Дорога в облаках или путь в долину. Дара
У меня уже не только голова вспухала. Мозги набекрень, глаза навыкат, волосы дыбом. Хотелось встать и с силой щипнуть себя за руку. Или нет, - дать пинка поувесистее, чтобы очнуться.
Полдня! А как будто месяц или целый век прошёл. Да я тут поседею раньше времени, если и дальше в таком темпе закружит вальс жизни.
Мила валялась на полу и не шевелилась. Может, в обморок девчонка хлопнулась от испуга. Рядом два пса-броненосца стояли, набычившись. Ви на заднем плане беспомощно хлопала огромными белыми крыльями, роняя перья. Геллан стоял в какой-то странной позе ко мне спиной.
И только Иранна и Дред были спокойны. Первая делала пальцами какие-то пассы, второй стоял темно-золотым изваянием. Вообще не поняла, что он в столовой делает. Торчит как статуя. Может, как раз в этом его и роль - украшать помещение.
У меня так и чесались руки дёрнуть этот блестящий кол из стола, Геллан, видать, понял (или фиг его знает, как он это делает), распрямился, предостерегающе глянул и тут же сам, ухватившись голой рукою, стерженёк потянул.
Ну да, я вряд ли бы его вытянула... Мышцы левой руки напряглись. Красивый такой бицепс, рельефный, как у артистов в кино... Жаль, перчаткой этой без локтя наполовину прикрытый.
На вид стержень металлический, холодный, а черный круг вокруг себя то ли выжег, то ли плеснул чем... Длинная такая штука, с метр, наверное. Геллан вынул кол медленно, плавно. Зажал в руке и глаза прикрыл. Потом посмотрел на Иранну. Такое зло взяло: они словно разговаривали между собой о чём-то глазами, а ты сиди тут, гадай, что и почему.
На полу зашевелилась Мила. Посмотрела на меня беспомощно. Глаза тёмные из-за зрачков расширившихся. Я протянула руку:
- Поднимайся давай, вывалилась тут, как на пляже. Солнца не будет, загара тоже. Это шуточки всё, да, Геллан?
Ну, вы поняли, я так хотела его выспросить исподволь. Харэ им с Иранной глазки друг другу строить.
- В общем, приблизительно верно, - пробормотал он, не отрывая глаз от Иранниного спокойного лица. - По крайней мере, никакой угрозы нет.
- Ты ж говорил, замок чужих не пускает. Поэтому все могут спать спокойно.
Это я больше для Милы говорила. Она уже поднялась и платье отряхивала. Я трясла из её кудрей остатки еды: мы с ней ненароком пару тарелок прихватили на пол, когда Геллан ногой стулья из-под нас вышиб.
Геллан наконец-то оторвался от Иранны и посмотрел на меня. Не сердито, но пристально, словно приказывая не болтать много. И глазами на Милу повел. Ну да, я дура, что поделаешь... Вот же шаракан безрогий! Вечно меня за язык дёргает!
- Ладно, развлеклись немного - и хватит. Это чтобы обед пресным не казался, Дара. Остренького в соус. - Иранна глаза прижмурила, как кошка. Да она издевалась по ходу! Но возражать я не стала, достаточно того, что рука Милы в моей тряслась.
- Марш по комнатам. Умылись, переоделись все. - она зыркнула на Геллана. - И отправимся в долину. Я распоряжусь, Дара, чтобы тебе другое платье дали. Вы сейчас красивые, как хавры.
Я нырнула в глаза Милы, как Геллан учил. Она, видимо, сделала то же самое. Не удержавшись, хихикнула. Мила тоже. Вначале неуверенно, словно боясь, а затем звонче, раскрываясь, как цветок после дождя или под лучами солнца. Я услышала, как приглушенно кашлянул Геллан. Мелодично закурлыкала Ви. И даже у изваяния Дреда дрогнули скульптурные губы. У Иранны тоже потеплели глаза, а на губах заиграла улыбка, делая её лицо красивым до невозможности.
Пока мы веселились, Иранна, видимо, успела на счет одежды распорядиться. В новой комнате меня ждало очередное балахонное платье, правда, уже не домотканно-желтоватое, а ярко-голубое. Видать, чтоб меня издалека видно было, или намекали на моё небесное происхождение - кто их поймёт, шутников здешних.
Чертыхаясь, я умылась, переоделась и наскоро переплела потуже косу. Как смогла, не глядя. За этим занятием и застала меня мышка Мила, что проскользнула в дверь неслышно и замерла на пороге, испугавшись, наверное, своей смелости. Кудряхи старательно приглажены, щёчки розовые. Платье серенькое, неприметное.
- Не бойся, я не кусаюсь.
Мила вспыхнула сильнее и помотала головой.
- Т-тяпка...
- Да зайдём мы к этой обжоре, не переживай. Ей в саду хорошо, нравится. Царица: всё ей одной, представляешь?
Мила смотрела недоумённо.
- Ну... властительница, госпожа она. Царица по-нашему.
Мила застенчиво улыбнулась и кивнула: поняла, мол.
- Пошли, а то эти двое сожрут нас. Или уйдут сами.
Так мы и появились в комнате с камином - рука об руку, как две неразлучные подружки. Естественно, Геллан и Иранна уже нас ожидали.
Никто не возразил против похода в сад. Геллан отправился в конюшню за лошадьми, а мы пошли Тяпку проведать. Как и ожидалось, она балдела. Мимеи разрослись ещё больше, стали гуще и толще, налились голубизной, белый цвет почти исчез, мелькал лишь изредка на концах завитушек и узких толстых листьев. Потрясающее зрелище!
- Воды животному никто не оставил, - недовольно пробурчала Иранна. - Вон, плошку, из которой семена поливали, досуха вылизала.
Мы налили чистой воды, Тяпка тут же присосалась, пофыркивая от удовольствия. Она балдела, подставляла уши, позволяла себя гладить и вообще вела себя так, словно всю жизнь жила среди людей. Мимеи колыхались и пели звонкую песенку - оду радости. Не удержавшись, я им подпела, отчего мимеи полезли ко мне целоваться.
- Ты их слышишь. - Иранна смотрела внимательно и будто нутро выворачивала.
- Да. А ты? - я вызывающе задрала нос, пытаясь избавиться от ощущений, которые вызывал во мне этот пристальный взгляд.
- А я нет. - муйба наконец отвела глаза.
- И я... н-н-нет. - прошептала Мила.
Она смотрела на меня, как на божество. Тьфу, ты...
Напоследок мы ещё потрепали Тяпку, мимеи с наслаждением облизали наши руки.
- Сдается мне, скоро будет сюрприз, - пробормотала Иранна под нос, словно разговаривала сама с собой.
Что она имела в виду, я допытываться не стала. Во дворе нас ждал Геллан. Белоснежный Савр заливисто заржал, приветствуя меня. Рядом била копытцем прехорошенькая маленькая пятнистая лошадка и серое чудовище, похожее на осла.
- С-с-софка, - представила Мила лошадку и погладила её по тёплой морде.
- А это Прынь - великий упрямец и ворчун, но я не променяю его даже на небесного лоборога.
- Осёл, - сказала я и уточнила:
- У нас их называют ослами. Ну... очень похож, по крайней мере.
- Ну да. Осло - так зовут их и здесь.
Короче, Мила легко на Софку вспорхнула: лошадка вежливо опустилась на колени и подставила пятнистую спинку в седле. Иранна воссела на Прыня и двинула чудовище пятками в бока, а меня подобрал Геллан, как самую никакую наездницу. Оно и правильно: впервые на лошади я ехала вчера ночью, да и то задом наперед. Сегодня Геллан посадил меня как положено, только джинсы мои остались где-то там, в разгромленной комнате, поэтому пристроили меня боком, как средневековую девицу какую-то умыкнутую. Радовало, что Мила едет так же. И только Иранне завидовалось со страшной силой: её широкая, многосборчатая юбка позволяла ей сесть, как положено наезднику.
Вот так к воротам до небес и подъехали: мы с Гелланом первые, за нами - Мила, рядом с ней - пёсоглавы, а позади - Иранна.
Корявая стена напоминала тёмную кору столетнего дерева: морщинистая, неровная, с углублениями и вертикальными выпуклостями . Где вход, где выход - фиг поймёшь. Не было рабов, ворота отмыкающих.
- Выход! - гаркнул Геллан. Видать, привычка: не так давно он рассказывал, что совсем не обязательно воздух сотрясать, чтобы двери открывались.
Не знаю, что там срабатывает, но неожиданно образовалась приличная такая дыра. Как будто кто-то гигантскую сигарету поднёс и расплавил стену, как полиэтилен. По-другому и не объяснишь, наверное...
Савр бодро перешагнул порог зияющей дыры и... уж не знаю, как я не завизжала-то... Геллан почувствовал мой рывок и покрепче прижал к себе.
- Не бойся. Мы идём по тропе и никуда не свалимся. Но пока лучше вниз не смотри.
Какой там "низ"! Я вообще глаза зажмурила посильнее! Мы по воздуху - ПО ВОЗДУХУ шагали, как Иисус по воде! Предупреждать же надо, подготавливать! Я ж чуть не обосс... (ну, вы поняли) от неожиданности!
По-моему, он пытался не заржать, рыцарь золотоволосый, чурбан кожаный. Я вдохнула, выдохнула и открыла один глаз. Так, не поднимая ресниц, слегка. Рядом плыли облака, руку протяни - пощупать, наверное, можно... Любопытство взяло верх над страхом, я покрепче вцепилась в кожаный жилет Геллана и открыла глаза.
Мама дорогая! Вообще не понимаю, как можно передвигаться и по какой, на фиг, дороге? Под ногами - пустота вперемешку с облаками. Кое-где, в разрывах, далеко-далеко - видать, земля... Всё равно что из космоса смотреть.
- Одно радует, - буркнула я, - пугливая Мила, кажется, совершенно не боится кататься туда-сюда по воздуху, не хлопается в обморок, а то б костей не сосчитали вдруг чего...
Наконец-то он засмеялся. Громко, на весь голос. Грудь под кожаным жилетом приятно вибрировала и я, успокоившись, прислушивалась к этим радостным звукам.
Чуть позже я осмелела, крутила головой, пытаясь рассмотреть получше небесный путь.
Как вам сказать?.. Остро вдруг почувствовала, какой здесь чистый воздух. Прохладный такой, с привкусом мятной горечи. Растекался по лёгким и бил в башку, как шампанское, щекотал пузыриками где-то внутри, и казалось, я такая лёгкая-лёгкая... Раскину руки - и полечу, ей-богу.
Но руки раскидывать в стороны я не стала, хватило ума держаться за надежного Геллана, зато облаками налюбовалась всласть: они то клубились, то вытягивались в перья, двигались, дышали, менялись, открывая то тут, то там окна в далёкий-далёкий мир, где жила своей жизнью земля.
Где-то сбоку белели остроносые горы, разноцветными пятнами кучковались деревья... Не хватало чёткости и близости, чтобы рассмотреть всё подробно, но так даже лучше: удивительный мир плыл и притягивал, завораживал красотой, чистотой, какой-то искренностью. Ему не надо было лгать, казаться лучше, выпячивать достоинства и скрывать недостатки. Он подкупал первозданностью, широким размахом, палитрой красок, сочностью... Простой и в то же время сложный, как часовой механизм: винтики, колёсики, пружинки - ничего не понятно, но они между собою ладят, соприкасаются, движутся - и часики тикают, отсчитывая секунды, минуты, часы, года, столетия... Тик-так... Тик-так... Тик-так... Как сердце в груди, как пульс на запястье...
Я вдруг поняла, что плачу. Геллан смотрел на меня внимательно и как будто всё зная... Я уткнулась ему в грудь, пытаясь справиться со слёзным потоком, а он прижал меня покрепче, словно прикрывая от неба, чтобы я могла справиться с собою и чувствами, которых не стыдилась, но не хотела никому показывать, как сокровище, не нуждающееся в чужих взглядах...
Глава 17
Меданы или почему пестрота бьёт в голову. Дара
Скоро дорога пошла на спуск, медленный такой, плавный. Земля становилась ближе и рельефнее, вскоре показались тёмные домишки, рассеянные по долине, прилепившиеся к горам, прячущиеся среди деревьев. Не было в картине стройности, домиков по шнурку, хотя бы условных улиц. Как говаривает моя бабуля: как бог на душу положил. Безалаберно, сикось-накось, будто на картине сумасшедшего художника-авангардиста.
Пока мы подъезжали, собрался народ. "Народ" - условное название разноцветно-кричащей толпы, состоящей, как оказалось, исключительно из баб и детей.
Видали когда-нибудь цыганский табор? Так вот, помножьте ощущения на десять. Во-первых, у меня сразу глаза разъехались в стороны и начали слезиться. Но не от избытка чувств, как давеча, а от ярких ядовитых красок. Но это не то, что вы подумали, зуб даю. Я сама не сразу поняла, в чём подвох, пока мы не подъехали ближе. У этих баб - волосы разноцветные, как у сумасшедших панков: ядовито-зелёные, ярко-жёлтые, синие, розовые, бирюзовые, красные...
Обалдеть! Волосы короткими шапочками, кудрями до плеч, спутанными лохмами до задницы... Косичками, хвостиками, сосульками. С ленточками, бантиками, какими-то рогастыми спиральками...
Наряжались барышни тоже... эээ... эпично. В основном - грудастые, крутобёдрые, меданы не прятали свои женские прелести, бессовестно обнажали пышные груди, носили вверху тесные, в облипочку, блузки или платья, а внизу предпочитали юбочки попышнее, с оборками, рюшами, воланчиками, чем еще больше смахивали на чокнутых цыганок.
Если вы думаете, что носили они юбки в пол, то не угадали ни разу: по-разному выпендривали свои красоты: кто еле задницу прикрывал, кто поскромнее; юбки до колена - вообще почти прилично, и лишь меданы постарше (и то далеко не все) носили юбки необъятных размеров по пяты. Даже глубоко беременные девушки не считали нужным скромничать, выставляя выпуклые животики из-под тесных коротких блузок.
Лица яркие, колоритные. Глазастые в подавляющем большинстве, с броской боевой раскраской, тенями в тон шевелюр, яркими помадами на больших ртах. Я бы не сказала, что все красавицы, но... в каждой было что-то такое, что притягивало взгляд. Каждая - по-своему хорошенькая, ни одного уродливого или тусклого лица, отчего в голове мутилось ещё больше.
Зато на них почти не было побрякушек. Всякая фигня в волосах да у некоторых - медальоны, ныряющие глубоко в ложбинки упругих грудей.
Мы подъехали и спешились. Я в своём ярко-голубом платье выглядела невыразительной простухой, судя по всему. Уж молчу про Милу в сером. Оставалось только загадкой, почему муйба Иранна одевалась иначе и носила шапочку-платок, что, как чепец у монашки, полностью скрывал её волосы.
- Геллан, ты зачем нам девчонку приволок? - гаркнула красноволосая медана, что стояла немного впереди, выставив вперед красивую точеную ножку в разрисованном сапожке и заложив руки в боки. - Мало тебе девок в Долине?
Меданы загалдели и заржали. Видать, шуточки подобного рода всем нравились. Беспардонно, однако, но я пока решила помолчать. До поры до времени. Тем более, Геллан так сжал мою руку, что захотелось наподдать ему посильнее, чтобы силу свою рассчитывал, культурист хренов.
- Я так понимаю, других проблем нет, кроме как обсудить, кого за собой приволок властитель, да, Ивайя?
О, блин. Оказывается, он умеет разговаривать как властитель. Холодно так, высокомерно даже. Другим бы как отрезало после такого ушата ледяной воды, но не этим чертовкам.
- О да, шаракан побери, умираем от любопытства, зависти, не спим ночами, страдая по твоим голубым глазам, Геллан, - пропела Ивайя, бесстыже стреляя глазами.
Меданы заволновались, как море, посыпались реплики, перемешанные со смехом. И тут вперёд вышла Мила. Встала впереди нас. И море сдулось, скисло, как молоко от лимонного сока. Ничёсе поворотец... Вот вам и трусишка, зайка серенький...
- Ну ладно, мы пошутили немного. Ты же знаешь, динь, нам бы только зубы скалить.
Мила кудрями тряхнула и, не выдержав, глаза опустила. Бояться её, конечно, никто не боялся, но открыто хамить при девчонке меданы явно не собирались.
- Не очень хороши дела, Геллан. Мы так понимаем, поход за мерцателями провалился. Иначе ты с утра пришёл бы сюда со шкурками, - проговорила бирюзовая хорошенькая ведьма. - Вместо этого ты поймал девчонку.
- Это Дара. Она свалилась мне на голову.
- Да ладно, - усомнилась ярко-жёлтая, носатая, с немного косящим правым глазом, но милая, с ямочками на подбородке, щеках, пухлыми губами сердечком. - Небесный груз?..
Меданы загалдели, как стая разношерстных попугаев, орали все сразу, махали руками. Ногти они тоже красили под цвет волос.
- Какой прок от девчонки, - вздохнула Ивайя, - их у нас сотни. Груз она или не груз... Вряд ли это нам поможет. Ткачики разбегаются, ленивые твари, половина домов недостроены, мужики то мотаются по лесам да горам, то спят, то байки у костров по ночам травят. Всё, как всегда, а осени скоро конец. И вряд ли мы переживём ещё одну блуждающую...
Меданы поддакивали, шумели, жаловались. Я уже ничего толком не понимала.
- Хватит стонать, - это Иранна голос подала. - Пошли лучше, делами займёмся.
- А ты не командуй нами, муйба! - пробасила старая тётка в необъятных юбках. - Не хватало, чтобы всякие муйбы указывали нам, что делать. Вари свои зелья, скот лечи да детишек учи.
Я моргнула. Мне казалось, что никто не смеет так говорить с Иранной, но меданы думали иначе. Правда, Иранну это нисколько не волновало. Она лишь плечами повела, сняла кожаную сумку и достала чашу с радужной краской. Как это добро не расплескалось по дороге - ума не приложу. Меданы тут же притихли. Те, что впереди, увидели и ахнули, остальные привстали на цыпочки, носы у них заострились, глаза прикрылись. Затем поднялся такой рёв и ор, что хотелось заткнуть уши.
Иранна пошла вперёд, а за ней, как крысы за дудочкой крысолова, отправились вслед эти кричаще-разноцветные тётки. Мила судорожно втянула воздух. Не удивлюсь, если она всё это время не дышала. Геллан разжал пальцы. Я почувствовала, как начала, покалывая, отходить занемевшая ладонь.
- По-моему, они мною не впечатлились, да, Геллан?
- Вот и хорошо. Я на это надеялся. Они неплохие, приземлённые только. Мила, ты в порядке?
Девчонка кивнула головой. Геллан поднял руку, немного подержал её на весу, а затем легко погладил сестру по плечу. Мила дрогнула, но не отпрянула.
- Пойдёмте, сейчас будет самое интересное - испытание Милиной краски. Если всё получится, значит не всё так уж плохо и печально впереди.
- А что плохо-то, Геллан? - я ничего не понимала и начинала раздражаться.
Геллан тряхнул головой, волосы упали плотнее, полностью прикрывая правую сторону.
- Если в ближайшее время я не раздобуду денег, то не смогу восстановить дома, купить скот, еду, удерживающие руны. Если не будет рун, зимняя блуждающая буря заберёт с собою то, что осталось. Меданы и мужчины не останутся в незащищенных домах, уйдут, кто куда. Долина опустеет, а земли без людей умрут. Да и нам придётся отправиться... в странствия.