В Ипатьевской летописи начало возведения киевского храма отнесено к 991 г., а завершение – к тому же 996 г.[237] В Никоновской летописи Десятинную церковь начали строить только в 993 г., а до этого в 992 г. якобы был заложен собор во Владимире на Клязьме.[238] Последнее известие представляется совершенно фантастическим, поскольку в это время данного города скорее всего еще не существовало. К тому же трудно предположить, что Владимир первой начал строить церковь на окраине государства, в глухой местности, а потом уж в своей киевской резиденции.
Из летописей можно узнать, что в 988 г. и позднее князь Владимир занимался возведением городов-крепостей на южной границе своего государства: на Десне, Трубеже, Остре, Суле, Стугне. После этого он переселил туда словен, кривичей, вятичей и представителей других племен, чтобы с их помощью организовать заслон от нападения печенегов.[239] Естественно, что это дело было очень сложным и требовало не нескольких месяцев в конце 988 г., а нескольких лет. В этих условиях Владимиру, конечно, некогда было следить за строительством храма в Киеве. Поэтому напрашивается вывод, что этим все же занималась Анна Романовна.
Посвящение киевского собора Богородице указывает на то, что инициатором ее возведения была женщина, хорошо знакомая с аналогичными постройками в Византии. Дело в том, что главный придворный храм византийских императоров был посвящен Богородице, а Десятинная церковь по своей сути также являлась придворной. Некоторые знатоки истории архитектуры даже высказали мнение о том, что киевский храм строился по образцу Фаросской церкви при Большом императорском дворце в Константинополе.[240] К сожалению, ни Фаросская, ни Десятинная церковь до нас не дошли.
Искусствовед О. Е. Этингоф отметила определенное сходство Десятинной церкви со вторым по значимости храмом в Константинополе – Влахернским, также посвященном Богородице. Он был построен в 450-453 гг. императрицей Пульхерией и потом неоднократно подновлялся и украшался многими императорами. Считается, что в этом храме находились четыре наиболее почитаемых образа Девы Марии, которые стали образцами для всей последующей иконографии: Оранта, Знамение, Одигитрия и Ласкающая, или Умиление.[241] Вполне вероятно, что Анна привезла списки с этих икон и украсила ими Десятинный собор. Поначалу, возможно, наиболее популярным был образ Оранты, представленный на мозаиках Софийского собора в Киеве. Затем в княжеских семьях стал особо почитаться образ Умиление, запечатленный на иконе Владимирской Богоматери. Она являлась выносной и использовалась во время празднования Успения Богоматери. Поскольку Десятинный собор как раз и был посвящен этому празднику, то можно предположить, что при Анне этот праздник, приходящийся на август, стал первым отмечаться на Руси.
Хотя во времена Владимира и Анны Киев вряд ли был значительным городом судя по археологическим раскопкам, для принцессы жить в нем, несомненно, было удобнее, чем в северном Новгороде. Здесь был мягче климат, отсюда шел прямой водный путь на ее родину, и купцы могли доставлять ей для обихода и питания привычные вещи: одежду, украшения, фрукты, овощи и т. д. Сравнительно недалеко находился и принадлежащий ей город Херсонес, из которого поступали значительные средства в ее казну. Из Крыма, вероятно, доставлялся и необходимый для храма и дворца строительный материал, в частности мрамор.
Золотые изделия из клада, найденного в 1827 г. в усадьбе Авгусынтовича. Киев
В летописях отмечено, что строительством Десятинной церкви занимались греческие мастера, однако изучавшие руины храма археологи обнаружили в особенностях его фундамента черты, свойственные закавказским постройкам. Это вкопанные в фундамент и залитые цементом бревна. Они должны были укрепить глиняный откос Днепра, на котором возводилось здание. Аналогичный прием был использован для укрепления фундамента каменного дворца, построенного рядом с Десятинной церковью, в церкви Спаса на Берестове, находившейся в загородной резиденции Владимира, и в храме Апостолов в Белгородке, основанном князем в 991 г. По мнению археологов, из-за этих бревен, превратившихся со временем в труху, постройки конца X – начала XI в. оказались недолговечными.[242]
Получается, что для закладки фундамента Десятинной церкви и других построек в Киеве были приглашены мастера из Закавказья, которых, очевидно, хорошо знали в Херсонесе. Они должны были помочь греческим архитекторам, столкнувшимся с трудностями на новом месте.
Хотя Десятинная церковь не дошла до нас (она рухнула в 1240 г. во время Батыева нашествия), археологи смогли реконструировать ее внешний вид. Это было весьма внушительное сооружение длиной 27,2 м и шириной 18,3 м с тремя нефами, тремя абсидами и внутри с тремя парами столбов для поддержки сводов. Венчали его 5 больших куполов. Сообщение некоторых источников, что куполов было 25, не нашло подтверждения при раскопках. С южной и северной стороны храм окружали пониженные галереи с односкатными крышами.
В качестве кровельного материала служили свинцовые листы. Само здание было сложено из плоских тонких розовых кирпичей-плинфы с одним утопленным рядом, замазанным белой штукатуркой. Это был типичный прием византийской архитектуры – с его помощью постройка приобретала нарядный декоративный вид, поскольку выглядела полосатой. Украшали храм полуколонны, арки, зубчатые карнизы, окантовка углов стен, покрытые белой штукатуркой. При этом на полуколонны и карнизы был нанесен растительный орнамент. Окна по большей части были квадратными и застекленными.[243]
По мнению историков архитектуры, общий облик Десятинной церкви стал образцом для копирования при строительстве соборов в ХI-ХII вв. во многих русских городах. Все они были трехнефными, шестистолпными, крестокупольными и пятиглавыми.[244] Так, возведенная при участии Анны Романовны постройка оказала огромное влияние на развитие всей домонгольской древнерусской архитектуры. Русские мастера в других городах не смогли только скопировать внутреннее убранство киевского храма, которое было необычайно великолепным. Главным украшением Десятинной церкви являлся мрамор. Из него были сделаны колонны с резными капителями, парапеты у хор, алтарная преграда, а также резные карнизы у главных окон. Необычайной красотой отличался пол. В алтаре он был сделан из разноцветных мраморных плиток, яшмы и смальты. Все вместе представляло собой красочный ковер. В притворах пол был из муравленного кафеля. В центральной части храма из разноцветных плиток был выложен круг – омфалий, обозначавший пуп, середину. На этом месте должен был стоять священник во время службы. Аналогичные омфалии были в Зале Юстиниана в Константинопольском дворце, а также в храмах Иерусалима и Дельф. В остальных частях храма пол был выложен из белых мраморных и красных шиферных плиток в шахматном порядке. Нижняя часть стен также была декорирована плитками из мрамора, шифера и кафеля. За это современники прозвали Десятинную церковь «мраморяной».[245]
Поскольку ни мрамора, ни яшмы в районе Киева не было, то их, очевидно, привезли из Крыма по заказу принцессы. Несомненно, это было очень дорогостоящим делом.
Особую нарядность Десятинной церкви придавали фрески и мозаики, которые украшали всю верхнюю часть стен и купол. Следует отметить, что в византийских храмах не встречалось сочетание фресок и мозаик, обычно было что-то одно. Поэтому в данном случае убранство киевского собора представляло собой определенное новшество. Мозаики были сделаны из разноцветного стекла, которое, по мнению Ю. Л. Щаповой, стало производиться в это время в самом Киеве. Принцип его варки был заимствован у византийских мастеров. Кроме мозаик из него делали оконные стекла в зданиях – круглые и квадратные, посуду, браслеты, бусы и даже перстни.[246]
Стеклянные украшения особенно полюбились русским женщинам. Именно их археологи находили почти во всех женских погребениях XI в. Поэтому напрашивается предположение, что моду на стеклянные украшения ввели на Руси Анна и ее окружение. Вполне вероятно, что поначалу византийские мастера варки стекла были приглашены только для изготовления мозаик и оконных стекол для Десятинной церкви. Но потом они занялись женскими украшениями, которые очень полюбились модницам по всей стране. Искусству цветного стекловарения обучились русские ремесленники, и изготовление различных изделий из стекла стало массовым явлением в домонгольской Руси. Но после нашествия монголо-татар технология стекловарения была утрачена.
Изучая архитектурное устройство Десятинной церкви и сравнивая его с аналогичными постройками в Византии, археологи и историки архитектуры обнаружили одну особенность: в киевском храме не было специального места у алтаря, где полагалось стоять императору – наместнику Бога на земле. Однако в нем были обширные хоры, на которых во время службы находились не только женщины, но и сам князь Владимир. В византийских храмах хоры тоже были, но обычно они были тесные и полутемные, поскольку на них стояли только женщины императорской семьи. Императоры редко поднимались на хоры – лишь для совершения некоторых обрядов.
Изучая архитектурное устройство Десятинной церкви и сравнивая его с аналогичными постройками в Византии, археологи и историки архитектуры обнаружили одну особенность: в киевском храме не было специального места у алтаря, где полагалось стоять императору – наместнику Бога на земле. Однако в нем были обширные хоры, на которых во время службы находились не только женщины, но и сам князь Владимир. В византийских храмах хоры тоже были, но обычно они были тесные и полутемные, поскольку на них стояли только женщины императорской семьи. Императоры редко поднимались на хоры – лишь для совершения некоторых обрядов.
На Руси, как известно, на хорах стояла вся княжеская семья, поэтому, начиная с XI в., их стали делать все светлее и просторнее, а нижнее пространство, предназначенное для простолюдинов, все темнее и уже.[247] Только приблизительно в XVI в. хоры перестают занимать в храмах ведущее положение, поскольку после принятия Иваном IV царского титула государь занимает место у алтаря, подобно византийским императорам.
Примером является специальное царское место в Успенском соборе Кремля.
Можно предположить, что именно Анна Романовна ввела обычай стоять на хорах всей княжеской семье, включая мужа, поскольку не считала, что тот должен занимать в храме более почетное место, чем она сама. Эта традиция очень прижилась на Руси и существовала много веков.
Стеклянные изделия: 1 – браслеты, 2 – донца бокалов. Раскопки в Киеве в 1936-1937 гг.
К числу заслуг Анны, как уже отмечалось, следует отнести установление сначала в Киеве, а потом и в других городах празднества в честь Успения Богоматери. Впервые этот праздник отмечался осенью 996 г., когда было завершено строительство Десятинной церкви.[248] Затем аналогичные Успенские соборы были возведены во всех крупных городах, где находились княжеские резиденции сыновей Владимира: Ростове, Владимире-Волынском, Тмутаракани и т. д. Со временем праздник Успения Богоматери стал любимейшим для русских людей. При этом уже никто не помнил, что первой установила его на Руси византийская принцесса Анна Романовна.
С именем Анны можно связать не только строительство Десятинной церкви, но и дворцовый комплекс рядом с ней. Он состоял из нескольких каменных сооружений, находящихся рядом друг с другом. Археологи решили, что это были княжеские дворцы. Самый обширный находился на северо-востоке от храма. Оказалось, что его основа древнее Десятинной церкви, поэтому было решено считать его дворцом Ольги. Однако внутренняя отделка очень походила на убранство храма: стены украшали красочные фрески и яркие мозаики, внизу были шиферные плиты с барельефами; двери и окна были с резными мраморными наличниками, сами двери – из красных шиферных плит, окна круглые, со стеклами.[249] Все это заставило исследователей предположить, что дворец Ольги был богато отделан для Анны. Ее собственный дворец располагался к югу от Десятинной церкви. Он был построен из плинфы с одним утопленным рядом, поэтому смотрелся таким же полосатым, как Десятинная церковь. Внутри находилось три больших помещения, роскошно декорированных мрамором, мозаиками, фресками и резным камнем. Весь строительный материал этого дворца аналогичен Десятинной церкви, и археологи полагают, что строился он в то же время и теми же мастерами.
Третий дворец находился с севера от церкви и походил на второй. В целом весь дворцовый комплекс, включая Десятинную церковь, выглядел очень красивым и напоминал аналогичные постройки в Византии. На площади перед ним стояли медные статуи коней, вывезенные их Херсонеса. Внутренние дворики в греческом стиле, возможно, украшались декоративными растениями и цветами.[250] Прежде на Руси подобных великолепных ансамблей никогда не было. Возник он, несомненно, по инициативе и при деятельном участии Анны Романовны. Средства для его постройки и строительный материал она могла получать из Херсонеса.
«Детищем» самого Владимира следует считать новые оборонительные сооружения вокруг возросшего по территории Киева. Археологи обнаружили остатки земляных валов и каменные ворота, которые существовали даже в ХVIII в. Они сначала носили название Софийских, потом – Батыевых и вели к мосту через ров, отделявший город Владимира от города Ярослава Мудрого. Раскопки показали, что ворота представляли собой две кирпичные параллельные стены, соединяемые полукруглой аркой. Ширина проезда была всего 4-5 м, толщина стен составляла 2 м, длина их была 5-6 м. От ворот до дворцового комплекса вела дорога, выложенная деревянными кругляками.[251]
Оборонительные сооружения, созданные Владимиром, можно считать одними из первых, в которых использовались каменные постройки, в частности ворота. Возможно, они походили на аналогичные византийские.
Анна Романовна, несомненно, выполнила завет братьев-императоров и стала первой просветительницей Руси. Окружавшие ее представители духовенства обучали русских людей основам христианской религии и готовили кадры местных священников. Для этого скорее всего было создано специальное училище. Привезенные принцессой иконы, церковная утварь превратились в эталоны для копирования местными живописцами и ремесленниками. Их отправляли в только что отстроенные церкви по всем городам.
Сама Анна, видимо, занялась просветительской деятельностью в великокняжеской семье и среди знати. Известно, что все многочисленные дети князя Владимира с готовностью приняли христианство и распространяли его в своих владениях. Даже бывшие жены киевского правителя превратились в ревностных христианок, особенно Рогнеда. Следуя примеру Анны, она занялась христианизацией Полоцкой земли. Потом основала первый женский монастырь и стала его постриженницей.
Шиферный саркофаг из Десятинной церкви. Раскопки Д. В. Милеева
Некоторые исследователи, как уже отмечалось, считают, что Анна помогала Владимиру в создании законодательства, касающегося правового положения русской церкви. На этот вывод их подтолкнула следующая фраза Устава Владимира: «Се аз, князь Володимир, сгадав есми с своею княгинею Анною и со своими детьми…».[252] Из ее содержания следует, что Анна принимала участие в составлении данного памятника. Упоминание имени принцессы представляется неслучайным, ведь она сама и все ее заслуги были очень быстро забыты не только простыми людьми, но и представителями церкви. Возможно, оно является прямым свидетельством реального участия Анны в составлении церковного Устава еще при князя Владимире.
Шиферный саркофаг из Десятинной церкви. Раскопки Д. В. Милеева
Византийская принцесса была замужем за князем Владимиром 22 года, однако ни в одном источнике нет данных о ее детях. Предположение о том, что ее сыновьями были Борис и Глеб, не выдерживает критики. Не могли быть ее детьми и самые младшие княжичи – Позвизд и Судислав, поскольку они носили откровенно языческие имена. Но, возможно, у принцессы были дочери, рождение которых летописец не зафиксировал. По данным хроники Титмара, во время захвата польским королем Болеславом Киева в 1018 г. в плен попали 9 дочерей князя Владимира.[253] Кто были их матери, неизвестно. Неясна и дальнейшая судьба большинства из них, кроме двух, о которых рассказано в главе 3.
Исходя из роскоши внутреннего убранства дворцов Анны и Владимира, можно предположить, что принцесса внесла много изменений в простой и даже грубоватый быт киевского князя (известно, что в то время развлекались многолюдными и многочасовыми винопитиями во время пиров, охотой, игрой в кости и шашки). Наверняка при великокняжеском дворе стал разрабатываться строгий церемониал – и для приема иностранцев, и для общения с подданными, увеличилось число придворных должностей и обслуги. Под влиянием жены Владимир, видимо, обустроил для себя загородную резиденцию в Берестове с деревянным дворцом и каменной домовой церковью в честь Спасо-Преображения.
Анна Романовна умерла в 1011 г., когда ей было всего 48 лет. Возможно, ее здоровье подточила резкая перемена климата или она стала жертвой какой-нибудь эпидемии. Для Владимира Святославича ее смерть, видимо, стала тяжелой утратой, поэтому он повелел греческим мастерам изготовить для нее мраморный саркофаг, украшенный красивой резьбой. Чтобы увековечить память принцессы, его установили внутри Десятинной церкви. Следует отметить, что в Византии подобной чести не удостаивались даже императоры, наместники Бога на земле. Их хоронили вне церквей. Правда, в странах Западной Европы существовал обычай устанавливать гробницы правителей внутри храмов. Таким образом их приравнивали к святым. Возможно, и Анна сразу после кончины стала считаться местно чтимой святой, за то, что вместе с мужем крестила и просвещала русских людей, строила храмы. Следует отметить, что с этого времени на Руси появился обычай хоронить внутри храмов тех князей и княгинь, которые либо являлись их строителями, либо много делали для их украшения.