– Хорошо, поговорим, – по возможности спокойным голосом ответил он и, не опуская оружия, сделал шаг внутрь пещеры. – Однако предупреждаю, в магазине моего огнестрела три десятка жалящих ос, начиненных чистейшим ляписом. Надеюсь, объяснять мудрому дайману, что это такое и как действует оно на организмы ночных охотников, будет излишним?
– Понимаю, понимаю, – кивнул вампир и, показав рукой на свою дымящуюся грудь, попросил: – А теперь, человече, позволь мне какое-то время заняться собой. Серебро хоть и не смертельно для высшего вампира, но все равно при попадании внутрь доставляет невыносимые муки.
– Не возражаю, уважаемый дайман…
– Карис-заб-Хабра, – учтиво расшаркался вампир.
Глан хотел было, в свою очередь, представиться, но вовремя вспомнил, какую власть над человеком может заполучить опытный чернокнижник, зная его полное имя. Поэтому он лишь сдержанно произнес:
– Называй меня Охотником, почтенный Карис-заб-Хабра. Что же касается твоего лечения, я подожду.
Поблагодарив юношу легким кивком, дайман потянулся, развел руки в стороны, закрыл глаза и замер на пару минут. Вскоре грудь его еще сильнее задымилась, и из прорех прорванной одежды начали одна за другой вываливаться серебряные дробины. Наконец организм вампира полностью освободился от ядовитого металла. Карис открыл глаза, с облегчением вздохнул и, обратившись к Глану, как ни в чем не бывало продолжил:
– Спасибо, человече, жгло, понимаешь, невыносимо. Теперь намного лучше, можно хотя бы с мыслями собраться…
– Пожалуйста, уважаемый дайман, только побыстрее излагай то, что ты мне хотел сказать. Как говорится: время – деньги.
– Понимаю, понимаю, – покачал головой высший вампир, при этом сердито зыркнул на своего любимого сыночка, успевшего к тому времени прийти в себя, как бы предостерегая неразумное чадо от необдуманных поступков, – вы, люди, – племя торопыг и ушлых проныр. А мы-то в свое время обрадовались, дескать, плодовитое стадо прямо к нашему столу, к тому же беззащитное, слабое, короче – кормушка до скончания веков. Ан не тут-то было! Все вышло совершенно иначе: теперь вы здесь хозяева, а мы вынуждены бежать, благо есть куда. Видишь, Охотник, этот портал? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Мы уйдем в Полуночный мир и больше никогда не появимся на Хаттане, поэтому прошу тебя отпустить нас с миром.
– Да ради Всеблагого Создателя! – широко заулыбался Глан. – Вообще-то я и не собирался вам препятствовать, и если бы не моя неуклюжесть и неуемная горячность твоего птенца, все обошлось бы вполне благополучно. Смею надеяться, мой выстрел не нанес тебе слишком уж значительного ущерба.
– Ну что ты, что ты, человече, я давно уже вышел из того юного возраста, когда панически боишься серебра и осины. Однако идея начинять пули ляписом воистину подсказана вам самим Вельхом. Не знаю, по какой причине Темный Бог отвернулся от своих верных слуг – вампиров и благоволит к суетливым людишкам. Воистину пути богов неисповедимы. Впрочем, сейчас речь не об этом. Люди оказались сильнее детей ночи, как и всех прочих народов Хаттана, только те, в отличие от нас, об этом еще не подозревают. Речь сейчас обо мне и моем семействе, с одной стороны, и тебе – с другой. Отпуская нас, ты, сам не ведая того, совершаешь неоценимое благодеяние для всего ночного народа, ибо именно я являюсь главным прародителем клана Хабра, а этот излишне пылкий вьюнош, – дайман указал рукой на своего отпрыска, – будущий основатель новой ветви Хабра Абдахх. Хотя вряд ли тебе интересны все эти избыточные подробности.
– Ну отчего же, – попытался возразить Глан, однако без особого задора, потому что на самом деле ему было действительно неинтересно.
– Короче, так, человече, мой долг требует от меня, как властителя клана, наградить тебя, как говорят у вас, по-царски. Но в данный момент у меня за душой нет ни злата, ни каменьев самоцветных, ни артефактов магических.
С этими словами дайман вытащил из кармана своего камзола девственно чистый носовой платок. Затем засучил левый рукав и неуловимым движением полоснул в районе запястья своими острыми, как бритвы, клыками. Раны были довольно глубокими, и, несмотря на феноменальную способность ночного народа к регенерации, кровь из растерзанных вен буквально забила фонтанами. Не теряя времени даром, Карис-заб-Хабра прикоснулся платком к запястью так, чтобы кровь хорошенько пропитала хлопчатобумажную ткань. После того как он оторвал платок от своей руки, на месте глубокой и страшной раны остались лишь две розовые полоски, которые тут же на глазах у пораженного до глубины души юноши побледнели, а затем и вовсе пропали.
Глан с нескрываемым удивлением и явным недоумением следил за манипуляциями даймана и никак не мог взять в толк, для чего понадобился весь этот спектакль с вскрытием вен и пропитыванием тряпицы благородной кровью высшего вампира. Однако он не торопился засыпать Кариса-заб-Хабру вопросами, а терпеливо дожидался разъяснений.
Между тем вампир положил напитанный темной кровью платок на один из камней и, пристально взглянув в глаза Охотнику, сказал:
– Возьми этот платок, человече, и спрячь хорошенько. Окажешься в Азерави – столице одноименного каганата, обязательно найди уважаемого Генеша Тамбу. Покажешь ему тряпицу – и требуй любой помощи. Повторяю: любой. И тебе ни в чем не будет отказа. Спросишь горшечника Тамбу, тебе всякая собака укажет к нему дорогу, и не только укажет, но и проведет.
Посчитав свой долг выполненным, Карис обратился к жене и сыну. Смысл сказанного им хоть и остался вне понимания нашего героя, но по выражению лица высшего, по определенным жестам не составляло труда понять, что дайман приглашает их проследовать в межпространственные врата.
– Не понимают языка людей, – пояснил вампир юноше и, повернувшись к нему спиной, направился вслед за растворившимися в портальной мгле домочадцами. Однако, не дойдя трех шагов, вновь оборотил к Глану свое бледное как мел лицо. – Ты вот чего, Глан Охотник, на восьмой уровень лучше не суйся. Подставили тебя карлики. Там смерть в чистом виде, и живым тебе оттуда не уйти. Я сам не раз пытался завладеть той самой вещицей, за которой ты сюда пришел, – все бесполезно. Если имя Азуриэль тебе о чем-то говорит, беги отсюда со всех ног. А насчет невыполненного заказа не бери в голову – мастер Тамба не позволит тебе умереть с голоду. Засим прощай, Глан эр-Энкин, точнее… – не закончив начатой мысли, Карис-заб-Хабра осекся, будто чего-то испугался, и, не говоря более ни слова, нырнул в клубящуюся мглу портальных врат.
После ухода семейства ночных охотников проход просуществовал еще пару минут. Затем мгла схлопнулась, сначала по вертикали, превратившись в узкую полоску ослепительного света, потом по горизонтали, сжавшись в небольшую, но очень яркую звездочку. Провисев в воздухе несколько мгновений, звездочка напоследок полыхнула во много раз ярче и исчезла. Вслед за ней погасла и начертанная на полу пентаграмма, и сопутствующие ей огненные знаки. Едва лишь это случилось, оба каменных болвана осыпались небольшими кучками песка. Теперь уже ничего не указывало на то, что совсем недавно в этой комнате находился еще кто-то, кроме нашего героя. Лишь витающий в воздухе легкий запах березового дегтя мог бы о многом порассказать сведущему человеку.
И только тут Глана посетила запоздалая мысль:
«Вельх побери, а ведь он назвал меня моим настоящим именем! И откуда ему известно, за какой такой надобностью я сюда притащился?»
Сначала удивлению нашего героя не было предела, но потом он все-таки сообразил, что все без исключения дети ночи обладают способностью к магии. Очевидно, что за время их беседы Карис-заб-Хабра успел основательно покопаться в голове юноши и узнать кое-какие подробности из его личной жизни.
– Ну и дела! – громко воскликнул Глан, машинально проведя пальцами по шраму на щеке.
Мысль о том, что дайман вполне мог бы взять его сознание под контроль, поначалу здорово напугала юношу. Однако, пораскинув хорошенько мозгами, Глан пришел к утешительному для себя выводу, что если бы вампир имел такую возможность, он бы обязательно ею воспользовался. К тому же тот факт, что ему удалось подкрасться к семейству вампиров незамеченным, однозначно указывал на то, что телепатические способности даже столь сильных дайманов вовсе не беспредельны.
«Кстати, о чем еще предупреждал меня достопочтенный Карис-заб-Хабра? – продолжал размышлять молодой человек. – Ага… он говорил о таящейся на восьмом уровне смертельной опасности и еще назвал какое-то странное имя «Азуриэль».
Азуриэль, Азуриэль – что-то знакомое. Где-то Глан уже слышал это имя, но никак не мог вспомнить. Только смутные ассоциации неприятного свойства. Помучившись немного и не вспомнив ничего толком, юноша махнул рукой – само придет когда-нибудь.
Азуриэль, Азуриэль – что-то знакомое. Где-то Глан уже слышал это имя, но никак не мог вспомнить. Только смутные ассоциации неприятного свойства. Помучившись немного и не вспомнив ничего толком, юноша махнул рукой – само придет когда-нибудь.
Обвинения высшего вампира в адрес хитроумных гномов, решивших его подставить, Глан и вовсе не принял во внимание. Он – Охотник и добровольно подписался на эту работенку, будучи в ясном уме и твердой памяти. К тому же на этот раз гномы предложили две тысячи франгов – полновесных гномьих золотых, самой надежной валюты на всем Хаттане. Теперь у него появится возможность купить приличный домишко в Авесале на берегу Бархатного моря с ухоженным садом и роскошным видом из окна на лазурные воды Жемчужного залива.
Справедливости ради стоит отметить, что мысли о покупке дома и женитьбе на какой-нибудь молоденькой девушке из приличной семьи в последнее время довольно часто посещали нашего героя. Однако, как только в его кармане появлялась достаточная сумма, он с легким сердцем выбрасывал их из головы и целеустремленной походкой направлялся в ближайший кабак, чтобы спустить нажитое в обществе разгульных девок и велеречивых прилипал.
Что касается совета даймана отказаться от дальнейшего похода, Глан лишь криво ухмыльнулся. Договор скреплен подписями заинтересованных сторон, и отказаться – все равно что добровольно объявить во всеуслышание о своей профессиональной непригодности, а расставаться с любимой работой он пока что не собирается. По этой причине путь его лежал прямиком на восьмой уровень к гробнице какого-то там древнего гномьего героя, точнее, к загадочному перстню, зачем-то вдруг понадобившемуся подгорному народу.
«Ничего, – думал юноша, – прошел бо́льшую часть пути, теперь уже немного осталось. Возьму вещицу и пулей наверх. Потом в столицу. Теперь-то уж точно куплю дом, женюсь, заведу кучу горластых детишек, из пацанов сделаю настоящих мужчин, ну а девок пусть жена воспитывает…»
Стоит отметить, что в свободное время, а особенно когда в карманах, образно выражаясь, гулял ветер, а в желудке урчало от голода, наш герой любил помечтать о тихом семейном счастье. Однако в данный момент обстановка вряд ли способствовала подобным мечтаниям, ибо к словам Кариса-заб-Хабры о том, что ему самому не удалось пройти на восьмой уровень, стоило отнестись весьма серьезно и как следует подготовиться.
Не теряя времени, Глан развязал тесемки своего весьма вместительного рюкзачка и начал доставать из него все, что могло послужить в качестве оружия. В результате рядом с мешком на каменном полу выросла приличная горка из световых, шумовых и обычных осколочных гранат, запасных магазинов, наполненных энергией кристаллов для подствольных жезлов и еще множество самой разнообразной мелочовки от метательных звездочек до заостренных осиновых колышков. Все это богатство он либо распределил по многочисленным карманам куртки и брюк, либо закрепил в специальных петлях-держателях на своей груди. После всех вышеперечисленных манипуляций обвешанный гранатами и иной амуницией Глан более всего стал похож на праздничное Новогоднее Дерево.
Юноша хотел было завязать тесемки изрядно похудевшего рюкзачка, но тут взгляд его упал на покоившийся на камне платок, обильно пропитанный благородной кровью высшего вампира. Пришлось ему вновь покопаться в недрах своего мешка. Наконец он извлек оттуда небольшой кожаный кошель, в котором обычно хранил свои гонорары. Осторожно, двумя пальцами, чтобы ненароком не коснуться темного пятна засохшей вампирьей крови, взял платок и так же аккуратно поместил его в означенный кошель. При этом, чтобы не забыть, он несколько раз повторил про себя имя Генеша Тамбы.
Неприятные сюрпризы поджидали юношу уже на лестнице, ведущей на восьмой уровень гномьих катакомб. Банду оживших (между прочим, весьма шустрых) скелетов, вооруженных ржавыми мечами и бронзовыми щитами, пришлось упокоить осколочной гранатой. Парочка призраков, попытавшаяся полакомиться духовной сущностью отважного Охотника, поплатилась за свою наглость яростной магниевой вспышкой. На самом низу широкой каменной лестницы его поджидала стая крысоподобных тварей, каждая размером с хорошую собаку. Этих он угостил длинной очередью из своей верной Волыны и кинжальным ударом ледяной молнии из подствольника. В результате большая часть зверья погибла на месте, немногим все-таки удалось унести ноги. Глан не стал преследовать крысоидов – боезапас следовало поберечь. Одного наглого нетопыря, рискнувшего под шумок подкрасться к нему сзади, он угостил ударом приклада прямо по острым как бритвы зубам. Ошеломленная тварь грохнулась Охотнику под ноги и задергалась в конвульсиях, трепеща перепончатыми крылами в безуспешных попытках взлететь. Чтобы прервать ее мучения, Глан, недолго думая, наступил ей на голову. Неприятный хруст и предсмертный писк стали для всех прочих ее товарок весьма поучительным уроком.
Так или иначе, после столь эффектной демонстрации огневой мощи от Глана отвязались. Надолго ли? Неизвестно. Во всяком случае, преодолеть более двух сотен ведущих вниз ступеней ему было позволено. Откровенно говоря, Глан не обольщался на этот счет – он прекрасно понимал, что затишье временное и все основные неприятности ожидают его впереди.
Обстановка на восьмом уровне катакомб кардинально отличалась от всего, что он видел до этого. По мере спуска вопреки законам природы начала резко падать температура воздуха. Едва наш герой преодолел последнюю ступеньку, он оказался в самом настоящем леднике для длительного хранения продуктов питания. После жаркого и влажного седьмого уровня холод буквально пробирал юношу до костей. Пришлось принять пару согревающих пилюль. Было бы неплохо активно подвигаться, разогнать кровушку в жилушках. В другое время он именно так и поступил бы, поскольку страшно не любил все эти магические снадобья, воздействующие на метаболизм человеческого организма, но в данной ситуации всякая чрезмерная суета – прямой путь к преждевременному перерождению.
Почувствовав приток тепла и подавив легкую тошноту, сопутствующую приему пилюль подобного рода, Охотник крепче сжал руками приклад и, стараясь по возможности бесшумно ступать по каменному полу, осторожно двинулся к конечной цели своего путешествия.
Здесь было не только намного холоднее, чем наверху, но и намного сумрачнее. Светящаяся субстанция покрывала стены тонюсеньким слоем, а кое-где и вовсе отсутствовала.
На всякий случай Глан извлек из кармана свое бесценное магически поляризованное стекло и вставил его в специальный фиксатор, установленный перед прицельной рамкой огнестрела. Теперь никакая даже самая наиастральнейшая тварь не подкрадется к нему незамеченной.
Сделав с десяток шагов по главному коридору, Глан буквально всей поверхностью кожи ощутил на себе пристальный коллективный взгляд сотен, а может быть, и тысяч глаз. Его изучали с равнодушием алхимика, осматривающего подготовленную к препарированию лягушку. Однако конкретного источника опасности он пока не чувствовал.
Согласно хранящемуся в его голове плану, он должен пройти примерно половину версты по главному коридору, потом свернуть в одно из помеченных определенным знаком ответвлений, далее следовать, держась правой стены, и все время сворачивать направо. В конце пути он должен попасть в склеп, а там… Впрочем, до склепа нужно еще добраться.
Помимо лютого холода здесь царила удивительная тишина. Даже традиционная для подземелий подобного рода капе́ль срывающихся со сталактитов ка́пель здесь отсутствовала. И немудрено – вряд ли при таких условиях влага способна сохранять текучее состояние. Вообще-то ни льда, ни снега, ни инея на стенах Глан не обнаружил. Весьма странно – по всем известным ему законам природы за многие тысячелетия все здесь должно было обрасти толстенным слоем замороженного конденсата. Юноша коснулся ладонью шершавой поверхности и с удивлением обнаружил, что стены пещеры вовсе не холодные.
«Вельх забери мою душу, – недоуменно подумал он, – если я вообще понимаю, что тут происходит. Стены пещеры едва ли не горячие, а внутри холодища, как посреди зимы на приполярных островах Гальянского архипелага».
Однажды нашему герою довелось сопровождать в Заполярье пресветлого лайра Энкина. С тех пор желание наведаться в те неуютные и мало подходящие для жизни разумных существ места более никогда его не посещало. И вообще, Глан органически не переваривал зиму, и каждый раз с ее наступлением старался откочевать куда-нибудь поюжнее, резонно рассуждая при этом, что лучше переждать холода на северном берегу Срединного океана, нежели на южном берегу Полнощного.
Впрочем, долго размышлять о причудах и странностях этого места Охотнику не дали. Стоило ему пройти по главному коридору сотню саженей, как впереди зашуршало, затопало, заухало, взвыло, и навстречу ему устремились полчища монстров исключительно непрезентабельной наружности. Впереди плотной массой двигались здоровенные пауки, каждый величиной с откормленного кота. Следом сплоченной фалангой шли ожившие скелеты, традиционно вооруженные стальными мечами и круглыми бронзовыми щитами. А позади (о милостивый Создатель!) нечто совсем невразумительное: сюрреалистический конгломерат острозубых пастей, клацающих клешней и извивающихся щупальцев. Туша была огромна и перегораживала собой едва ли не треть коридора.