у меня микрофон, я понимала, что мне достаточно
будет того микрофона, который есть на камере.
Но что прокричать? И как обратить на себя вни-
мание?
Варианты в голове сменяли друг друга ровно
до той секунды, пока около нас метров за тридцать
не появился Ельцин. И тогда я крикнула:
— Борис Николаевич, пожалуйста, всего один
вопрос!
Господи, с какой ненавистью посмотрел на меня
человек с моим микрофоном в руках! Я даже поду-
мала, что он мне его никогда не вернет обратно.
Но Ельцин радостно закрутил головой, подошел пря-
мо ко мне и улыбнулся:
— А вот и Нина.
ПРЯМОЙ ЭФИР 153
И тогда я вылезла из-под стенда с показателями
уверенного роста какого-то предприятия и оказалась
нос к носу с президентом. Интервью длилось минут
пять. Оно было искренним и откровенным. Его по-
казали полностью в программе «Вести» этим же ве-
чером.
Это была моя последняя встреча с Ельциным, да и из «Вестей» я ушла вскоре, так как работать
там стало совсем не так интересно. А может быть, мое время закончилось?
Мне нелегко слышать, когда годы правления Ель-
цина люди называют «лихие 90-е», «страшные 90-е», и вообще когда его имя связывают исключительно
с беспределом, убийствами, коррупцией. Все это
было. Но было не только это. Надеюсь, время каждо-
му воздаст по заслугам. В том числе и неоднозначной
фигуре первого президента России. А для меня встре-
чи с ним стали яркими моментами журналистской
жизни, испытанием на прочность и подарком судьбы.
Сахаров в Горьком
Конечно, в нашей семье не раз обсуждалась ссылка
академика Андрея Дмитриевича Сахарова в город
Горький. Мой папа категорически не одобрял ни идей
Сахарова, ни стиля его поведения. Всегда сердился
и очень нервничал, когда кто-то при нем вступался
за опального академика. Папа говорил, что плох тот
физик, который занимается политикой, и «не наше
это дело». В смысле науки они были коллегами — се-
кретными физиками, членами Академии наук СССР, только мой отец занимался гидроакустикой и внед-
рял какие-то важные приборы на подводных лодках, а Сахаров занимался атомной водородной бомбой, став ее автором и создателем. Сегодня мало кто пом-
нит, что в молодости Сахаров почти 20 лет жил и ра-
ботал под надзором специальных служб в закрытом
городе Сарове (тогда Арзамасе-16), и этот город на-
ходится также в Горьковской области. Он был одним
из руководителей проекта по созданию новой бомбы
и был, по словам очевидцев, абсолютно счастлив.
Интересная работа, которая защищала Россию ядер-
ПРЯМОЙ ЭФИР 155
ным щитом, плюс комфортные условия проживания
для семьи и детей, высокая зарплата и государствен-
ные награды, близкий круг друзей-единомышленни-
ков. Таким был его первый период пребывания в Ни-
жегородской (Горьковской) губернии, но это была
не ссылка, а скорее специальная командировка.
А вот второй приезд Андрея Сахарова в город
Горький стал настоящей ссылкой. Кто-то достаточ-
но метко назвал эту ссылку «горькая ссылка в городе
Горьком».
Однажды всех сотрудников Горьковского телеви-
дения на одной из творческих летучек предупреди-
ли, что говорить о жизни Сахарова в нашем городе
нельзя и снимать что-либо в районе того дома, где он
поселился, тоже не рекомендуется.
Затем было забавное происшествие, которое выз-
вало большой переполох на телевидении. Нашего
кинооператора Глеба Бабушкина забрала милиция, после чего на несколько часов он оказался в здании
КГБ. Люди старались говорить об этом шепотом, но при этом трудно было удержаться от колких ком-
ментариев и шуток, так как более боязливого и за-
конопослушного человека, чем Глеб Бабушкин, надо
было поискать.
Оказалось, он получил задание с разных ракурсов
сделать кадры новой деревянной детской площадки, которую построил какой-то комсомольский строй-
отряд. К несчастью, одна из точек съемок позволяла
увидеть угол того дома, где находился академик Саха-
ров, о чем Глеб Бабушкин не имел ни малейшего по-
нятия. Молчаливые люди в серых пиджаках скрутили
ему руки, отняли камеру, отвезли в КГБ.
НИНА ЗВЕРЕВА 156
Мы с любопытством наблюдали как через пару
часов по тому же адресу поехала наша любимая ди-
ректриса Рогнеда Александровна Шабарова, которая
привезла тихого и потрясенного оператора назад, а потом долго ругала наших мужчин-операторов, ко-
торые отмечали возвращение коллеги, как большой
национальный праздник.
Следующая история случилась вскоре — о ужас! —уже со мной. Моя любимая программа — студенче-
ский телевизионный клуб «Потенциал» — выходила
в прямой эфир раз в две недели. Я вела ее со второго
курса университета, была автором всех сценариев
и сама приглашала людей в студию. Шеф-редакто-
ром программы и автором идеи был мой любимый
редактор Владимир Близнецов. Мы каждый раз об-
суждали с ним, кого позвать и какие темы вынести
на обсуждение участников клуба. Программа была
живой, яркой, веселой, как сама студенческая жизнь.
Прямой эфир придавал градус программе, к тому же
было много звонков в студию, общение напрямую
с телезрителями.
В тот раз я позвала в эфир группу студентов инсти-
тута иностранных языков, которые только что вер-
нулись из поездки во Францию. Как вы понимаете, жизнь в нашем закрытом городе Горьком не дава-
ла возможности даже мечтать о поездке в Париж
или в Америку, и мы ловили каждое слово тех, кому
повезло увидеть другую жизнь и другие страны.
Студенты, как я теперь понимаю, перед эфиром
получили инструкции от своих кураторов и стара-
лись рассказывать не только о хорошем, но и о тех
«язвах капитализма», которые они наблюдали свои-
ПРЯМОЙ ЭФИР 157
ми глазами. Мне это совсем не понравилось, и я ре-
шила задать несколько конкретных вопросов.
— А что французы знают о городе Горьком? —спросила я.
В ответ — тишина. Тогда я спросила с напором: — Неужели они не знают наши машины «Волга», нашу реку, наш Кремль?
В ответ — опять тишина. Я даже растерялась.
И тогда один из студентов не выдержал и сказал: — Они знают наш город, потому что к нам сосла-
ли Сахарова.
Эта тишина в студии показалась просто зловещей.
Никто не знал, как реагировать на невольную репли-
ку. Я быстро взяла себя в руки и сказала что-то вроде: «Надеюсь, что после знакомства с вами они узнали
о нашем городе много интересного и достойного вни-
мания…» В общем, как-то вывернулась. Тем не ме-
нее гром грянул ровно через минуту, хотя передача
еще даже не закончилась. Я помню, как меня потря-
сла опустевшая режиссерская рубка, и я заволнова-
лась: есть ли там кто-нибудь, кто отвечает за картин-
ку в эфире. Оказалось, что Близнецов и Гончарова, которая была режиссером этой программы, были
срочно вызваны к начальству и получили по выго-
вору. Меня лишили гонорара и премии, но самым
тяжелым для нас всех стало решение руководства
о переводе программы «Потенциал» в режим предва-
рительной видеозаписи. Мой любимый телевизион-
ный живой «Потенциал» превратился в «консервы»
и достаточно быстро закончил свое существование.
Прошло несколько лет. Наступила перестройка.
Горбачев позвонил Сахарову прямо в его холодную
НИНА ЗВЕРЕВА 158
казенную квартиру в Щербинках и предложил вер-
нуться в Москву. Тот ответил, что вернется только
при условии, что из тюрем и лагерей России отпустят
политических осужденных. Горбачев обещание дал
и сдержал его.
Сахаров вернулся в Москву, стал народным депута-
том и вскоре внезапно умер в своей московской квар-
тире. Мне ужасно жаль, что я так и не успела познако-
миться с ним лично. Но случилось так, что мне при-
шлось делать достаточно много материалов о жизни
академика Сахарова в нашем регионе — как в начале
его пути, так и под конец жизни.
Первое задание, которое дали мне на Россий-
ском телевидении, звучало именно так: в течение
двух недель сделать документальный фильм о жиз-
ни Сахарова в Арзамасе-16 для показа в прайм-тайм
в эфире нового российского телевидения. Это был
май 1991 года, еще до августовского путча. Нас с опе-
ратором Михаилом Сладковым никто не собирался
ратором Михаилом Сладковым никто не собирался
пускать на территорию закрытого объекта, а фильм
уже стоял в программе, хотя еще не было снято ни од-
ного кадра. И тогда Анатолий Григорьевич Лысенко
приказал давать объявления по «Радио России» через
каждые полчаса о том, что «собственного корреспон-
дента Российского телевидения не пускают на терри-
торию России для осуществления профессиональной
деятельности и выполнения редакционного задания».
Помню тот ужас, который мы испытывали, сидя в ма-
шине у колючей проволоки закрытого города и слу-
шая тот текст по радио. В общем, взяли измором.
К нам вышел очень суровый мужчина и сказал, что будет отсматривать каждый кадр нашей пленки.
ПРЯМОЙ ЭФИР 159
Мы сразу согласились. Два дня снимали мы этот
фильм в Арзамасе-16. Это было для меня настоящее
чудо — попасть туда, где никто из коллег не бывал, поговорить с теми, кто работал в группе с Сахаро-
вым. Побывать у него в коттедже и даже взять ин-
тервью у его дочерей. Фильм получился, мы назвали
его «Здесь он был счастлив». Его много раз показыва-
ли в эфире Российского телевидения и даже в Европе.
Следующая история с этим героем была не менее
трудной, хотя время уже было другое. Это случилось
сразу после смерти Андрея Дмитриевича Сахарова.
Мне позвонили из Москвы, из программы «Взгляд».
Со мной на связь по телефону выходили то Влад Ли-
стьев, то Александр Любимов, то Иван Демидов.
И каждый старался уточнить детали сюжета. Но все
они вместе просили обязательно взять интервью
у главного врача больницы им. Семашко — Олега
Александровича Обухова, который поневоле стал
героем сахаровских мемуаров, которые только вы-
шли в свет. В книге академика утверждалось, что вра-
чи областной больницы, в том числе главный врач
Обухов, участвовали в принудительном кормлении
Сахарова во время объявленной им голодовки. Пред-
ставляете, как воспринял это обвинение уважаемый
человек, фронтовик, который создал областную боль-
ницу практически с нуля и сделал ее чуть ли не луч-
шей в Советском Союзе.
Я оказалась тоже в сложной ситуации. Я знала
Обухова лично, уважала его и была ему очень благо-
дарна. В его больнице лечили мою маму. Я сама по-
падала туда несколько раз, в том числе и когда ждала
третьего ребенка.
НИНА ЗВЕРЕВА 160
Я позвонила Обухову, но он сразу резко отказался
давать интервью на эту тему. Мы со Сладковым все же
взяли камеру и приехали в больницу, но нас встрети-
ла милиция, нам не дали даже войти. И тогда я одна
пошла в кабинет главного врача Обухова и попросила
ровно пять минут для разговора. Олег Александрович
был в ярости, потому что накануне по Горьковскому
телевидению был показан репортаж, где закадровый
текст обличал его и сотрудников больницы в же-
стоком обращении с великим пациентом. Я думала
над каждым словом перед тем, как открыть рот.
— Уважаемый Олег Александрович, — наконец
сказала я, — я понимаю, как вам тяжело и как не хо-
чется говорить на эту тему. Сейчас мы все знаем толь-
ко ту правду, которую написал в своих мемуарах ака-
демик Сахаров. Но ведь у вас есть своя правда и свои
факты. Так изложите их. Доверьтесь людям. Пусть
они сами решают: где жизнь, а где вымысел.
Он ответил:
— Нина, я вас уважаю и доверяю вам, но я уверен, что ребята из программы «Взгляд» вырежут из моего
интервью все те моменты, которые им не понравят-
ся, и сделают свою версию. А наши зрители любят
только солененькое и остренькое. Правда никому
не нужна.
И тут я пошла на большой риск. Я гарантировала
народному врачу Обухову, что его речь не будет пере-
монтироваться и ее полностью покажут во «Взгляде»
так, как он скажет в интервью.
Трудно передать словами, как сильно билось мое
сердце в момент выхода программы в эфир. Но Алек-
сандр Любимов сдержал слово. Они даже специально
ПРЯМОЙ ЭФИР 161
подчеркнул в эфире просьбу «нашего корреспондента
Нины Зверевой» показать точку зрения нижегород-
ского врача Обухова без каких-либо купюр. Есте-
ственно, отрывок из рукописи Сахарова они также
представили в эфире, оставив финал истории откры-
тым. Когда через две минуты после окончания сюже-
та мне позвонил Обухов с благодарностью, я почув-
ствовала себя счастливой.
И последнее воспоминание, связанное с акаде-
миком Сахаровым, которое, как может показать-
ся, не имеет к нему самому никакого отношения.
И все же…
В Нижнем Новгороде проходил традиционный му-
зыкальный Сахаровский фестиваль. Это было в сен-
тябре 1993 года. И мы должны были подготовить
об этом сюжет для программы «Вести». Внезапно мне
позвонил редактор из Москвы и сообщил, что через
час президент Ельцин выступит с заявлением о ро-
спуске парламента. Я позвонила действующему тог-
да губернатору Борису Немцову, но он не поверил
и только рассмеялся в ответ.
Однако мы с оператором Михаилом Сладковым
взяли побольше пленки и стали отслеживать все со-
бытия этого вечера, начиная с открытия Сахаров-
ского фестиваля и заканчивая ночным заседанием
всех наших силовых руководителей в Кремле. Мы
снимали тот момент, когда Борис Немцов напря-
мую разговаривал с Александром Руцким и умолял
его не устраивать двоевластия в стране. Казалось, это было реалити-шоу. Но, к сожалению, это было
просто реалити, и нам было очень тревожно и очень
страшно.
НИНА ЗВЕРЕВА 162
Зал филармонии, где звучала классическая му-
зыка, находится близко от зала заседаний законода-
тельного собрания, где проходило бурное обсужде-
ние возможных сценариев развития событий, тех
самых, которые привели к расстрелу Белого дома
в начале октября. Репортаж «В ночь на 22-е» получил
первое место на международном конкурсе репорта-
жей и стал одной из главных творческих удач в моей
жизни. Музыкальным сопровождением репортажа
стала музыка Сахаровского фестиваля. А начинался
и заканчивался он кадрами большого портрета ака-
демика Сахарова, который висел на сцене нижего-
родской филармонии.
Я никогда его не видела, но Андрей Дмитриевич
невероятным образом вошел в мою жизнь и в ней
остался.
Пусть вошь
погуляет!
Первый раз за границу я попала в возрасте 26 лет.
Шел 1978 год. Это была Венгрия, и всей нашей мо-
лодежной делегации страна показалась настоящим
Западом — столько продуктов, столько магазинов, такой выбор!
Но, как выяснилось, Венгрия — не совсем загра-
ница. Наступил 1985 год, и я в 33 года — с благосло-
вения своего замечательного мужа — отправилась
в балтийский круиз. Мой муж-физик имел группу
секретности и заявил, что я должна смотреть мир
за нас двоих.
Заняли деньги у бабушки, и я отправилась в Ригу, оттуда на теплоходе сразу по четырем странам — Гол-
ландия, Бельгия, Германия, Англия. Нам обменяли
валюту и выдали на все путешествие целых 25 дол-
ларов!
Был январь. На теплоходе в основном оказались
рабочие и колхозники, которые с ужасом обнару-
НИНА ЗВЕРЕВА 164
жили, что только что введенный Горбачевым сухой
закон распространяется и на наш корабль. С тех пор
я не люблю ананасовый сок — мы его пили сутками.
На корабле сок наливали бесплатно. Все экономили
деньги, и у всех была цель. Самой заветной мечтой
на нашем корабле был… кассетный магнитофон.
По слухам, в Лондоне его можно было купить именно
за 25 долларов. Лондон был последней стоянкой, и, к моему огромному удивлению, половина туристов
нашего корабля вообще не сходили на берег в других
странах.
С другой стороны, группа любознательных,
и я в том числе, была сильно ограничена в передви-
жениях — нас водили строем, возили на автобусе, и маршруты поездок были не слишком радостные —лагерь Бухенвальд, например. Или музей старых ком-
мунистов… Самостоятельно сходить на берег было
запрещено. Тем более к нам на корабль каждый ве-
чер приходила «правильная» делегация молодежи, и надо было общаться. На третий день пути я поня-
ла, что мне просто нечего будет рассказать своему
мужу — кроме потрясения от красоты каналов в Ам-