– Вдвоем с утра тоже неприлично, – брюзгливо заметила Глаша. – Тем более – коньяк.
– Ну, по приличиям ты у нас эксперт. И все же давай забудем о них на время. Разговор у нас будет трудный.
– Откуда ты так хорошо меня знаешь? Мы же практически не общаемся?
– Ну, дорогуша, не только ты подвержена приступам любопытства. Работая в непосредственной близости от Мули, можно было и не такое узнать при желании. У нее на тебя целое досье имелось, ты разве не в курсе? – Тон Насти показался Глаше издевательским. И не без оснований. Посмотрев на нее, девушка содрогнулась от холодного, оценивающего взгляда.
Тем временем принесли кофе и коньяк. Настя залпом осушила свою рюмку и весело сообщила:
– Я знаю всю твою биографию. Тебя это не пугает?
– Нет. В последнее время с моей биографии снят гриф «совершенно секретно». И давно ты в курсе?
– Давно. С тех пор, как твоя Неля мою Мулю просветила на этот счет, так я и в курсе. Удивительно, что ты держала рядом с собой такую скотину, да еще доверяла ей свои секреты.
– Что ж ты не воспользовалась информацией? Могла бы здорово повеселиться.
– А зачем? Какой мне прок позорить тебя перед всеми? Взяток я не беру, а унижение других не доставляет мне морального удовлетворения. К тому же ничего позорного в прошлом твоей мамы я не вижу. Она была в первую очередь гениальной актрисой, между нами, девочками, так что ее моральный облик мало кого волнует. Гениям все позволено. Их ведь так мало. Муля говном изошла от банальной зависти. Заведи она хоть полк любовников – никого это не волновало бы, а романы твоей мамаши моментально попадали на первые полосы газет. А все потому, что мама твоя – суперстар, а Муля – муха навозная. Кому интересна половая жизнь навозной мухи?
– Ты думаешь, она завидовала мне? – Глаша искренне удивилась.
– Разумеется.
– Да чему завидовать-то? – Настя взглянула на нее с сожалением. Потом достала сигарету и закурила. Официантка моментально материализовалась рядом и поставила на стол стеклянную пепельницу. Настя на нее даже не посмотрела.
– Дура ты, Глашка, – без улыбки глядя на девушку, сказала Настя. Глаша почему-то не обиделась. – Таких, как твоя мама, – одна на миллион. Муля по сравнению с ней – ничтожество. И она это прекрасно осознавала. Уж не знаю, кто научил тебя стыдиться своей матери, но нет ему прощения. Мать нужно любить, несмотря ни на что, а ты…
– Но я ее очень любила! И сейчас люблю. Просто тот образ жизни, который она вела, мне непонятен. Я не хотела, чтобы ко мне лезли с вопросами всякие… ну, вот вроде нашей Мули.
– Врешь ты все, – спокойно возразила Настя, небрежно стряхивая пепел. – Ты так боялась своей матери, что категорически не хотела быть хоть отдаленно на нее похожей, а это две большие разницы. Посмотри на себя: красивая молодая девка, а выглядишь, как чмо. Думаешь, если ты навсегда упакуешься в трусы по колено и бабкины гамаши, то все будут воспринимать тебя исключительно как гордую и независимую личность? Черта с два. Мой тебе совет: смени свои говнотопы на шпильки, выкинь из шкафа бабкины душегрейки и купи себе что-нибудь актуальное. Ну, хотя бы кожаные брюки. Дальше само пойдет. Увидишь, что никто тебя в развратницы не запишет, а жить станет намного легче.
От такой тирады щеки Глаши приобрели устойчивый морковный цвет, и она нервно сглотнула.
– Ладно, хватит, – сама себя остановила Настя, – вернемся к нашим баранам, а то подумаешь, что я тебе зубы заговариваю. – Она решительно воткнула окурок в пепельницу. – Кажется, ты интересовалась тем, что я делала в отделе у Мули? – Глаша кивнула, недоверчиво вглядываясь в будто окаменевшее лицо собеседницы, не зная, чего от нее ждать в следующую минуту. Настя пожала плечами и проговорила будничным голосом: – В отделе у Мули я пыталась совершить кражу.
Глаша тряхнула головой, боясь, что ослышалась.
– Ты воровала? – переспросила она, как будто плохо расслышала.
– Ну да. Пыталась стащить ключ. У Мули был ключ от черного хода. Разве ты не знала?
– Знала, – призналась девушка.
– Так я и думала. Мне нужно было попасть в магазин, скажем так, в нерабочее время, и я этот ключ свистнула. А Галя меня в этот момент застукала. Это ведь она тебе рассказала, верно?
Глаша молчала и только с ужасом таращилась на Настю. Она никогда не думала, что можно так спокойно признаться в воровстве.
– То есть ты укра… взяла у Мули запасной ключ. Ты хотела попасть в магазин незаметно. На вечеринку прийти ты отказалась… Ты приходила в тот день, да?
– Умница. Я в тебе не ошиблась, – похвалила Настя небрежно, словно потрепала приблудную дворнягу по холке. – Теперь, по законам жанра, ты должна спросить, для чего мне понадобилось возвращаться.
– Зачем ты вернулась? – послушно спросила Глаша.
– Чтобы украсть еще раз, – весело ответила Настя и рассмеялась. – У тебя такое лицо… Ладно, расскажу все по порядку, пока у тебя мозги окончательно не вскипели. Сразу скажу, чтобы ты потом не разочаровывалась: я никого не убивала. Хотя, положа руку на сердце, стоило бы. – Настя на секунду замолкла, как бы прислушиваясь к чему-то внутри себя. – Думаю, я бы смогла ее убить. Она это заслужила. Но, увы, сделал это кто-то другой. Все началось не так давно. У меня больная мать. Она больна давно и очень серьезно. Из-за ее болезни мне пришлось бросить все: мужа, любимую работу, которая, к сожалению, приносила совсем мало денег; друзей у меня не было и времени для общения с ними из-за моей вечной беготни по больницам и аптекам. Я не жалею, потому что для меня мама главнее. На нынешней работе мне платили неплохо, включая процент от выручки, но денег все равно не набралось. Маме нужны очень дорогие лекарства, хорошее питание, постоянные консультации врачей, которые стоят очень дорого. Кое-как мы все же перебивались. До некоторых пор. Маме предложили операцию. Какая-то новая, почти экспериментальная методика. Решать надо было срочно, но, самое главное, на эту операцию нужны были деньги. Не слишком большие, если учесть возможный результат. Из-за того, что методика находилась в стадии разработки, операцию соглашались провести за половину реальной стоимости. Нужной суммы у меня не было. Я пробежалась по знакомым, собрала кое-что, но все равно не хватало и половины. А сроки поджимали, набор контрольной группы больных уже заканчивался. И тогда я решилась на эту аферу со скидками. У меня было три недели, чтоб успеть… – Голос Насти превратился в свистящий шепот, пальцы впились в край стола. – Муля подловила меня совершенно неожиданно. Я была осторожна, но она все-таки изловчилась. Ей удалось вычислить практически все до копейки, уж не знаю каким сверхъестественным способом. Я успела собрать около двух тысяч долларов. По ее мнению, мне следовало отдать их ей, как плату за молчание. В противном случае она обещала устроить грандиозное представление с участием моей хозяйки и всех окружающих. Денег я так и так бы лишилась, заявила она мне, так что торговаться бессмысленно.
– И ты согласилась?
– А что мне еще оставалось? Я отдала ей деньги, зная, что в тот день ожидается грандиозная попойка и Муля не понесет их домой. Ключ я стащила вполне благополучно, оставалось вернуться, когда все дойдут до кондиции, забрать свои деньги и положить ключ на место. Была небольшая вероятность, что Муля хватится ключа раньше, но тут уж оставалось только уповать на везение.
– Тебе все удалось. Ты взяла деньги, даже больше, чем рассчитывала, но ключ не вернула. Что-то произошло?
– Произошло. Мулю грохнули в туалете, – с усмешкой кивнула Настя.
– Подожди. Ты сказала «грохнули». Разве ты не согласна с официальной версией?
– Не согласна. Такие, как Муля, не подыхают своей смертью. – Глаша напряженно наморщила лоб, пытаясь сосредоточиться. Она чувствовала, что сейчас услышит что-то важное. – Мне удалось войти в здание незамеченной, – продолжала Настя. – Это было легко. Все веселились в зале, и коридор, по которому мне нужно было пройти, оказался совершенно пустым. Там даже свет не горел. Мне требовалось всего пять минут. Я специально проследила, куда Муля сунула деньги. Однако, когда я добралась до них, в коридор кто-то вошел. Я услышала шаги. Я успела спрятаться в примерочной до того, как этот человек дошел до Мулиного отдела.
– Шаги были мужские или женские?
– Понятия не имею. Что-то на мягкой подошве. Может быть, кроссовки. Шаги были какие-то осторожные. Как будто человек не хотел привлекать к себе внимания и чего-то боялся. Я сама шла точно так же, поэтому и почувствовала сходство.
– И что было дальше?
– Ничего. Человек прошел мимо – и все. Я вылезла из своего убежища с одним намерением – немедленно смыться. И тут – не поверишь – у меня скрутило живот. Оказывается, я тоже не железная, – проговорила она как будто с удивлением. – Наверное, это нервное. Естественно, я помчалась в туалет, наплевав на конспирацию. Но никого я не встретила, хотя и боялась. Зато туалет оказался занят. Заперто изнутри.
– Там была Муля?
– Да. Но она была не одна.
– Это как это?
– Так это. Она с кем-то разговаривала. Точнее – спорила или ругалась. Орала так, что стены дрожали. Жаль, что остальные этого не слышали.
– Может, она говорила по мобильнику?
– Нет. Один раз ей ответили. Второй человек говорил тихо, и я смогла разобрать только одну фразу, что-то вроде «не трогай!». После этих слов Муля взвизгнула, а потом что-то загрохотало. Я еще тогда подумала, что у них там дело дошло до рукопашной. Живот отпустило, и я бросилась наутек. Встреча с Мулей не входила в мои планы, мне не удалось бы достойно объяснить, как я материализовалась в магазине. Мне снова повезло, до выхода я домчалась мгновенно, и опять мне навстречу никто не попался. Единственное недоразумение – я не сумела возвратить ключ на место. А утром выяснилось, что возвращать его больше некому.
– Второй голос в туалете принадлежал женщине?
– Это был скорее рык. А рычат мужчины и женщины одинаково, можешь мне поверить. Я сама пыталась понять, кому мог принадлежать этот голос, понятно же, что это был убийца. Но мне ничего не удалось.
Глаша едва скрыла разочарование.
– Ладно, это не страшно, – старательно улыбнулась она. – Я рада, что моя главная догадка подтвердилась.
– Это какая же?
– Я считала, что в тот вечер на Мулю покушалось два человека, никак между собой не связанные. Видно, такой уж несчастливый день для нее выдался. Первый появился, скорее всего, в течение дня, а вот второй проник на вечеринку тайком, никем не замеченный.
– Думаю, этот человек просто воспользовался открытой дверью. Входя, я не стала ее запирать, чтобы в момент отступления не терять времени на возню с замком.
– Это возможно. Но вряд ли он рассчитывал только на удачу. Ведь без ключа, если бы не ты, он не смог бы попасть в здание. У него тоже должен был быть ключ.
– Слишком много ключей, – задумчиво произнесла Настя. – Хотя изготовить дубликат несложно. Муля тому яркий пример.
Глаша минуту просидела в задумчивости, машинально взбалтывая ложечкой осевшую на дне чашки кофейную гущу.
– Итак, второй убийца существует, это факт. Про него ничего не известно, кроме того, что Муля ему доверяла. Не стала бы она запираться в туалете с незнакомым. Значит, кто-то свой. А вот тот, кто подсыпал мышьяк, полностью окутан тайной. Скажи, Настя, а больше ты ничего подозрительного не заметила?
– Днем, ты имеешь в виду? Про вечер я тебе все рассказала.
– Конечно. Я знаю, что Муля пила чай ежедневно как минимум утром и в обед. То, что она осталась к вечеру живой и здоровой, доказывает, что в первой половине дня мышьяка в сахарнице не было. Кто заходил к ней в оставшееся время?
Настя честно попыталась восстановить в памяти события того дня.
– За точность не поручусь, – проговорила она задумчиво, – народу в тот день было много. На твое счастье, я очень внимательно наблюдала за отделом Мули, поджидала удобное время, чтобы взять ключ. Покупателей было человек пять-шесть. Три продажи. Двое так ничего и не подобрали. В этот момент Муля, естественно, была на месте, не отходила от них ни на шаг. Так что этих можно смело исключать, я уверена, возможности что-то подбросить у них не было. Кажется, сестра ее заходила.
– Стоп! Какая еще сестра?
– Ну, может, не сестра, но что-то вроде этого. Они там лобызались, ворковали. Для Мули такое поведение – редкость.
– А как она выглядела, эта женщина?
– Ну, маленькая такая, вертлявая, под призывника стриженная. Да она вообще-то часто приходит. Я ее сто раз видела. Зовут ее… Элиза или что-то в этом роде.
– Элла ее зовут, – подсказала Глаша. – Она не сестра. Муля при ней вроде приживалки. Эллочка с некоторых пор разбогатела. А зачем она приходила?
– Да хрен ее знает. Я на нее не смотрела. Пока они вертелись в отделе, у меня самой шансов не было, так что я и не напрягалась. Тем более что эта Эллочка какая-то летящая, со странностями. Она как-то ко мне с горшками прицепилась. Веришь, чуть с ума не свела, такую пургу гнать принялась!
– Что за горшки? – улыбнулась Глаша.
– А чтобы замуж быстрее выйти, – презрительно усмехнувшись, пояснила Настя. – Узнала, что я не замужем, и давай агитировать. Велела купить глиняный горшок с узким горлышком, повязать его розовой ленточкой и просить послать мне мужа. Это горшок-то! Если я буду следовать таким советам, то супруга придется искать в психушке. Вот поэтому в тот раз, едва завидев эту мамзель на горизонте, я попыталась слиться с пейзажем и не отсвечивать. Дамочка гоняла Мулю до седьмого пота, требовала подобрать ей вечерний костюм.
– И как?
– Вроде купила что-то. Муля после ее ухода была похожа на взмыленную лошадь. Пот с нее ручьем лил. Она сразу куда-то слиняла, наверное, в туалет помчалась, морду в порядок приводить. В это время я и забралась к ней в отдел.
– А кто-нибудь еще приходил? – спросила Глаша с надеждой, так как пока что не видела ни единой подходящей кандидатуры на роль отравителя.
– Мужик был. Тоже ее знакомый. Сальный весь какой-то, плюгавенький. Они с ним долго разговаривали, но так тихо, что я ни единого слова не уловила. Она его называла доктором. Я еще подумала, что Муля заболела.
– А по имени она его не называла?
– Может, и называла, но я не слышала. Все доктор да доктор. Кстати, он в отделе один оставался. Мулю вроде к телефону позвали, в администрацию.
– Странно, у нее же мобильник имеется. Кто мог звонить ей на городской?
– Понятия не имею, она мне не докладывала.
– Ладно, это теперь не узнаешь, если только в администрации расспросить… – вслух подумала Глаша. – И чего он делал, пока один был?
– Да не следила я за ним, на что он мне сдался? Муля вообще-то быстро вернулась, через пару минут, но яду подсыпать, – если ты это имеешь в виду, – он вполне мог успеть. Тем более если и вправду доктор. Ему отраву достать легче легкого.
Глаша удивилась, что раньше она даже не думала о враче. Действительно, такую отраву, как мышьяк, просто так в аптеке не купишь.
– Вспомнила! – воскликнула Настя громко. – Еще Нелька твоя заходила. Они с Мулей поцапались, как две дворняжки. Орала-то в основном Муля, а Неля больше скулила и подвывала. Менты, как я слышала, мышьяк на нее повесить хотят, им так удобнее, но я, честно говоря, в это не верю.
– Почему?
– Да уж больно она квелая. Кисель прямо, а не баба.
– Ну, со мной она поступила весьма решительно.
– Да это потому, что ты сама такая. С Нелькой и ей подобными церемониться нельзя. Говорю же – кисель. Ему форма нужна. Пока он в чашке – принимает форму чашки, а убери ее – одна лужа останется. Муля для нее была вроде той самой чашки, только Нелька ей быстро надоела. От нее ж проку, как от козла молока, продавец она в самом деле поганый. – Глаша ничего не ответила. С отрешенным видом она глазела в окно, пытаясь взять себя в руки. Упоминание о бывшей подруге все еще доставляло ей боль. – Ну, кажется, я тебе всех посетителей перечислила, – заявила Настя и вдруг воскликнула: – Погоди-ка, еще ведь один заходил. Даже странно, что я про него забыла.
– Почему странно?
– Да парень уж больно фактурный, прям как с картинки. И лицо знакомое. Я его раньше видела. Он за Каринкой заезжал на джипе. Ну помнишь, в тот день, когда мы с тобой на улице разговаривали?
– Господи, да это ж Райский! – тихо ахнула Глаша.
– Райский? Забавная фамилия. А ты что, его знаешь?
– Встречались, – кисло кивнула Глафира.
Настя взглянула на нее с веселым любопытством.
– Хм… – протянула она с проницательным видом. – Против Каринки ты, конечно, не потянешь. И вообще, с такими красавчиками связываться – себе дороже, это я тебе по своему опыту говорю.
– Спасибо тебе, Настя, ты мне очень помогла, – неловко попыталась Глаша свернуть тему. – Мне пора.
– Ну конечно. Ты меня сразу закладывать побежишь или до вечера дотерпишь? – вроде бы безразлично поинтересовалась Настя.
– Я? Что ты говоришь? Я вообще никому ничего не скажу. Не мое это дело, и вмешиваться я не собираюсь.
Почему-то Настя совсем не обрадовалась ее благородному порыву. Она словно враз обессилела.
– Ну что ж, делай как знаешь, – произнесла она бесцветным голосом. – Мне уже все равно.
– Почему? Разве ты больше не беспокоишься о своей маме? Ты ей нужна!
– Мама умерла, Глаша, – проговорила Настя, низко опустив голову. – Все было напрасно.
Глаша испуганно моргнула и не смогла найти слов, чтобы выразить сочувствие. Она понимала, все, что она может сказать, будет бессмысленно. Мягко коснувшись рукой опущенного плеча Насти, Глаша оставила ее одну. Это единственное, что она могла для нее сделать.
Глава 26
К обеду, вопреки ожиданию, торговля пошла неплохо. На улице сильно похолодало, а при смене сезонов всегда наблюдалось оживление торговли, и Глаша это отлично знала. За несколько часов у нее расхватали все свитерочки, причем Глаше даже не пришлось прикладывать для этого никаких усилий. Для Глаши такое положение дел было просто подарком судьбы. Занятая своими мыслями, она была не способна обхаживать клиентов, как обычно. В голове крутился их с Настей разговор. После него у Глаши появилась пища для размышлений. Она перебирала в уме Мулиных посетителей, не в силах остановиться на ком-то конкретно. Самым подозрительным, разумеется, выглядел доктор. Возможность и средства у него явно были, однако с мотивом возникали проблемы. Конечно, Муля, с ее позорным промыслом, вполне могла использовать доктора в качестве объекта для шантажа, но без доказательств эта версия не выдерживала никакой критики. Если доктор был тем самым, которого она встречала в доме Райского, а это казалось весьма вероятным, то это усугубляло дело. Он присутствовал на том ужине, когда отравилась Эллочка. Два отравления в присутствии одного человека, это более чем подозрительно. Но почему он взъелся на обеих женщин? Ладно, Муля, она могла его шантажировать. Но Эллочка-то при чем? Она хоть и противная особа, но, на взгляд Глаши, – совершенно безвредная. Единственный, кому она всерьез насолила, да и то не по своей воле, это Райский. Кстати, в тот день без него тоже не обошлось, хотя ничего подозрительного в его поведении Настя не приметила. Логичнее предположить, что Райский мог попытаться избавиться от Эллочки как от незаконной наследницы его имущества, но на хрена ему сдалась Муля? И потом, представить Райского в роли отравителя очень сложно. Больно уж способ… не мужской. Райский же – мужик на сто процентов, в этом ему не откажешь. К концу дня она была полностью уверена, что ей одна дорога – на кладбище. В том смысле, что было бы неплохо навестить могилу своего новообретенного дедушки. Ей вдруг нестерпимо захотелось это сделать, причем немедленно. Она прекрасно понимала, что дедушка не восстанет из мертвых, чтобы дать ей дельный совет, но она все же надеялась, что сила, которой он был наделен при жизни, как-то поможет ей и после его смерти. Она чувствовала, что в событиях последних дней присутствует нечто таинственное, а раз так, то и совета просить нужно у того, кто в этом разбирался. Вдруг у нее просветлеет в голове и появится дельная мысль?