отгоняя гадкий сон, и огляделась.
Машина стояла возле дома, где жили подруги.
Водитель что-то бухтел по поводу испорченных девушек, которые шляются по ночам, вместо того, чтобы пасти овец в горах и вести домашнее хозяйство.
– Ты свои деньги получил – и не возникай! – беззлобно проговорила Татьяна, захлопывая дверцу машины.
Девушки направились к подъезду.
Однако не успели они открыть обшарпанную дверь, как наверху над ними раздался грохот, распахнулось окно, и из него вылетело что-то очень большое.
Татьяна благодаря своей исключительной реакции успела отскочить в сторону.
Прямо на том месте, где она только что стояла, приземлился на тротуар старый потрепанный чемодан. При падении он раскрылся, и из него разлетелись в разные стороны лифчики, кофточки и прочие предметы женского обихода.
– Что это?! – испуганно вскрикнула Катя.
– Ой! Это мое бельишко! – жалобно проговорила Лада, подняв с земли кружевной лифчик. – И чемодан – мой!
– Валентина! – мрачно заявила Татьяна, помогая подруге запихнуть в чемодан разлетевшиеся вещи.
– Ой, что делать, что делать! – залепетала Лада. – Может, уедем от греха? Таксист еще здесь?
– Укатил! – отозвалась Татьяна, поднимая чемодан. – И куда интересно мы поедем среди ночи? На вокзал, в зал ожидания? Благодарю покорно! Надо идти…