- Значит так. Запомни: Геллан никогда тебя не ударит. Как этот, как там его?...
- Пор...
Вот зараза, она готова в обморок упасть! Побледнела, почти белая стала!
- Его ж больше нет? Или я путаю?
- Нет...
- Так почему вы до сих пор трясетесь? Геллан хоть раз кого-нибудь из вас ударил, унизил?
- Нет...
- Живите, радуйтесь, пляшите, пойте. Этой скотины больше нет и не будет никогда. Устроили тут царство умирающих от страха!
Кажется, она немного пришла в себя, отдышалась. Интересно, что эта тварь тут вытворяла?.. Хотя нет, лучше не знать. Я хлопнула ладонью по калитке. Та ржаво вякнула.
- Я иду в сад. Ты со мной?
Офа заворожённо смотрит на мою руку и молча делает шажок вперёд. Уже лучше. Я открываю калитку и вхожу, больше не заботясь о воспитательном процессе. Ну, подумайте сами: какой деревун сможет устоять перед сокровищницей с растениями?.. Тем более, если кто-то открыл дверь? Да они б и в щель пролезли, дайте им только такую возможность.
Глава 23
Твердь и её дети. Офа
Голос земли - её дыхание. Легкий пар, что поднимается в воздух и падает росами в траву. Ворчливый разговор корней, что ищут влагу и еду, писк стеблей, пробивающих твердь, чтобы расправить крылатые листья и поздороваться с лучами солнца. Шелест крон, лопнувшая почка, ликование бутона, что превращается в пахучий цветок, - всё это вдох и выдох, вдох и выдох...
Даже когда кажется, что земля замирает устало, придавленная морозами и снегами, - она продолжает дышать, копить силы, чтобы снова дать жизнь многоликому хрупкому миру, который легко разрушить, но почти невозможно убить.
Она прикасается пальцами к листве и чувствует тепло, слышит, как по прожилкам течёт сок. Ощущает боль сломанной ветки и стон повреждённого вредителем растения. Она сама часть тверди, её ребёнок и творение. Зелёный побег, получивший свободу, но никогда не забывающий, где его корни.
Босыми ногами по земле - и шёпот: "Оффаааа", - как знак, что тебя знают и помнят. Самая бесценная драгоценность, что прорастает в сердце, растворяется в воздухе и обязательно прорастёт снова, когда ты уйдёшь из этого мира навсегда.
Она идёт вслед за зовом, ступает нежно, не оглядываясь по сторонам. Потом, позже, а сейчас - бело-голубое чудо, что поёт и танцует, изгибаясь лианами, шевеля усиками, кивая солнцу и ей, Офе.
- Уруру-ру-ру-ру-ру, - рассказывает что-то довольный мерцатель.
Ещё бы: разве можно грустить или злиться, когда рядом такая роскошь?
Мимеи позванивают, тянутся стеблями и нежно целуют щёки. Они чувствуют её, она - их.
- Ты тоже слышишь, как они поют? - спрашивает девчонка, что заманила её сюда.
Офа хлопает глазами и смотрит удивлённо, округлив рот. Тоже? Что значит тоже? Чужачка слышит голос тверди?
- Не может быть... - шепчет одними губами, огорчаясь до слёз: кажется, будто кто-то взял и украл что-то очень дорогое, чего нет ни у кого, кроме детей тверди.
- Почему не может? - возражает девчонка и пристраивает толстого мерцателя на своих коленях.
У неё - живые глаза, тёплые, как стволы молодых эхоний. Такого же цвета, с золотыми искрами, когда лучи солнца всматриваются ей в лицо. Нос немного вздёрнут, улыбка до ушей. Распахнутая настежь, как любопытный проклюнувшийся росток.
Сколько бурь и опасностей упадут на эту беззащитность? Сломают или только пригнут к земле, поближе к тверди, которая сможет уберечь и защитить, наделить силой, чтобы бороться и давать отпор?..
В чужачке тоже частица зелёного дара, раз она может слышать дыхание земли, голос растений, ощущать токи, идущие из глубоких-глубоких недр...
Дара гладит мерцателя и подпевает мимеям. Тихонько, под нос, но созвучно; и уже нет сомнений: та, в ком течёт алая кровь, нечто большее, чем человек.
- Здесь запущено. А когда-то, наверное, было очень красиво. Цветы дичают, бурьян стеной, камни какие-то несуразные.
Девчонка сидит на лавочке и болтает ногами. Совсем ещё ребёнок.
- Сорняковые скалы. Растут, где нет руки человека.
Дара отрывает взгляд от сада и смотрит на Офу. Живо, с интересом.
- Растут как сорняки? Очень интересно. И как от них избавляются? Рвут руками, бьют молотками на куски или корчуют лопатой?
Хихикает. Ей кажется это смешным. Офа пожимает плечами:
- Магия. Зачем надрываться, если можно сделать намного проще.
- Ах, да! - девчонка хлопает ладошкой себя по лбу. - Как же я забыла-то! А это не истощает? Бесконечные магические ритуалы и прочие штучки-дрючки?
- Иногда да, но это почти никого не останавливает, динь. Сила расплескана в воздухе. Бери и пользуйся.
- Дара. Не называй меня госпожой.
Офа вздрагивает инстинктивно. Она ослушалась. Удара не последует, но к этому привыкнуть так же тяжело, как и к тому, что человека можно называть по имени.
Молча подходит к сорняковому камню, рисует в воздухе знак Прощения и сжимает пальцы в кулак. Дрожь и скрежет - негромкий, далёкий. Камень идёт трещинами, лопается на множество частей, но всё ещё хранит форму. Два резких движения раскрытой ладонью - маленький камнепад из падающих обломков. Три растирающих движения, словно мнёшь что-то в кулаке - и там, где торчал острый каменный клык, нет ничего, кроме бурьяна, земли да каменных крошек...
- Здорово... - восхищенно тянет девчонка и кружит вокруг, как любопытный щенок.
Офа рыхлит землю вокруг мимей, рвёт сорняки, расчищая место для куста, которому вскоре станет тесно на небольшой грядке.
Небесный груз сидит на земле и плетёт венок из разноцветных нивяников. Затем подходит и одевает венок ей на голову. Отходит в сторону и любуется. Офа смущается, зеленеет сочно, до жарких слёз.
- Я буду звать тебя Офелия, - серьёзно говорит девчонка.
Офа неуверенно кивает. Свежие стебли нивяников плотнее прижимаются к волосам и зарываются поглубже, пуская корни-нити. Венок сливается с головой и становится частью причёски. Теперь месяца два ходить ей такой яркой, пока не закончится недолговечная сила срезанных цветов или не ударит мороз.
Дара, кажется, заметила. Тянется рукой к венку недоверчиво. Офе хочется уклониться, но она не смеет. Лучше вытерпеть боль, если девчонка захочет вырвать с корнем цветы. Но она не захотела. Лишь прикоснулась и провела рукой.
- Они... стали живыми?
- Нет. - качает головой Офа. - Ненадолго стали частью меня. Месяца два-три...
- Ты суперваза! - смеется Дара и хлопает в ладоши. - Сорванные цветы не стоят так долго!
Для неё это открытие, откровение, чудо.
- Как думаешь, можно быстро привести сад в порядок? - спрашивает неожиданно, переходя от бурного восторга к задумчивости. - Сделать его таким, как раньше? Ну, или почти таким...
- Можно. Подожди,... Дара. Сейчас.
Она замирает, сжимая плечи руками, сложенными крест-накрест. Босые ступни ловят вибрацию - послание ушло. Через несколько минут возле садовой калитки замаячили четыре зелёные фигуры.
Они боятся войти в скрипучую дверцу. Переминаются и готовы удрать, но сила тверди сильна: тянут шеи, пытаясь хотя бы рассмотреть, что там, в саду, куда вход запрещён.
Дара срывается с места и берёт на крючок своим небрежным:
- Ну, что встали? Заходите!
И калитку пошире, чтобы обзор получше... Ни один деревун не устоит - Офа знает. Идут, как цветки за солнцем.
- Бируля, Киб, Нуава, Нинн, - называет по именам. Дара кивает каждому, улыбается.
- А я Дара. Просто Дара.
Вряд ли кто сразу сможет звать её так. Но время меняет всё. Постепенно.
- Я хочу... - девчонка обводит руками вокруг, но можно и не говорить: они сюда пришли не только по зову или из любопытства. Это их жизнь, а не работа, хотя люди считают иначе.
Через несколько минут они разбредутся, начертят знаки и начнут ритуал Преображения. Не тяжелый физический труд, а мастерство, когда каждая травинка, растение, веточка ложатся гармонично. Но первым делом - мимеи: тяга, от которой не избавиться и не преодолеть.
- Иранна говорила, что мимеи кочуют, перемещаются, исчезают... Как думаешь, здесь они задержатся? Или однажды мы зайдём и не найдём их в саду?
- Они не уйдут, пока рядом мерцатель. - Офа смотрит внутрь себя, прислушиваясь к песне и почти не завидуя братьям и сёстрам, которые знакомятся с мимеями. Она была первой, поэтому можно не огорчаться.
Одна земля на всех - так учила её мать. Но порой жадность, ревность, собственничество перехлёстывают грань. Утешает одно: эти чувства есть у всех деревунов, и они борются с ними.
- Пора! - взмахивает руками-веточками Нуава - и пять зелёных фигур разбредаются по саду.
Нуава, Офа и Бируля избавляют землю от бурьяна, сорняковых камней, чистят кустарники. Давно пора: почти два года никто не заботился о растениях - одичали, захирели, разрослись как попало. Нинн и Киб обихаживают деревья. Растёт горка засохших веток и лишних побегов.
Офа краем глаза видит, как стоит, открыв рот, Дара. Девчонка глаз не может отвести от плавных движений рук: взмах - падает ветка, пошевелили гибкими пальцами - полетели листья и мелкие веточки... Кроны становятся весёленькими, как разноцветные игрушечки.
Она так и не поняла, кто первым почуял Зов. Может, все одновременно: замерли, прислушиваясь, затем ноги сами повели туда, где растекалась, жадно расплёскивалась Сила.
- Ключ Силы...
- Жерель... - шелестели губами и шли, как на заклание, не понимая, не осознавая, не включая разум. Жерель сильнее, мощнее - поглощает...
- Ээээ... вы куда?! - кричит Дара, но разве они слышат её по-настоящему?..
Глаза - в пространство, невидяще. Мозг реагирует, но дремлет, скованный и порабощенный... Кажется, она пытается хватать их за руки, испуганная, бледная, бессильная остановить...
Деревуны подходят ближе к краю, становятся кругом, раскачиваются, но ещё не смотрят вниз, под ноги, понимая, что дальше - небытие... Ещё чуть-чуть... Два-три шага... И...
Воздух свистит, режет болью и ломается, как камень. Идёт трещинами и рассыпается песочным ветром, что больно хлещет по щекам и телу.
- Дара, падай! Падай на землю! Немедленно!
Где грохочет этот глубокий властный голос? Голос, умеющий приказывать и способный побить силу, как нашкодившего пёсоглава?..
Девчонка падает сразу. Вихрь проносится рядом, скользит по кругу и рубит невидимый канат, которым они связаны. Боль настолько сильна, что на теле выступает кровь, брызжет ярко-зелёным соком, поит твердь, к которой они припали и хватают воздух широко открытыми ртами...
Офа смотрит, как пульсирует Жерель - идеально круглый Ключ Силы, воронка, способная поглотить, затянуть, уничтожить тех, кто слабее... Дара, приподняв голову от земли, смотрит туда же, но не понимает, в чем дело. У неё - абсолютно круглые глаза. Как и Жерель... У неё - потрясённо обескураженное лицо. Пошатываясь, она садится и обводит взглядом пять зелёных тел, что корчатся от боли. Затем замечает властителя, который сосредоточенно очерчивает круг обоюдоострым мечом.
- Что это было, Бэрримор? - бормочет она несуразицу и вопросительно склоняет голову к плечу, пытаясь поймать взгляд динна.
Глава 24
Око Дракона. Дара
Я вообще не поняла, что за капец такой случился. Вот они творят чудо - сад преображается на глазах, и вдруг застыли столбами, попёрлись куда-то, как зомбаки со стеклянными глазами. Я ничего не могла сделать, понимала только: что-то нехорошее происходит.
Я испугалась. Почувствовала себя маленькой-маленькой, как блоха: прыгаешь, мечешься растерянно, а без толку...
Неожиданно всё изменилось. Свист - и невидимая стрела рвёт невидимые путы. А я ещё никогда не была так рада слышать этот красивый оперный голос, который мною командовал. Даже на противность не хотелось ничего сделать: грохнулась оземь, как солдат по приказу. Гибкое тело пронеслось рядом. Не бежал, а крутил какое-то невероятное сальто, легко отталкиваясь руками от земли, словно ничего не весил, пружинил и опять взвивался в воздух.
Он приземлился ровно там, где надо: ни шагом больше, ни шагом меньше, налету выхватил из-за спины меч и крутанул им над головами впавших в транс деревунов. Затем подрезал воздух на уровне талии и возле ног. И всё это молниеносно, я даже моргнуть не успела. Честно говоря, какой там моргнуть... у меня глаза из орбит прям вываливались...
Деревуны повалились на землю, как паяцы с отрезанных нитей, веером брызнул зелёный сок. В лицо ударило чем-то горячим... Кровь! Зелёная густая кровь!
Тела корчились, а я наконец смогла оторвать голову и сесть. Меня пошатывало. Геллан деловито рыхлил мечом землю вокруг круглой дыры.
- Что это было, Бэрримор? - ляпнула я невпопад и уставилась на меченосного пахаря.
Если я думала, что он ответит, зря надеялась. Геллан злился, поэтому проигнорировал и мой дурацкий вопрос, и мой взгляд. Волосы стянуты на затылке, на лицо без содрогания не глянешь: вмятина проступила отчетливее. По всей видимости, он сжимал челюсти, чтобы чего лишнего не наговорить в сердцах. Только по этой каменной твёрдости можно судить о бушующей внутри буре. А так - внешне спокоен: дышал ровно, будто только что не показывал акробатические номера, лицо нормального цвета, тело расслаблено.
Я поднялась на ноги и подошла ближе. Страх страхом, а любопытство - тяжёлый грех: мне очень хотелось посмотреть, что это за дыра такая.
Как вам сказать? Ничего страшного не увидела. "Дыра" - громко сказано. Просто круг на земле. Как будто золото расплавилось и меняет оттенки, движется какими-то тенями. Никакой ямы тебе или воронки, как казалось раньше. Просто золотистое пятно с вертикальной тёмной полосой посередине...
- Не подходи, - процедил истукан златоволосый сквозь зубы.
Очень надо, подходить ещё... Деревуны отползали в сторону, подальше, оставляя на земле зелёные капли крови. Видать, круг ещё тянул их, но уже куда меньше.
Я присела возле Офелии. Глаза - сплошная боль.
- Вы ранены... Надо перевязать вас. - пробормотала я, протягивая руку.
Офа отрицательно покачала головой:
- Это дань тверди. Пусть забирает.
Вот же дремучий народ, блин. А если кровью истекут? Какая ж это дань? Это жертвоприношение больше. Мне было пофиг на их предрассудки, поэтому я прикоснулась к мокрому от крови платью.
Мда. Медсестра из меня та ещё, вы уже в курсе. Тем более, с зелёнокровными до сегодня дел иметь не приходилось. И вообще, что можно понять, не зная, откуда кровь льётся? Через зелёную тряпку не видно...
Но, кажется, Офа считала иначе. Пока я пыталась её пощупать, она ожила и смотрела на меня пристально, удивлённо. Горячие пальцы-веточки сжали мою ладонь. Я аж испугалась.
- Больно, да?..
- Как раз наоборот... Дара... Помоги другим.
Обалдеть. До меня дошло. И пока Геллан продолжал вспахивать землю по кругу, делая подкоп под золотой круг, я перещупала всех деревунов - просто прикасалась и водила ладонями по зелёным балахонам. Вскоре все очухались и поднялись. Видон у нас, надо полагать, был ещё тот. Грязно-зелёные. Я затосковала: опять придётся напяливать дурацкий бабский балахон и играть в средневековую барышню. К тому же молчание Геллана меня удручало.
Ну да, я виновата. Откуда я знала про этот золотой пятак? Хотела как лучше, вышло как всегда...
- Ты не виновата. Ключа Силы здесь не было никогда.
Заговорил наконец-то... одумался. Пока я ломала голову, изобразить ли мне оскорблённую невинность и поиграть в жертву или попробовать объяснить всё, как есть, Геллан закончил накручивать мечом круги. Вокруг золотого круга образовался приличный земляной, как будто крот наружу вылез и оставил после себя свежую насыпь. Обязательно для этого нужно было меч тупить.
Геллан подозрительно кашлянул. Он что, ржёт?..
- Дара... я слышу тебя.
И тут я покраснела. Вообще это не в моих привычках краснеть. Но в данный конкретный момент в моей башке проскакали все мысли, которые я нагородила, пока думала, какую стратегию поведения выбрать. Вот же блиииннн... Ну, и как прикажете с этим жить?!
- А ты мозги свои захлопывай и не подслушивай! - огрызнулась я, найдя таки повод встать в позу жертвы.
Ну, конечно, он смеялся. Негромко, но от души. Рядом прятали глаза и улыбки деревуны. Я вдруг заметила, как они красивы: тонкие лица, гибкие тела... Почти неотличимые друг от друга, словно братья и сёстры. Причем почти не понять, кто брат, а кто сестра... Не земля, а скопище красавцев. Впору отращивать комплексы неполноценности.
- Ладно. Раз злиться мы перестали, снизойдите объяснить, о, великий властитель, что это за дрянь такая выросла посреди сада вашей матушки.
Я пыталась язвить, но разве этого самурая с мечом пронять?
- Это не дрянь. Ключ Силы или Жерель. Когда-то давно называли это явление Оком Дракона.
Точно. Похоже на круглый глаз с вертикальным зрачком. Я ещё раз глянула на Жерель и внутренне напряглась: казалось, где-то там, под землёй, сидит этот громадный дракон - и только глаз его наружу вылез, чтобы посмотреть, что тут творится... Если бы он был выпуклым, точно испугалась бы! Но и плоский он словно следил...
- Получается, он не какая-то там гадость вроде ухайлы?..
Геллан метнул в меня предупреждающий взгляд, но я уже проболталась: деревуны заволновались, округлили глаза. Вот же болтунья...
- Чё вы всполошились, как куры на насесте? Геллан вчера мне рассказывал ээээ.... о некоторых особенностях Зеосса. Знакомил, так сказать, с флорой и фауной местного разлива. Правда, Геллан?
Ну, бедный чурбан средневековый. Его никто, видимо, не учил вдохновенно врать. Только моргнул по-совиному да кадык дёрнулся. Но деревунам лапшу на уши вешать, что детям. Успокоились. Посмотрели на Геллана просительно.
- Вам бы отдохнуть, - попытался возразить он, но твёрдости властителя ему не хватило. Они посмотрели еще жалобнее, несчастными глазами сенбернаров. И он сдался. Не сказал ничего вслух, но они поняли и разбрелись по саду, продолжая начатое дело.