Он отвел от ее лица прядь белокурых волос:
- Большинство людей, солнышко - это целый мир, который их душа в разной степени стережет от чужого, может быть, враждебного взгляда. Ведь не каждый способен сходу оценить, что есть другой.
- Чужая душа - потемки?
- Приблизительно так, - согласился он. - Но если ты найдешь ключи и душа пустит тебя в этот мир, то ты увидишь его, восхитишься его несхожестью с миллионами других и обязательно полюбишь...
- Как хорошо ты сказал. Я не знала, что ты умеешь так говорить.
- А слова - это и не главное...
- Но я-то уж чувствую, когда говорят о том, что думают, а когда врут. И ты говоришь больше, чем просто думаешь... Мне кажется, ты хочешь, чтобы я попала в твой мир...
- Да, хочу. Но у тебя все впереди, Попутчица... Пока ты любишь только себя, а других пропускаешь через призму своей любви к себе. Если они "правильно" проходят сквозь нее, ты решаешь, что любишь их... Это все просто, но у тебя все впереди...
- Но ведь так делают все! Разве нет?
- Нет. Ты сумеешь и по-другому. Если дашь мне руку и пойдешь со мной по ступенькам...
- По каким ступенькам?!
Он расхохотался:
- Это я... образно выражаясь!..
- Ах ты!.. - она засмеялась и оттолкнула его. - Я с ним серьезно, а он прикалывается!
Влад тут же оборвал смех:
- Да нет, я не прикалываюсь... Просто я давно не видел таких солнышек, как ты...
Зоину обиду как рукой сняло. Она потерлась щекой о его плечо:
- Тогда и скажи мне, что любишь только меня! Скажи, только не так, как раньше! Скажи по-новому, что любишь только меня - и больше никого-никого!
Ромальцев отказался и покачал головой.
- Ах так! - полушутливо, полувсерьез возмутилась Зоя. Тебе что, жалко?!
- В мире есть множество всего, что можно любить. Когда свет сходится на ком-то или на чем-то клином, это просто тяжелая форма болезни...
- Тогда я больна... Или одержима. Во всяком случае, для меня свет сошелся клином на тебе! Как в той песне, помнишь? Иди сюда, загадочный хранитель моей души, иди! - она вскочила на своих ловких ногах и отбежала в сторону.
Влад не двинулся:
- Как ты... назвала меня?..
- Твоим истинным именем! Я счастлива и могу делать все, что захочу! А ты - счастлив?!
- Каждое мгновение...
- Так не бывает...
Она вскочила на большой валун, с одной стороны заросший осокой и камышами. Голос ее звенел на весь пустынный берег, пугая лишь разлетавшихся летучих мышей.
- Все равно ты меня любишь! Меня нельзя не любить!
Влад кивнул, печально улыбнулся и закурил.
**************************************************************************************
- А, Зайцев! - нюхнувший с утра дозу порошка, Дмитрий был в блаженном расположении духа. Работалось ему легко, и все шло, как по маслу: вот только что удалось выбить кредит там, где никто не мог этого сделать. С порошком он просто волшебник!
Зайцев переступил порог Аксеновского офиса. Это был худой жилистый человечек очень маленького роста, и за глаза его все называли Сморчком.
- Ну, здорово, здорово, Димитрий! - Зайцев пожал ему руку и сел в кресло. - Я тут вот почему. Мне бы выйти на вашего Ромальцева: дело у меня к нему неотложное... Да не хотел вот делать этого через твою голову, уважаю тебя, значить...
Они рассмеялись.
- Ну и какое дело у тебя к этому перестраховщику?
- Должно заинтересовать и его, и тебя... Как раз то самое, о чем мы с тобой мозговали в последний раз...
- Да неужели? Насчет этой дикой поездки в Чечению?
- Насчет нее...
Дмитрий поморщился, как будто понюхал водку, и его прямо-таки передернуло:
- Сбылась мечта идиота. Это я о нашем общем знакомом... Брякни-ка ты ему на сотовый, озадачь парня...
- Ты, значить, участие принимать в этом не будешь?
- Люблю я чужими руками жар загребать, Зайцев, ты же знаешь... А что там у тебя?
- Идея такая: нынче утром приводят ко мне в кабинет одного...
**************************************************************************************
Влад взглянул на часы и решил, что пора перекусить. Во второй половине дня намечалось много беготни, так что будет не до этого.
Он пожевал пиццу в ближайшем "фаст-фуде", немного пошутил со знакомыми девчонками-официантками, почитавшими его за постоянного клиента, сел в машину и поехал развеяться.
Ромальцев притормозил возле въезда в парк, где, можно сказать, прошло его детство. Давненько он тут не был... Наверное, все сильно изменилось...
Влад подкурил и отправился по аллейке с растущими по обеим сторонам голубыми елями. Обойти весь парк "за одну сигарету" было невозможно, да он и не хотел забираться слишком далеко. Поэтому, дав себе на релаксацию еще минут пять, Ромальцев уселся на скамейку в тени пышного желтеющего каштана, раскинул руки на спинке и отклонил голову назад. После бессонной ночи дремота пришла почти мгновенно...
Его уже ждали. Попутчик был вялым: он то ли спал, то ли бодрствовал:
- Твой затейник-приятель ухитряется искусственно делать то, чему учатся не одну жизнь... - сонным голосом пожаловался он. Может быть, хоть ты объяснишь ему, что для оболочки это слишком вредно? Нельзя прыгнуть выше головы, а от зелья ему только кажется, что он летает...
Первый Даос обратился из рассыпавшейся по дну овражка листвы в солнечную птицу и взмахнул крыльями. Третий продолжал:
- Твоя жизнь сейчас изменится. Чего ты и добивался, надо полагать...
- Наконец-то... Я чувствовал, что это будет сегодня...
И он ощутил, как что-то упало ему на крыло, а затем рассыпался золотым пухом...
Золотым пухом... Золотой разлапистый лист каштана лежал у него на руке, сорвавшийся с ветки... золотые волосы...
И скамейка чуть дрогнула, потому что кто-то сел на другом ее конце. Влад поднял глаза. Золотые волосы - словно мед из полыни...
Невысокая женщина в бежевом костюмчике. Рыжие волосы собраны в забавный хвостик на макушке и огненным водопадом переливаются на спине ниже лопаток. Он видел ее уже дважды: один раз - на набережной, тогда ее малыш еще не родился; а второй раз она перепутала его с кем-то другим... С ним самим... Теперь ее фигура была почти такой же безукоризненной, как и давным-давно - какой он помнил ее. Разве только легкая, почти незаметная полнота - но и она придавала ей жизни. Она должна была быть такой...
Незнакомка вытащила из прогулочной коляски двух-трехмесячного малыша и, поддерживая под мышки, поставила себе на колени. Улыбаясь во весь свой беззубый ротик, хорошенький рыжик радостно скакал у нее на руках, а она целовала его и болтала всякие милые глупости, как миллионы других счастливых матерей.
- Как его зовут? - невольно вырвался у Ромальцева тихий вопрос.
Женщина удивленно посмотрела на него, затем, по-видимому, узнала. По ее миловидному лицу с несколькими едва заметными веснушками и ямочками на щеках пробежала приветливая улыбка:
- А, это вы?! Как нас зовут? Давай скажем дяде? Скажем? она надула щеку и хлопнула по ней кулачком малыша; рыжик развеселился пуще прежнего и заливисто захохотал. - Скажи: "Меня зовут Сашкин!" Ну, скажи!
Влад посмотрел на мальчика, затем снова перевел взгляд на его красавицу-мать.
- Вас можно подвезти? - спросил он предательски дрогнувшим голосом: не удалось скрыть интонацию надежды, и потому вышло фальшиво.
Женщина ничего не заметила: ей не было дела до всего окружающего. Она только по доброте душевной терпела присутствие в их мирке кого-то постороннего; Влад понимал это и знал, каким будет ответ.
- Нет! - беззаботно сказала она, играя со своим сыном. - Мы гуляем и будем гулять еще долго, потому что только пришли! Да, Сашкин? Скажи: "У-у-у-у, какая мама нехорошая, так долго меня гулять не выводила!"
Ромальцев поднялся:
- Тогда счастливо вам погулять.
- Угу! Помаши дяде ручкой, Сашкин! Пока-пока, дядя! - она потрясла сжатым кулачком мальчика.
Ребенок не особо осмысленно, но как-то чересчур внимательно посмотрел в сторону Влада непрозрачными, до синевы серыми глазками, нахмурил лоб, призадумался, сосредоточился на мыслях, родившихся в маленькой головке.
- Какие мы грозные! Ух! - передразнила его женщина.
Влад чуть было не назвал ее по имени, но вовремя опомнился; однако помимо воли он шагнул к этой парочке и, озарившись какой-то странной, озорной - детской - улыбкой, сел на корточки. Женщина посмотрела на него и не узнала в нем взрослого человека, с которым говорила лишь минуту назад. Это был мальчишка, настоящий мальчишка, и он с интересом заглядывал в глаза ее Сашкину:
- Нет, - сказал он наконец и попытался, но так и не решился прикоснуться пальцами к румяной щечке рыжика, - он не грозный... Он - просто вспоминает и не может вспомнить... Правда ведь, Сань? - мальчишка во взрослой оболочке подмигнул. - Забудь, не стоит! Мы все делаем много ошибок, и что было бы, если бы нам не подарили счастье забывать их - хоть иногда?..
Рыжик затих, да и женщина растерялась. Тут же мираж пропал. Влад был собой, разве только улыбка его исчезла не сразу, а мгновение спустя. Он извинился, поднялся и словно отпрыгнул от них. Ей показалось, что он как бы схватил себя за шиворот и отдернул в сторону.
Рыжик затих, да и женщина растерялась. Тут же мираж пропал. Влад был собой, разве только улыбка его исчезла не сразу, а мгновение спустя. Он извинился, поднялся и словно отпрыгнул от них. Ей показалось, что он как бы схватил себя за шиворот и отдернул в сторону.
В этот момент у него запиликал мобильный телефон, и, кивком попрощавшись, Ромальцев направился к воротам парка.
Разговаривая с Зайцевым, он не знал, что женщина еще долго провожала его глазами, забыв даже о своем сокровище, которое задумчиво ощупывало непослушными пальчиками ее лицо...
НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ СПУСТЯ...
Щебет птиц смолк. Из темной лесной чащи на узкую, едва заметную тропку вышел огромный серебристо-серый волк и царственно огляделся по сторонам. На солнце наползла туча, и в желтых глазах зверя разлилась тоска. Он неторопливо двинулся по своим владениям.
(Мужской голос с сильным кавказским акцентом):
- Если бы не эта власть, то мы давно бы умерли с голоду. Деньги идут и к нам. Разве не удивительно, что мы сражаемся с российской армией, держа в руках российские автоматы и одетые в российский камуфляж, купленные у россиян на российские деньги?!
(Кизляр. Толпа людей на площади у памятника... Люди кричат, не слыша друг друга, люди возмущены и бурлят от гнева...)
Серебристый лесной царь прибавил скорости и потрусил, а затем и побежал по склону. Сильные мышцы перекатывались под его мохнатой шкурой... Он бежал все быстрее и быстрее, состязаясь с самим ветром...
Люди кричали и размахивали транспарантами:
- Мы боимся своей армии! - скандировали они.
- Москва - обман и ложь!
- Москва свою игру играет!
- Вывести войска из Дагестана!
Волк взлетел на склон и остановился на самом краю обрыва. Небо заволокло осенними тучами. И тогда он поднял голову и, зажмурив желтые глаза, истошно завыл.
(Хор множества мужских и женских голосов):
- Уважаемый господин Президент! Очередной виток братоубийственной войны в Чечне лишает россиян последней надежды на скорейшее мирное разрешение конфликта. Бессмысленность и непопулярность этой войны очевидны для каждого. Разрушен Гудермес - второй по величине чеченский город. На очереди третий, четвертый - сколько еще потребуется доказательств безнадежности силового решения? В конце XX века, когда принцип политического урегулирования распутывает даже такие узлы, как ближневосточный или ольстерский, чеченская война представляется диким анахронизмом в глазах россиян и мирового сообщества. Мы, интеллигенция России, обращаемся к Вам с настоятельным призывом: ОСТАНОВИТЕ ЧЕЧЕНСКУЮ ВОЙНУ!
Волк выл, захлебываясь, не прерываясь ни на мгновение, не открывая глаз... И все более безнадежным был плен дневного светила, захваченного свинцовыми тучами. Природа смолкла. Лишь властелин гор мог рвать свою волчью душу, только его еще слышало умирающее небо...
(Голос женщины-репортера):
- Сегодня Ачхой-Мартан напоминает блокадный Ленинград, со всех сторон окруженный войсками, которые всю свою воинственность срывают на мирных жителях. Буденновск и его жители совершенно невиновны в том, что произошло в Чечне. Но точно так же и мирные жители Чечни не причастны к политическим авантюрам Дудаева и его окружения. Но этого почему-то все предпочитают не замечать. Ситуация осложнилась еще больше. Умирают молодые и старики. И что самое страшное - умирают дети. Каждый день этой бессмысленной войны продолжает множить число не только официальных, но и незамеченных жертв этой бойни...
Дрожали дикие косули, дрожали птицы, дрожали, кажется, даже вековые деревья в верховьях гор, слыша волчий вопль, который все не прекращался, то ли клича беду, то ли зная, что никуда от нее не деться...
(Два мужских голоса):
- И последний вопрос. Какой вы видите перспективу восстановительных работ в Чечне?
- С оптимизмом. В нынешнем году мы в основном решаем вопросы социального блока. Как известно, в последнее время ситуация в Чечне опять ухудшилась. Только строителей в результате обстрелов и нападений боевиков мы потеряли тридцать человек. Но, думаю, разум и добрая воля в Чечне возобладают. Люди устали от войны, крови и насилия. А значит, есть надежда, что жизнь в республике войдет в свою нормальную колею. Для этого и трудятся многочисленные трудовые коллективы из различных регионов России...
Устав от своей песни, волк начал замолкать. Это был уже не вой, мощный и останавливающий в жилах кровь. Это был тихий плач, не слышный никому... Кроме него самого...
(Женский голос):
- По дорогам и задворкам Чечни тенью бродит нынче детская беда, пугая матерей пуще волчьей злобы. Чеченские и ингушские, русские и еврейские, татарские и Бог их знает, чьи еще дети попадают в руки наркоманам, становятся сами наркоманами, а фактически - товаром, которым торгуют безродные псы войны...
Волк медленно опустил голову и посмотрел со своей вершины на расстилавшийся снизу аул. Зоркий глаз лесного царя различил играющих внизу детей. Он смотрел на них пристально, но желтые глаза его были непроницаемо-пусты...
(Мужской голос):
- Дети в селах горной Чечни любят играть в Шамиля Басаева. Наиболее храбрый и сообразительный мальчуган изображает самого "национального героя", его друзья становятся боевиками. Заложниками и российскими солдатами быть никто не хочет, и эта роль достается наиболее слабым, небойким. Игра заканчивается всегда одинаково: счастливые восьмилетние "боевики" возвращаются в родное село. Не стоит сомневаться, что скоро появится и новая игра - в Салмана Радуева. В кого именно будут играть чеченские дети через несколько месяцев, пока неясно, но очевидно, что ребятишкам не придется ломать голову над этим вопросом: жизнь сама подскажет новое развлечение.
От победных мальчишеских воплей, разнесенных любопытным эхом по горам, уши серого дрогнули. Он шумно встряхнулся. Глаза его совершенно потускнели и не видели больше ликующих "победителей".
(Сообщение Би-би-си с наложением бесстрастного голоса переводчика):
- Руслан Хасбулатов официально дал согласие стать соискателем поста лидера Чечни на выборах в этом году. Сторонники Дудаева объявили эти выборы незаконными и призвали население бойкотировать их...
Переминаясь с ноги на ногу, волк все еще смотрел на аул, на детей, затеявших новую игру и дерущихся друг с другом в точности как взрослые...
(Мужской голос):
- Сегодня можно уже с уверенностью констатировать, что перемирие в Чечне окончательно сорвано и началась новая широкомасштабная война. По сообщению Интерфакса, особых событий за истекшие сутки в Чечне не произошло. Позиции федеральных войск 34 раза подвергались обстрелам. Объектами обстрелов по-прежнему остаются контрольно-пропускные пункты, комендатуры, пункты временной дислокации воинских частей. В Грозном боевики пять раз обстреляли здание, где разместилось Главное управление объединенных штабов...
Съежившись и как бы состарившись, волк развернулся и потрусил прочь со склона. А с неба сыпал мелкий надоедливый дождь...
(Голос робота):
- Органами. Внутренних. Дел. России. Разыскивается. // Дудаев. Джохар. Мусаевич. // 1944 года. Рождения. Уроженец и житель. Города. Грозного. Обвиняемый по статьям.// 64. Пункт "а". // 70. Часть 1.// 133. Часть 1.// 74. Часть 3.// УК Российской. Федерации. Если кому-либо. Известно. Его местонахождение. Просим. Сообщить. В ближайший. Орган. Внутренних дел. Или позвонить. По телефону.// 02. МВД. России.
Не оглянувшись напоследок, волк скрылся в чаще...
(Торопливый голос репортера, прерываемый помехами: репортаж из Грозного):
- Другой вопрос: кому надо его ловить? Ведь, задержав Дудаева, надо будет устраивать суд. А на процессе подсудимый вполне может поделиться с обществом интереснейшей информацией, касающихся российско-чеченских отношений в 1991-1994 годах. И мало ли чем обернутся для больших политиков откровения человека, которому нечего терять...
- Махмуд! Хавуоолла! Едут... - подходя к воротам, окликнул своего напарника высокий боевик в больших черных очках и берете "а-ля Че Геварра".
Махмуд щелкнул затвором. Его едко-зеленый "натовский" комбинезон в свете прожектора ярким пятном выделялся на фоне выложенного из горной породы забора.
Подскакивая на кочках, выныривая из канав и вновь попадая в расхлябанную от осенней грязи колею, к опутанным колючей проволокой воротам подкатил армейский джип.
Убедившись, что в машине находятся те, кому положено там находиться, Рустам и Махмуд открыли въезд.
- Вай! - поднявшись с сидения, радостно воскликнул один из приехавших и раскинул руки. Рустам и Махмуд загалдели и бросились встречать победителя.
- Со чьо ка двэлла! - после всех встрясок и объятий сообщил приехавший. - Со мацьвэлла...
Обнявшись и подбадривающе похлопав дорогого гостя по спине, Рустам повел его в лагерь, а водитель с помощью Махмуда выгнал из машины еще одного человека. Это был высокий парень в утепленной джинсовой куртке, потертых джинсах, ботинках военного типа на протекторной подошве с высокими "голяшками" и, главное, с завязанными широкой черной лентой глазами.