Баррикада становилась всё ближе, а вспышки выстрелов на ней — всё реже. Последние тридцать метров отряд Палачей, не меняя формации, прошёл в полной тишине.
Подойдя к заваленному трупами укреплению, Грубер вырвал из земли арматуру, согнул её на манер скобы, поднял одного из мертвецов и пригвоздил его к воротам.
— Вроде неплохо вышло? — поинтересовался он мнением сослуживцев, полоснув прибитый труп ножом по животу, от чего кишки вывалились наружу и повисли розовато-серыми верёвками.
— Годится, — кивнул Палач с алым ястребом на броне, улыбнувшись.
— Вацлав, Стас, — позвал Грубер, — повести ещё двоих, для симметрии.
— Есть, — в один голос отозвались Палачи с медвежьей головой и белым деревом, тут же приступив к исполнению приказа.
— Карл, остаёшься охранять дорогу.
— Так точно, — процедил сквозь зубы явно не обрадованный таким распоряжением ястреб. — Всех подпускать, никого не упускать?
— Именно. Заскучаешь, укрась ворота. У тебя к этому талант. Всё, хорош, — переключился Грубер на Вацлава и Стаса, увлёкшихся освеживанием распятых покойников. — Идём в город.
Проходя через ворота, Глеб краем глаза заметил, что одно из «украшений» приколочено к табличке с названием населённого пункта, и лишь потом поймал себя на мысли, что без труда смог прочесть надпись «Лазо». Хотя курсы иностранных языков в программу обучения не входили. Считалось, что знание вражеского наречия не только бесполезно, но и вредно штурмовику. Штурмовик не разговаривает, штурмовик уничтожает. Но, если по какому-то нелепому стечению обстоятельств появилась такая необходимость, он — носитель «великого и могучего», принудительно и весьма успешно насаждённого по всей территории Союза — должен говорить с врагом только по-русски. Если враг не понимает — это проблемы врага. Полиглотство — удел задротов из разведки и контрразведки.
Городок имел всего две полноценные улицы, пересекающие его крестом. На этом перекрёстке, согласно загруженному в бортовой компьютер плану, находилось здание муниципалитета, к которому и направился отряд Палачей, как к наиболее вероятному месту дислокации объекта.
— Скучновато тут, — констатировал Грубер, пробежавшись взглядом по пустой тёмной улице. — Неплохо бы добавить огоньку.
— Так точно, — отозвались Вацлав и Стас, меняя немаркированные магазины подствольных гранатомётов на помеченные красным.
Подствольник Отто ухнул первым, посылая выстрел в окно ближайшего здания. Пробитое стекло вылетело наружу после раздавшегося хлопка и яркой вспышки. Из оконного проёма повалил дым, по дороге заплясали тени от стремительно разгорающегося внутри дома пламени. Подствольники Вацлава и Стаса подхватили начинание, в завидном темпе рассылая зажигательные гранаты всё новым и новым адресатам. Вскоре уже половина улицы была охвачена пожаром. Огонь жрал одно-двухэтажные бревенчатые, в большинстве своём, избы как сухую солому, выгоняя их перепуганных обитателей на мороз.
— Схема четыре, — приказал Грубер.
Оба Палача молча кивнули и, разойдясь в разные стороны, исчезли за пылающими домами.
— Что за схема? — спросил Глеб, не на шутку раздражённый таким наплевательским отношением. — Я должен догадаться?
— Просто будь рядом, — ответил Грубер, срезав короткой очередью выскочившую из огня женщину в ночной рубашке. — И не забывай стрелять.
Справа и слева, сквозь треск горящих брёвевен и крики охваченных паникой людей, раздался рокот переведённых в режим прицельного огня «Фениксов». Палачи били редко и точно, экономя патроны, зная, что работы предстоит ещё очень и очень много.
Пытающиеся спастись на задних дворах гражданские, попав под обстрел, бросились на улицу. И когда улица наполнилась мечущейся толпой…
— Чёрт, как же я это люблю, — криво улыбнулся Глебу Отто Грубер, переключая реостат «Феникса» на отметку «4000». Блок стволов, разогнанный электроприводом, засвистел, превратившись в сплошной сверкающей воронением цилиндр. — Обожаю, твою мать!
Непрерывная линия огня ударила в толпу и прошлась по ней слева направо, а потом обратно, оставляя за собой прошитые навылет, изорванные, истекающие кровью тела. Они падали, словно волосы под машинкой для стрижки. Абсолютно беззащитные, обречённые. Это не было похоже даже на казнь. Забой скота — вот, что это напоминало. Массовый и варварский. Мужчины, женщины, старики и дети ложились под карбид-вольфрамовым мечом Палача, не понимая, за что они умирают и в чём их вина.
Лежащий на гашетки палец Глеба медленно сполз с неё, держащая картечницу рука опустилась.
— Жалкие ублюдки, — ухмыльнулся Грубер, оценивающе глядя на заваленную телами улицу. Вращающиеся вхолостую стволы «Феникса» остановились, окутанные облаком пара. — Мне нужен Александр Уваров! — развернулся Отто лицом и дульным срезом к живой половине улицы. — Выдайте его, и мы пощадим уцелевших! — тишина. — Нет? Что ж… — Грубер сменил опустевший магазин подствольного гранатомёта.
— Стойте!!! — на улицу, размахивая поднятыми руками, выскочил бородатый мужчина в валенках и накинутом поверх майки тулупе. — Стойте! Не надо! Я… я схожу за ним. Я знаю где… Иди в дом! — рявкнул он на вылетевшую следом и повисшую у него на руке взлохмаченную женщину. — Дура! Пошла отсюда, я сказал! — женщина, бросив взгляд на стоящих посреди заваленной трупами улицы Палачей, отпрянула, замерла на секунду в нерешительности и бросилась к двери. — Он придёт, — заверил мужик дрожащим голосом, не переставая делать руками примирительные жесты, и засеменил в сторону муниципалитета. — Обязательно!
— Пусть, — остановил Грубер взявшего мужика на прицел Вацлава.
— Он говорил по-русски, — обратил внимание Глеб.
— Коллаборационист, — пояснил Отто, двинувшись вслед за посыльным. — Их больше, чем тебе кажется.
— Настолько много, — кивнул Глеб на вывеску «Магазин», — что для них аж целый городок на Аляске отвели?
— Не удивлюсь, — пожал плечами Грубер. — Люди, в массе своей — говно.
— Это же гражданские. Какой им смысл?
— Да мне плевать. Они уже не жилицы.
— А как же «пощадим уцелевших»?
— Уцелеют — пощадим.
Доброволец-переговорщик тем временем скрылся в муниципалитете — трёхэтажном кирпичном здании с неким подобием колонн на фасаде, и очень удачном с точки зрения обороны расположением узких невысоких окон-бойниц.
— Ждать, — остановился, подняв руку, Грубер. — Если выйдет не один, валим остальных по моей команде.
В окнах замелькали фигуры.
— Стас, берёшь третий этаж. Вацлав — второй. Глен, помогаешь с сопровождением.
Но Уваров вышел один. Высокий поджарый старик, лет шестидесяти, в зимнем мундире без знаков различия и с непокрытой седой головой, испещрённой шрамами, будто её обладатель встретил шестидесятый день рождения не в штабном кабинете, а в траншеях на передовой.
— Я — генерал Уваров, — представился он, подойдя к Груберу почти вплотную.
— Бывший генерал, — уточнил тот.
— С кем я говорю?
— Капитан Грубер, двадцать первый экспедиционный корпус. Вы арестованы за измену Родине, и отправитесь с нами.
— Экспедиционный? — хмыкнул генерал. — Так Генштаб больше не признаёт Дальний восток территорией Союза?
— Что? — сделал шаг вперёд Глеб. — О чём вы?
— Вацлав, — позвал Грубер, не оборачиваясь, — закуй ублюдка.
— О чём я? — переспросил Уваров, стоя с заведёнными за спину руками, пока Палач застёгивал кандалы. — Вас теперь что, посылают на карательные операции, не сообщая о месте их проведения?
— Это Аляска, — отрапортовал Глеб с куда меньшей твёрдостью в голосе, чем ему того хотелось бы.
— О боже, — покачал Уваров головой, невесело усмехнувшись. — В таком случае вы отклонились от заданного курса на две тысячи километров. Это Камчатка, сынок.
— Заткнись, — проскрежетал Грубер.
— Интересно, — продолжил генерал, абсолютно спокойно. — Раньше они присылали БИВней и разную шваль из дисбата, которую не жаль было здесь и бросить. А теперь шлют элитные подразделения. Нефть и алмазы подорожали?
Закончивший с кандалами Вацлав саданул генералу по спине, и тот, покачнувшись, упал на колени:
— Вы только что растеряли без суда и следствия десятки сограждан, — прохрипел он, тщетно пытаясь подняться. — И кто из нас предатель?
Глеб слушал, не веря собственным ушам. В голове крутились слова присяги: «Защищать граждан Евразийского Союза, везде и всегда! Клянёмся!». Но вместе с ними приходило: «Чтить своих командиров! Беспрекословно исполнять приказы! Клянёмся!». В горле пересохло, перед глазами помутилось. На мгновение Глеб ощутил себя висящим в пустоте, откуда его вернул голос Грубера:
— Они тебе так дороги? — склонился Палач над стоящем на коленях Уваровым. — Тогда смотри, как Родина карает за ослушание, — он размял плечи и повернулся к ожидающему приказов отряду. — Убить всех.
— Нет, — неожиданно для себя самого произнёс Глеб.
— Что ты сказал?
— Нет, — повторил он более твёрдо. — Так нельзя.
— Здесь я решаю, как можно, а как нельзя, — ледяным тоном проговорил Грубер, почти упершись шлемом в лоб «Ивана». — Это приказ, сержант.
— Я не позволю.
Вацлав и Стас, медленно зашли Глебу за спину. Оставшийся без присмотра Уваров замер на месте, едва удерживая челюсти в сомкнутом состоянии.
— Мятеж? — процедил сквозь зубы Грубер.
— Возьмём генерала и уйдём.
— Мятеж, — повторил он утвердительно и сделал два шага назад, поднимая «Феникс».
— Ты совершаешь ошибку.
— Сдай оружие. Тебя ждёт трибунал, сучёнок.
— Система, бронебойные.
— Тварь!
Электроприводы трёх «Фениксов» зажужжали почти одновременно.
Глеб, среагировав, бросился в сторону, прочь из кольца направленных на него стволов, за долю секунды до того, как три огненных языка слились воедино. Одна из очередей полоснула «Ивану» по бедру, едва разминувшись с гранатным подсумком. Упав на спину, Глеб направил картечницу в сторону движущихся среди дыма и снежной взвеси ног. «Малыш» успел выпустить четыре снаряда, прежде чем Глеб, сгруппировавшись, словно бык ринулся на ближайшую чёрную фигуру. Сбитый с ног Палач отлетел и, упав, получил в грудь три выстрела. За дымом и снегом Глеб не разглядел, пробили ли они броню, да и некогда было. Пулемётная очередь, ударившая «Ивану» в плечо, развернула его, чуть не опрокинув. Удержав равновесие, Глеб рванул в ближайший проулок, скрылся за углом дома, обошёл его и выглянул с другой стороны, в поисках противника. Но на перекрёстке перед муниципалитетом осталось только два Палача. Один лежал на спине без движений, раскинув руки. Грудная бронепластина обзавелась тремя ровными, будто высверленными отверстиями, из которых в морозный воздух поднимался пар. Второй боец Скорого Суда, опираясь на пулемёт, словно на костыль, пытался уйти с открытого пространства. Прострелянная нога волочилась, оставляя на снегу багровый след. Закованный в кандалы генерал так и сидел, похоже, всё ещё не веря в происходящее.
Глеб поймал в прицел голову ковыляющего спиной к нему недобитка и нажал спуск. На чёрном шлеме сверкнули искры. Пробитое забрало вылетело вон в облаке алых брызг. Палач качнулся, упал на колени и медленно повалился вперёд, поливая снег кашей из крови и комков того, что раньше было его головой.
— Что у вас там творится? — услышал Глеб по внутренней связи Карла. — Приём. Приём. Чёрт подери! Вы целы?
— У нас тут крыса, — ответил ему на удивление спокойный голос. — И она нас слышит. Так ведь, крыса? — добавил он вкрадчиво.
— Не понял вас, капитан, повторите.
— Расскажи ему, крыса. Расскажи, как ты убил Вацлава и Стаса, защищая предателей.
— Что?! Какого хуя?! Глен, сука, ты — покойник!!!
— Осторожно, Карл. Эта тварь за вторым домом от муниципалитета, по правой стороне. Не подставляйся, он шьёт ТБ как бумагу.
— Понял. Эй, Глен, падаль ты ебаная, я иду за тобой.
Глеб огляделся, ища пути отхода с засвеченной позиции. Задние дворы с подсобками и ветхими деревянными заборами не давали надёжных укрытий, а позади них уже стоял лес. Искать убежища в домах или забитом гражданскими муниципалитете было глупо. И Глеб решил дать открытый бой. Но не прямо сейчас… Через минуту… Просто немного передохнуть, отдышаться… Только теперь он обратил внимание на боль в правом плече. И она нарастала, становясь всё острее, отвлекая, не позволяя сосредоточиться. Броня на стыке грудной и плечевой пластин была пробита. Ладонь внутри «Ивана» стала липкой от крови.
— Дьявол. Система, оценить текущее состояние, — на забрале возникло окно с результатами анализа, в числе которых значилось: «Средняя кровопотеря. Угроза жизни незначительная. Расчётное время до потери боеспособности — 3,5 часа». — Могло быть хуже. Система, обезболивающее, стимулятор, сделать инъекцию.
Через секунду бегущие по венам препараты притупили боль, через три секунды от неё осталось только неприятное чувство влажной теплоты. Слабость и усталость отступили, голова прояснилась, мозг заработал с утроенной скоростью. Расплатой за это неизбежно станет жесточайший кризис. Но он придёт ещё не скоро. Если вообще будет к кому приходить.
— Вот так, — встряхнулся Глеб, дыша полной грудью и едва не пританцовывая от переполняющей его энергии. — Система, обзорный выстрел, пуск, — снаряд-камера, прочертив в воздухе дымную трассу, повис на парашюте в пятидесяти метрах над землёй. — Вывести изображение. Включить тепловизор, — на белёсой картинке с серыми прямоугольниками строений засветились несколько точек. Большинство — блеклые, скучковавшиеся под крышами. Одна — чуть поярче, прямо в центре перекрёстка. И три — настолько яркие, что засветка от силовых агрегатов тяжёлой брони не позволяла различить её очертания. Точка-Карл быстро продвигалась по направлению к перекрёстку, короткими перебежками. Точка-Отто светилась на противоположной стороне улицы, держа под прицелом угол дома, служивший Глебу укрытием. Чуть качнувшись, она сместилась вперёд и на секунду превратилась в светящийся овал. Раздался треск пулемётной очереди, и картинка с камеры пропала.
— Ещё игрушки есть, крыса? — раздался на внутренней частоте голос Грубера. — Давай, покажи. У нас полно времени, а здесь становиться скучновато. Нет? Может, хочешь поговорить? Я бы поговорил. Знаешь, всегда интересовался, что движет вами, предателями. А? Как ты намерен поступать дальше? Убьёшь нас и останешься тут за местного героя? Найдёшь бабу потолще, наплодишь ублюдков, и будешь жить счастливо?
Не слушая отвлекающей болтовни, Глеб двинулся навстречу Карлу. Перейдя за соседний дом, он открыл незапертые ворота хлева и шагнул внутрь. Проникнувший снаружи свет отразился от пары больших влажных глаз. Испуганная корова вздрогнула и попыталась замычать, но титановый кулак точным ударом отправил животное в нокаут.
— Или ты планируешь завалить нас и сдриснуть с генералом? — продолжил Грубер. — Надеешься, что никто не узнает? В таком случае ты просто идиот. Эта падаль, Уваров, тебя и сдаст. Не рассчитываешь же ты, в самом деле, на его благодарность? Что, рассчитываешь? Как мило. Брось, сержант, выходи. Сведём счёты, как два мужика. У тебя ведь есть ко мне счёт? Или уже забыл мину в проходе? Знаешь, я здорово повеселился тогда.
— Мразь, — Глеб осторожно прикрыл дверь. — Система, внешняя громкость — пять.
Обострённый слух «Ивана» заполнил наушники новыми, до того неразличимыми звуками: редко и глухо билось сердце мирно посапывающей коровы; потрескивали от мороза брёвна; копошились мыши в лежащей на сушилах соломе; за стеной кто-то шептал: «Тихо, тихо. Они уйдут. Тихо, тихо…»; снаружи скрипел прессуемый тяжёлыми шагами снег. Шаги прошли вдоль хлева и затихли.
— Система, включить тепловизор.
На фоне тонких дощатых ворот возникло свечение силового агрегата ТБ. Глеб навёл перекрестие поверх самой яркой его области и нажал спуск. Очередь урановых снарядов размолотила доски. Свечение усилилось, заплясав языками пламени.
Атакованный со спины Палач повалился на снег, пытаясь сбить огонь, рвущийся сквозь радиаторную решётку и не предусмотренные конструкцией отверстия в укрывающей силовой агрегат броне. Ворота хлева пошли дырами, словно тряпка под иглой швейной машины.
— Отто! Помоги! — орал Карл, лёжа на спине и боясь отвести «Феникс» от изрешечённых досок. — Я обездвижен! Дьявольщина! Слышишь меня?
— Мужайся, приятель, — сухо прозвучало в ответ.
— Что?! Помоги мне! — вылетевшая из темноты очередь ударила в пулемёт Палача, перекошенный блок стволов заклинило. — О, чёрт…
— Лежи смирно и останешься жив, — Глеб вышел из хлева, держа Карла на прицеле.
— Жив? — спросил тот без особой надежды. — А что потом?
— Я так далеко не загадываю, — титановые пальцы сорвали с выведенной из строя брони НАЗ и зашвырнули его на добрые полсотни метров, в движущийся по улице пожар.
— О! Какое великодушие, — усмехнулся Грубер. — С чего вдруг?
— Система, внутренняя частота, двусторонняя связь, — скомандовал Глеб, решив, что пришло время для конструктивного диалог, не забывая при этом искать способ зайти уцелевшему Палачу в тыл. — Карл не убивал безоружных граждан Союза.
— Они — сепаратисты! Тупая ты тварь! — сорвался на крик Грубер.
— Они — мои соотечественники. Я присягал защищать их.
— Ты присягал исполнять приказы!
— Приказ основан на ошибочных данных разведки. Это не Аляска, — Глеб обогнул следующий дом и, убедившись, что не попадает в сектор обзора Грубера, бегом пересёк улицу.
— О боже… Сержант, включи башку! Разведка не ошиблась с координатами и названием городка, не ошиблась с генералом, но перепутала континент?! Как такое возможно?!