— Прошу прощения, профессор. — вставил слово ротмистр Новицкий. — Судя потому, что они хотели убить Будаева, бурята — представителя монголоидов, индейцы здесь все-таки есть. И они, похоже, их враги…
— Можно мне добавить! — попросилась Лена. — Я разговаривала с верховным жрецом. Он мне пояснил, что таких как они, здесь всего несколько малых племен. Они живут, как уаминка, почти изолировано, высоко в горах. Все остальные — индейцы монголоидного типа, такие как наш Будаев. Могу еще добавить. В моем времени стало известно, что действительно в Перу в древности жили белые индейцы. Их называли чачапойя или чачапойяс. Но это имя дали им инки и испанцы. Сами они называли себя по-другому. Этот народ как раз и исчез в шестнадцатом веке. Может уаминка это и есть чачапойцы? Иллайюк сказал, что они потомки белых богов спустившихся на эту землю с неба, как и мы…
— Здесь, я с вами не соглашусь, Леночка. Это все сказки. Надо верить науке. — вежливо произнес Баюлис. — Есть биологическое правило, что рецессивные признаки начинают господствовать в популяциях, находящихся на окраине ареала существования того или иного вида. Светлые глаза, светлые волосы, светлая кожа являются рецессивными признаками. Это всем известный факт. А мы-то с вами точно знаем, что мы — не боги…
— А теперь я с вами не соглашусь, дорогой доктор. — пользуясь тем, что он стоит над всеми, решил вклиниться в спор профессор Левковский. — Существует ведь теория палеоконтакта — идея о возможном посещении Земли инопланетными пришельцами в прошлом. Родоначальником этой гипотезы является наш земляк — Константи?н Эдуа?рдович Циолко?вский. Он, в отличие от сэра Дарвина, предположил, что человечество произошло не от обезьян, а Землю человеком разумным заселили инопланетяне…
— В нашем времени тоже такой человек имеется. Эрик фон Деникен. Он даже книжку написал — «Колесницы богов», о пришельцах сотворивших нашу цивилизацию. — поддержал профессора Уваров. — Но дорогие товарищи и господа. Мы отвлеклись. Давайте вернемся, как говорится, к нашим баранам… Что нам делать?
— Разрешите?! — поднял руку Новицкий. Увидя кивок Климовича, ротмистр встал. — Я поддерживаю господина профессора в отношении технического прогресса. Все мы, здесь, в основном, люди военные и хорошо понимаем, что отлично оснащенная и обученная армия, хоть и небольшая, сможет победить огромные толпы неорганизованных дикарей. Историей это доказано. И нашей, и всемирной. Не буду углубляться в подробности. Предлагаю. Начиная с завтрашнего дня, готовить такую армию исходя из местных условий. Я уже имел честь общаться с воинами уаминка. И доложу вам, что по физической подготовке, они превосходят наших солдат. Они прекрасно обращаются со своим примитивным оружием, отлично маскируются. Если, не дай бог, между нами случиться рукопашный бой, то мы можем проиграть. Единственные наши преимущества — огнестрельное оружие и организация военного дела…
— А лошади? Ведь индейцы боялись лошадей испанцев?
— Да. Поначалу они испугались наших лошадей. Но, сейчас уже нет, привыкли к ним. То же самое будет и с другими. Если мы не наладим производство боеприпасов или что-то подобное, то вынуждены будем вскоре перейти на холодное оружие. Пополнения у нас нет, да и врядли будет. Вот тогда, враги просто раздавят нас своей численностью. — продолжил Новицкий. — Предлагаю привлечь к совместным действиям и народ уаминка. Им на радость, и нам польза…
Климович обратился к Лене:
— Лена, а вы не узнавали у жреца, кого поддерживают в этой гражданской войне уаминки: Уаскара или Атауальпу?
— Прямо он не ответил. Вроде бы пока нейтральны. Но у вождя сейчас сын в Хосхо. Это они так Куско называют, на старый лад. Столицу империи — город Хосхо — «пуп земли», Куско назвали уже испанцы, на свой манер. — пояснила девушка. — Там сейчас правит Уаскар.
— Значит, сын вождя — в заложниках. Воевать с Уаскаром вождь не будет. — сделал вывод Алексей Аркадьевич. — Атауальпа должен победить только в 1532 году, значит у нас в запасе есть еще два года… Пока они бьются между собой, нам надо все успеть!
— Командир! А может нам в Россию рвануть, а? — вдруг предложил Дулевич. — А что! По Амазонке спустимся в Атлантику, там построим корабли, и айда, хлопцы в Россию-матушку!
— Так там нас и ждут с распростертыми объятиями! — рассмеялся Невзоров. — Вы хоть знаете, что сейчас происходит на Руси? Какое государство и кто правит?
— Если сейчас 1530 год, то Иван IV, которого Грозным прозвали, только родился. Правит его отец — Василий III. И не Россия она, а Московия. Россией станет только при Петре Первом. — вмешался Левковский. — И нас действительно там никто не ждет. А если и появимся, то сразу головы наши полетят. Чужие мы для нынешней Руси. Это первое. Теперь — второе. Вы представляете, сколько отсюда добираться до Амазонки?! Тысячи километров через горы, дикую сельву и джунгли, кишащие гнусом и разной мерзостью! А у нас — старики, женщины и дети! Мы все по дороге погибнем! Поэтому, как я и предлагал, надо нам обживаться здесь! Другого выхода нет!
Народ еще немного пошумел, обсуждая различные предложения и свои возможности. Подпоручик Костромин, как возглавивший техническое обеспечение отряда, еще раз попросил всех переговорить с людьми, найти нераскрытых умельцев и специалистов в разных областях. Люди уже немного успокоили и теперь могут показать, что они знают и умеют. По предложению Ольховского и Уварова, на реке, протекающей через расщелину, где дорога вела в карьер, было самое лучшее место для будущего кузнечного цеха или даже металлургического завода. И до сырья — рукой подать, топливо рядом — лес, а бурное течение реки будет хорошим движителем для станков. Да и подальше от города, воздух чище от издержек производства. Они даже место присмотрели, когда назад возвращались. Там же, но чуть ниже, можно построить и лесопилку, благо любой древесины полно. На том и порешили. Полина, как председатель женского комитета, поблагодарила за организацию школы для детей и предложила, чтобы в школе преподавали и язык кечуа, на котором разговаривает большинство местных жителей. Также решили предложить вождю направить в школу и детей уаминка. Детям будет лучше в будущем общаться, да и местных к себе приучим.
Когда народ разошелся, Климович попросил остаться Уварова, Невзорова, Новицкого и Бондарева.
— Товарищи! Я надеюсь, что после всего, что с нами случилось, мы все стали товарищами! Не по политическим взглядам, а по жизни! — промолвил командир полка. — Я приглашаю вас к себе домой. Екатерина Валерьевна такой ужин приготовила! Пальчики оближете! Да и по душам поговорить время пришло! Без чинов!
Офицеры переглянулись между собой, промолчали. Но никто не отказался.
Как-то само собой вышло, что между советским (красным) командиром полка Климовичем Алексеем Аркадьевичем и вдовой белогвардейского офицера графиней Екатериной Валерьевной Аракчеевой возникло чувство. Сначала, когда Климович был тяжело ранен, ухаживанию за ним медицинской сестры, ни кто не придавал значения, так положено — медработник выхаживает раненого. Но со временем, простое общение переросло в долгие разговоры о жизни, узнавании большего друг о друге, выяснилось, что оба родом из одного района Москвы, когда-то гуляли по одним улицам и паркам, даже случайно встречались на офицерских собраниях еще до гражданской войны и имели общих знакомых. Так, слово за слово, возникла взаимная симпатия, а потом и любовь. Сначала оба стеснялись этого, но солдатская молва быстро разносит такие слухи по ушам маленького коллектива, и вот, в один из дней, уже на новом месте, Алексей Аркадьевич прямо предложил Екатерине Валерьевне стать его женой. И она не отказалась… Жизнь продолжается…
— Здравствуйте, господа! Пожалуйте в гостиную! Мы сейчас с Нюрой все приготовим! — приветливо встретила гостей хозяйка, подозвав свою молодую помощницу, попавшую вместе с ней из девятнадцатого года.
Новый дом командира полка, в сравнении с его комнатушкой в казарме для холостяков, показался Уварову очень уютным. Здесь все было сделано в традициях начала двадцатого века. Этому способствовали вещи, найденные в полуторке Дрынько, а также умение хозяйки дома создавать соответствующий уют.
«А кресла, стол и скамьи сделали солдаты-умельцы! Уважают командира!» — подумал Олег. — «Значит, есть за что!».
— Прошу рассаживаться, где кто желает! Ужин сейчас будет подан! — пригласил всех Климович, пройдя к деревянному креслу. Его нога хоть и зажила, но Алексей Аркадьевич продолжал прихрамывать и пока ходил с палочкой.
Когда все расселись, Климович обратился к Невзорову:
— Борис Иванович, прошу прощения! К своему стыду, я так и не поинтересовался вашей жизнью раньше. Если это не секрет конечно!
— Да никакого секрета нет, Алексей Аркадьевич! — смутился Невзоров. — Я ведь не кадровый военный. Из мещан, призваный из запаса. Был учителем в школе, но начавшаяся мировая война изменила все мои жизненные планы. В 1914 году окончил ускоренный курс Алексеевского военного училища в Москве и в чине прапорщика был направлен на Юго-Западный фронт. Командовал сначала полуротой, затем ротой, даже батальоном некоторое время. Вы же знаете, как тогда офицерский состав выбивали! Первых кадровых — почти не осталось. В 1916 году участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве. За что получил чин капитана. Имею награды. После революции, солдаты избрали меня командиром полка. В начале 1918 года, находясь в отпуске по ранению в родных краях, узнал, что наш полк расформировали. Снова пошел учительствовать. А в апреле 1919 года призвали в Добровольческую армию. Холост, детьми не обзавелся. Вот и вся моя история…
— Да никакого секрета нет, Алексей Аркадьевич! — смутился Невзоров. — Я ведь не кадровый военный. Из мещан, призваный из запаса. Был учителем в школе, но начавшаяся мировая война изменила все мои жизненные планы. В 1914 году окончил ускоренный курс Алексеевского военного училища в Москве и в чине прапорщика был направлен на Юго-Западный фронт. Командовал сначала полуротой, затем ротой, даже батальоном некоторое время. Вы же знаете, как тогда офицерский состав выбивали! Первых кадровых — почти не осталось. В 1916 году участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве. За что получил чин капитана. Имею награды. После революции, солдаты избрали меня командиром полка. В начале 1918 года, находясь в отпуске по ранению в родных краях, узнал, что наш полк расформировали. Снова пошел учительствовать. А в апреле 1919 года призвали в Добровольческую армию. Холост, детьми не обзавелся. Вот и вся моя история…
— Да вам, Борис Иванович, сам бог велел быть у нас директором школы! — восхитился Уваров. — С вашим-то опытом да знаниями!
— Да я не против, но обстоятельства…
— Какие обстоятельства, уважаемый Борис Иванович! — поддержал Уварова Климович. — Воспитание детей, нашей смены, да еще в таких условиях! Нет более важной задачи! А обо всем остальном, другие позаботятся! Мы! Не правда ли товарищи?
Присутствующие согласно закивали головами, только один Новицкий добавил:
— Не просто школу, а кадетский корпус создать надо. Чтобы воинов из мальчишек воспитывать, а не просто всезнаек. Иначе здесь не выживут.
— И это тоже верно! — поддержал его Климович. Со всеми предложениями он был заранее согласен. Жизнь их диктует, а не просто заумная блажь. Видя, что Невзоров внутренне уже согласился возглавить будущую кадетскую школу, Алексей Аркадьевич решил продолжить:
— Друзья мои! Я пригласил вас по очень, на мой взгляд, важному вопросу. Его просто так не решишь на общем собрании. Людям надо предлагать уже готовые решения. А не просто общие слова…
— Что вы хотите нам сообщить? — в комнате почувствовалось напряжение. Все сразу поняли, что будет очень серьезный и важный разговор.
Напряжение немного сняли Екатерина Валерьевна с Нюрой, зашедшие в комнату и начавшие расставлять тарелки с закусками на столе. Пользуясь моментом, хозяйка дома стала расхваливать угощение:
— Вы посмотрите, господа, какие продукты нам передали местные жители! Какая картошка! Таких размеров у нас никогда не было! И овощи, и фрукты! А мясо! Какое вкусное! Даже соль и перец нам дали! Ешьте на здоровье! А это — для душевного согласия!
С последними словами Екатерина Валерьевна поставила на стол большую бутылку французского коньяка.
— А это откуда, Катенька? — удивился Климович.
— Это, фельдфебель-артиллерист передал, Григорий Васильевич. — пояснила хозяйка. — Сказал, что им — ни к чему. Солдаты самогон пьют, а офицерам — в самый раз…
— Немецкий трофей! — одновременно произнесли Уваров и Новицкий, при этом поглядев друг на друга, улыбнулись.
— Кстати — о самогоне. — Климович обратился к офицерам. — В последнее время, я заметил, что некоторые солдаты по вечерам ходят под хмельком. Не порядок!
— Втихаря гонят самогон из местных фруктов! Вот, чертяки! И здесь умудрились нагнать! — чертыхнулся Бондарев.
— Наш народ не переделаешь. Какие бы ни были времена, если захочет выпить, то и из дерьма спиртное гнать будут. — усмехнулся Невзоров.
— Людям же стресс снимать как-то надо, вот и гонят… — вставил Уваров. — Хотя, действительно, это дело до добра не доведет. Но, здесь есть и один плюс…
— Какой?
— Бензина в автомобилях — кот наплакал. Из моего времени, машины конечно на самогоне не поедут, а вот ЗИСы и полуторка, смогут. — высказал идею Олег.
— Полуторку уже разобрали, а вот двигатель с нее можно использовать. Авось на самогоне и заработает. — ухватился за мысль Бондарев. — Вот бы еще попробовать двигатель с бронетранспортера и немецкий «Опель» на самогонке…
— Согласен. Пусть ребята попробуют. А вот подпольное самогоноварение надо ликвидировать. Пьянство я не допущу. Надо все официально и в соответствующих масштабах. — прервал начальника штаба Климович. — Но, если ужин готов и на столе такой коньяк, то не грех и нам выпить по такому случаю. Игорь Саввич, наливайте! За нас в этом мире!
Когда выпили по одной и хорошо закусили, Климович, осмотрев присутствующих, произнес:
— Друзья! Все же хочу напомнить повод нашей тайной вечери!
За столом наступила тишина.
— Мы здесь уже достаточное время, чтобы привыкнуть к новым реалиям. Но для начала, я бы хотел зачитать вам письмо, которое нам передал подполковник Антоненко, находящийся в гостях у местного племени. Прошу внимания!
Олегу было интересно узнать, как его друг проводит время в чужом лагере. Поход в гости был риском, но такая игра стоила свеч. От того, как Николай и его люди поведут себя, зависело будущее их маленького отряда. Не только существование, но и сама жизнь в этом мире.
Николай написал, что их приняли хорошо, считают богами или детьми богов. Одарили подарками и даже золотыми украшениями. Вся власть в племени принадлежит вождю Синчи Пума и переходит по наследству от отца к сыну. По его договоренности с Синчи Пума, все подарки, а также продукты и семена, были переданы попаданцам. Вождь уаминка обещал еще подкинуть продовольствия. Взамен он просил дать его воинам, так понравившееся ему оружие, похожее на кинжал Новицкого.
Антоненко уже побывал в нескольких селениях племени. Он писал, что по предварительным подсчетам численность уаминка составляет около семи тысяч человек. В главной крепости живет около трех тысяч, остальные — разбросаны по другим крепостям и селениям. Большинство населения составляют женщины и дети. Много молодых незамужних девушек. Они красивы и похожи на наших. Мужчины, как воины, или погибли в войнах, или несут службу в гарнизонах и на границах земель племени. Воины делятся на отряды по десяткам и сотням. При каждом отряде есть свой жрец, а то и два, в зависимости от количества воинов. Жрецы не только служители культа, но и врачеватели. Всеми жрецами руководит верховный жрец Иллайюк, находящийся сейчас в гостях у попаданцев. Оружие уаминка примитивное: копья с бронзовыми наконечниками, луки и стрелы с обсидиановыми наконечниками, бронзовые ножи и каменные булавы на длинных деревянных палках. Своим оружием уаминки владеют в совершенстве. В рукопашной схватке, воинам племени нет равных среди местных племен. Но о способе ведения войн пока не имеет возможности получить информацию.
Особо отметил умение народа уаминка обращаться с пращой. Метко кидать с ее помощью камни, умеют все, без исключения. От мальчишек до зрелых женщин, не говоря уже о воинах. Защитного вооружения практически нет, если не считать небольшие круглые деревянные щиты. Есть ремесла. Но ими занимаются в основном те, кто не может воевать, а также старики и женщины. Образцы изделий он попросил передать попаданцам. Племя имеет большие стада лам и альпак, которых пасут в горах. Колеса не знают, все переносят в руках, на носилках или перевозят, навьючив лам-самцов. Занимаются земледелием, выращивают продукты на таких же террасах, как и в нашей долине. Торговли как таковой — нет. Денег — нет. Только натуральный обмен с соседними племенами. Золото и серебро ничего не стоят. Уаминка к ним безразличны. Носят только для красоты. И вот что странно. На предложение Николая, отвести его в подчиненные вождю поселки с переселенцами-кечуа или в гости к соседним племенам, Синчи Пума, не объясняя, ответил категорическим отказом.
— Что вы скажите об этом? — закончив читать письмо, поинтересовался Климович.
— А что сказать. В таких горах в одиночку выжить не возможно, только коллективный труд. Поэтому здесь и задержался первобытнообщинный строй. Доклассовое общество с коллективным трудом и потреблением, общей собственностью, равенством, властью авторитета при первобытном демократизме, с примитивными орудиями труда. С почти полной зависимостью от природы. — констатировал Невзоров. — Хотя я раньше читал, что империя инков была очень развитой для своего времени.
— То империя, а здесь — только ее окраина. И вот эту окраину, нам придется поднимать и строить, как целину непаханую. — усмехнулся Олег.
— Сначала нам самим надо определиться, чего мы хотим, и что здесь будем строить. Вот для этого я вас и пригласил. — серьезно произнес Климович. — Что мы здесь создадим? Какое общество или быть может государство? Мы знаем, что здесь сейчас существует. Знаем, что создадут на этой земле испанцы. Но мы с вами до сих пор не решили, что мы дадим этим людям и построим на этой земле? Оставаться в стороне мы не сможем. Если они в нас разочаруются, то со временем просто уничтожат…