– Мистер Росси, – промолвил он, от всей души надеясь, что его небрежный тон сойдет за аристократический, широко улыбнулся и крепко пожал итальянцу руку. – Чертовски рад видеть вас, старина.
Оказаться по ту сторону каната было не менее восхитительно, чем представлялось по эту! Все было именно так, как рассказывала леди Гвендолен. Не то чтобы между разными частями зала имелось большое различие: там и тут пары танцевали под музыку щека к щеке, там и тут сновали вездесущие официанты. Вероятно, менее искушенный наблюдатель и вовсе не заметил бы разницы. Но только не Долли, которая наслаждалась каждой минутой, проведенной за алым канатом.
Святой Грааль был добыт, требовалось понять, что с ним делать. В поисках идей Долли взяла с подноса бокал шампанского и присела на плюшевую банкетку у стены. Она с радостью удовлетворилась бы ролью наблюдательницы: карусель разноцветных платьев и улыбающихся лиц завораживала. Подошел официант; Долли заказала яичницу с беконом. Шампанское пенилось в бокалах, музыка играла все громче.
– Похоже на сон, правда? – спросила она, сияя. – Разве здесь не чудесно?
– Чудесно. – Бросив спичку в медную пепельницу и глубоко затянувшись, Джимми спросил: – Как твои дела? Как поживает леди Гвендолен? Старушка по-прежнему заправляет всеми девятью кругами ада?
– Не говори так! Поначалу я жаловалась, это правда, но тогда я просто плохо ее знала. Теперь мы неразлучны. – Долли взяла сигарету, наклонилась над столом, и Джимми поднес ей спичку. – Ее племянник боится, что леди Гвендолен завещает мне состояние.
– Кто тебе это сказал?
– Доктор Руфус.
Джимми хмыкнул. Он терпеть не мог, когда Долли упоминала доктора Руфуса. И хотя она уверяла, что доктор слишком стар для того, в чем Джимми его подозревает, он все равно хмурился и переводил разговор.
Вот и сейчас он взял ее руку и спросил:
– А Китти? Как она?
– Китти? – Долли замялась, вспоминая неприятный разговор про Вивьен и ее предполагаемого любовника. – Что ей сделается? Таким, как она, все нипочем.
– Таким, как она? – озадаченно повторил Джимми.
– Вместо того чтобы собирать сплетни и таскаться по клубам, лучше бы работала. Некоторые люди неисправимы. – Долли посмотрела на Джимми. – Тебе она не понравится.
– Почему?
Долли качнула головой и затянулась.
– Китти болтушка, к тому же очень распутная.
– Распутная? – теперь Джимми улыбался во весь рот. – О господи.
Долли и не думала шутить. Китти частенько приводила в дом своих кавалеров. Она думала, Долли не догадывается, но Долли была не глухая и все слышала.
– Вот именно, – сказала она, задумчиво двигая стеклянный подсвечник по столу.
Как ни странно, Долли до сих пор не рассказала Джимми о Вивьен. Она не боялась, что Вивьен ему не понравится, просто ей не хотелось делить Вивьен ни с кем на свете. Однако сегодня, слегка опьянев от шампанского, Долли испытывала желание выговориться.
– Не помню, писала ли я тебе, что завела новое знакомство.
– Правда?
– Ее зовут Вивьен. – Даже произносить ее имя было счастьем. – Она замужем за Генри Дженкинсом, ну, тем, писателем. Живет напротив, в доме двадцать пять. Мы стали близкими подругами.
– Надо же, какое совпадение! – Джимми расхохотался. – Я как раз читаю его книгу.
Вероятно, Долли следовало спросить, какую именно, но она не слушала Джимми, поглощенная своим рассказом.
– Вивьен особенная. Очень красивая, но ее красота не броская, не вульгарная. А еще она очень добрая, всегда помогает в столовой, я ведь рассказывала про столовую, которую Женская добровольческая служба открыла для солдат? Вивьен меня понимает, ей не нужно рассказывать, что значит остаться совсем одной. Она сама сирота, ее вырастил дядя, в фамильном поместье рядом с Оксфордом. Я не упоминала, что Вивьен богатая наследница? Дом на Кемпден-гроув принадлежит ей, а не мужу… – Долли запнулась, не слишком уверенная в деталях. – Но она нисколько не задается.
– Послушать тебя, выходит, она и впрямь золото.
– Да, она такая.
– Хотел бы я с ней познакомиться.
– Э… хорошо, как-нибудь, – запнулась Долли. Предложение Джимми испугало ее: с одной стороны, ей ни с кем не хотелось делить Вивьен, с другой – Джимми есть Джимми. Он милый, добрый, умный, хотя едва ли Вивьен одобрит выбор Долли. Она не злая, просто они принадлежат к разным классам, что верно и в отношении самой Долли, однако теперь, когда леди Гвендолен взяла ее под свое крыло, она может рассчитывать на большее. Ей было противно врать Джимми, Долли слишком его любила, однако и ранить чувства своего парня ей не хотелось.
Долли взяла Джимми за руку, вытянула нитку из протершегося обшлага.
– Идет война, сейчас не до светских раутов.
– Но мне не трудно…
– Джимми, только послушай, играют нашу песню!.. Хочу танцевать!
Ее волосы пахли духами, этот сильный и стойкий, сводящий с ума аромат Джимми почувствовал с первой минуты встречи. Ему хотелось остаться так навечно: его рука на спине Долли, их щеки прижаты, тела медленно движутся в такт музыке. Джимми понял, что Долли уклонилась от разговора. Внезапно ему пришло в голову, что причина их отчуждения – не гибель ее родных, а Вивьен, богачка из дома напротив. Впрочем, едва ли, Долли всегда любила секретничать. Да и какое это имеет значение сейчас?
Однако все когда-нибудь кончается, и вероломная песня отзвучала. Джимми и Долли хлопали оркестру, когда Джимми заметил мужчину с тонкими усиками, который не сводил с них глаз. При этом мужчина о чем-то беседовал с Росси, который чесал в затылке и недоуменно разводил руками, сверяясь с листком бумаги.
Список гостей, сообразил Джимми!
Пора было делать ноги. Джимми сжал руку Долли и потянул ее к выходу. Если они не станут мешкать, поднырнут под канат, выскочат наружу и смешаются с толпой, положение еще можно спасти.
К сожалению, Долли думала иначе.
– Джимми, нет, ты только послушай, это же «Серенада лунного света»!
Джимми попытался объяснить ей про мужчину с тонкими усиками, но внезапно обнаружил, что тот протягивает ему руку.
– Лорд Сэндброк, – промолвил усатый с самоуверенной улыбкой человека, хранящего под кроватью горшок с золотом, – рад видеть вас, старина.
– Лорд Дамфи, – запнулся Джимми. – Поздравляю вас и… вашу невесту. Отличная вечеринка.
– Я предпочел бы отмечать более узким кругом, но вы же знаете Еву.
– Как же, как же, – нервно хохотнул Джимми.
Лорд Дамфи щурился и пыхтел сигарой словно паровоз, и неожиданно Джимми понял, что их хозяин тоже теряется в догадках.
– Вы – друзья моей жены, – наконец промолвил лорд Дамфи.
– Совершенно верно.
Лорд Дамфи закивал и еще энергичнее запыхтел сигарой. Джимми решил было, что они спасены…
– Только напомните мне, старина, – из-за этих бессонных ночей память стала ни к черту – откуда вы знаете Еву? Она не упоминала о Сэндброках. Друзья детства?
– Да-да, мы с Авой старинные приятели.
– Евой.
– Ну разумеется.
Джимми вытолкнул Долли вперед.
– Вы знакомы с моей женой, лорд Дамфи?
– Виола, – проворковала Долли, словно во рту у нее таял кусок масла. – Виола Сэндброк.
Она протянула хозяину руку, и тот вынул сигару изо рта, чтобы поцеловать ее. Затем отступил назад, но не ушел, продолжая удерживать руку Долли и заглядывать ей в декольте.
– Милый? – донесся до них капризный голосок. – Джонатан, дорогой, где ты?
Лорд Дамфи немедленно выпустил руку Долли.
– Ах! – воскликнул он, словно подросток, застуканный нянькой за просмотром порнографических картинок. – А вот и Ева!
– Как, нам уже пора? – спросил Джимми, хватая Долли за руку. – Простите нас, лорд Дамфи, мы опаздываем на поезд.
Пока они протискивались сквозь толпу, пока Джимми обменивал номерок на пальто леди Гвендолен, пока они неслись через две ступеньки наверх, в холодную лондонскую ночь, Долли хохотала как сумасшедшая.
Их кто-то преследовал – оглянувшись, Долли заметила краснолицего здоровяка, который пыхтел, словно перекормленная гончая, – поэтому они не останавливались, пока не свернули с Литчфилд-стрит на Сент-Мартин и не смешались с толпой, выходящей из театра. И только попав на крохотную Тауэр-лейн, они позволили себе прислониться к кирпичной стене, чтобы перевести дыхание.
– Его… его лицо… – Долли хватала ртом воздух, – сколько буду жить, никогда не забуду! Когда ты сказал про поезд, у него глаза чуть не вылезли из орбит!
Джимми хохотал вместе с ней. Кругом было темно хоть глаз коли, дома мешали лунному свету проникнуть в узкий переулок. Голова у Долли кружилась. Ощущение радости и полноты жизни, которое она испытывала, влезая в чужую шкуру, было несравнимо ни с чем. Ее завораживал миг, когда она переставала быть Долли Смитэм и становилась Кем-то Другим. Неважно кем, лишь бы это чарующее представление, лишь бы этот изысканный маскарад никогда не кончался. Как будто на время позаимствовала у другого человека его личность. Украла ее.
Долли подняла глаза. Во время затемнения звезды на небе сияли особенно ярко. Где-то гремели взрывы, им вторили зенитные орудия, но над всем этим мерцали вечные звезды. Звезды были как Джимми: такие же стойкие и постоянные, такие же верные и неизменные.
– Ты готов сделать для меня все, о чем я ни попрошу? – промолвила она с довольным вздохом.
– Ты знаешь, что готов.
Долли больше не смеялась. Неожиданно, словно налетел порыв ветра, в переулке стало тихо. Ты знаешь, что готов. Она знала. Внезапно ей стало страшно. Когда Джимми ответил, в самом низу ее живота что-то перевернулось. Долли задрожала и потянулась к его руке.
Рука была большой, сильной и теплой. Долли поцеловала костяшки пальцев. Джимми прерывисто вздохнул, и она вздохнула вслед за ним.
Она ощущала себя храброй и могущественной, живой и прекрасной. Сердце забилось как бешеное, когда Долли положила его руку себе на грудь.
– Долл… – С губ Джимми слетел стон.
Она закрыла его рот нежным поцелуем. Не время для разговоров, в следующий раз ей может не хватить духу. Вспоминая разговоры Китти и Луизы на кухне, она потянулась к ремню его брюк, затем опустила руку ниже.
Джимми застонал, потянулся к ее губам, но Долли прошептала ему в ухо:
– Все, о чем ни попрошу?
– Все, – кивнул он.
– Тогда проводи девушку домой и уложи в кровать.
После того как Долли уснула, Джимми долго лежал без сна, мечтая, чтобы эта волшебная ночь длилась вечно. Джимми боялся разрушить чары. Бомба упала где-то рядом, стены задрожали. Долли заворочалась во сне, и он нежно погладил ее по волосам.
По дороге к ее дому они молчали, понимая, что мосты сожжены и назад пути нет. Джимми ни разу не был у Долли на Кемпден-гроув – Долли объяснила, что леди Гвендолен думает по поводу приходящих кавалеров, и Джимми не стал ей перечить.
Пропустив его вперед, Долли осторожно закрыла за собой дверь. Внутри было темно, темнее, чем в переулке, и Джимми пришлось продвигаться на ощупь, пока Долли не зажгла настольную лампу рядом с лестницей. Дрожащий свет лампы озарил ковер и стены. Они не стали мешкать у двери. Джимми был только рад – здешняя роскошь его подавляла. Здесь было все, чего он не мог ей дать, и те легкость и свобода, с которыми Долли двигалась в этих хоромах, заставляли Джимми нервничать.
Тем временем Долли сняла туфельки на высоких каблуках и, одной рукой держа их за ремешки, другой взяла Джимми за руку. Приложив палец к губам, она кивком показала наверх, и они стали подниматься по лестнице.
– Я никогда тебя не брошу, Долл, – прошептал Джимми, стоя рядом с ее кроватью.
Слова иссякли, и они замолчали. Долли сдавленно рассмеялась. Смех выдавал ее неопытность, неуверенность в себе, и за это Джимми любил ее еще больше. До сих пор он позволял ей вести, однако теперь взял инициативу в свои руки.
Ему хотелось сорвать с нее платье, но он протянул руку и просунул палец под лямку. Несмотря на холодную ночь, ее кожа была теплой, и он почувствовал, как от его прикосновения Долли задрожала. У Джимми перехватило дыхание.
– Я никогда тебя не брошу, – произнес он снова.
На этот раз Долли не рассмеялась, и он потянулся к ее губам. О господи. Джимми расстегнул пуговицы на ее платье, стянул лямки с плеч, и алый атлас с легким шорохом упал на пол. Долли стояла и смотрела на него, а ее грудь поднималась и опускалась от дыхания, а потом она улыбнулась одной из своих фирменных улыбочек, которые сводили Джимми с ума, и, прежде чем он успел что-то сообразить, потянула рубашку из-под ремня его брюк…
Еще одна бомба взорвалась неподалеку, и с потолка посыпалась штукатурка. Дождавшись ответа зениток, Джимми чиркнул спичкой. Долли спала, тени от ресниц лежали на детском лице. Джимми нежно погладил ее по руке. Каким дураком он был! Отказался жениться на Долли, а ведь она умоляла его. Злился, что она отдаляется от него, хотя сам был во всем виноват. А его замшелые взгляды на брак!.. Теперь, посмотрев на Долли другими глазами, он понимал, как легко мог ее потерять. Ему просто повезло, что она его не разлюбила! Джимми улыбнулся и провел рукой по блестящим черным волосам. Не разлюбила, и вот доказательство, здесь, лежит рядом с ним.
Сначала они поживут у него – не о такой квартире мечтал он для Долли, но отец будет присмотрен, да и глупо что-то менять, пока идет война. А потом он найдет что-нибудь получше, возьмет кредит. Джимми давно откладывал каждое лишнее пенни, к тому же издатель очень хвалил его снимки.
Скоро они сыграют свадьбу, по законам военного времени, и нечего этого стыдиться. Напротив, очень романтично – любовь посреди развалин. Долли будет самой красивой невестой, Китти и Вивьен, ее новая приятельница, упоминание о которой слегка его нервировало, станут подружками невесты. Леди Гвендолен Колдикотт займет место Доллиных родителей, а кольцо у него уже есть. Кольцо принадлежало матери и хранилось в черной бархатной коробочке в дальнем ящике комода. Она оставила его на подушке рядом с запиской, в которой объясняла причину своего ухода. С тех пор Джимми хранил его у себя: сначала – чтобы отдать, когда мать вернется, потом – как воспоминание о ней, и значительно позже – для женщины, которую полюбит. Женщины, которая никогда его не бросит.
Мальчиком Джимми обожал свою мать. Она была его наваждением, его первой любовью, громадной сияющей луной, освещавшей путь во мраке. Когда маленький Джимми не мог заснуть, мама сочиняла сказки про волшебный корабль «Соловьиная звезда» – древний галеон с крепкими мачтами и широкими парусами, который путешествовал по морям снов в поисках приключений. Мать сидела на краешке его кровати, гладила сына по волосам и рассказывала чудесные истории, и ничто на свете не приносило такого успокоения, как ее тихий голос. А однажды, когда Джимми уже проваливался в сон и старинный галеон уносил его к далекой звезде на востоке, она склонилась над ним и прошептала в ухо:
– Мне пора, дорогой. Увидимся завтра на «Соловьиной звезде». Ты ведь меня дождешься? И мы вместе отправимся на поиски приключений.
Джимми долго в это верил. После того как мать оставила их ради того богатея с хорошо подвешенным языком и дорогим авто, он каждый вечер сам рассказывал себе сказку.
Долгое время Джимми думал, что никого никогда не полюбит. А потом встретил Долли.
Докурив, Джимми посмотрел на часы: почти пять. Пора идти, надо сварить отцу на завтрак яйца. Он встал, натянул брюки, застегнул ремень, какое-то время смотрел на спящую Долли, потом наклонился и еле слышно коснулся губами ее щеки.
– Увидимся на «Соловьиной звезде», – промолвил он нежно.
Долли заворочалась во сне, и Джимми улыбнулся.
Спустившись по лестнице, он выскользнул в серый предрассветный Лондон. Моросило, в воздухе пахло снегом, но Джимми не чувствовал холода. Разве может он сегодня замерзнуть? Долли Смитэм любит его, скоро они поженятся, и все у них будет хорошо.
13
Ферма «Зеленый лог», 2011 годЗа ужином из тушеной фасоли с хлебом Лорел с удивлением осознала, что впервые в жизни осталась на ферме одна. Ни отца с матерью, ни сестер, скрипящих половицами наверху, ни малыша Джерри, ни кошки, ни собаки. Даже кур, возящихся в курятнике снаружи, и тех не было. Последние сорок лет Лорел жила в Лондоне, предпочитая собственную компанию всем прочим, но сегодня вечером, в окружении теней и звуков из прошлого, она так остро ощутила одиночество, что сама удивилась.
– Ты уверена, что хочешь остаться одна? – спросила Роуз перед уходом, склонив голову набок и вертя в пальцах длинную нитку африканских бус. – Я с удовольствием составлю тебе компанию. Только скажи, и я перезвоню Сэди.
Необычный поворот: Роуз тревожилась о Лорел, а та отказывалась принять помощь.
– Не придумывай, – ответила Лорел, возможно, слишком резко. – Я отлично справлюсь сама.
Роуз не поверила.
– Не знаю, Лол… Твой звонок был словно гром среди ясного неба. Обычно ты вся в делах, а тут… – Бусы вращались все быстрее. – А знаешь, позвоню-ка я Сэди и скажу, что приеду утром.
– Роуз, не надо, – Лорел превосходно разыграла досаду, – ради всего святого, возвращайся к дочери! Я же сказала, мне нужен отдых перед съемками в «Макбете». Давно хочу побыть в тишине и покое.
Лорел не кривила душой. Она была признательна Роуз, которая встретила ее на ферме с ключами, но чтобы привести мысли в порядок, требовалось побыть одной. Таинственное прошлое матери не давало покоя. Глядя на отъезжающую машину, Лорел сгорала от нетерпения. Наконец-то она дома: лондонские дела улажены, теперь ничто не помешает ее расследованию.
Но теперь, сидя перед пустой тарелкой – а впереди ждала долгая одинокая ночь, – Лорел чувствовала себя не так уверенно. Она пожалела, что не позволила Роуз остаться: тихий говорок сестры отвлекал бы ее от мрачных мыслей. А главное, отгонял бы призраков, ибо Лорел была не одна в старом доме. Тени прошлого прятались везде: таились по углам, проплывали вверх и вниз по лестнице, их шаги отдавались эхом от кафеля ванной. Босоногие девочки в разных стадиях взросления; высокая худощавая фигура отца, который что-то насвистывал в темноте… Но чаще всего мать. Дороти умудрялась быть везде и всюду, она сама была этим домом, ее страсть и энергию впитали каждый камень, половица и оконное стекло.