– Ну, что сказать, Валера. Убийство было совершено примерно в промежутке с 22.00 до 23.00. Погибший проводил даму до квартиры и спускался вниз. У тамбура его и встретил убийца. Первый удар ножом он нанес жертве в печень, второй в солнечное сплетение, а затем распорол живот до нижней раны. Втащил труп в подвал, где и бросил. В этот подвал часто заходили люди, может, бомжи, может подростки или работники ЖЭУ, поэтому собака не смогла взять след убийцы. Я снял отпечатки обуви. Весь материал отправлю вам. Возможно, эти следы вы найдете и в сквере, и в салоне машины партийного босса.
– Ты неплохо осведомлен об этом деле.
– О чем ты говоришь, Валера? О данных преступлениях скоро вся Москва говорить будет. Я еще удивляюсь, как тебе удалось до сего времени избежать прессинга журналистов. Они, как правило, появляются на месте преступления до прибытия полиции, черт, никак не привыкну к новому названию.
– Да я особо и не прятался. А в большинстве случаев наши ребята сами сливают информацию в СМИ. За «горячий» материал, слышал, деньги немалые платят.
– Ну да, что есть, то есть!
– Так, но, думаю, сегодня журналистов долго ждать не придется.
Глотов, заполняя фирменный бланк, проговорил:
– Поэтому я и держу внизу двух человек, чтобы журналюги в подъезд раньше времени не просо-чились.
– Они и через подвал, и чердаками пролезут.
– Как говорится, все подходы перекрыты. Ну, вот и все, – отложил в сторону ручку капитан и протянул бумагу Бестужевой: – Лариса Константиновна. Прочтите, пожалуйста, внимательно протокол. Если я все ваши ответы записал правильно, то внизу укажите, что записано с ваших слов верно, и распишитесь.
– Я верю вам!
– Э-э, нет, Лариса Константиновна, прочтите, чтобы потом не было проблем. Если же заметите неточность, скажите мне. Исправим ваши показания.
Бестужева прочитала протокол, расписалась, где надо, и Глотов положил его в папку.
– Ну вот, у нас все! – повернулся он к Воронову. – Систематизируем материал, отправлю к вам в Управление. Похоже, Валера, маньячок у нас нарисовался.
– Разберемся.
В квартиру вошел второй следователь. Его Воронов не знал.
– У меня с Гончаром все, Илья Борисович.
– Ну и хорошо, давай протокол, и едем отсюда.
Забрав у помощника бумаги, Глотов пожал Воронову руку:
– Удачи тебе, Валера.
– Спасибо, Илюша. Тебе того же.
– Участковый переходит в твое распоряжение.
– Отпусти его. Будет нужен – вызову.
– А журналисты?
– Ты думаешь, он задержит их? Напротив, думаю, будет не прочь покрасоваться перед камерами. Когда еще на экран телевизора попадет?
– Ну, добро. Поехали мы.
Сотрудники дежурной следственно-оперативной группы покинули квартиру Бестужевой. Воронов закрыл за ними дверь и подошел к окну:
– Странно, журналистов еще нет! Но это и к лучшему.
– А может, ко мне поедем? – предложил Веселов. – Боюсь, здесь нам и поговорить не дадут.
– Опоздали, подъехала первая машина городского телеканала. Остальных ждать недолго. Но мы никого сюда не пустим.
– Все равно достанут!
Воронов набрал номер по своему сотовому телефону:
– Илья! Вижу, вы еще во дворе?
– Ну да, никак водила не развернется, а журналюги уже тут. Но мы-то прорвемся, а вот ты?
– Слушай! Пошли наверх своего помощника!
– Зачем?
– Пусть опечатает квартиру. Тогда наши вездесущие журналисты будут считать, что в ней никого нет, и свалят отсюда.
– Неплохой ход. А мне машину тоже опечатать?
– Ты прорвешься!
– Ладно! Посылаю Леонида.
– Ну, вот, теперь нас ни для кого здесь нет, – отключив телефон, проговорил Воронов.
– А свет?
– Свет – ерунда, его часто забывают выключить. Главное, к окнам не подходить.
Бестужева, безучастно смотревшая на стену, взглянула на Веселова:
– Ты что-нибудь узнал о Сергее?
– Я могу сказать тебе одно, Лариса, мы ищем его.
– Конечно, ничего другого ты ответить не мог, – покачала она головой.
– Я говорю правду. – И Дима рассказал ей о проведенной акции по базе Мурзы. – В итоге офицер оказался у нас, но, как выяснилось, это был не Сергей, и слава богу.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что находившийся в банде бывший старший лейтенант являлся членом банды.
– Как это так?
– Вот так! Он добровольно перешел на сторону боевиков, хотел денег заработать, а получил осколки в живот. Но кое-что, заслуживающее внимания, он успел мне сказать. Это тоже касается российского офицера, который был взят в плен раненым.
– Почему же вы не освободили его?
– В настоящий момент это невозможно. Банда, в которой, по словам предателя, находится раненый офицер, сейчас базируется за границей. Но она скоро выйдет оттуда. И вот когда выйдет, мы ее отработаем.
– А если и этим офицером окажется не Сергей?
– Значит, будем искать дальше.
– Опять неизвестность. Да еще это. Кстати, Валерий Андреевич, в прихожей за шкафом лежит сломанная гвоздика. Я не стала ничего говорить о ней Глотову. Или надо было сказать?
– Главное, мне сказали. А теперь, Лариса Константиновна, встряхнитесь и расскажите все с самого начала. Я имею в виду с момента, когда вы с Коростылевым подъехали к дому.
– Хорошо, – кивнула Лариса. – Но все было, как обычно. Единственно, Гена настоял на том, чтобы проводить меня до двери и чтобы я в его присутствии осмотрела квартиру.
– Следом за вами в подъезд кто-нибудь входил?
– Я не слышала.
К столу подсел Веселов:
– А когда вы приехали из офиса, у дома ничего подозрительного не заметили? – подсел к столу Веселов.
– Что ты имеешь в виду? – взглянула на него Бестужева.
– Ну, может быть, за вами шла какая-то машина? Или во дворе находился подозрительный тип?
– Я ничего не заметила. Гена… о господи, как вспомню его, лежащего с вывалившимися на мусор кишками, так кричать хочется!
– Что Гена?
– Он ничего не говорил мне о каких-то подозрительных вещах или людях.
– Во сколько он ушел от вас? – снова вступил в разговор следователь.
– Где-то в половине одиннадцатого! В подъезде было тихо. Он пошел вниз, я вошла в квартиру.
– И ни криков, ни какого-либо шума не слы-шали?
– Нет! Потом я прилегла, но заснуть не смогла, встала, включила телевизор. Так и сидела на диване, пока на улице не заорала сигнализация.
– Что за сигнализация?
– Да на машине соседа, что выходил со мной, Гончара. Я подошла к окну и увидела «Форд» Геннадия. Это разозлило меня. Я ведь думала, что он сидит в машине. Гена признавался мне в любви и, наверное, сильно страдал, не получая взаимности. Сколько раз я пыталась убедить его, чтобы он выбросил из головы мысли о нашем будущем. Говорила, что люблю только Сергея, нет, он все равно на что-то надеялся. В офисе говорил, что будет ждать своего часа, даже если на это уйдет вся жизнь. Вот она и ушла. Долго ждать не пришлось.
– Так, – выслушав Бестужеву, продолжил Воронов, – вы увидели «Форд» Коростылева, и что – дальше?
– Я позвонила ему, но телефон не ответил. Потом позвонила еще, опять молчание. Я подумала, что с ним что-то случилось или он оставил телефон в офисе. Решила выйти и отправить его домой либо оказать помощь. В подъезде…
И Лариса в подробностях рассказала о том, что последовало дальше. Рассказ был обрывист и давался ей тяжело. Но она держала себя в руках:
– Кровь увидел Гончар, сначала ручеек, потом лужу крови. Да, я в подъезде еще раз позвонила Гене и услышала сигнал вызова, доносившийся из подвала. И тогда я поняла, что Геннадия больше нет. Позвонила вам, вызвала полицию. Остальное вы знаете.
– Что скажешь, профи по борьбе с терроризмом? – взглянул Воронов на Веселова.
– Очевидно, что неизвестный преступник убивает только тех, кто близко подходит к Ларисе. Либо пытается ухаживать за ней, как было в случае в Корнеевым, а сегодня и с Коростылевым, либо кто представляет для нее опасность, как в случае с Себенко. Почему он это делает? Откуда получает информацию о делах Бестужевой, неясно. Но, в принципе, это не так сложно сделать, и мы это обсуж-дали.
– В смысле, не сложно? – спросила Лариса.
– Твой офис может элементарно прослуши-ваться.
– Прослушиваться? Но мы недели две назад вызывали специалиста. Он проверял все помещения и никаких спецустройств, типа «жучков», скрытых камер, не обнаружил.
– Это вполне можно делать извне. Из соседнего здания, из машины, даже на фонарном столбе легко установить современное дистанционное прослушивающее устройство. Да, оно стоит денег, требует навыков в обращении, но практически слушать тебя можно. И я думаю, убийца делает это, иначе откуда он знал бы о твоих делах почти все?
– Как же заблокировать эти чертовы спец-устройства? – посмотрела на офицеров Бестужева.
– В твоем случае это не удастся, Лариса.
– Но почему?
– Во-первых, прослушки глушатся специальными постановщиками радиопомех, – ответил Веселов. – Генераторов, способных создать помехи на строго ограниченной малой территории офиса, в природе не существует. Применение постановщика радиопомех самой малой мощности неминуемо создаст проблемы со связью в других зданиях, соседних офисах, поэтому никто тебе этого не разрешит. А самовольная установка генератора вызовет только скандал и быстрое отключение аппаратуры. Во-вторых, даже если каким-то, уж не знаю, чудесным образом накрыть колпаком радиопомех только твой офис, то преступник все равно будет иметь возможность слушать тебя в машине, дома, в конце концов, даже во дворе. И этого ему вполне достаточно.
Бестужева подняла пульт, хотела включить кондиционер, но Воронов успел перехватить ее руку:
– Лариса Константиновна! Нас же нет дома.
– Извините, я совсем забыла о журналистах. А может, они уехали?
– Нет! Эти ребята пока не облазят все, пока не достанут жильцов, не успокоятся.
– Я поняла. Вот ты, Дима, говоришь, что преступник убивает только тех лиц, которые близко подходят ко мне. Ну, с Себенко его еще можно понять, но какое дело этому маньяку до моей личной жизни? Или вы считаете, что преступления совершает тайно вернувшийся в Москву Сергей? Ведь так? Вы же наверняка просчитывали этот вариант?
– Просчитывали! – вздохнул Веселов. – И при-шли к выводу, что Сергей не причастен к убийствам. – Увидев, с каким удивлением посмотрел на него Воронов, он добавил:
– Да, да, Валера, Сергей к убийствам не причастен.
Следователь молча пожал плечами. Он понял, что Веселов не хочет, чтобы Бестужева знала о подозрениях офицеров.
– Но тогда кто? – не унималась Лариса.
– А вот это, надеюсь, мы скоро выясним, – ответил Дима.
– Что ты имеешь в виду?
– Придется мне, Лара, сыграть роль твоего очередного воздыхателя.
– Что?!
– Это будет всего лишь игра. Убийца ликвидирует только тех, кто приближается к тебе, вот я и выступлю в качестве приманки. Учитывая то, что преступник весьма информирован о твоей личной жизни, то наши «отношения» не станут для него подозрительными. Ведь мы когда-то, скажем так, дружили. И я, и Сергей ухаживали за тобой еще во времена нашей курсантской и студенческой молодости. Так что ничего странного в том, что я, приехав в отпуск, приударю за тобой, нет. Для убийцы, повторяю.
– Ведь это смертельно опасно, Дима! – воскликнула Бестужева.
– Не опасней моей повседневной деятельности.
– Но маньяк может убить тебя!
– Ну, это не так просто сделать, как тебе кажется. Только ты должна подыграть мне.
– И что же мне надо делать?
– Ничего особенного. Я буду навещать тебя в офисе, вечером отвозить домой, заходить к тебе выпить чаю. Прогуляемся пару раз где-нибудь в центре, в кафе посидим. Этого, я думаю, будет достаточно, чтобы неизвестный убийца начал охоту на меня. Ну, а остальное, как говорится, дело техники.
– Я согласна, если это поможет прекратить кошмар последних дней! Вот только…
– Что только? – спросил Воронов.
– Дмитрий говорил о прослушке. Почему же тогда мы ведем откровенный разговор в квартире, который убийца может слушать?
Веселов выложил на стол небольшой прибор, напоминающий цифровой диктофон, со светящимся зеленым цветом индикатором в верхней его части.
– Это сканер. Устройство, фиксирующее применение противником спецсредств слежения за объектом. Работа индикатора зеленого цвета указывает на то, что ни прослушки, ни видеонаблюдения на данный момент за квартирой не ведется. Поэтому мы и разговариваем открыто.
– Но ты же говорил, что нельзя заблокировать прослушивающие средства?
– Заблокировать нельзя, можно зафиксировать. А это далеко не одно и то же.
– Понятно, ну хотя бы то, что сейчас нас не слушает этот страшный безумец, успокаивает.
– Значит, договорились? – спросил Веселов, посмотрев поочередно на Воронова и Бестужеву.
– Я уже сказала, что согласна.
– Другого выхода у нас, похоже, действительно нет, – согласился и следователь.
– Для обеспечения работы мне потребуется автомобиль. Лучше импортный, внедорожник, в крайнем случае, кроссовер. Но не из гаража ГУВД, прокуратуры или Следственного комитета.
– У моего помощника, вернее, у его отца в гараже стоит «Шевроле». Такой автомобиль тебя устроит?
– Вполне, но почему он пылится в гараже?
– У отца Рудина тачка покруче имеется, а сам лейтенант, не поверишь, не может управлять автомобилем.
– Как это?
– Не знаю! И учился, и инструкторов нанимал, но как остается один в машине, так теряется. В общем, он не пользуется кроссовером.
– А машина зарегистрирована на лейтенанта?
– Нет! На бабку его.
– Смеешься?
– Серьезно! Она пенсионерка, ветеран войны, от налогов освобождена. А почему ты спросил об этом?
– Преступник может «пробить» автомобиль. Хотя ничего странного в том, что я взял машину, фактически принадлежащую твоему помощнику, нет. Мы – друзья детства, а подчиненный есть подчиненный. С машиной вопрос решили, так?
– Да, – кивнул Воронов, – сегодня же ты ее получишь. С полисом ОСАГО мы вопрос утрясем – быстро.
– Далее. Необходимо установить за Ларисой постоянное и надежное наблюдение. Чтобы она ни секунды не оставалась вне контроля и без необходимой поддержки.
– Думаю, не лишним будет установить скрытые камеры видеонаблюдения за подъездом и конкретно за квартирой, – добавил Воронов.
– Ты хочешь увидеть того, кто бросает сломанные гвоздики на коврик перед ее дверью?
– Хотя бы.
– Больше никаких гвоздик не будет. И лишние движения в подъезде нам не нужны, это может встревожить убийцу, а нам он нужен спокойным, уверенным в себе, в своей безнаказанности, готовым и далее творить кровавые дела. Если спугнем его, то он Ларису все равно в покое не оставит, заляжет на время на дно, выдержит паузу. А у меня отпуск ограниченный.
– Ладно, – кивнул Воронов, – согласен. Наблюдение я выставлю.
– Я же проверю, кого ты отрядишь для этой работы. Дилетантов вычислю сразу, так что, Валера, потрудись найти профи!
– У нас дилетантов нет. Выставлю лучших.
– Отлично!
– Может, замки в дверях поменять? – предложила Лариса.
– Это, Лара, бесполезно. У тебя и так стоят хорошие замки, что не помешало преступнику открыть их. Вместо замков, Валера, – Веселов повернулся к Воронову, – у Ларисы должна быть круглосуточная связь с наблюдателями. А у тех – не более трех минут, чтобы прибыть к объекту.
– Я уже объект? – впервые за многие дни улыбнулась Лариса.
– Не просто объект, а объект повышенной опасности, требующий соответствующего обслуживания и охраны.
– Ну, ты сказал, – улыбнулся и Воронов.
– Мы хотим обезвредить преступника?
– Что за вопрос?
– Тогда шутки в сторону. Работаем по-серьез-ному. Что у нас за обстановка в подъезде, на улице?
– Куда вы сейчас пойдете? Четвертый час. Я постелю вам в гостиной. Пару часов поспите, потом уйдете.
– Я не против, – согласился Воронов.
– Ну, а я тем более.
– За вами уборка стола.
– Без вопросов.
На рассвете офицеры, вызвав такси, покинули квартиру Бестужевой.
Во дворе Веселов опытным, острым взглядом быстро осмотрел стоянку, соседний дом, окна, детскую площадку.
– Ты чего застыл, Дима? – спросил Воронов.
– Да так, осмотрелся!
– Привычка?
– Норма.
– Ясно.
Подъехал «Форд» с крупными номерами таксомоторной фирмы по бортам.
– Такси вы вызывали? – спросил мужчина предпенсионного возраста.
– Мы, – ответил Воронов.
– Куда едем, молодые люди?
– В Следственное управление округа.
– Так вы следователи?
– А что, не похожи?
– Честно говоря, не совсем. Видок у вас не того.
– Не выспались.
– Понятно, в засаде всю ночь провели? Поймали бандитов?
– А как же? Так мы поедем или и дальше будем впустую базарить здесь? – пробурчал Веселов.
– А я не знаю, чего вы стоите, – улыбнулся таксист. – Садитесь, и поехали, адрес я знаю.
В 5 часов утра офицеры вошли в Управление.
– Воронов, а ты чего в такую рань заявился? – удивленно спросил дежурный. – Или, – он указал на Веселова, – клиента зацепил?
– Это не клиент, это мой друг. Я буду у себя, появится лейтенант Рудин, скажи, чтобы зашел.
– Ну, это не раньше восьми часов.
– Ты скажи, а во сколько он придет, не столь важно.
– Хорошо, сделаем.
В кабинете Воронов посмотрел на себя в зеркало и скривился:
– Да, видок действительно хреновый.
– У тебя кофе есть?
– Есть, но меня уже тошнит от него. За ночь не меньше литра на человека выпили.
– Тогда, может, чай? Крепкий, зеленый?
– Откуда я возьму тебе зеленый? Черный есть.
– Пойдет и черный. По три пакетика на кружку, и сонливость как рукой снимет.
Рудин появился раньше обычного. Он вошел в кабинет, когда стрелки часов только переползли отметку 7.00.
– Всем доброго утра! – бурно поздоровался лейтенант.
– Привет! – ответил Воронов, Веселов молча кивнул помощнику следователя. – А ты-то чего так рано?
– Подобный вопрос я вправе задать и вам, Валерий Андреевич.
– Ты в курсе, что в доме Бестужевой совершено очередное убийство?
– Да вы что? Когда? В утренних сводках об этом ничего нет.
– Это потому, что труп водителя Ларисы Константиновны был найден в подвале ее дома в полночь.
– Ничего себе! И что, опять гвоздика?
– И опять, Леша, сломанная гвоздика.
– Этот маньяк совсем оборзел, страх напрочь потерял.
– При этом не оставил никаких следов, как и в случаях с Корнеевым и Себенко. И никто не видел его.