Ровно в 11.00 Бестужева постучала в дверь кабинета № 40 следственного управления округа.
– Открыто, – раздался изнутри довольно молодой голос.
Она вошла в кабинет, обставленный старомодной казенной мебелью. Да и мебели той – стол, несколько стульев, пара шкафов и тумба с сейфом в углу. Окна зарешеченные, по бокам такие же, какого-то казенного цвета, шторы.
– Здравствуйте! Следователь Воронов?
– Добрый день! Да, я следователь Воронов Валерий Андреевич, а вы, как понимаю, Бестужева Лариса Константиновна, председатель местного отделения партии «Великая Россия».
– Да. Скажите, а почему вы вызвали меня по телефону, а не повесткой, как это положено в по-лиции?
Воронов добродушно улыбнулся. Да и весь вид его излучал добродушие, за исключением, пожалуй, глаз, сосредоточенных, умных.
– Ну, во-первых, не вызвал, а пригласил, а во-вторых, не на допрос, тогда мы обычно и отправляем повестки, а на беседу.
– Беседу, которую вы намерены записать на диктофон?
– Он выключен. Можете проверить.
– Но их тут может быть несколько. Хотя записывайте сколько угодно, мне скрывать нечего.
– Хорошо. Тогда вопрос первый: какие у вас были отношения с гражданином Корнеевым Вячеславом Анатольевичем?
– Чисто служебные, он возглавлял молодежное движение организации.
– Я слышал, Корнеев был не прочь приударить за женщинами?
– Это его личное дело, а в личные дела коллег я не вмешиваюсь.
– Корнеев пытался ухаживать за вами?
– А если да, то что?
– Ничего. Вы женщина красивая, а потому вполне естественно, что у вас были и есть поклонники.
– У меня, господин или гражданин, как правильнее, не знаю, следователь, есть муж, офицер, – парировала Бестужева, глядя прямо в глаза следова-телю.
– Я знаю, – кивнул Воронов. – Как знаю и то, что он пропал без вести при исполнении служебных обязанностей. Мне тоже пришлось воевать на Кавказе, я знаю, что это такое, поэтому искренне со-жалею.
– Сожалеете? – усмехнулась Бестужева. – Конечно, сожалеющих много, все сожалеют, но никто не ищет мужа.
– Ошибаетесь, Лариса Константиновна. Старшего лейтенанта Бестужева ищут.
– Кто? Уж не вы ли?
– Нет! Это не в моей компетенции. Его ищут соответствующие органы. И не только его. Кстати, довольно успешно. Например, буквально неделю назад спецназ ФСБ уничтожил лагерь боевиков в Чечне и освободил двух офицеров, находившихся в плену более года.
– Я рада за их матерей, отцов, жен, детей.
– Вы, Лариса Константиновна, верьте и ждите.
– А я и верю, и жду.
Следователь поднялся, прошелся по кабинету и снова подошел к своему столу:
– Но давайте, как говорится, вернемся к нашим баранам. Скажите, как вы думаете, за что могли убить гражданина Корнеева?
– Ума не приложу. Я даже не знаю подробностей убийства, лишь то, что оно произошло в старом сквере.
– Верно, в старом сквере. Вечером 22-го числа, где-то между 20.00 и 21.00. Труп был обнаружен на скамейке аллеи, откуда хорошо просматривалась площадка перед кафе. Рядом с трупом мы нашли букет дорогих цветов. Из этого следует, что Корнеев пришел в сквер, чтобы встретиться с дамой. У него было назначено свидание. Вопрос – с кем? На него ответа у нас пока нет. Вместо дамы к Корнееву вышел убийца. Он нанес жертве два удара ножом, а затем вспорол живот. И судя по тому, что Корнеев не пытался ни позвать на помощь, ни скрыться, хотя для этого у него была возможность, ни оказать сопротивление, в конце концов, следует, что жертва хорошо знала своего палача. Я говорю палача, потому что убийство совершено с неоправданной жестокостью. Или, может быть, оправданной? Точнее, объяснимой? Как считаете, Лариса Константи-новна?
– Понятия не имею, ни с кем у Корнеева было назначено свидание, ни причины зверского убийства. Слава никому не сделал ничего плохого.
– Может быть, его с кем-то спутали?
– А может, вы путаете меня, Валерий Андреевич? – снова посмотрела на следователя Лариса.
– А зачем?
– Вам виднее.
– Скажите, Лариса Константиновна, что вы делали с 20.00 до 21.00 в день убийства Корнеева?
– Вы подозреваете меня?
– Честно? Нет, но обязан подозревать всех, кто имел отношения с убитым, служебные ли, личные, пока не прояснится ситуация. Итак, что вы делали с 20.00 по 21.00 22 июня?
– Находилась дома. Выпила немного, листала старый семейный альбом.
– В ваших окнах до рассвета горел свет. Вы не спали всю ночь?
– Я хотела уснуть, но не могла.
– Вас так потрясла гибель сотрудника?
– Нет! Хотя и это тоже, но в ту ночь мне не давали уснуть воспоминания о жизни с мужем.
– В это время к вам кто-нибудь заходил? Или звонил на городской телефон?
– Не помню! По-моему, нет. Вы проверяете, есть ли у меня алиби?
– Я просто задаю вопросы.
– Нет, Валерий Андреевич, вы проверяете мое алиби, а его нет, поэтому вы и подозреваете меня. Ведь для вас что главное? Быстрее закрыть дело и передать в суд. А тут я, без алиби. Чем не подходящий кандидат на роль убийцы?
– Для меня, Лариса Константиновна, главное, чтобы наказание понес истинный убийца. Но вы вправе не верить мне.
– А я и не верю.
– Насмотрелись фильмов о продажных ментах?
– Разве все, что там показывают, – ложь?
– Скажем так, не вся правда. Иначе смотреть их вы просто не стали бы. Ни вы, ни миллионы других зрителей. А вот то, что у вас нет алиби, плохо.
– А как же свет в окнах? Кто-то его видел?
– Ваша соседка из дома напротив.
– Значит, она тоже мучилась бессонницей и не нашла лучшего занятия, как наблюдать за моими окнами?
– По словам женщины, она не следила за вашими окнами, просто, выходя на кухню, обратила внимание, что свет в вашей квартире продолжал гореть.
– Но она должна была видеть меня или хотя бы мою тень.
– Свидетель не видела ничего, кроме света в – окнах.
– Но, Валерий Андреевич, согласитесь, если бы я хотела убить Славу, если это я назначила ему свидание, заманила в парк и там убила, то уж наверняка бы позаботилась о своем алиби. Тем более, что сделать это мне не составляло никакого труда.
– Согласен, – кивнул следователь, – если дело касалось бы только гражданина Корнеева.
– Что вы имеете в виду? – удивленно посмотрела на капитана Бестужева.
Следователь положил на стол фотографию Себенко. Снимок был сделан недавно, когда советник еще находился в полном здравии.
– Вы знаете этого человека?
– Да, – взяв в руки фото, ответила Лариса, – это советник председателя партии, господин Себенко Сергей Владимирович.
– Давно вы с ним виделись?
– Вчера, он приезжал в отделение.
– С какой целью?
– Да какая разница? По внутрипартийным делам.
– Господин Себенко приезжал в офис вашей организации для того, чтобы уговорить вас снять свою кандидатуру на предстоящих выборах в Мосгордуму, не так ли? Снять в пользу известного нефтемагната, господина Гриневича?
Бестужева с еще большим удивлением взглянула на следователя:
– Откуда вам это известно?
– Ну, мы тоже, пусть и не большую зарплату, но не за красивые глаза получаем. Работаем, Лариса Константиновна. Так я прав?
– Да. Себенко пытался уговорить меня уступить первое место в списке в пользу Гриневича.
– И вы отказали советнику председателя партии?
– Я сказала, что этот вопрос решит Совет.
– Но понимая, что Себенко уже подкупил большинство Совета, вы пошли на хитрость. А именно, сделали так, чтобы Совет не состоялся.
– У вас что, повсюду «стукачи»?
– Не надо грубить, Лариса Константиновна. И оскорблять людей, которые добровольно, зачастую рискуя жизнью, помогают следствию.
– Ну, конечно, рискуя жизнью, наслышаны, кого и как вы вербуете в свои добровольные помощники.
– Вы еще не отошли от прошедшей бессонной ночи, отсюда и агрессивное поведение. Если хотите, мы можем прервать беседу и возобновить ее, когда вы будете в порядке.
– Нет! – отказалась Бестужева. – Раз уже вызвали, пардон, пригласили, давайте доведем разговор до конца.
– Ну, это в любом случае не получится. Нам еще встретиться не раз придется. Пока не будет пойман убийца.
– Хорошо, что вы не сказали – пока не выведете меня на чистую воду.
– Что ж, продолжим беседу. Так вот, насчет – алиби.
– Да, – прервала следователя Бестужева, – вы сказали, что я могла бы организовать себе алиби, если дело касалось бы одного Корнеева, и показали фотографию Себенко. Но какая связь между убийством Славы и советником председателя партии?
– Не надо меня перебивать, – спокойно заметил следователь. – А связь между убийством Корнеева и Себенко самая прямая. Дело в том, что сегодня в четыре утра патрулем патрульно-постовой службы на Никитском бульваре в собственной машине был обнаружен труп господина Себенко.
– Как? И советник убит? – прошептала Лариса, шокированная этой новостью.
– Да, Лариса Константиновна. Себенко зарезали двумя ударами в живот, после чего, извините, ему выпустили кишки. Сейчас тело на экспертизе, но и первого осмотра хватило, чтобы понять: убийство Корнеева и Себенко – дело рук одного и того же человека. Скоро, уверен, мы получим официальное этому подтверждение, то есть заключение экспер-тизы.
– Как? И советник убит? – прошептала Лариса, шокированная этой новостью.
– Да, Лариса Константиновна. Себенко зарезали двумя ударами в живот, после чего, извините, ему выпустили кишки. Сейчас тело на экспертизе, но и первого осмотра хватило, чтобы понять: убийство Корнеева и Себенко – дело рук одного и того же человека. Скоро, уверен, мы получим официальное этому подтверждение, то есть заключение экспер-тизы.
– Господи, да что же это такое?
– Это? Это убийство с особой жестокостью, – ответил следователь.
– Но… почему? Кому это нужно? Да еще так жестоко?
– Хороший второй вопрос – кому это нужно? Давайте на нем и остановимся. Итак, кому была выгодна их смерть, или, правильнее, у кого был мотив для совершения столь тяжких преступлений, и что это за мотив? Получается следующее…
Почувствовав сухость во рту, Бестужева прервала его, попросив воды. Следователь подал ей стакан. Отпив несколько глотков, она поставила его на стол, и Воронов вежливо поинтересовался:
– Вы уверены, что в состоянии продолжать бе-седу?
– Да! Я почти в порядке.
– Что ж! И получается у нас, Лариса Константиновна, следующее. И Корнеев, и Себенко имели к вам прямое отношение. Первый являлся вашим подчиненным, или коллегой, второй начальником. С обоими в день убийства вы встречались и общались. О чем вы говорили с Корнеевым, мне неизвестно, но то, что руководитель молодежного движения организации оказывал вам повышенные знаки внимания, не секрет ни для кого. Как не секрет и то, что вы не отвечали Корнееву взаимностью, поэтому он мог просто надоесть вам. Людей, способных своей назойливостью довести до крайности, достаточно много. Довести настолько, что появляется желание любыми путями избавиться от них. Это я образно выражаюсь. С Себенко дело обстоит серьезней. Судя по всему, купленный нефтемагнатом советник председателя партии готов был на все, дабы не только убрать вас из списков, но прикрыть само участие в них. Думаю, за вполне приличную сумму. А вы потратили столько сил, чтобы сделать карьеру в политике, добиться руководящей должности. Казалось, все, цель достигнута, остались технические, организационные вопросы, предвыборная кампания, и вы становитесь депутатом Московской городской думы. А тут вдруг Себенко со своими деньгами, вернее, деньгами Гриневича. Все ваши усилия оказываются напрасными. Вы понимаете, что, используя свое положение, Себенко в любом случае добьется вашего отстранения от участия в выборах. Это ли не мотив для убийства? В первом случае навязчивость Корнеева, которого вы на дух не переносите, во втором – потеря того, чему посвящены последние годы жизни.
– Зачем было устраивать этот спектакль? – опустив голову, тихо спросила Лариса. – Ведь вы считаете, что убийца – я. У меня и мотив, и отсутствие алиби. Для чего тратили время, гражданин следо-ватель?
– Ничего вы не поняли, Лариса Константиновна. Вы не убийца, и это очевидно.
– Очевидно?
– Скажите, ведь вы левша?
– Не совсем, но лучше работаю, действительно, левой рукой. Как вы это заметили?
– Вы взяли стакан левой рукой, у вас часы на запястье правой руки, и, наконец, вы держите карандаш все той же левой рукой.
– Ну, и что?
– А то, что убийца наносил удары своим жертвам справа. Правой рукой. И в случае с Корнеевым, и в случае с Себенко.
– Но я могла нанять киллера.
– Теоретически могли, практически – нет.
– Почему?
– Во-первых, вы должны были нанять киллера из числа людей или нелюдей, что точнее, которых одинаково хорошо знали бы и Корнеев, и Себенко. Жертвы не ждали нападения. Советник даже пригласил убийцу в свой автомобиль. Во-вторых, принимая все же версию о привлечении к убийству киллера, обращаю внимание на жестокость, с которой были совершены преступления. Обычный наемник не стал бы потрошить жертвы, если, конечно, за это ему не было заплачено, но вряд ли вы потребовали бы от убийцы подобного зверства. Ну, а нанять двух отморозков, которые «валят» свои жертвы одним и тем же способом, одним и тем же оружием, к тому же прекрасно знают их, практически невозможно. Так что, Лариса Константиновна, к убийству Корнеева и Себенко вы непричастны.
– Но вы же сказали, что обязаны подозревать всех.
– Обязан – не значит должен. И потом, в ходе следствия круг подозреваемых обычно неуклонно сужается. Поэтому нам и удается в конце концов найти настоящих преступников.
– Тогда почему на скамье подсудимых нередко оказываются невиновные люди?
– Во всякой работе имеют место и ошибки, и просчеты, и элементарная халатность. Смею вас уверить, что я, пусть это звучит нескромно, еще ни разу в своей недолгой практике не направил дело в прокуратуру и суд, не будучи уверенным в виновности подозреваемого.
– Значит, мне с вами несказанно повезло? – усмехнулась Лариса.
– Зачем вы так?
– А иначе здесь не получается. Я могу быть свободной?
– Вы и были свободной. Можете идти, у меня к вам вопросов пока больше нет, у вас, судя по всему, тем более. Но примите совет, Лариса Константиновна. Будьте предельно осторожны и внимательны.
– Мне грозит опасность?
– Думаю, что прямой угрозы нет, но кто-то, кто очень хорошо знает вас и ваше ближайшее окружение, очень старается нанести вам вред. Серьезный вред. А почему? Ответ на этот вопрос должны найти вы сами. Следствие продолжается, и нам еще придется встречаться. Пожалуйста, постарайтесь не покидать города без предупреждения и без уважительной причины. Содержание нашего разговора тоже не следует разглашать, даже близким друзьям. Если вам нечего больше сказать, не смею задерживать. Внизу вас пропустят, я позвоню. До свидания.
– Всего хорошего.
Бестужева поднялась со стула, пошла к выходу, но у дверей вдруг остановилась и повернулась к следователю:
– Возможно, это полная ерунда, Валерий Андреевич, но наутро после каждого убийства я находила на коврике у двери сломанную гвоздику.
– Что? Гвоздику?
– Да. Обычную гвоздику, только переломленную у цветка.
– Так! Придется вам еще ненадолго задержаться. То, что вы сообщили, может оказаться весьма важным. Прошу, вернитесь на прежнее место.
Бестужева вернулась к столу и присела на стул.
– И что за гвоздики вы находили у себя перед дверью утром после убийств?
– Обычные гвоздики, которые продаются в любом цветочном магазине и на улицах. Первую я увидела, выходя из квартиры 22 июня, еще не зная, что убит Слава Корнеев, ну, а вторую сегодня, когда шла к вам. Скорее всего, это либо случайность, либо чья-то шутка. Знаете, поступки людей иногда очень трудно объяснить. Кто-то кормит птиц, а кто-то отстреливает. И каждый убежден, что именно он делает полезное дело.
– Вы считаете, у вас появился поклонник, весьма своеобразно оказывающий знаки внимания?
– А разве это исключено?
– Нет, не исключено. Но зачем этот воздыхатель ломает цветы? Ладно, то, что гвоздики появляются после убийств, случайность. Но зачем ломать их?
– Не знаю.
– Странно. Вы выбросили цветы?
– Первый цветок. Второй у меня дома, я спешила и бросила его в прихожую.
– Мне бы хотелось взглянуть на него.
Бестужева удивленно посмотрела на следова-теля.
– Увидеть? Уверяю вас, это обычный цветок.
– И тем не менее. Вы не пригласите меня к себе домой?
– Мне надо в офис.
– Не думаю, что один час как-то повлияет на рейтинг вашей политической партии.
– Ну, хорошо. Только обещайте, что из дома вы отвезете меня в офис.
– Само собой. Минуту. – Следователь по телефону внутренней связи набрал номер: – Алло! Антон? Привет, это Воронов.
– Привет! Если ты насчет трупа Себенко, то заключение еще не готово.
– Я не насчет трупа Себенко, у меня к тебе личная просьба.
– Да? Ну, выкладывай свою просьбу, только учти, у меня дел по горло.
– У нас у всех дел по горло. Мне надо, чтобы ты проехал со мной и одной милой дамой к ней на квартиру.
– А дама замужняя?
– Да!
– Это хуже. У меня, Валера, нет времени, да и начальство не отпустит.
– С начальством мы как-нибудь поладим. Ты мне нужен.
– Хорошо. Но только из уважения к тебе. Что мне с собой взять?
– Ты у меня спрашиваешь, что тебе, эксперту-криминалисту, взять на осмотр места происшествия?
– Так мы едем на место происшествия?
– Черт, ты совсем запутал меня. Мы поедем осмотреть квартиру дамы.
– А как насчет санкции?
– Женщина любезно приглашает нас к себе, так что никакой санкции не требуется.
– Понял. Мне к тебе зайти?
– Выходи во двор на стоянку. К моей машине.
– А ты тем временем реши вопрос с начальством.
– Решу!
Следователь набрал другой номер:
– Игорь Васильевич? Воронов. Здравия желаю.
– Здравствуй, Валерий Андреевич, слушаю тебя.
– Мне на пару часов нужен Верейко.
– Могу знать, зачем? Хотя догадываюсь, Антон попросил тебя отпросить его, чтобы освежиться, как он говорит, пивком. С утра у него был ужасный вид. Спивается наш эксперт.