– Ты права.
Лариса взяла сотовый телефон, визитку следователя и набрала номер. Где-то на улице пропищал сигнал. Видно, там тоже кому-то звонили.
– Да, Лариса Константиновна, – ответил Во-ронов.
– Извините, Валерий Андреевич, что отрываю вас от отдыха, но у меня тут человек во дворе. Мне кажется, он следит за квартирой.
– И Алле Владимировне так кажется?
– Откуда вы знаете, что Аля у меня? – опешила Бестужева.
– Я видел, как вы вместе входили в подъезд. Плаксина не выходила, значит, она у вас.
– Так это…
Следователь не дал ей договорить:
– Да, это я сижу на детской площадке. У вашей подруги отменное зрение.
– А вы не особо и прячетесь, я тоже видела вас. А почему вы следите за нами?
– Не за вами, за квартирой. Ведь кто-то украл обручальное кольцо вашего мужа, оставив пустую пачку сигарет. Но теперь смысла находиться здесь нет, и я, пожалуй, поеду к себе.
– Может, зайдете? Я вас чаем угощу или чем-нибудь покрепче.
– Да нет, Лариса Константиновна, благодарю, хотя… придется принять ваше приглашение.
На город внезапно обрушился сильный ливень.
– Давайте быстрей, а то промокнете.
Бестужева встретила следователя у дверей, провела в гостиную.
– А вы неплохо устроились, – улыбнулся Во-ронов.
– Ничего особенного, – проговорила Алла, с интересом глядя на него. – Присаживайтесь, Валерий Андреевич.
– Подожди, Аля, – вступила в разговор Бестужева, – мне надо поговорить с капитаном.
– Я помешаю?
– Нет, конечно. Я об SMS.
– А! Это правильно.
– Что за SMS? – посмотрел на Ларису следо-ватель.
– Днем мне пришло странное сообщение, вот, пожалуйста, взгляните сами.
Она открыла меню сообщений, протянула телефон, и Воронов вслух прочитал: «Жизнь в страданиях имеет конец, страдания в жизни бесконечны».
– Интересно. Кого-то потянуло на философию. И кто отправил это сообщение, выяснить не пытались?
– Пыталась. Звонила на номер, с которого пришло SMS, но тот оказался выключен.
– Ничего, мы узнаем, кто этот странный абонент, минуту. – Воронов записал номер, потом кинул взгляд на часы:
– Сегодня этого сделать не удастся, а вот завтра с утра пробьем номерочек.
– Говорила же тебе, что надо следователю позвонить! Сейчас бы уже знали, кто этот философ, – огорченно произнесла Алла.
– Да, – кивнул Воронов, – надо было сразу же позвонить мне, я же просил немедленно сообщать обо всем подозрительном.
– Да закрутилась. Председатель партии приезжал, с ним долго беседовали.
– Понятно!
– Вы присаживайтесь. Коньячку?
– Вообще-то, я за рулем.
– За рулем? – изобразила удивление Плаксина. – Я не вижу никакого руля. И какой гаишник предъявит претензии к следователю, если тот будет слегка навеселе?
– Ну, не скажите. Предъявит не предъявит, а в рапорте отметит. Сейчас инспектор просто обязан это делать. Борьба с нарушителями закона внутри самих органов. Но рюмочку, граммов пятьдесят, пожалуй, выпью. И, если вы не против, посижу немного. Не хочется возвращаться в холодную квартиру холостяка.
– Так вы не женаты? – тут же заинтересовалась Алла.
– Нет!
– Разведены?
– Не угадали, Алла Владимировна. Я не был женат, следовательно, и разводиться мне не с кем.
– Странно! Видный мужчина, при солидной должности, с прекрасными перспективами карьерного роста, а значит, и материального положения, с квартирой в Москве, и не женат. Извините за нескромность, почему, Валерий Андреевич?
– Ну, наверное, еще не встретил ту, которой готов был бы отдать руку и сердце, – улыбнулся Воронов.
– Ой ли, Валерий Андреевич! – прищурила в меру накрашенные глаза Алла. – А мне кажется, что вы еще не нагулялись. Семья обременяет. Дома дети, пеленки, бессонные ночи, куча забот, вечно уставшая супруга, да еще работа беспокойная. А холостяку что? Что хочет, то и делает, я имею в виду во внеслужебное время. Захотел, пришел домой, упал на диван да пялься в «ящик». Захотел, подружке позвонил или поехал к ней. Сегодня к одной, завтра к другой. Я не права?
– Нет, Алла Владимировна, не правы. А это что, Лариса Константиновна? – указал следователь на альбом, лежавший на столе. – Семейный архив?
– Да какой там архив, так, с десяток фотографий.
– Взглянуть разрешите?
– Ради бога.
Воронов взял в руки альбом. На втором развороте воскликнул:
– Оп-па! Димка! Ну, надо же!
– Вы кого-то узнали? – спросила Лариса.
– Да, Димку Веселова.
– Вы его знаете?
– Еще бы, мы с ним с пятого класса за одной партой сидели. Он после школы в военное училище пошел, я на юрфак. Так что же это получается, Дима и был командиром вашего мужа? Они вместе на фотографии.
– Да, – ответила Лариса, – капитан Веселов являлся командиром моего мужа, старшего лейтенанта Бестужева, пропавшего без вести.
– Вот оно что?
– И ваш одноклассник, Валерий Андреевич, бросил своего друга по училищу.
– Дима не мог оставить друга в беде, это я знаю точно.
– Тем не менее Веселов жив, служит, здравствует, а Сергей неизвестно где.
– Скажите, Лариса Константиновна, а у вас номер телефона Веселова есть?
– Да, хотите пообщаться?
– Хочу! Очень хочу.
– Он там же, в альбоме, впрочем, номер забит и в мой телефон.
– Я вижу.
Следователь уже набирал начертанный сзади фотографии номер. Длинные гудки слышались секунд двадцать. Воронов уже собрался отключить телефон, но тут услышал голос друга:
– Веселов. Кто это?
– Здорово, чертила!
– Ворон?
– Узнал!
– Ты откуда?
– Я из Москвы, а ты где?
– Где же мне быть, Валера? На Кавказе, понятно. А как ты разыскал меня?
– Я взял твой номер у Ларисы Константиновны Бестужевой.
– У Ларисы? – удивился Веселов. – У нее проблемы?
– Ну, почему сразу проблемы? Она в порядке.
– Но ты и Лариса? Или вы просто знакомы?
– Слишком много вопросов, Дима. Сам как?
– Да живой пока. Слушай, сейчас у меня нет времени на долгий разговор, через час выход. А вот после выхода начальство обещало отпуск. Документы готовы, так что, если все в горах пройдет нормально, в ближайшие дни буду в Москве. Тогда и встретимся, и посидим, и поговорим.
– Ты сообщи, когда и каким рейсом вылетишь. Я встречу.
– Скорее всего, прилечу военным бортом, так что сам найду тебя. Номер сохранился. Но все, Валер, молодец, что позвонил, рад был слышать. Ларисе привет! До связи!
– Ну, вот и поговорили, – огорченно проговорил следователь.
– Быстро!
– У него не было времени, боевой выход.
– Веселов все на Кавказе?
– Да. Обещал на днях в отпуск прилететь.
– Он и мужа найти обещал, но ладно. – Лариса налила себе коньяку, залпом выпила и взглянула на Воронова: – Если не секрет, вы уже получили заключение экспертизы по убийству Славы Корнеева и Себенко?
– Да! Что вас интересует?
– Кто убийца?
– На этот вопрос экспертиза ответа не дает, на него отвечает следствие. Могу сказать лишь то, что и Корнеева, и Себенко убил один и тот же человек.
– По-моему, это и так было ясно.
– Для следствия нужны неопровержимые доказательства, а не предположения, даже те, которые впоследствии подтвердятся.
– Ну, прекратите, ребята, ради бога! – воскликнула Алла. – Давайте лучше потанцуем. У тебя же хорошая музыка, Лара. А раз кавалер один на двоих, то дамы приглашают кавалеров, и первой сделаю это я.
– Нет. Извините, не до танцев, – отказался Воронов. – Дождь на улице кончился, поеду я. Завтра много работы. Да и у вас тоже. Похороны. Время приближается к полуночи. Благодарю за прием, и позвольте откланяться.
Алла выразила недовольство и осталась в гостиной, а Лариса пошла проводить следователя.
– Валерий Андреевич! – попросила она, стоя в дверях. – Вы встретитесь с Дмитрием первым. Передайте ему, что я хочу поговорить с ним.
– Конечно, Лариса Константиновна. До свидания. Спокойной ночи.
– До свидания.
Глава 5
Северный Кавказ. 24 июня.
9.00 по местному времени.
Переговорив с Вороновым, командир второй диверсионно-штурмовой группы 36-го отряда специального назначения капитан Веселов, забрав планшет, вышел из канцелярии казармы, отсек которой занимало подчиненное ему подразделение. В спецназе Дмитрий оказался, можно сказать, случайно. Началось с того, что командира батальона перевели начальником штаба отдельной десантно-штурмовой бригады. Он и добился перевода в соединение лучшего своего ротного, капитана Веселова. После двухмесячных курсов дополнительной подготовки бывшего ротного назначили сначала заместителем командира разведывательной группы, а затем командиром диверсионно-штурмового подразделения, 36-го отряда специального назначения под командованием подполковника Юрия Викторовича Сорокина, человека заслуженного, Героя России. К нему для получения боевой задачи и направился Дмитрий. В штабном отсеке командир отряда находился один, без заместителей.
– Товарищ подполковник, капитан Веселов по вашему приказанию прибыл! – доложил Дмитрий.
– Проходи, коль прибыл, – ответил командир отряда, посмотрев на часы, – точно в назначенное время. – И, указав на стул у стола совещаний, добавил: – Присаживайся, капитан. – Затем поднял трубку полевого телефона: – Дежурный! Сорокин. Майора Скворцова с «духом» ко мне!
– С «духом»? Вы сказали, с «духом»? Значит ли это?.. – удивленно посмотрел на него Веселов.
– Это значит, Дима, – прервал его подполковник, – что чабана, сообщившего нам о горной базе боевиков Тимура Беева по прозвищу Мурза, разведчики доставили в часть нашей временной дислокации. Он сейчас на гауптвахте под усиленной охраной. Думаю, ты будешь не против напрямую пообщаться с ним?
– Да, конечно. Но не поспешили ли ребята из разведки? Чабана, насколько помню, поместили в отделение полиции, где проживала его семья. И это наверняка было известно Мурзе, так же, как и передача Вели Кодаева. А это реально может привести к тому, что мы застанем его базу пустой.
– Все верно, Дима, – кивнул Сорокин. – Так оно и произошло бы, но чабана Кодаева вывезли из аула не разведчики бригады, не федералы, а местные милиционеры, или полицейские, никак не привыкну к новому названию, для передачи в районный отдел внутренних дел. Разведчики же остановили конвой и вместе с чабаном отправили в N-ский мотострелковый полк. И уже оттуда Кодаева доставили к нам. Так что Мурза знает одно – трое полицейских повезли чабана в район и пропали. Учитывая то, что нападение на местных ментов не такая уж и редкость, особенно после разгрома организации Аль-Дира, а Кодаев знал Тимура Беева только как бывшего односельчанина, ушедшего в горы, то Мурза не дернется с базы, которую боевики тщательно готовили с зимы этого года. Да, охранение усилит, установит повышенное наблюдение за аулом Кирга, за плато, подходящим вплотную к «зеленке», но не уйдет. По крайней мере, по данным разведки, банда Мурзы до сих пор находится на бывшей ферме бывшего мирного скотовода Тимура Беева.
Веселов протер платком вспотевший лоб, в штабном отсеке кондиционер не работал, сломался, а заменить не успели.
– И все же, считаю, не следовало дергать Кодаева из аула.
– Не сделай мы этого, то уже вчера чабана похоронили бы. «Духи» убирают опасных свидетелей быстро, и тебе это не хуже меня известно. Нашли бы Кодаева в камере с признаками отравления, и все!
– Возможно. Но у нас была бы почти стопроцентная уверенность в том, что Мурза не покинет базу. А сейчас у главаря возникнет вопрос: что произошло с конвоем и чабаном. Если их завалили «духи» из других бандформирований, то это станет известно тоже быстро.
– Но и мы медлить не собираемся. Ты должен отработать базу Беева как можно быстрее и притащить сюда бывшего русского офицера, переметнувшегося к боевикам. Ведь ты подозреваешь, что им может оказаться твой взводный, пропавший без вести в бою в «зеленке» у Кулгара.
– Я не подозреваю, я предполагаю, что Сережа Бестужев может находиться у Тимура в качестве заложника, пленного.
– Не долго ли твой старлей обретается в заложниках у «духов»?
– Юрий Викторович, я хорошо знал Бестужева, мы учились, воевали вместе, он был моим взводным. Награжден орденом. Серега не мог добровольно перейти к «духам». Он бы скорее подорвал себя, но не сдался.
– Однако на поле боя ты не нашел его?
– Не нашел, – вздохнул Веселов, – потому что боевики утащили взводного, наверняка раненого, без сознания, либо не имевшего ни малейшей возможности к сопротивлению или самоликвидации, в горы.
– Ладно, разберешься. То, что веришь в друга, хорошо, но прошел год, Дима. А за год можно было дать о себе весточку. Если, конечно, старшего лейтенанта не казнили в каком-нибудь ауле.
– Мы бы узнали об этом.
– Тоже верно. Значит, либо ты прав, твой друг нуждается в помощи, либо… извини, служит «духам». И не пререкайся. Я и согласился на доставку сюда чабана, чтобы ты имел возможность поговорить с ним. Одно дело – спешный допрос разведчиков, и совсем другое – спокойный разговор. Здесь он может вспомнить то, о чем напрочь забыл при захвате ребятами в камуфляже. И если Кодаеву известно о нахождении в банде Мурзы бывшего русского офицера, то он расскажет все, что знает о нем. Хотя, думаю, на особую осведомленность чабана рассчитывать не приходится.
– А что с захваченными полицейскими? – спросил Веселов.
– Ничего. Они тоже в части. Посидят под конвоем, пока ты не отработаешь базу «духов». Потом бросим их обратно!
– Сколько у меня времени на беседу с Кодаевым?
– Час! Не более. После чего обсуждение плана работы в квадрате… принятие решения и, собственно, постановка конкретной боевой задачи.
– Я могу работать с чеченом здесь?
– Ради бога, если тебе еще не надоел этот чертов термос. Я перехожу к заместителю, пока не поставят новый кондиционер.
– Ничего! Здесь будет жарко, но удобно.
– Дело, повторяю, твое, но можешь забрать «духа» к себе.
– Нет! Здесь.
– Тогда передай наряду, чтобы воды свежей принесли.
– Разберемся!
– Разбирайся! А вот и твой клиент.
Заместитель командира отряда майор Скворцов ввел в штабной отсек Вели Кодаева, жителя аула Кирга. Майор пожал руку капитану, и они вместе с подполковником, напомнив Веселову о времени допроса, вышли из отсека.
– Присаживайся, Вели, – указал на табурет Веселов.
Чеченец подчинился, тяжело вздохнув:
– Зачем вы задержали меня? Теперь я не смогу защитить свою семью.
– В этом есть необходимость?
– А зачем бы я сдал вам Мурзу?
– Действительно, почему ты его сдал?
– Вы, наверное, знаете, что Тимур, будь проклято его имя, из одного со мной села. Мы знали друг друга еще мальчишками. Когда русские войска вошли в Чечню, Мурза ушел в горы. Люди говорили разное: и то, что он у Масхадова, и то, что у Хаттаба, – но это не важно. Хочет воевать, пусть воюет. И я бы никогда не сообщил о нем федералам, если бы он не пожелал взять мою старшую дочь в жены.
– Мурза приходил свататься?
– Нет. Ани должна была выйти замуж за другого. И Мурза знал об этом, но ему законы не писаны, он теперь, видишь ли, чуть ли не хозяин района. Приехал в село, – когда это было, кажется, в прошлую пятницу, – и зашел ко мне. Я принял его по нашим обычаям, как дорогого гостя. А он сказал, готовь дочь, заберу ее в жены. Я опешил, как это заберешь, у нее есть жених. Законы гор нарушишь? А он – у меня, мол, свои законы, кровью неверных писанные. Так что завтра она должна быть у меня. Ты же получишь десять тысяч долларов. И, усмехнувшись, добавил – ты что, или не хочешь породниться со мной? Что я мог ему ответить? Ничего.
– Почему?
– Потому что все равно заберет дочь, вырезав остальную семью. А теперь, когда Мурза узнает, что меня нет в ауле, может всех дочерей забрать.
– Не заберет, это я тебе обещаю. Мы поможем тебе, если, конечно, ты поможешь нам.
– И уехать из Чечни поможете?
– Решим и этот вопрос.
– Какая помощь нужна вам? – спросил Кодаев, поглаживая свою бородку.
– Во-первых, скажи, что собой представляет база Мурзы?
– Не знаю. Я там не был. Отару рядом пас, а к ферме, где его люди делали лагерь, не подходил.
– Сколько человек у Мурзы?
– Немного. Человек двадцать.
– А что за русский у него?
– Откуда мне знать? Видел его на опушке леса, это сразу за фермой, с Мурзой о чем-то разгова-ривал.
Веселов достал из кармана фотографию Бестужева, показал чабану:
– Это он?
– Не знаю!
– Как это не знаешь? Ты же только что сказал, что видел, как русский офицер разговаривал с Мурзой. Не хочешь, смотрю, Вели, помочь нам.
– Так я видел русского со спины. Как узнать – могу?
– Лицом к тебе он не поворачивался?
– Нет!
– Во что был одет?
– Кто, Мурза?
– Русский.
– В камуфлированный костюм без погон.
– Ну, хоть роста-то он какого?
Кодаев встал, показал рукой над головой:
– Вот такого роста. Мурза, как я, русский немного выше.
– Значит, где-то метр восемьдесят?
– Наверное! Я не мерил.
– Серега тоже был под метр восемьдесят, – прошептал про себя Веселов.
– Что? Что ты сказал, начальник?
– Ничего! А что в народе говорят об этом русском? Ведь в ауле живет двоюродный брат Мурзы, к которому тот нередко наведывается.
– В народе говорят, что этот русский – перебежчик. Перешел на сторону боевиков во время боя где-то в районе Бектана.
– Бектана? Ты не путаешь?
– Что слышал, то и говорю. Он или старший лейтенант, или капитан.
– И этот русский все время находится в отряде Мурзы?
– Откуда мне знать? Сейчас он в лесу, с Беевым.
– Это все, что ты можешь сказать о русском?
– Ну, еще волосы у него черные.
– Черные?
– Да, черные, аккуратно подстрижены.
– С сединой? Впрочем, седину ты мог и не увидеть.
– Какая седина? Я сказал, совсем черные во-лосы.
– Ладно. Мурза может уйти, узнав о твоей пропаже?