– Бейте по колесам! – захрипел Дворкин. – Не дайте им уйти!
Его услышали – фонтанчиков возле колес стало больше. Но ни одна пуля не попала в цель, словно кто-то отводил им глаза или руки.
Кто-то?!
Он вышел из микроавтобуса.
Нет… Этого не может быть… Это… это неправда!!!
Похоже, нечто подобное ощутили и все остальные – выстрелы внезапно смолкли. И наступившую вдруг звенящую тишину прорезал вскрик Марфы:
– Господи, Пашенька! Сынок! Ты жив?!
– Пашка?!! – эхом отозвался Дворкин, опуская руку с пистолетом. – Так это ты нас утюжишь, что ли? Ты с ума сошел?!
Вышедший из микроавтобуса Павел вздрогнул, странно, как-то болезненно поморщился, а затем на нас всех, всех, кто находился на поляне, обрушился удар. Нет, не болевой, гораздо хуже. Мы моментально превратились в тряпичные куклы, не способные пошевелить ни рукой, ни ногой.
А Павел, пошатнувшись, схватился за виски и заорал:
– Уносите Макса и Стаса! Скорее! Я так долго не продержусь!
Из микроавтобуса шустро выскочили двое змеюк, подхватили раненых и поволокли их внутрь. Павел медленно двинулся следом, пятясь, продолжая держать в поле зрения дорогу и людей.
Он уже почти допятился до подножки микроавтобуса, когда задняя дверца первой машины распахнулась и оттуда выбралась Моника.
Я не знаю, почему на нее не подействовал ментальный удар Павла. Может, потому, что он ее не видел, а может, из-за ее состояния. Состояния ментальной пустоты.
Но сейчас это была не та Моника, к которой мы уже привыкли за последнее время. Сейчас в глазах девушки больше не было пустоты.
Эти большие карие глаза медленно наполнялись сейчас светом радости. И узнавания. И счастья. И любви…
– Арлекино? – еле слышно прошептала она, не отрывая взгляда от какого-то чужого, словно каменного, лица Павла. – Это ты? Ты… нашелся?!
По камню пошли трещины: Павел нахмурился, в его холодных глазах что-то вспыхнуло, губы зашевелились, но в этот момент из микроавтобуса вновь выскочили те двое. Один из них вогнал Павлу в шею шприц, а второй шустро подхватил обмякшее тело, затащил его внутрь, дверь закрылась, и микроавтобус с визгом покрышек рванул с места.
Глава 35
Странное место. Серое, словно выгоревшее дотла. И пепел, повсюду пепел, легкий и пушистый, вздымающийся вверх от малейшего движения.
И чем дальше Павел брел, тем сильнее становилась пепельная буря, серая вьюга забивала глаза, мешала дышать, проникала в голову, покрывая ровным слоем все воспоминания.
Вернее, гася вспышку, едва не спалившую его сознание, его личность, его сущность. А источником вспышки стала девушка. Та, чье лицо он постоянно видел в своих снах, но не мог вспомнить, кто она такая.
Но он вспомнил! В то мгновение, когда девушка назвала его… назвала его…
Как же она его назвала? Ведь именно это имя едва не раскололо его разум, разметав в клочья воспоминания о детстве, юности, Магде, Гизмо…
Но потом его что-то ужалило в шею. И он упал в огонь… И мимолетно удивился – а гореть-то совсем не больно, наоборот, огонь выжигал сомнения, усталость, боль, он соединял, сваривал расколотые части его сознания, восстанавливая целостность.
И оставляя после себя пепел.
Кажется, его вновь что-то ужалило, теперь – в сгиб руки. Слышалось приглушенное пришепетывание языка драконов, но оно шло фоном, удачно вписываясь в шуршащий мир, полный пепла.
И сварка шла все успешнее, сварочный шов становился все толще, все прочнее. А лицо девушки постепенно полностью скрылось под слоем пепла, перестав раздражать его своей навязчивостью.
В общем, когда Павел наконец очнулся, он ощутил себя прежним: сильным, уверенным в правильности выбранного пути, полным ненависти и презрения к людишкам в целом и к отцу – в частности.
И первым, кого он увидел перед собой, открыв глаза, был Аскольд Викторович.
– Вы что, дежурили у моего изголовья сутками, словно заботливая мать? – усмехнулся Павел, морщась от стянувшей рот сухости. – Тогда уж проявите заботу, дайте воды. Пить очень хочется.
– Да, конечно, – звякнула посуда, забулькала вода, и Аскольд подал ему стакан с водой. – Помочь?
– Ага, бутылочку с соской принесите. Вы что, издеваетесь, что ли? Я прекрасно себя чувствую.
– Рад это слышать! А то ведь напугал ты нас, Павлуша, ох как напугал! Я уже сто раз себя проклял за то, что отправил тебя на эту операцию, вопреки мнению твоего доктора.
– Да уж, напортачили. – О, и господин эскулап здесь, что-то химичит с капельницей. – Едва не угробили парня!
– А что случилось-то? – озадаченно наморщил лоб Павел.
– Ты ничего не помнишь? Как тогда?
– Ну почему же, как раз помню. Ну да, было тяжело, там еще целая толпа людишек набежала, да еще и глушилку свою, кажется, притащили, но ведь у нас все получилось, разве не так? Венцеслав здесь?
– Да, здесь, – Аскольд внимательно вглядывался в глаза Павла, опять попытался прощупать его сознание, но опять у него это не получилось – блок там появлялся уже на автомате, едва оно, сознание, включалось в реальность.
– Кстати, как там Макс и Стас? Ранения тяжелые?
– У Макса – не очень, кость не задета, а вот со Стасом хуже – он получил пулю в спину, повреждена печень.
– С-сволочи, – процедил Павел. – Мы ведь в них не стреляли! Хотя нет, Макс вроде размахивал пистолетом… я плохо помню… Но ведь не выстрелил же! А эти… устроили пальбу!
– Ну что ты хочешь от потомков обезьян! – Аскольд облегченно заулыбался и потрепал Павла по плечу. – А ты молодец! Макс мне рассказывал, что Кульчицкий собрал вокруг себя реально мощных менталистов. Наши с ними едва справлялись, и если бы не ты…
– Да ладно, проехали!
– Ничего себе проехали! – буркнул врач. – Тебя ведь сюда привезли выжатым досуха. Ты едва дышал, жизненных сил и энергии – ноль! Еще одно такое приключение без моего разрешения, и я уже вряд ли сумею помочь! Никакой сыворотки не хватит!
Показалось или Аскольд нервно дернулся при упоминании о сыворотке и свирепо взглянул на эскулапа? А тот виновато отвел глаза.
– Какой еще сыворотки? – решил уточнить Павел.
– Да так, – нарочито небрежно отмахнулся Аскольд, – изобретение нашего дражайшего доктора. Восстанавливающий силы коктейль на травах, основанный на старинных рецептах нашего рода.
– На травах – это хорошо, – улыбнулся Павел. – Меня мама Марфа только травами и лечила.
– Ты хотел сказать – мама Магда? – вкрадчиво уточнил Аскольд, мимолетно переглянувшись с доктором.
– Ну да, – Павел удивленно посмотрел на Аскольда. – Я так и сказал, разве нет?
– Так, так, это я глуховат, послышалось… Ну ладно, отдыхай, мне пора. Я как раз на полчаса сюда заехал перед заседанием Думы, чтобы узнать, как ты, а ты – опа, и подгадал к моему приезду, очнулся.
– А сколько дней я был без сознания?
– Дней? Часов, дружище, часов! Впрочем, почти сутки все-таки прошли, вы вернулись вчера днем, а сейчас одиннадцать утра.
– Я хочу видеть Венцеслава, где он? Надеюсь, здесь, в убежище?
– Разумеется, здесь. Но не думаю, что тебе стоит с ним видеться сейчас.
– Это еще почему? Я хочу знать – за что он так со мной? В глаза ему посмотреть хочу, в душу его поганую заглянуть!
– А ты можешь? – насторожился Аскольд.
– Что – могу?
– В душу заглядывать?
– Господи, Аскольд, – нетерпеливо поморщился Павел, – это же выражение такое! Вы лучше скажите, где держат отца?
– Павел, – вмешался врач, – вам сейчас категорически противопоказаны малейшие психологические нагрузки! А разговор с вашим, гм, папенькой вряд ли будет спокойным, разве нет? Так что вы уж потерпите, голубчик, пару деньков, пока не восстановитесь полностью, а там посмотрим.
– Кстати, у меня для тебя хорошие новости, – улыбнулся Аскольд, поднимаясь. – Скоро вся ваша маленькая семья в сборе будет.
– В смысле?
– Без твоего отца дело против Сигизмунда рассыплется, и его выпустят на свободу.
– И мы переедем в наш дом?
– Не сразу. Для начала твои мама и брат поживут здесь, в убежище, пока все не разъяснится.
– Мама? – обрадовался Павел. – Она наконец приедет сюда?
– Ну конечно! Теперь ведь за ней некому следить, Дворкин будет землю носом рыть, чтобы хозяина найти, ему не до Магдалены. Жаль, конечно, что этого пса не удалось пристрелить там, в лесу. Макс сказал, что его словно кто-то за руку держал, не позволяя выстрелить.
– Что значит – кто-то? – пожал плечами Павел. – Вы же сами сказали – там были сильные экстрасенсы. И это правда, раз меня так вывернуло и высушило. Даже толком и не помню многого, так, общий фон, без подробностей.
– А зачем нам подробности? – подмигнул Аскольд. – Нам подробности ни к чему, главное – результат! А он достигнут. Ладно, отдыхай.
Павел провел под наблюдением врача еще сутки, и все это время он спал. Похоже, организм его реально был измотан, вот он и восстанавливался сном.
Правда, очень скучным сном, без сновидений, но такой сон вроде самый здоровый и полезный, как считают врачи.
Правда, очень скучным сном, без сновидений, но такой сон вроде самый здоровый и полезный, как считают врачи.
Зато когда на следующее утро доктор отпустил его домой – ну как домой, в его личный отсек, если можно так сказать, напоминавший каюту океанского лайнера, все там есть, но все очень компактно, подземелье все-таки, с метражом туговато – в общем, выйдя из больничного крыла, Павел ощущал, как его буквально переполняет кипучая энергия. Хотелось физической активности, хотелось пробежаться, и желательно по лесу.
Или хотя бы на тренажере.
Но сначала надо заглянуть к себе, принять душ, переодеться.
Переход из медицинского крыла в жилое шел через старый тоннель, заморачиваться отделкой которого драконы не стали – зачем? Ну, низковат он, своды вечно сырые, под ногами иногда крысы пробегают, ну и что? Идти-то через него от силы минут пять, а потом – большая металлическая дверь, а за ней – светлые чистые коридоры, никаких крыс, сухо и тепло.
Павел уже подходил к двери, когда за спиной его послышался странный шорох, а потом ему на плечи обрушилось что-то тяжелое.
Глава 36
Мне показалось, или парализующее поле исчезло не в тот момент, когда Павла вырубили змеюки, а на пару мгновений раньше, когда он увидел Монику?
Но именно, что на пару мгновений… И разобраться в этих мгновениях было трудно, особенно учитывая шок, накрывший меня после случившегося.
Раньше всех сориентировался Дворкин: он принялся палить вслед удалявшемуся микроавтобусу уже секунды через три после снятия блока.
Но безуспешно – по колесам он не попал… А по корпусу явно не целился, ведь там были Кульчицкие – и старший, и младший.
Автомобиль похитителей скрылся за поворотом.
Александр прошипел сквозь зубы что-то явно нелитературное и рванул к своему джипу. Ну как рванул – попытался. Но ноги его слушались пока что не очень хорошо, то ли мышцы свело, то ли сигнал от центра управления доходил до его конечностей с трудом, но с бегом у Дворкина не сложилось. Он рухнул на землю, как-то неестественно вывернув ногу. Глухо застонал, больше от злости, чем от боли, вскочил и заковылял к джипу, крича на ходу:
– По машинам! Несколько человек останьтесь с женщинами, остальные – со мной! Надо догнать их!
Охранники послушно дернулись вслед за боссом, но из его команды на ногах смог удержаться только еще один. Он и сел за руль.
Зато прибывшие с нами парни, испытавшие на себе только последнюю атаку Павла, чувствовали себя гораздо лучше. Они метнулись в свои авто, первым бежал Федченко с глушилкой. И вот уже кавалькада джипов с визгом покрышек стартовала с места, устремившись в погоню.
Только бы у них получилось! Ведь из всего арсенала противоментальной обороны у них с собой только глушилка – экстрасенсы никуда не поехали, они обессиленно сидели на земле, а наша Лидочка вообще лежала на обочине, свернувшись в комочек и всхлипывая.
Но и рептилиям особо атаковать нечем. Вернее, некем – Павел явно в отключке, двое ранены, один – за рулем.
Я тупо таращилась вслед джипам, пытаясь сгрести образовавшийся после ментального удара кисель разума в привычный грецкий орех. Ничего более страшного я до сих пор не испытывала, даже когда меня убивали в Швейцарии. Потому что тогда я все равно могла сопротивляться, я была хозяйкой своего тела!
А здесь… Ты есть, и в то же время тебя как бы и нет. Ты можешь только наблюдать за происходящим, не будучи в силах что-либо сделать. И это еще Пашка нас просто вырубил, не превратил в послушных марионеток, как сделали это с Олегом и Мартином его новые друзья…
Но почему, почему он теперь с ними? Зачем он помог выкрасть родного отца именно в тот момент, когда Венцеслав ехал утвердить в правах его, Пашку? Что с ним сделали эти твари?!
Мне на плечо легла легкая рука, но я подпрыгнула так, словно на меня упал кирпич.
– Это я, не пугайся, – на меня смотрели широко распахнутые карие глаза, переполненные горечью и недоумением. – Варь, что происходит? Где мы вообще? И почему Арлекино… ой, Павел, конечно же… почему он вел себя так странно?
Елки-палки, и вот что мне ответить этой несчастной девчонке? Я ведь психолог, а не психиатр. А психика Моники сейчас слишком подвижна, она только что от потрясения встречи с Павлом встала на место, но еще не закреплена и может соскользнуть в пустоту в любой момент.
– А что ты вообще помнишь?
– Нас привезли в спелеолечебницу, Паша был тяжело ранен, нас решили спрятать там. И там я его впервые увидела… – Моника мягко улыбнулась, в глазах ее засветилась нежность. – Дурачок смешной… Он все это время прятался от меня, потому что боялся… Думал, что я испугаюсь… А чего пугаться, он вовсе не страшный, он… он самый лучший! И самый красивый… А он прятался… Помню, я его поцеловала… – девушка нахмурилась и потерла лоб. – А потом… потом я спала, кажется… И когда проснулась – вдруг оказалась здесь, в машине, и там был Арлекино… и он уже не был ранен… А потом его утащили какие-то жуткие уроды! Варечка, – она растерянно обвела взглядом еле передвигавшихся людей Дворкина, измученных экстрасенсов, застывшие с раскрытыми дверцами джипы, – что происходит?
– Все будет хорошо, моя лапушка, – подошедшая к нам неслышно Марфа ласково обняла девушку за плечи и прижала к себе, украдкой смахнув со щек выступившие слезы. – Вернется наш Пашенька, живой и здоровый, обязательно вернется!
– А вы кто?
– А я его мама.
– Вы? Ой… – Щеки Моники вспыхнули, и она смущенно отвела глаза. – А я тут наговорила лишнего…
– Нет, дочушка, – Марфа нежно поцеловала девушку в висок и пригладила ее спутанные волосы, – не лишнего. Ты бы знала, как мне радостно стало от твоих слов! Ведь Пашенька, он… он даже надеяться не мог, что его можно любить!
– Потому что он – дурацкий дуралей, вот и не мог, – светло улыбнулась Моника.
Марфа повела девушку в сторону, спрашивая и отвечая, отвлекая ее, заговаривая. Именно заговаривая – фразы женщины становились все более складными, певучими, очень похожими на язык народных лечебных заговоров.
Ай да Марфа, ай да умница! Я знала, что она потомственная целительница и в поместье Кульчицких ее травами лечились чаще, чем обычными лекарствами, но ведь она, как оказалось, умеет лечить не только телесные раны, но и душевные. И напрасно Игорь Дмитриевич таскал к дочери всяких признанных светил психиатрии, надо было довериться настоящему солнышку – Марфе.
Тем более что женщина, убедившись, что эта так много испытавшая красивая девушка действительно любит ее приемного сына, мгновенно прикипела к Монике всей своей исстрадавшейся душой.
И снова мне пришлось подпрыгнуть на месте – прямо коза прыгучая я какая-то, честное слово! Ну а что делать – нервы натянуты, как струны. Вернее, их, нервов, судя по всему, вообще не осталось.
Как минимум – судя по высоте прыжка. А ведь всего-то мобильный у меня в кармане зазвонил.
Мартин… Только на его номер у меня стоит «Конфесса» Адриано Челентано.
Я не успела нажать кнопку ответа, как в ушах зазвенел встревоженный крик:
– Варя, Варенька, что у вас случилось?
– А… а почему ты решил, что…
– Варя, прекрати! Климко нервничал, попробовал позвонить Венцеславу, тот не отвечал. Телефон Дворкина тоже выключен. Что происходит?
– Ерунда у нас происходит, Мартин, – всхлипнула я.
Ну да, я очень сильная и мужественная, умею держать себя в руках, но ровно до тех пор, пока не почувствую чью-то заботу и поддержку. А уж если это любимый мужчина…
– Так, теперь по порядку, – Мартин явно постарался взять себя в руки, он уже не кричал, говорил ровно и по возможности спокойно. Причем по его дыханию слышно было, что он куда-то спешит. – И не волнуйся, Варенька, я уже еду, ты не одна.
– Я и так не одна, тут люди Дворкина, они уже почти пришли в себя.
– Варюша, пожалуйста, по порядку.
– Ну хорошо. Рептилоиды атаковали кортеж Кульчицкого почти сразу же после того, как они выехали из поместья. Километра через три, в лесу. Змеюки похитили Венцеслава, Дворкин с действующими парнями пытается их догнать, у них с собой глушилка. Колдуны наши вышли из строя.
– Как это? Почему? Они же справились в прошлый раз меньшими силами!
– Потому что сейчас их атаковал Павел.
– Что?!
– Мартин, приезжай побыстрее, а? Тут такое…
– Хорошо, родная, еду!
В трубке уже давно тикали короткие гудки, а я все торчала столбом, как унылый ослик Иа, не в силах даже нажать на кнопку отбоя.
Но вот из-за поворота показались джипы Дворкина и остальных охранников. Они уже не неслись, но ехали быстро. Сердце заколотилось о ребра, пытаясь вырваться навстречу машинам, долететь, узнать – как дела? Получилось у них, догнали? Пашка и Венцеслав с ними?
Наконец джипы остановились возле нас. И по лицам медленно выбиравшихся из авто парней я все поняла…
Глава 37
От неожиданности Павел не удержался на ногах и упал, пребольно ударившись локтем о каменный пол. Но подсознание уже автоматически выставило блок второй рукой, готовясь отразить повторную атаку неизвестного врага.