Подполковник с лейтенантом принялись вытаскивать завернутые в полиэтилен трупы. Особист подсвечивал себе фонариком, зажав его в зубах.
– Обертку с ребят снять придется, – имея в виду полиэтилен, распорядился подполковник. – Потом где-нибудь сожжем. А то пластик не разлагается, да и воздух через него не проходит, всплывут еще.
Орудуя ножом, особист с лейтенантом принялись взрезать полиэтилен.
– Задубели уже, – нервно приговаривал лейтенант. – Видите, как жизнь может поворачиваться, товарищ подполковник? Я пленку эту покупал по весне, думал парник перетянуть. Жена меня запилила, сделай да сделай, а мне все некогда. Вот и пригодилась…
– Еще купишь, не проблема. Рессоры тащи и понадежней приматывай. Надо так сделать, чтобы их сразу ко дну потянуло.
Глухо звякнула рессора, и этот звук сразу же потонул в ночном тумане, как в вате. Лейтенант, увязая в грязи, подтащил груз к мертвому сержанту и, стараясь не смотреть на вспоротую выстрелами грудь, принялся приматывать железку к трупу.
– Вот и веревка применение нашла.
Особист уже комкал полиэтилен, перевязывал его скотчем, прессовал ногами. Затем засунул в машину.
– Ну-ка давай, лейтенант, потащили. Ты за левую ногу, а я – за правую. Как говорится, «первый пошел».
Сопя и негромко матерясь, подполковник с лейтенантом потащили труп к болоту. Неяркий свет фар освещал им путь.
И тут сзади раздался звук – металл лязгнул о металл. Любой военный человек безошибочно понял бы, что происходит. Был передернут затвор автомата. Преступники в военной форме замерли. Никто из них не решался обернуться. Прозвучал хриплый, намеренно измененный голос:
– Оставьте труп в покое. И этот, и два других. Пусть лежат, как лежали.
Ноги мертвеца упали на землю. Особист поднял руки с растопыренными пальцами и медленно обернулся. В свете фар «УАЗа» он увидел темный силуэт. Крепкий мужчина в камуфляже, в руках автомат, на голове маска с прорезями для глаз и рта.
Островцу сделалось тоскливо. Он вполне определенно представил свое недалекое будущее. Автоматная очередь, прошитая пулями грудь – и падение в грязь. А при себе даже пистолета не оказалось – в сейфе оставил. Особенно обидно было то, что до этого самого момента Островец считал себя охотником, а таинственного мстителя в черной маске – дичью. И вот роли поменялись.
– Это не мы… нам генерал Васьков приказал… угрожал расправой… – сбивчиво попытался объяснить ситуацию особист.
У лейтенанта же вообще язык отнялся. Казалось, он даже забыл, что живому человеку следует дышать.
– Знаю, что вам генерал сделать приказал, – прозвучал хриплый голос. – Только это ничего не меняет. Оставили трупы как есть, сели в машину – и вон отсюда, чтобы я больше вас не видел. Попробуете вернуться – пристрелю на хрен.
Лейтенант шумно вздохнул, поняв, что ему с особистом этой ночью удалось вторично родиться на свет.
Неизвестный в черной маске вышел из света фар. Его силуэт теперь еле угадывался в темноте.
– Чего стали? Время пошло. Считаю до трех. Раз…
На счет «три» и особист, и лейтенант уже запрыгнули в машину. С перепугу подполковник воткнул не ту скорость, двигатель заглох, но почти тут же снова взревел. «УАЗ», переваливаясь по неровностям, выбрасывая из-под колес клочья болотной травы и грязь, развернулся и понесся по разбитой дороге. Подбрасывало так, что лейтенант пару раз головой достал дугу, поддерживающую тент. Лишь километров через пять особист сбавил скорость, остановился, трясущимися руками прикурил сигарету. Лейтенант, высунувшись в окошко, вглядывался в темноту.
– Чисто сзади вроде. Не видно его, там остался… Зачем ему трупы понадобились? Я теперь туда ни за что не вернусь. Ни за трехкомнатную, ни за четырехкомнатную, жизнь-то дороже.
Подполковник тоже был близок к панике. Но об уговоре с Васьковым помнил – неверной рукой набрал номер на мобильнике. Гудков через семь наконец-то отозвался заспанным голосом генерал-майор.
– Он там… мы его видели, товарищ генерал… он нас чуть не убил… да-да, в черной маске…
После разговора с особистом Васьков длинно и грязно выругался. По истеричным ноткам в голосе Островца он понял, что тот не вернется к мертвым телам ни за какие сокровища мира. Но и оставлять все так, как есть, было нельзя. Пришлось будить Рубинова.
Генерал-лейтенант тоже долго матерился, но решение нашел быстро.
– Да не паникуй ты так, Вова. Твое счастье, что есть у нас под рукой специально обученные люди. Правда, заплатить им придется отдельно, но дело они сделают. А заодно, может, и на след этого раздолбая в маске выйдут. Достал он меня, уж скорее бы с ним покончить…
Над полигоном занимался рассвет. На небе погасли звезды, и оно приобрело серый цвет, навевающий уныние и тоску.
В глубокую колею, проложенную «УАЗом» особиста, уже натекла вода, и попавшая туда лягушка никак не могла выкарабкаться наверх: прыгала, оскальзывалась и съезжала в мутную воду. Понемногу после ночи стали проявляться цвета. Уже стало заметно, что мох зеленого цвета, а вот запекшаяся кровь на груди мертвого сержанта Четвергова оставалась почти черной. Но лес просыпался, начинал жить своей обычной жизнью.
По лицам мертвых парней деловито сновали большие рыжие муравьи, совсем недавно выбравшиеся из муравейников. Они заползали в ноздри, пробегали по открытым глазам.
Из-за пригорка послышался невнятный гул, быстро переросший в рокот. Лопасти со свистом рассекали воздух. Волна ветра пригибала к земле низкорослые болотные березки. Модернизированный «Ми-28» шел почти над самой землей, чуть ли не цепляя бронированным брюхом верхушки деревьев. На турелях грозно темнели ракеты и многоствольные авиационные пушки.
Винтокрылая машина заложила над болотом дугу и зависла неподалеку от мертвых тел.
– Опасно тут садиться, товарищ капитан, – через переговорное устройство сообщил пилот. – Или увязнем, или лопастью дерево зацепим.
– Спустись чуть пониже, и так управимся, – отозвался капитан Максимов.
Командир «Летучего эскадрона» с одним из прапорщиков спрыгнули на землю. Ветер, поднятый винтами, буквально валил с ног, прижимал к земле.
– Вы тела загружайте. А я осмотрюсь, – крикнул капитан.
Он довольно быстро отыскал следы, оставленные мстителем в маске. Особист даже схемку от руки нарисовал, но сам лететь категорически отказался. Следы были глубокие, залитые водой. Капитан Максимов прошелся вдоль них, но потом след потерял. Тропинка выходила на каменистую землю.
Двое спецназовцев-прапорщиков уже поднимали тела в вертолет при помощи бортовой лебедки. Последним на борт поднялся командир – Максимов, и жестом показал пилоту, чтобы поднимал машину.
Вертолет полетел над болотом. Внизу проплывали островки, поросшие сочной ярко-зеленой травой, бурые торфяные проплешины, серебрились окна воды.
– А старлею нашему, Митягину, повезло, – крикнул круглолицый прапорщик. – Как знал, со вчерашнего вечера у тебя отпросился.
– Не слышу, – Максимов приложил руку к уху.
Тогда прапор перешел на язык жестов – приложил три пальца к своему погону, показывая звание старший лейтенант, а затем энергично защелкал указательным пальцем о ладонь другой руки, изображая половой акт. Максимов понял и немного виновато улыбнулся: мол, кто ж знал, что так случится, вот и повезло Митягину, откосил от работы. Но почти тут же улыбка пропала с губ капитана. Он задумался. Пилот обернулся – мол, чего тянем?
Капитан с прапорщиком принялись сбрасывать в открытый люк тела с привязанными к ним рессорами. Внизу трижды поднялись грязные брызги. Тела практически мгновенно исчезли из виду. Потревоженная болотная растительность вновь затягивала пробитые в ней окна.
Капитан Максимов махнул пилоту рукой – мол, возвращаемся на базу.
Глава 13
Ранним утром всегда дышится легко: прохладный свежий воздух, птички поют… Солнце еще не высушило росу, и звуки в этом прозрачном влажном воздухе почему-то кажутся звонче, словно отлиты из стекла.
Маша Шарапова в легком тренировочном костюме, в новеньких кроссовках и «худи» с капюшоном совершала утреннюю пробежку. Вообще-то бегать по утрам было не в ее стиле. Но теперь ей некуда было деваться – пришлось подстраиваться под Ларина. Андрей назначил ей встречу именно во время утренней пробежки. Можно спокойно бежать вместе, обмениваться информацией, и ни у кого это не вызовет подозрений. А наружная слежка, если такая осуществляется, будет изобличена буквально через несколько минут.
Упругие подошвы кроссовок легко отталкивались от асфальта. Маша бежала трусцой, поглядывала по сторонам. Ей следовало обогнуть военные склады – и вот там, поближе к лесу, должен был появиться Андрей. Маша глянула на часы: не слишком ли спешит. Встреча должна была произойти как бы случайно – просто пересеклись и слились маршруты двух любителей утреннего бега.
– В график укладываюсь четко, – с удовлетворением отметила Шарапова.
Асфальтированный проезд изгибался дугой. По обе стороны невысокой насыпи тянулись густо разросшиеся, давно не стриженные декоративные кусты.
– Раз-два, раз-два, – приговаривала Маша в такт бегу.
И тут по левую сторону дороги хрустнули ветки. Шарапова не останавливаясь резко повернула голову. Из зарослей на асфальт выскочил крепко сложенный мужчина в военном камуфляже без знаков отличия и в черной маске типа «ночь». Он буквально налетел на Машу, сгреб в охапку и затащил в кусты по правую сторону дороги. Все это произошло внезапно и очень быстро. Бежала себе по асфальту ладно сложенная красивая женщина – и буквально испарилась, исчезла в одно мгновение.
Широкая ладонь в кожаной перчатке надежно закрыла Маше рот.
– Да не дергайтесь вы так, – прозвучал у женщины над самым ухом хриплый, измененный голос.
Маша изловчилась и укусила напавшего на нее за руку. Тот вскрикнул и оттолкнул от себя женщину.
– Опять вы? – Маша сидела на земле и смотрела на мужчину в черной маске.
Глаза в прорезях на какую-то секунду выдали удивление, а затем незнакомец хрипло подтвердил:
– Ну, да, снова. Извините, что напугал, но у меня для вас, как для журналистки, есть очень важная информация.
– Ничего, я уже привыкла к вашим выходкам. Хотя могли бы как-нибудь и поделикатнее обходиться с хрупкой женщиной.
– По-другому никак нельзя, – отозвался незнакомец, – за мной следят, охотятся.
Маша внимательнее присмотрелась к нему. С каждой секундой незнакомец казался ей все более подозрительным. Теперь она уже на сто процентов была уверена, что это другой человек – не тот, кто однажды забрался к ней в машину. И, скорее всего, о предыдущей встрече ничего не знает.
– Что-то не так? – тут же сориентировался мужчина в черной маске и схватил Машу за руку…
Ларин, как и было договорено, выбежал с лесной тропинки на асфальт. Осмотрелся – напарницы нигде не видно. Первой мыслью было, что она появилась здесь немного раньше назначенного времени и, не дождавшись, неторопливо побежала вперед, но впереди Андрей Маши тоже не увидел, а ведь прямая дорога просматривалась чуть ли не на километр. На душе стало тревожно. Ларин повернулся и побежал по асфальту туда, откуда должна была появиться Маша.
Может, ногу подвернула. Может, еще какая-нибудь ерунда. Да мало ли что может случиться… – пытался успокоить себя Андрей.
Мелькали фонарные столбы, по которым Ларин отсчитывал расстояние. Но Маши нигде не было.
– Да куда же она подевалась?
Военные склады остались сзади. Вдоль обочин тянулись густые заросли декоративных кустов. Андрей заприметил след на еще покрытой росой траве, но даже не успел свернуть. Из зарослей, прихрамывая, вышла Маша. Волосы растрепаны, к «худи» прилипли почерневшие прошлогодние листья.
– Что с тобой? – Ларин бросился к ней, помог подняться на дорогу.
– Все нормально, Андрей, ничего страшного со мной не случилось. Просто еще раз встретилась с человеком в черной маске.
– Без последствий? Идти можешь?
– Могу даже бежать, если не очень быстро. На мокрой траве поскользнулась, вот ступню немного и потянула.
Маша и Андрей пробежали трусцой метров пятьсот и свернули к той самой скамеечке, где однажды разыгрывали из себя влюбленных.
– Ничего не могу понять. Ерунда какая-то, – призналась Маша. – Ты о ЧП в части уже слышал?
– Довелось. Вроде трое бойцов самовольно покинули часть вместе с оружием. Вот теперь их и ищут. Что ж, всякое случается на военной службе, особенно со срочниками.
– А вот мститель в маске очень убедительно предложил мне совсем другую версию.
– Убедительно, это как? Краснобай, что ли? Уговорил?
– У него вещдоки имеются, и очень серьезные. Если верить ему, история следующая. Мол, в воинской части процветает дедовщина, старослужащие избивают молодых, забирают у них деньги, мобильники, издеваются. Офицеры смотрят на это сквозь пальцы и кое в чем даже потакают. Им так проще дисциплину поддерживать. Короче, классика из казарменной жизни советских времен. И вот один молодой солдат-детдомовец не выдержал, застрелил своего обидчика-сержанта, а второго переехал на машине. А потом и сам повесился, оставив предсмертную записку. – Маша вынула из-за пазухи вложенный в прозрачный файлик лист бумаги, на котором неверной рукой были выведены строчки: «Старослужащие бьют нас, грабят, издеваются. Офицерам все пох… Больше не могу терпеть. Простите меня, если что не так», и подпись «рядовой Пашка Пирогов»; на бумаге виднелись следы крови. – А еще он передал мне вот это, – Маша вытащила из кармана миниатюрную флеш-карту для мобильника. – Говорит, что сам обнаружил трупы, сфотографировал их и записку нашел возле повесившегося. – Женщина вставила флеш-карту в мобильник.
Ларин принялся просматривать фотографии: раздавленный грузовиком солдат, сержант с разнесенной в клочья автоматной очередью грудью, избитый в кровь рядовой в петле.
– Там еще видео есть, – подсказала Маша.
Андрей всматривался в небольшой экранчик айфона. На нем было запечатлено, как пьяный Пашка подходит к раздавленному парню, садится рядом с ним на траву и обхватывает голову руками. Другой видеофайл запечатлел раскачивающееся в петле тело.
– Не могу понять, это он, наш мститель в маске, что ли, снимал? Тогда почему не вмешивался?
– Про это я расспросить не успела.
– Выходит, парни, про дезертирство которых объявил Васьков, на самом деле мертвы? Он знает это и скрывает правду?
– Я не сомневаюсь в этом. Как и в том, что предсмертная записка сделана рукой самого Пашки Пирогова.
– Погоди-погоди, – наморщил лоб Ларин. – Какой смысл Васькову скрывать ЧП?
– Смысл прежний. Ему не с руки, чтобы здесь появились прокурорские, началось расследование. Это мы уже проходили и с подбитым вертолетом, и со сгоревшей баней. Алгоритм действий Васькова я понимаю на все сто процентов. В эту же логику укладываются и все прежние действия мстителя – напугать и подставить генерала, чтобы сорвать аферу в жилищном строительстве. Но тут страшная нестыковка. Я говорила с офицерскими женами, с самими командирами, с рядовыми и сержантами. Я даже помню этого мальчишку – Пашку, и того сержанта, который якобы его избивал. Дело в том, что никакой дедовщины в воинской части нет. Разве что по минимуму, в рамках армейских традиций, исполнения дурацких ритуалов. К тому же застреленный сержант и повесившийся рядовой были друзьями, никаких конфликтов между ними не могло быть по определению.
– Выходит, все подстроено? Кто-то инсценировал несуществующий конфликт? Задавил на «КамАЗе» рядового, застрелил сержанта, заставил Пашку Пирогова написать лживую предсмертную записку, а потом его же и повесил? Кому это может быть надо, в чем логика? Цель какая?
– Вот и я думаю – не срастается, – проговорила Маша.
– Погоди, кое-какая логика имеется. Наш мститель все это сделал, чтобы подставить Васькова.
– Андрей, это не его стиль, – тут же возразила Маша. – Он жесток, но избирателен. У него рука не дрогнет отправить на тот свет Васькова, Рубинова и их ближайшее окружение из негодяев и прихлебателей. Но даже проституток, и тех он предупредил. Ну, не может человек с понятием справедливости убивать ни в чем не повинных ребят. Как сказал бы гениальный теоретик и практик современного театра Станиславский, – не верю. И еще, Андрей, я почти на сто процентов убеждена, что сегодняшний мой информатор в черной маске – это совсем другой человек, не тот, кого я видела в прошлый раз, не тот, с кем встречался ты. Он просто маскируется под него. Я не уверена, но, по-моему, у него под маской была коротко стриженная бородка.
– Не просто же так из любви к «искусству» он передал тебе фотографии и записку, – догадался Ларин.
– Естественно, обратился ко мне, как к журналистке. Мол, я сумею все опубликовать, раскрутить грандиозный скандал и неплохо заработать на этом. Самое странное, что он мне и сам деньги предложил.
– Много?
– Пятьсот долларов за обещание все это опубликовать.
– Ты, конечно, не взяла.
– Естественно.
– Вот это, может, и зря. Ведь ты изображаешь из себя журналистку, а журналисты по большей части народ продажный. Что делать с этим собираешься?
– Переброшу Дугину. Будет еще один гвоздь в гроб Васькова.
– По большому счету, Маша, мы здесь работу окончили. Осталось всего несколько штрихов. Заполучу секретные протоколы к «пакту Молотова – Риббентропа» и отправлюсь домой. А ты можешь уехать прямо сегодня и вручить Дугину весь добытый на сегодняшний день компромат. Электронной почтой и мобильником для связи с Дугиным отсюда лучше не пользоваться. Уверен, что за мной и тобой серьезно следят.
– Оно и понятно, – Маша опустила мобильник в карман «худи» и поднялась. – Ну, что ж, сегодня вечером я уеду. Проводишь свою «возлюбленную»?