– И после всего этого ты по-прежнему намерен идти в Холодный квартал? – усомнился я.
– Намерен, – решительно ответил северянин. – Но не сейчас. Сейчас нам надо где-то отсидеться до темноты. Скальдид решит, что я спешу к кому-то из своих старых знакомых, домарам Фогту, Мунку или Нурдалю, и будет подстерегать меня возле их жилищ. Сюда, за пределы Холодного квартала, он пошлет лишь пару-тройку соглядатаев, чтобы те продолжали присматривать за улицами. Но если мы отыщем укрытие, у нас будет время поразмыслить, как покрепче схватить за кадык песьего сына Скальдида и вытрясти из него все, что ему известно о Кирке и его планах!
– Схватить Скальдида?! – ошарашенно переглянувшись, в один голос выпалили мы с Долорес. – Да ты рехнулся!
– Еще бы! – расплылся в довольной улыбке Сандаварг. – Чего Скальдид точно от меня не ждет, так это того, что я сам приглашу его к себе в гости! Вернее, притащу за бороду, ведь он тоже вряд ли пойдет к нам добровольно, ха! Идиот Кук проболтался, что его домар якшается с Виллравеном. Так зачем нам приставать с расспросами к людям, которые, возможно, Кирка в глаза не видели, когда мы можем добыть о нем не слухи, а правду? И не пес знает у кого, а у человека, который, возможно, прямо сейчас пирует с Кирком за одним столом?
– Но… каким образом? – спросил я, все еще отчаянно надеясь, что Убби просто шутит.
– Расскажу, когда найдем хорошую щель, в которую можно забиться до вечера, – отмахнулся тот. – Как думаешь, та добрая женщина, что помогла нам в прошлом году, пустит нас опять в свой подвальчик?
– Добрая женщина! – фыркнула Долорес, по вполне очевидной причине не питавшая симпатии к моим бывшим женам. А к госпоже Зигельмейер – в особенности, ведь патриция была единственной Моей Радостью, которая превосходила Долорес если не по красоте, то по уму – точно. – Да знаешь ли ты, сколько народу в этом городе сгубила ее «доброта»? И как она вертела в свое время Пронырой, который вообще непонятно что нашел в этой стервозной корове?
– Откуда мне-то знать? Зато она не сдала нас ни церковникам, ни жандармам, – простодушно возразил Сандаварг. – Полагаю, не сдаст и сегодня… Давай, шкипер, показывай, куда идти. А то в прошлый мы носились по этому кварталу от Кавалькады, как очумелые, и я не запомнил дорогу…
Глава 13
На радость Малабоните и к досаде прочих членов нашей банды, госпожи Зигельмейер дома не оказалось.
Хуже того – по известному нам адресу не оказалось и самого дома! Он был разобран почти до основания, и лишь по уцелевшим капитальным стенам первого этажа можно было судить, как когда-то выглядела эта постройка. Но до полного разбора стен дело, видимо, уже не дойдет. Они были сложены из гранитных валунов, а такой стройматериал при сооружении Ковчега не требовался.
– Вот те раз! – только и смог вымолвить я, вытаращившись на останки здания, где мне довелось провести немало сладостных часов в объятьях его хозяйки. – Вот и сходили в гости… поглодать кости…
– Доигралась, старая паучиха! – злорадно прошипела Малабонита. – Видать, сама запуталась в собственной паутине: слишком сильно насолила церковникам и пошла на корм священным нетопырям!
– Надеюсь, это случилось не потому, что она помогла нам освободить толстяка, – удрученно пробасил Убби, озвучив и мои опасения тоже. – Про это ведь никто, кроме нас, не знал. Хотя, если Нуньес поручил своим ищейкам разыскать наших сообщников, те могли рано или поздно докопаться до правды… М-да, нехорошо вышло.
– Нехорошо – это еще мягко сказано, – согласился я, озираясь по сторонам. Часть соседних домов тоже была разобрана, но большинство все-таки уцелело. Значит, под снос попали лишь те здания, хозяева которых либо были ярыми септианами и добровольно пожертвовали свою недвижимость церкви, либо являлись ее врагами, и она конфисковала у них имущество.
Первый вариант отпадал. Патриция не молилась Метатрону и, будучи светской дамой, поддерживала с церковью исключительно деловые связи. Которые вряд ли спасли бы ее, прознай Нуньес о ее соучастии в нашем преступлении. Конечно, перед этим она надежно подстраховалась. Да и с ее хваленой изворотливостью она не позволила бы так легко уличить себя в тяжких грехах. Но как бы я себя ни утешал, исчезнувший дом госпожи Зигельмейер красноречиво свидетельствовал о том, что со дня нашего последнего расставания жизнь ее круто переменилась. И явно не к лучшему.
А, впрочем, у кого за последнее время она переменилась в иную сторону?
– Эй, хватит торчать столбами посреди улицы! – вывела нас из мрачных раздумий Долорес. – Все равно мы этой сучке уже ничем не поможем. Не пойдете же вы опрашивать соседей, куда она могла запропаститься! Ну и что, что ее нет дома? Зато дом теперь не заперт и подвальчик при нем наверняка остался. Если, конечно, его никто не занял… Айда проверим!
И Малабонита, не спрашивая ни у кого согласия, быстрым шагом направилась к развалинам.
– А что, дельная мысль, загрызи тебя пес! – оживился Сандаварг и поспешил за ней.
Мне оставалось лишь чертыхнуться и присоединиться к их компании. Народу на улице было мало, и нас могли заметить. Но вряд ли кто-то заподозрил бы нечто противозаконное – мы свернули на обычный пустырь, который давно перестал быть частными владениями.
Опасение Долорес, что в подвальчике могут жить какие-нибудь пришлые паломники, было напрасным. У матерой интриганки он считался потайным убежищем, и вход в него был запрятан под обычной каменной плитой, какие устилали пол на первом этаже. Правда, ломавшая дом бригада повредила сокрытый в стене подъемный механизм этой плиты. Но она была не слишком тяжелой, и Сандаварг, отыскав обломок арматуры, затолкал его между плитами, поддел им крышку и впустил нас в уже знакомое укрытие.
Уложив плиту обратно – открыть ту изнутри можно было просто приподняв ее вверх, – мы зажгли огонь и осмотрелись. Ничего подозрительного. Никаких запасов воды, пищи и медикаментов. После нашего ухода хозяйка вынесла отсюда все, что выдавало наше пребывание здесь, и, кажется, больше сюда не спускалась. Почему? Поди угадай. Или Патрицию арестовали так внезапно, что она, не учуяв опасность, опоздала подготовить себе укрытие, или она не подготовила его, потому что слиняла из города задолго до того, как за ней явились жандармы.
Ладно, к чему эти бестолковые гадания? Лучше сосредоточиться на наших проблемах, которые могли разрешиться столь же плачевно. Я все еще внутренне протестовал против дерзкого плана северянина. Но поскольку наш предыдущий план после встречи с головорезами Скальдида стал не менее рискованным, приходилось теперь рассматривать все варианты, включая откровенно безумные…
…Я не изменил своего мнения, даже когда мы покинули в сумерках подвальчик и, пряча под накидками оружие, пошагали за Сандаваргом к Холодному кварталу. Но поскольку за время, что мы провели в убежище, я не родил ни одной конструктивной идеи, приходилось держать свои возражения при себе. И верить на слово человеку, у которого такая идея была.
Если не брать во внимание мою нелюбовь к стихийным авантюрам и оценить план Убби трезво, тот мог оказаться вовсе не безнадежным. Другой вопрос, расколется ли Скальдид и понравится ли нам то, что мы от него услышим. Но те же страхи терзали бы нас в любом случае, поэтому они не являлись поводом идти на попятную.
Насчет сговорчивости домара обещал позаботиться Сандаварг. Я, правда, терялся в догадках, как он намерен это сделать, ведь сломить домара пытками было нельзя – тот скорее умрет в муках, чем раскроет нам хотя бы один секрет. Но опыт допроса вымогателя Слэгга говорил, что при желании можно развязать язык даже матерому воину. Главное, найти у него уязвимое место.
По словам Убби, у Скальдида такие места точно имелись. И более того – о них знала, пожалуй, треть Холодного квартала.
В этом и состояла уязвимость северян, что оседали в городах и прекращали бродить по миру в поисках работы, подвигов и славы. Наемником вроде Сандаварга можно манипулировать в одном случае – если нужным образом задеть его воинскую честь. У северян наподобие Скальдида или Кука Стридерна понятия о чести сегодня притупились – сказывалось изобилие городских искушений. Именно любовь к искушениям и становилась их ахиллесовой пятой. Простые радости жизни, без каких Убби мог обходиться долгое время – азартные игры, шлюхи и выпивка, – для многих северян-горожан становились неотъемлемой частью их жизни. И если ступивший на скользкую тропку воин не находил в себе силы противостоять этим соблазнам, его боевой дух давал трещину. А порой и не одну, как это случилось с домаром Скальдидом.
Он был умерен в выпивке и не проигрывался в пух и прах за карточным столом. Зато о его ненасытной страсти к женщинам были наслышаны многие. Те, кто знал Скальдида получше, знали и о том, что возраст почти не отразился на его темпераменте. И что едва ли не каждую ночь он либо пропадал в публичных домах, либо приглашал тамошних девочек к себе в резиденцию.
Он был умерен в выпивке и не проигрывался в пух и прах за карточным столом. Зато о его ненасытной страсти к женщинам были наслышаны многие. Те, кто знал Скальдида получше, знали и о том, что возраст почти не отразился на его темпераменте. И что едва ли не каждую ночь он либо пропадал в публичных домах, либо приглашал тамошних девочек к себе в резиденцию.
Наиболее сильную страсть похотливый домар питал почему-то к чернокожим красоткам. Поэтому в квартале не первый год гуляла шутка о том, будто от столь экзотического пристрастия мужское достоинство краснокожего сластолюбца окрасилось в черный цвет. А одну из любимых кулинарных приправ северян – жгучую смесь черного и красного перца – в местных трактирах прозвали в шутку «Черно-красным Домаром». Разумеется, неофициально. Несмотря на похотливый нрав Скальдида, его авторитет был по-прежнему непререкаем, и вожаки других сквадов всегда считались с его мнением.
– Почему ты уверен, что этот «черно-красный» polla именно сегодня закажет себе в номер шлюх, а не отправится в бордель или не продолжит попойку со своим дружком Виллравеном? – спросила Малабонита у Убби после того, как он раскрыл нам свой замысел.
– Потому что городской северянин становится слишком предсказуем, – ответил тот. – Сам того не желая, я подкинул людям Скальдида работенку, и почти все они поджидают меня сейчас неподалеку от убежищ Фогта, Мунка и Нурдаля. Все старшины Скальдида там же – он не отправит на такое важное дело бойцов без надзора. Но самому ему сидеть в засаде несолидно. И он не пойдет гулять по борделям – он будет сидеть и дожидаться, когда к нему приволокут меня! А поскольку людей у домара наперечет, трактир, где он квартирует, останутся стеречь двое, от силы трое человек. Конечно, просто войти и перебить их у нас не выйдет – они не впускают к себе кого попало. Вот мы и пошлем впереди себя тех, кому эти парни отопрут двери безо всяких паролей.
– Ты забыл о Кирке и его скваде, на которых мы можем там напороться, – напомнил я.
– Ну, в таком случае нам без дозорных в юбках подавно не обойтись, – не смутился Сандаварг. – Запустим их внутрь и послушаем, сколько воплей радости оттуда раздастся. И если целый хор, значит, мы туда не сунемся. Зато будем знать, где находится Виллравен, и больше уже точно его не потеряем.
Как всегда перед дракой, радость у Убби била через край. Вот только мне, увы, не удавалось ни заразиться этим оптимизмом, ни взять его взаймы…
Нужный нам трактир носил название «Счастливая секира» и располагался всего в сотне шагов от ближайшего борделя. Проведя меня и Малабониту в Холодный квартал какими-то грязными задворками, куда сунется не всякий уважающий себя воин, Убби велел ждать его в проулке рядом с трактиром. А сам обвязал голову свернутым в жгут платком, накинул на плечи засаленную жилетку Гуго, какую позаимствовал у него перед походом в город в качестве маскировочной одежды, и стал похож во мраке на обычного городского северянина. Долго разгуливать в таком наряде Сандаваргу было опасно – чужака здесь вычислят быстро. Но дойти до борделя, чтобы вызвать в «Счастливую секиру» девочек, он мог запросто. Главное, в разговоре с тамошней мадам сделать морду понаглее, а уж в этом Сандаваргу даже среди сородичей не было равных.
Присев за мусорными баками, мы слушали шум, что доносился из окон второго этажа трактира. До нас долетали громкие голоса, но не походило на то, что там пирует большая компания. Также оттуда звучал заливистый женский смех – Скальдид нас опередил и вызвал к себе веселых развратниц раньше, чем их привел бы Убби. Но так было даже лучше. Если бы они явились к домару без приглашения, он бы заподозрил неладное. Однако в разгар оргии, когда северяне уже достаточно захмелели, появление новых девочек будет вполне естественным. И вряд ли кто-то станет разбираться, кому из собутыльников пришла в голову мысль заказать «добавку».
«Добавка» в количестве пятерых девиц прибыла через четверть часа. Вошедший в роль Убби важно вышагивал, держа под руки двух красоток, а три других, виляя бедрами, шествовали рядом и щебетали без умолку. Возле дверей «Счастливой секиры» кавалер придержал своих дам и начал шутливым тоном отдавать им последние распоряжения. Для них это звучало как просьба устроить товарищам клиента розыгрыш-сюрприз, против чего привыкшие к подобным играм жрицы любви, конечно, не возражали. Хлопнув напоследок каждую из них по заднице, Сандаварг пропустил их вперед, после чего задержался на пороге и замахал нам рукой, веля присоединяться к нему.
Скинув накидки и оставшись в нашей обычной одежде, мы подбежали к дожидающемуся нас северянину. А красотки тем временем, шурша юбками и строя глазки посетителям, пересекли зал и стали подниматься по лестнице на второй этаж.
За барной стойкой стоял не северянин, а смуглый усатый толстячок. Судя по всему, он жил за пределами Холодного квартала и приходил сюда на работу, какой гордым северянам претило заниматься. Посетителей к этому часу было немного – «Счастливая секира» не пользовалась в квартале бешеной популярностью, – и подручных Скальдида среди них не наблюдалось. Откуда мы это знали? Северная традиция! Даже городские северяне чтут закон «круга», и домар не закатит пирушку, не пригласив на нее братьев по скваду, кто в данный момент находится поблизости.
Чтили ли краснокожие горожане еще один закон, о котором собирался напомнить им Убби? Сейчас выясним. Когда хихикающие красотки столпились у двери резиденции Скальдида, а посетители во все глаза таращились на нас с Малабонитой, Убби вышел на середину зала и, обведя его рукой, произнес:
– Я – Убби Сандаварг! У меня есть счеты к домару Скальдиду, и я намерен разрешить наш спор здесь и сейчас! Есть ли среди вас те, кто хочет оспорить мое право на «честный разговор»?
Убби говорил не в полный голос – так, чтобы его расслышали только в заде, а не наверху. «Честный разговор» – интересно, как часто звучит в Холодном квартале это выражение? Наверняка гораздо реже, чем среди тех же северных кланов, где воин, у которого есть с кем-то из сородичей не смертельные разногласия, вызывает его на «честный разговор», чтобы обсудить их. И пусть в большинстве случаев такая беседа по душам заканчивается поединком, традиции не возбраняют завершить ее перемирием. Также не возбраняется вести «разговор» при свидетелях. Но обычно товарищи «собеседников» оставляли их наедине, следуя уже не традициям, а правилам приличия, что предписывали северянам улаживать свои личные дела без посторонней помощи.
– Твое право! – Первым, кто отозвался на обращение Убби, был сидевший к нему ближе всех пожилой северянин. – Твое право, – повторил он, поднимаясь со стула. – Хильмар Грунд уважает законы и не станет мешать Убби Сандаваргу вести «честный разговор» с домаром Скальдидом.
Молвив это, Грунд залпом осушил кружку, отер усы и неспешно, с подчеркнутым достоинством побрел к выходу. По пути он бросил на стойку бармена несколько монет, которые, как оказалось, были в Аркис-Грандбоуле еще в ходу, хотя и сильно упали в цене. А вслед за стариком дружно поднялись из-за столов и направились к двери прочие посетители. Все они также мимоходом расплачивались за выпивку.
– Большое спасибо вам, братья, за понимание! – не забыл поблагодарить Убби чутких сородичей, не пожелавших участвовать в чужой резне.
– Удачи тебе, Сандаварг! – бросил на пороге один из них. – Надеюсь, твой славный путь не закончится в этой дыре, и мы еще о тебе услышим!
Трактирщик и не подумал сгребать монеты, а, разразившись бранью, упал на колени и пополз под прилавок. Догадался ли он, о каком «честном разговоре» шла речь? Но даже если не догадался, предчувствия его не обманули. Нам было поздно идти на попятную, и без драки этот вечер в «Счастливой секире» уже не обойдется.
Красотки, которым не было дела до мужских разговоров внизу, уже вовсю тарабанили кулачками в дверь нужного номера. О чем именно их спросили из дверного окошечка, я не расслышал. Но те в ответ разразились таким заливистым смехом, что даже ожидай сейчас Скальдид нападение врагов, он вряд ли почуял бы снаружи угрозу.
Под звуки этого смеха мы припустили вверх по лестнице, к нашим ничего не подозревающим соратникам в юбках. Одна из красоток без тени жеманства оголила грудь и сунула ее в окошечко прямо в лицо тому, с кем сейчас говорила. Милашка определенно знала себе цену. Тут же на двери загремели засовы, а тот, кто их отпирал, разразился восторженной бранью, какой у северян принято выражать радушие.
– Работаем, как договаривались, Проныры! – напомнил нам на ходу Убби, прыгая по ступенькам. – Смотрите не облажайтесь, загрызи вас пес!
Да уж, попробуй взять себя в руки, когда они трясутся так, что того и гляди выронят ружье! Но время сомневаться закончилось, и теперь будь что будет. Главное, использовать на всю катушку фактор внезапности – лишь в нем заключалась львиная доля нашего везения.