– Твой Райский – уголовник. Он сидел в тюрьме, – проговорил он, нагнувшись прямо к ее уху.
Глаша едва сдержала вздох облегчения.
– Об этом писали все газеты, – отмахнулась она.
– Это не все. Он довел до самоубийства свою жену. Об этом газеты не писали. Хочешь повторить ее судьбу?
– Я тебе не верю. Его жена умерла в больнице, в окружении лучших врачей, которые просто оказались бессильны перед ее болезнью. Райский сделал все, чтобы поставить ее на ноги.
– Очень трогательно. А ты не задавалась вопросом, почему благодарная супруга составила завещание в пользу сестры, а вовсе не заботливого мужа?
Глаша не нашлась с ответом.
– Откуда тебе известно о завещании? – спросила она подавленно.
– Тебе-то какая разница? Информация проверенная, не сомневайся. Кстати, это еще не все. Райский и деда твоего пытался вогнать в могилу.
– Ну, это уже полный бред! – воскликнула она с возмущением.
– Отнюдь нет. Он наведывался к дедуле с дурными намерениями и крепкой охраной. Рассказывают, они чуть не поубивали друг друга. В конце концов твой дед спустил твоего хахаля с лестницы, как уличного попрошайку и пообещал напоследок стереть его в порошок.
– Ты врешь. Скажи, что ты врешь, Славик! – взмолилась Глаша отчаянно.
– Даже и не думаю. Могу свидетелей представить, если на то пошло.
– Но что было нужно Райскому в доме моего дедушки? Зачем ему угрожать?
– Вот об этом история умалчивает. Спроси у своего любовника, может, он покается. Впрочем, ходят слухи, что дед владел каким-то заклинанием, которое исполняет желания, как золотая рыбка, а Райский хотел его заполучить. Только не вышло. Старик проклял его и пообещал, что тот никогда ничего не добьется. Неужели старик не рассказал тебе перед смертью? Ты ведь его наследница…
Глафира неопределенно мотнула головой. Она знала, что не умеет врать, и она ни в чем не была уверена.
– Ладно, Славик, – торопливо проговорила она, заслышав, как отпирается входная дверь магазина, – поговорим потом, мне пора.
– Подожди! Как это потом? Когда? – встревожился Славик.
– Я позвоню тебе. Мне нужно все обдумать, – крикнула она, вбегая внутрь магазина, как в бомбоубежище. Почему-то она была уверена, что туда Славик за ней не последует. Так и случилось. Она оглянулась. Славик смотрел ей вслед. Лицо его было растерянным.
* * *– Прекрати смотреть в одну точку, – потребовала Валя. – Не смей жалеть этого своего придурка. Сам виноват. Ты-то чего с ума сходишь?
– Я вовсе не жалею Славика. Я о нем вообще не думаю, – покачала головой Глаша.
– Да? А о ком тогда ты печалишься, как Ярославна на заборе? О Святом, что ли?
– Валя, отвяжись. И без тебя тошно.
– Спасибо на добром слове. Впрочем, у битого – всегда небитый виноват, это нам известно.
– Не обижайся. Просто ты мне все равно сейчас не поможешь, так что хотя бы не мешай.
– Дин, ты слышала? Она у нас теперь самостоятельная, даром, что запуталась в двух мужиках как в трех соснах.
– Валь, мне сейчас вообще не до мужиков. Честно.
– А до кого тогда?
– Валь, отстань от нее, – предупредила Дина строго.
– Не отстану, – заупрямилась Валя и добавила жалобно: – Мне же любопытно…
– Ну, хорошо! Меня беспокоит свиток моего деда, – сдалась Глаша, потеряв терпение. – Думаю, что это и есть то самое заклинание, о котором говорил Славик. Святой вчера всю ночь убеждал меня в необходимости найти свиток. – Валя и Дина многозначительно переглянулись.
– Вот так прям и всю ночь? – с ехидным любопытством поинтересовалась Валя.
– Ну да, – ответила Глаша, не замечая подвоха.
– Вам что, ночью больше заняться было нечем? Или ЭТО теперь так называется?
– Прекрати!
– А я что? Я ничего, – пожала полными плечами Валя. – Так что там у нас со свитком? – Глаша подозрительно взглянула на подругу, но натолкнулась лишь на ясный взгляд, чистый, как слеза ребенка. Девушка усмехнулась.
– В общем, так: свиток – то самое заклинание. Может быть, я ошибаюсь, но это – единственное логичное предположение. Если Славик не соврал, то Райский желает заполучить его во что бы то ни стало.
– Подожди-ка, ты же рассказывала, что сунула его в гроб, а гроб, как я понимаю, давно закопали.
– Ну, а кто-то раскопал. Райский говорил про большую угрозу, которую представляет собой свиток, – задумчиво проговорила Глаша.
– Кому угрозу?
– Всем. Мне – в первую очередь.
– Ты-то тут каким боком? – встревожилась Дина.
– Понятия не имею. Дед запретил мне читать свиток, я не могла его ослушаться, так что судить о том, что он собой представляет на самом деле, не могу.
– Воо-оот! – назидательно изрекла Валя, подняв кверху указательный палец. Глаша и Дина воззрились на нее в полном недоумении. – Настал момент истины! – провозгласила Валя и предусмотрительно потребовала: – Только, Глаша, пообещай сначала, что не будешь обзываться словами всякими нехорошими.
– Ну, обещаю. Говори.
– В общем, так, девочки. В отличие от нашей Глаши, я никому ничего не обещала. Так что в свиток этот легендарный я заглянула, – покаянно выложила она и тут же поспешно добавила: – Всего одним глазком!
– Ну, Валька, ну ты и…
– Глаш, погоди ругаться. Может быть, в кои-то веки Валино любопытство принесет хоть какую-то пользу? – вступилась за подругу Дина.
– Очень на это надеюсь, – кивнула Глаша сердито.
– Рассказывай, Валь, что ты там прочитала, – попросила Дина.
– Ладно, уговорили, я сегодня добрая, – расплылась в улыбке Валя. – Вообще-то поняла я из прочитанного немного. В комнате было темно, Глашка дрыхла, и свет зажигать я боялась. Кроме того, что половина букв попросту стерлась от времени, они, буквы то есть, еще и старославянские, что сильно затрудняло задачу.
– Как же ты вообще смогла разобрать хоть что-то? – изумилась Дина.
– Я не весь век за прилавком торчала. По образованию я – историк, – напомнила Валя грустно. – Карьера, сами понимаете, не сложилась, но знания кое-какие еще не растеряла. Так что текст я прочла, там, где он уцелел, конечно. Написан он примерно тысячу лет назад. Естественно – раритет, каких мало. Сам текст больше напоминает бред сумасшедшего, и в том, что он способен творить чудеса, я сильно сомневаюсь. Не обижайся, Глашка. Судите сами. Начинался текст словами: «Господь мне сии знания передал. У кого этот святой лист будет, с тем Господь во всех его делах во веки веков пребудет…» Я текст потом по памяти на бумаге записала. Как чувствовала, что пригодится. – Она достала сумочку, произвела в ней необходимые изыскания и извлекла мятый листок в клеточку, исписанный неровным почерком. – На подоконнике писала, поэтому и криво, – пояснила она, оправдываясь. Девушки дружно склонились над разложенным на столе листком и принялись по складам разбирать Валины каракули.
– Вот тут вот интересно: «умирающий на десять лет дольше проживет»… – прочла Дина.
– И здесь еще: «…любая рана заживет», – подхватила Глаша недоверчивым тоном. – Валька, ну что у тебя за почерк? – посетовала она с досадой.
– Опять недовольны?
– Так непонятно же! Вот здесь: «Пророк в белом одеянии»…
– Ах, это… Здесь, девочки, начинается самое захватывающее. Далее из текста следует, что тот, кто тайное слово со святого листа прочитает и, все слова прочитав, что-нибудь пожелает, то любое его желание исполнится.
– А где же тут тайное слово? – спросила Глафира, внимательно вчитываясь в неровные строчки. – Или ты не все переписала?
– Все я переписала, что на бумаге осталось, – ответила Валя с обидой. – А про тайное слово – это тебе у деда нужно было спрашивать. Думаю, он эту бумажку наизусть знал, да так, что от зубов отскакивало.
– Все равно не верится, что это на самом деле, – пожала плечами Дина. – Наверное, это какой-нибудь фольклор. Мы же современные люди, как можно в такое поверить?
– Как современный человек, могу с уверенностью сказать одно: свиток – раритет. Любой музей отвалит за него кучу денег, а владелец проснется наутро знаменитым, – заявила Валя. – Коллекционеры за такую штуковину вообще озолотить могут. Вот твой Райский, например. Он случайно не коллекционер?
– Нет, Валь, дело не в исторической ценности. Этот свиток действительно работает так, как там написано, – сообщила Глаша мрачно. – Я его работу на своей шкуре испытала, когда в лесу листья превратились в остро отточенные лезвия и набросились на меня, как будто по чьему-то приказу. – Все трое молча переглянулись, отчетливо чувствуя страх друг друга.
– Так что же получается, – начала Валя, зачем-то понизив голос до шепота, – тот, у кого свиток теперь, может пожелать все, что захочет? Все-все-все?
– Надеюсь, что нет, – сказала Глаша без особой уверенности.
– Мама дорогая… – жалобно пискнула Дина.
Глава 28
Глаша пыталась убедить себя, что все не так паршиво, как кажется, но ей потребовались многочисленные доводы, чтобы поверить в это. Когда она уже решила, что поверила, к ней явился Павел Аркадьевич Райский и сообщил, что доктор, Альберт Натанович Чекулаев, которого Глаша объявила подозреваемым номер один, испарился в неизвестном направлении.
– А домой ты ему звонил?
– Естественно. Начиная со вчерашнего вечера.
– А на работу?
– За кого ты меня принимаешь?
Глаша благоразумно промолчала.
Тем временем Райский, разглядывая преобразившуюся Глашу, пытался взять себя в руки. Она совершенно сбивала его с толку. Еще вчера она выглядела очаровательной замарашкой, понятной, простой и непритязательной. Такой она ему даже нравилась, так как отличалась от привычных карамельно-ягодных Барби, одинаковых, как пластмассовые бусины. Стоящая перед ним красавица смутно напоминала кого-то из известных актрис, с упругой грацией тигрицы в движениях и совершенным телом. Она не просто поменяла одежду, она как будто изменилась внутренне, и он оказался не готов к подобным изменениям. Хорошо хоть выражение похорошевшего лица осталось прежним – немного неуверенным и грустным. Внезапно это лицо просияло:
– Мобильник! Мы забыли про мобильный телефон!
– МЫ – не забыли, – поправил Райский мягко. – Абонент не отвечает или временно недоступен.
– Но тогда… Тогда получается, что он сбежал, да? – спросила Глаша растерянно.
– К сожалению, это один из возможных вариантов.
Глаша тратила все свои силы на то, чтобы скрыть панику. Доктор исчез. Почему? Потому, что действительно виновен, или потому, что от него поспешили избавиться? И то и другое, как сказал Райский, возможные варианты. Но зачем от него избавляться, если никто не знал, что она его подозревает? Впрочем, Райский как раз знал. В душе ее снова зашевелились подозрения. Слова Вали и обвинения, брошенные бывшим мужем, завертелись в ее голове с бешеной скоростью. Можно ли доверять Райскому после таких обвинений? Если нет, то это ужасно, потому что одной ей не справиться. Невидимый и жестокий враг сметет ее со своего пути, как хлебную крошку со стола. Она подняла голову и посмотрела прямо в глаза Павлу.
– Ты можешь хотя бы предположить, какой мотив был у доктора? – Голос ее сорвался, выдавая мучительную тревогу. От его ответа зависело очень многое. Если Райский сам подстроил своевременное исчезновение доктора, то сейчас будет озвучена заранее заготовленная версия событий, максимально правдоподобная и гладкая, как полированный стол.
– Я думал над этим всю ночь, – он говорил медленно, тщательно обдумывая каждое слово, – но так и не пришел к определенному выводу. Альберта Натановича я знаю очень и очень давно. Несмотря на неказистую внешность, он благородный и честный человек. Прекрасный врач с безупречной репутацией. Уверен, что он вообще не способен лишить жизни другого человека.
– Но он мог достать мышьяк именно в силу своей профессии. И он был в магазине в тот день. Тому есть свидетели.
– Все это правильно. Как и то, что в тот день, когда отравили Эллу, он также присутствовал на ужине. Но я все равно не могу поверить, что он виноват. – Райский нагнул голову и потер пальцами виски с такой силой, что побелела кожа.
– А во что ты веришь?
– Не знаю. Вначале я думал, что Эллочку пыталась отравить ее подруга, Амалия. В последнее время они только делали вид, что дружат, а на самом деле тихо ненавидели друг друга. Но пока я пытался найти доказательства вины твоей Мули, она сама отправилась к праотцам, причем по чистой случайности ее убил не мышьяк.
– А что теперь? У тебя появилась новая версия?
– Нет! Не появилась, – вспылил вдруг Райский. – Но я докажу, что мой врач ни при чем. Он не убивал эту стерву.
– Ты просто плохо знаешь Мулю. Она и святого может вывести из себя. Ой! – пискнула Глаша, сообразив, что сказала двусмысленность.
– У нас есть только один способ что-то выяснить, – сказал Райский без улыбки. – Найти доктора. Попытаемся что-нибудь выяснить в больнице, где он работал. Рабочий день еще не закончился, и мы еще успеем застать кого-нибудь из его коллег.
– Едем, – кивнула Глаша, не раздумывая.
* * *Альберт Натанович работал в городском центре травматологии – огромном сером здании в три этажа на окраине города. Вахтерша при входе выдала Райскому и его спутнице по паре шуршащих бахил в белую и зеленую полоску и заставила надеть их поверх уличной обуви. За эту процедуру с них еще слупили по пять рублей. Шагать в пакетах было неудобно и странно. Глаша то и дело спотыкалась. Ремонт в больнице не проводился, вероятно, со дня основания, то есть где-то с середины пятидесятых годов прошлого века. По воняющим хлоркой коридорам сновали люди. Потолок в глубоких трещинах грозил в любую минуту обрушиться на голову. Обувь цеплялась за драный линолеум с вытертым добела незамысловатым рисунком. В лифте тоже воняло.
– Зачем он здесь работал? – спросила Глафира в недоумении. – Это просто ад какой-то. Разве ты недостаточно ему платил?
– Я уже говорил, что он – врач. По призванию, а не только по диплому. Он видел свой долг в том, чтобы помогать людям. Не только тем, кто способен щедро оплатить его услуги. Здесь в его помощи остро нуждались сотни, тысячи больных.
– Похоже, ты его очень уважаешь, так почему же тогда…
– Я оказывал спонсорскую помощь больнице, если ты об этом, – перебил ее Павел. – Но даже моих денег недостаточно, чтобы привести ее в божеский вид. Я помог с оборудованием, медикаментами. На капремонт нужны десятки миллионов…
– Извини. Я не должна была… – Глаша чувствовала себя виноватой. И зачем только она полезла к нему со своим глупым сарказмом!
Райский за руку втянул ее в какой-то кабинет. Глаша не успела прочесть висящую на двери табличку и теперь беспокойно оглядывалась. Помещение напоминало склад, так много здесь было обшарпанных столов и старых стульев. Однако горы картонных папок, разбросанных повсюду, означали, что здесь, среди хлама, люди работают. Обзор от двери заслоняла чья-то внушительная, обтянутая белым халатом спина, склонившаяся над одним из столов, стоявших ближе всего к двери. Дородная женщина – видимо, медсестра, – с грохотом выдвигала из стола ящики, сгребала в кучу их содержимое и швыряла его в большую картонную коробку. Глаша тихо кашлянула, чтобы привлечь ее внимание.
– Ну что там еще? – раздраженно обернулась женщина. – Что вам надо?
– Мы к Альберту Натановичу, – вежливо сообщил Райский. – Как нам его найти, не подскажете?
Женщина почему-то помрачнела еще больше.
– Ходят тут всякие, – сказала она с неприязнью.
– Вы о чем, уважаемая? Альберт Натанович на месте?
– Разумеется, нет.
– Но ведь сегодня его смена, не так ли?
Медсестра явно собиралась сказать что-то резкое, но сдержалась.
– Смена действительно его, молодые люди. Только рассчитывать вам не на что. Не будет его сегодня. И вообще больше не будет.
– Почему? – встряла Глаша.
– Уволился он.
– Когда?
– Вчера.
– Вот так вот сразу?
– А я о чем? Нехорошо это, непорядочно. У него очередь из больных на месяц вперед, а он даже не предупредил, как положено. Заявление и то по телефону сделал. И за вещами не пришел. И…
– Простите, а он как-то объяснил причину своего поспешного увольнения? – перебил поток ее возмущения Райский.
– Не знаю я ничего. Он же не мне заявление делал, а главному. Вот его и спрашивайте, если вам любопытно. – Она помолчала немного, потом добавила: – Говорят, что по семейным обстоятельствам.
– Но у него нет семьи.
– А то я не знаю. Только кому это интересно. Не хочет человек работать – его и не заставишь, а причина может быть – какая душе угодно. Людей вот жалко. Ждут его, надеются.
– Действительно, жаль. Извините, – смущенно проговорила Глаша, пятясь к выходу.
– Да мне-то что, – устало отмахнулась медсестра и вздохнула. Глаша вдруг поняла, что эта грубоватая тетка действительно жалеет больных, которым теперь не суждено попасть на прием к хорошему доктору. Ей стало ясно, что медики – особая каста людей, у них все по-другому. Смысл слов Райского дошел до нее лишь теперь, и она усомнилась в своих подозрениях. – Эй, ребятки, – окликнула их медсестра, – а вы ему случайно не родственники?
– Нет, – откликнулся Райский, – но мы его хорошие знакомые.
– Тогда, может, заберете вот это все? – она показала рукой на заполненную доверху коробку. – Завезете ему домой? Или вы не на машине?
– На машине, – подтвердил Райский.
– Тогда не откажите, избавьте меня от этого хлама. Куда мне его девать? Придет новый врач, а его и посадить-то некуда, столов не хватает. Ох, господи, беда-то какая…
* * *Неожиданно полученные бумаги пропавшего доктора решено было отвезти домой к Глаше. Райский не хотел, чтобы кто-нибудь из его домочадцев был в курсе его разыскной деятельности.
– Их нужно тщательно просмотреть, – пояснил он Глаше, ставя на ковер в комнате коробку.
– Да что в них интересного? Было бы что-то важное, он бы это забрал. Вот, пожалуйста, здесь вообще все по-латыни. Ты не это искал? И почерк ужасный. – Не обращая внимания на ее ворчание, Райский стал тщательно просматривать каждую бумажку, аккуратно перекладывая их из одной кучки в другую.