Капюшон, однако, скрывал еще одну деталь туалета. Танковый гермошлем. Сегодня ни на одной из локаций танковых боев не было (воскресенье, святой арамейский праздник), но Малярийкин действительно пер на бой.
Из оружия вместо привычных «Грома» или «Смоки», поставленных на броню, у Малярийкина имелся замечательный раскладной ножик-бабочка длиной восемь сантиметров, газовый пистолетик (успешно имитировавший обводами «глок-48»), а также кусок арматуры, размером, как он прикинул, примерно в два Элениных локтя. Не густо, да. Зато для души.
Эленочка сидела тут же, на соседнем сиденье, кривя рожицу с недосыпа.
Утром на полигон, где тренировался Малярийкин, подъехал Байбулатов и привез результаты предыдущего боя. Бой был спорный. Поэтому результаты предварительно отправили в центральную судебную комиссию. В Скайбокс. Результат (в пакете) прибыл на Тотенкопф уже утром.
По прекращении огня в локации выжило несколько игроков. Но в неповрежденных танках – лишь двое. Победу по результатам зачли Малярийкину. Однако, пролистав содержимое конверта, он был просто в бешенстве.
Обычно танкисты в групповых поединках не видели друг друга. Либо видели при рассадке по машинам издалека, в гермошлемах. Но карточки конкурирующих игроков, лежавшие в пакете, содержали личные фото.
С цветной бумажной распечатки на Малярийкина топорщило глазки знакомое лицо с козлиной бородой. Это был не кто иной, как Веник!
Как только Маляр узнал в одном из игроков знакомого чеховского отморозка, он сразу вскочил на «Кобру» и бросился к Лене.
Та не ждала, но не удивилась. Она была дома, жарила сибас. Такая милая, с заплетенной косой вместо привычно распущенных, химически заплетенных локонов, в широкой тунике «шолдер офф» и аккуратном передничке. Очень домашняя и уютная, как плюшевая пиранья. Малярийкина, впрочем, возбуждающий внешний вид Элены Прекрасной на этот раз не разволновал.
– Маляр, ты какой-то напряженный приперся, – ласково муркнула она, пожимая голым плечом, торчащим из-под туники.
– Да есть с чего.
– Расскажешь?
– Для этого и приехал. Скажи, ты знала, что вчера во время боя в одном из танков рядом со мной играл чеховский отморозок? Я зову его Веником. Такой с бородой, заплетенной в косу, трудно не узнать. Он с Юнгой шарился раньше. Ты должна помнить.
Элена снова пожала голым плечом. Глаза смотрели в сибас.
– Да, знала, – не стала отмазываться она.
– И?
– И? – Элена чуть повернулась и дернула бровью.
– И почему ты не сказала об этом мне?
– А зачем?
– Блин, Лена…
– Да ты только не кипятись! – отставив сковородку с раскаленной плиты, Лена резко шагнула к нему и приблизила лицо. – Просто скажи: зачем? У тебя же на роже написано, что ты сейчас поедешь его мочить!
– А ты против?
– Да, против!
– И почему?
– Да потому что дурак ты, ничего не знаешь. Горячий! Глупый! Это же ЧЕХИ. Они тебя на веревочки размотают. А потом меня заодно. Или, думаешь, не расколют они тебя, если захотят? Газовой горелочкой по яйцам пройдутся – соловьем запоешь! И потом, вспомни: твоя цель – Шапронов. Разве нет? Командор Шапронов, чемпион «КТО», убийца Ники и Калмыша, а не какой-то там козел с бородой!
– Я думаю, они принимали в этом участие! В убийстве Ники.
– Да кто?
– Да Веник! И этот, здоровый с ним один, похож на огромный Мешок. С татуировкой на черепе. Знаешь его?
– Да, знаю. Я всех чехов знаю, если ты не в курсе.
– Ты информированная, смотрю!
– Успокойся! Подумай, Маляр. Подумай, зачем тебе этот урод? Шапронов – он во всем виноват. Шапронов придумал этот план. Шапронов заказал Юнгу. Шапронов трахал твою Нику, перед тем как ей перерезали горло. А может, сам и перерезал. А может, сам трахал! Это Шапронов ломал ноги Калмышеву. А потом ржал, глядя, как тот пускает слюни, задыхаясь в удавке в твоей собственной мастерской. Риск огромен! Если сунешься к Венику – до Шапронова не доживешь. Понимаешь?!
Малярийкин смотрел на Лену не отрываясь. Потом медленно отвел взгляд. Посмотрел наверх, на потолок. В уголках глаз, в самых кончиках, проступила влага.
Ника… Калмыш…
– Ника, – сказала Лена, подходя ближе. – Ведь в ней все дело, да? Про Калмыша ты не вспоминаешь. А ведь ты с ней даже не спал… А вот со мной – да.
– Не в этом дело, – буркнул Малярийкин, отводя руки девушки от своего лица. – Просто… просто я должен это сделать, пойми. Шапронов недосягаем. Главари чехов – тем более. Но Веник, он здесь! Как простой танкист… Пойми, мы с Калмышевым и с Никой… столько лет… Это вся жизнь почти! Все, что я помню. Все, что у меня было… Пойми!!!
Лена послушно отошла, села на диван. Сырой сибас на остывшей сковородке уже даже не скворчал.
– Выходит, у тебя претензии не только к Шапронову, но и к чехам.
– Выходит, что так. Во всяком случае, к некоторым конкретным чехам. К тем самым, что делали предложение Калмышеву об убийстве Юнги. И тем, кто Калмыша с Никой потом убивал.
Лена промолчала. На этот раз.
* * *Настоящая боевая подруга – не та, с которой трахаешься и тебе клево. Настоящая боевая подруга – это та, с которой тебе хорошо вместе сдохнуть. В последнее время у Маляра с Леной было много различных эпизодов в отношениях, много событий, как эротического содержания, так и романтического, как деловых отношений касательно танков, так и свободного досуга вроде совместных домашних посиделок с фильмами у нее на тайной квартире. Но только сейчас Малярийкин понял, что они с Эленой Прекрасной близки по-настоящему. Что это не просто секс, не просто развлечение богатой теледивы с косорожим карликом-автомастером и по совместительству танкистом, но нечто более сильное, светлое и… немного жутковатое. По фатальности результата.
После спора Лена не стала его переубеждать. Она сказала, что отправится с ним.
«Тут ведь главное что? – поясняла она Малярийкину. – Главное – соблюсти инкогнито. Узнают – нам обоим хана. Не узнают – прокатит. Еще поживем. Во всяком случае, до Шапронова!»
Адрес Веника был ей известен. Коллективная резиденция чехов находилась прямо в «сити» Скайбокса, в районе, где проживал Шапронов, где имела коттедж сама Элена. В районе, недоступном для простых смертных. В районе, совершить в котором покушение на любого из обитателей было невозможно. Однако начинающие игроки, вне зависимости от клановой принадлежности, могли снимать собственное жилье. Это правило было повсеместным и считалось обязательным даже для бандерлогов.
Веник снимал большой дом недалеко от полигона Ливан – того самого, в котором начинал Малярийкин. Адрес Елена знала.
Обсудив план, Маляр и его подельница собрали необходимые им предметы, переоделись, сели в машину и отправились в сторону Ливана. Машину, разумеется, взяли Маляра, чтобы Эленину не светить. Место достаточно глухое, видеокамер не ожидалось, но все же.
Малярийкин, как уже говорилось, был облачен в легкую танковую броню, спортивный костюм с глубоким капюшоном и солнцезащитные очки (а на дворе, между прочим, стояла ночь). Элена была одета аналогично – тоже в широкий и почти бесформенный спортивный костюм. Лицо скрывала балаклава. Под мастеркой талию девушки стягивал пояс с многочисленными карманами и обвесами. Надо сказать, что такая широкая (явно не по размеру) и дешевая спортивная одежда Элену очень портила. Узнать в ней светскую львицу в столь отвратительном наряде было невозможно.
Ровно в два ночи они остановились у особняка.
Особняком строение можно было назвать лишь с натяжкой. Веник проживал в большом доме, в два этажа, второй этаж мансардный. Вокруг домика, как водится, небо подпирал забор. Высокий, метра три минимум. «Ну, прекрасно, для нашего мерзенького дела даже лучше», – решил Маляр.
Судя по возне за забором, там обитали собаки. Выручила Элена. Вообще она взяла с собой «на дело» несколько больших сумок. А также рюкзак. Постепенно Малярийкин знакомился с их содержимым. Вначале из одной сумки появилась балаклава и бесформенный спортивный костюм. Потом из другой – пояс с причиндалами, а также множество инструментов. В этот раз Елена Батьковна извлекла из недр одной из сумок пластиковый пакет. В пакете было мясо. Сырое. Несколько кусков. Пройдя вдоль забора и выбирая наиболее глухие места (там, где над забором торчали ветки густых высоких деревьев), Лена закидывала куски мяса за забор. Очень скоро собаки начали тихо подвывать.
– И чего это? – поинтересовался Маляр.
– Швейцарский шоколад.
– Я серьезно.
– Да я тем более. Не парься, это лекарство.
– И что за лекарство?
– Поспят немного псинки.
– А, ну добро. Подожди, а ты где лекарство взяла? Вроде животных у тебя дома нету, и никуда мы не заезжали.
Элена тихонько выругалась.
– Мышьяк!
Малярийкин остановился. Собак он любил. И чтобы травить…
– Грех на душу, Лена. Нехорошо.
– И что за лекарство?
– Поспят немного псинки.
– А, ну добро. Подожди, а ты где лекарство взяла? Вроде животных у тебя дома нету, и никуда мы не заезжали.
Элена тихонько выругалась.
– Мышьяк!
Малярийкин остановился. Собак он любил. И чтобы травить…
– Грех на душу, Лена. Нехорошо.
– Ты сбрендил совсем, я смотрю. Мы же с тобой людей пришли мочить. А ты о псинках заботишься.
Малярийкин покачал головой.
– Разные вещи. Да ладно.
Выждав еще минут тридцать, пока собаки перестали скулить, Лена достала из рюкзака огромные кусачки. Они срезали навесной замок на дальней нерабочей калитке и прошли внутрь.
Яд, спрятанный в кусках говядины, был явно не мышьяком, так как, насколько знал Малярийкин, от такой примитивной отравы крупная собака умирала долго – сутки и даже более. Здесь же огромные кавказские овчарки слегли за тридцать минут. Причем почти беззвучно. Может, действительно снотворное? А впрочем, Лена была права в одном: пришел мочить сапиенсов, не ной по четвероногим.
Они проникли во двор. Было тихо. Вопреки мнению о ночном разгуле бандитов, данные конкретные бандерлоги мирно спали в два часа ночи, как полагается законопослушным гражданам матушки Сибири. Почти колхозники, ё-моё. С рассветом побудка, с закатом отбой. Петухи! Как ни странно, Малярийкин сжимал в руках не арматуру и не ножик, а макет пистолета. Это был пугач. Газовый пистолет был почти неотличим от настоящего, и выдавал его только диаметр дульного среза. Однако, как справедливо полагал Малярийкин, по ночи никто не станет обращать внимание на такие мелочи.
Войдя внутрь и убедившись, что никто не стоит на карауле, Малярийкин передал пугач Лене, а сам достал арматуру. Обмотал ее заранее припасенным полотенцем. Арматура была зачетной, в два пальца Ленкиных толщиной. Куда там бейсбольной бите!
То, что на посту бандитского логова не было дежурных, объяснялось легко – собственно, Маляр и Лена на это и рассчитывали. Бандиты, особенно такие засвеченные и понтовитые, как чехи, никого не боялись. В принципе. И часовых не выставляли. От этого налет менее опасным не становился – ведь у каждого из спящих в этом доме мужчин имелся ствол. Причем настоящий, в отличие от экспоната Маляра.
Они прошли по первому этажу. Там спал единственный пацаненок. Ткнув ему в рожу пугачом, Лена его разбудила, а Малярийкин тут же шандарахнул по темени замотанной в тряпочку арматурой. Аккуратно, чтобы не убить. Паренек отвалил поспать обратно на кресло.
– Что-то хило ты его ударил, – прошептала Лена.
Малярийкин пожал плечами. Если бы ударил сильнее, паренек был бы мертв.
Больше на первом этаже не было никого. Первый этаж вообще представлял собой всего три больших помещения, одно из которых было кухней и столовой, второе – игровым залом с бильярдом и картежным столиком, а третье, вероятно, представляло собой нечто вроде места для переговоров. Или для соития. С креслами, с лакированным столом (шикарным, но обшарпанным) и маленьким холодильником под водочку. Именно тут спал «усыпленный» арматурой бандит.
Войдя на второй этаж, Малярийкин осмотрелся. При свете луны видно хорошо. Чердак особняка являл собой единое обширное помещение, где спали вповалку человек десять чехов. В двух из которых Маляр со злорадством узнал своих старых знакомых – Веника и Мешка.
– А ну вэйк ап, суки, быстро! Полиция!!! – проорал он, включая в комнате свет.
Десять расслабленных во сне тел резко дернулись, захлопали заспанными глазками, зашарили под подушками и матрасами в поисках «волын».
– Руки наружу! Ну!!! – заорала Лена, тыкая стволом.
Сонливость сошла. Бандиты приходили в себя, спросонья переваривая ситуацию очень медленно. За стволами никто не дернулся, но и страха на лицах Малярийкин не увидел.
– Обыщи! – приказала Лена.
Маляр торопливо, пока никто не пришел в себя, обыскал всех десятерых. Пять трофейных пистолетов, три ножа, два кастета (как в песне поется – «три ножа, два нагана») и короткий обрез Маляр поочередно отшвыривал в угол комнаты. Прямо по полу, ногами. Затем, пройдя к новообретенному арсеналу и отложив в сторону арматуру, Малярийкин выбрал пистолет себе и еще один – настоящий – кинул напарнице в балаклаве. Вся операция не заняла и полминуты. Интересно, но Лена, будучи, видимо в образе, на себя не походила совершенно. Словно другой человек. Она иначе двигалась, иначе смотрелась. Как какая-то здоровая старая тетка-налетчица. Чистая уголовница с парой ходок. У нее даже изменился голос. Во всяком случае, Малярийкин, если б оказался на месте разбуженных бандитов, вероятно, ее бы не узнал.
Лена уверенным движением спрятала пугач за спину, профессионально четко передернула затвор трофея. Интересно, но «волына» у нее оказалась той же марки, хотя Маляр специально не выбирал. Оба «глоки», только один настоящий, другой пугач. Калибр семь сорок четыре, семнадцать патронов.
– Вы двое, встали, – приказала Лена, тыкая стволом в двух бандерлогов, один из которых был явно Веником (с бородой-косой), а второй комплекцией походил на Мешка. – Лицом к стене! Два шага вперед. Ручки на темечко! А теперь упали на колени, мордой в пол, и молчать. Жопу выстави. Все!
Она повернулась к оставшимся:
– Остальные лежат на том же месте. Перевернулись на живот!
– Ты бы, сучка, аккуратнее, – процедил с пола один из «задержанных». – А то как бы этим стволом тебе потом удовлетворяться перед нами не пришлось.
– Спасибо, батя, за совет. Учту. – С этими словами, совершенно хладнокровно, Элена Прекрасная, топ-модель и ведущая телешоу, разрядила восемь патронов «глока» в затылки лежащим на полу бандитам. Двое последних попытались дернуться – в результате пули разнесли им не затылки, а лица.
В тот же момент из комнаты прозвучали два выстрела. Элена резко шатнулась в сторону и рухнула на пол, размазав собственную кровь по стене. Мешок и Веник тут же вскочили на ноги, но Лена, оказавшаяся все же раненой, а не мертвой, тут же срезала обоих двумя пулями в грудь.
Реакция Малярийкина, в отличие от его способности управлять танками, оказалась медленнее на порядок. Сжав собственный ствол двумя руками, Маляр попытался выстрелить, но потом вспомнил, что не передернул затвор. Чертыхнувшись, он запоздало снял предохранитель, заслал патрон в ствол и направил оружие в сторону комнаты, из которой стреляли в Лену.
Дверной проем был темный, ни черта не видать. Малярийкин смотрел туда, спрятавшись за посудным шкафом. Лена, отталкиваясь ногами, уже отползла с линии огня и сидела в углу, возле «арсенала», также посверкивая стволом в сторону темного дверного проема. Вероятно, там укрылся один из бандитов, которого они не заметили. Услышав выстрел Лены, он, наверное, в панике выскочил из-за скрывавшей его стены, выдал дуплет и спрятался обратно. О том, что он никуда не убежал, говорила краткость огневого контакта. Два бандитских выстрела заняли буквально секунду. Потом всякое движение и шум с той стороны прекратились.
– Обоссался он, по ходу, – первой сказала Лена. – Возможно, вообще не бандюк. Много бздит. Хотел бы – нас обоих бы уже положил. Так нет, шкерится.
– Ты сама-то как? – поинтересовался Маляр.
– Жить буду, – успокоила Лена. – Но бочину он мне порвал, сучоныш. Не бандерлог, но стреляет, видимо, хорошо.
– С шести метров в бочину, это хорошо?
– Стрелял в панике. Два выстрела за секунду. В движении. И попал. Это неплохо.
– А ты сама-то где так шмалять научилась?
– Где училась, там уже не учат. Страна развалилась, сам понимаешь. Москвичка я.
– Ну, понятно. Видимо, не просто так берут в телеведущие «КТО»?
– Видимо, да.
– Как кровь? Нормально?
Лена рассмеялась.
– Кровь всегда нормально идет, Маляр. Только иногда наружу. Ты дверь контролируй, я перебинтую.
Следующую пару минут Малярийкин сидел на заднице, уставив ствол в темный дверной проем, а раскрасотка Элена Прекрасная наматывала на себя грязный обрывок простыни, которую тут же отрывала и наматывала, наматывала, перехватывая вонючую ткань красивыми зубами. После этого она подползла к Малярийкину и кивнула в сторону двух отдельно лежащих трупов.
– Помню, ты хотел с Мешком и Веником потрещать. Не забыл тему разговора?
– Отпала необходимость. Думаю, беседа у нас не заладится, – хмыкнул в ответ Маляр.
– Но ты хоть рад? Месть вроде как и свершилась.
– Ну да. Только как-то быстро. И если они вообще поняли, что совершилась месть. У меня лично создалось впечатление, что никто из бандитов даже толком не проснулся.
– Ну, в мире ничто не идеально, – философски заключила Лена. – Но они мертвы, это главное. А нам бы отсюда надо убираться.
– Думаешь, выстрелы услышали?
– Не в том дело. Это же дом бандерлогов. Забыл? Они тут каждый день наверняка постреливали. Просто для удовольствия. Ну и для порядка, конечно. Так, для солидности. Из уважения к собственному статусу. В общем, думается мне, ночные выстрелы вряд ли кого в округе удивят. Просто надо сваливать. Не хрен здесь до утра тусоваться. Или ты думаешь переспать тут?