Да уж, попробуй взять себя в руки, когда они трясутся так, что того и гляди выронят ружье! Но время сомневаться закончилось, и теперь будь что будет. Главное, использовать на всю катушку фактор внезапности – лишь в нем заключалась львиная доля нашего везения.
Державшийся до сего момента кавалером Сандаварг вмиг утратил к дамам всякую любезность. И, подскочив к двери, грубо оттолкнул всю их компанию в сторону. Две девочки, запутавшись в юбках, растянулись на полу, остальные испуганно завизжали, но Убби уже не обращал на них внимания. Путь в резиденцию Скальдида был свободен, и нас теперь волновали только он и его охрана.
Отскочив на шаг для короткого разгона, Сандаварг со всей дури саданул по приоткрывшейся двери ногой. Вместо горячей красотки стоящему за порогом головорезу пришлось поцеловаться с дверью, что уже явно не походило на шутку. А после того, как в номер ворвался сам «шутник» и заехал плюхнувшемуся на задницу противнику пяткой в челюсть, тому стало подавно не до любовных утех. Как, впрочем, и до всего остального. Даже твердолобым сородичам Убби было трудно остаться в сознании, когда он проверял их лбы на твердость.
Первыми отреагировали женщины – жрицы любви, какие ублажали хозяев до нашего появления. Истошный визг ударил мне в уши, когда я с ружьем наперевес ворвался в номер следом за нашей главной ударной силой. Но что это были за вопли в сравнении с рявканьем «Мадам де Бум», которое, казалось, едва не разорвало барабанные перепонки. А ведь она крикнула всего-то вполголоса, поскольку я зарядил в нее лишь один патрон. Прежде мы еще не палили из ружей в зданиях, и я, дабы не оглохнуть, решил подстраховаться. Как в воду глядел! И один выстрел громыхнул так, что обе дамы, танцевавшие на столе нагишом, дружно хлопнулись в обморок. А что здесь было бы, пальни я сдуру дуплетом?
Вообще-то, я и стрелял только ради шума, выпустив заряд поверх голов северян и женщин. Картечь угодила в простенок между окон, превратила в дуршлаг висевший на стене круглый щит и сшибла тот с крюка. После чего уронила его на голову длиннобородому северянину, что вальяжно развалился в кресле прямо под ним, а между ног у него пристроилась, согнувшись, обнаженная чернокожая красотка. Щит был не таким увесистым, как брат Ярнскид, и не пробил домару (судя по описанию Убби, это был он) череп, а лишь съездил по нему плашмя. Наверняка при этом раздался громкий звон, но я его не услышал, поскольку уши мои были заложены. Явно как и уши всех, кто еще находился в комнате.
Сердце мое ушло в пятки, но я нашел в себе силы открыть патронник, выдрать из него дрожащей рукой рваную гильзу и затолкать в «Мадам де Бум» уже два заряда, какие держал в кулаке наготове. Это стоило сделать до того, как на меня набросятся, потому что иначе мне останется лишь отмахиваться ружьем, как дубинкой. Которая могла служить оружием лишь в руках северян, а в моих была для них не страшнее мухобойки.
Едва я закрыл патронник, как с хозяев сошло кратковременное оцепенение, поразившее их при нашем вторжении. Красотки, что не лишились чувств, с визгом бросились прочь из комнаты. Лишь на одной из них была одежда, да и та состояла из нижней юбки и единственного полуспущенного чулка. Прочие дамы улепетывали в чем мать родила, что в иной ситуации рассмешило бы меня до колик, но не сегодня.
Малабонита ворвалась в номер последней и столкнулась с этой голой верещащей оравой. После чего влепила одной паникерше затрещину, а иначе та сбила бы Долорес с ног. Паникерша отшатнулась вбок, но ей так хотелось поскорее удрать из номера, что она не обратила на этот удар внимания. И, не останавливаясь, с воплями побежала дальше, тряся увесистыми грудями.
А затем началась такая свистопляска, что буквально за минуту все убранство зала было перевернуто вверх дном…
Противников на одного больше, чем мы предполагали. Исключая уже оглушенного любителя голых сисек, нам противостоят еще четверо, считая самого Скальдида. У меня это открытие вызывает новый приступ страха, но для Сандаварга оно – лишь досадная погрешность в расчетах. Его наметанный глаз бегло оценивает обстановку, и Убби атакует того противника, что представляет для нас наибольшую угрозу. А именно – головореза, который первым хватается за оружие.
В другой раз Сандаварг без колебаний прикончил бы ублюдка, но сегодня он не оставляет за собой трупы. Поэтому вместо того, чтобы сломать вооруженному мечом противнику сначала руку, а потом шею, подобревший Убби ограничивается лишь рукой. После чего ставит ему подножку и толкает его навстречу двум другим вскочившим на ноги ублюдкам.
Сам Скальдид, отшвырнув упавший ему на макушку щит, вскакивает с кресла и… нет, не бросается на подмогу братьям. Сделать это немедля ему мешают спущенные до лодыжек штаны, ведь мы застали домара в очень неловком положении. Скальдид пьян, оглушен и сильно взволнован, поэтому быстро подтянуть штаны у него не выходит. Вцепившись в них и сверкая голым задом, он комично подпрыгивает на месте – ни дать ни взять горе-любовник, застигнутый врасплох внезапно вернувшимся домой мужем. Однако нам не до смеха. Когда этот сластолюбец разберется со штанами, он схватит меч и бросится на нас, плевав на то, что в руках у меня более смертоносное оружие. И тогда уже нам с Долорес придется скакать от домара по всей комнате, поскольку мне строго-настрого запрещено не только убивать, но даже ранить его.
Что ж, придется драться со Скальдидом по старинке, благо у нас навалом под рукой другого оружия.
– А ну-ка взяли! – кричу я Моей Радости и хватаюсь свободной рукой за ножку стола. Это на нем танцевали голышом дамы, что валялись сейчас без сознания на полу. Но таращиться на их голые груди мне недосуг. Подняв стол за ножки, я и Малабонита разворачиваем его столешницей вперед, будто большой щит, и с криками несемся прямо на Скальдида. Он уже почти готов к бою – ему осталось лишь застегнуть ремень. Но быстро приближающаяся угроза вынуждает домара забыть о злосчастных штанах и выставить перед собой руки, а иначе мы расквасим ему лицо. Штаны вновь спадают вниз и оказывают ему медвежью услугу. Чтобы удержать равновесие, Скальдиду нужно пошире расставить ноги. А как это сделать, когда они спутаны? И мы с Моей Радостью делаем практически невозможное: валим на пол матерого воина, который мог бы шутя разделаться с нами голыми руками!
Конечно, сбитый с ног Скальдид по-прежнему опасен. Упав, он тут же хочет откатиться в сторону, но мы успеваем придавить его столом. Который, впрочем, для него не преграда, и все же нам удается отыграть себе короткую фору. Что мы можем успеть за это время? Немного. Но многого от нас и не требуется – поблизости хватает другой мебели. Домар с ревом начинает сдвигать лежащий на нем перевернутый стол, когда на него падает еще и шкаф. Вот это уже кое-что! Шкаф набит всякой всячиной и весит не меньше центнера. Но уронить его гораздо легче, чем поднять, особенно если он угодил между столовыми ножками и застрял там. А Скальдид, в свою очередь, застрял под мебельной грудой. И теперь нам видны лишь его ерзающие по полу ноги, которыми он пытается во что-нибудь упереться.
Пока мы разбираемся с вожаком, Убби тоже не сидит без дела. Головорез, которому он сломал руку и которого толкнул навстречу двум другим противникам, врезается в одного из них. Оба падают на оказавшийся позади диван, а Сандаварг остается лицом к лицу с третьим их товарищем и только сейчас узнает его:
– А вот и я, Кук! Удивлен?! Думал, мы не придем?! – злорадно рычит Убби. Если бы он когда-нибудь поприветствовал таким тоном меня, я бы точно обделался. Только не от радости, а от страха. – И что ты, грязная псина, расскажешь мне теперь о ваших дерьмовых порядках?!
Куку сейчас не до злорадства. Он, конечно, парень крепкий и не обделался, но ему нечего ответить званому и в то же время нежданному гостю. Поэтому Кук без лишних слов выхватывает из пирамиды увесистый моргенштерн и, издав вопль ярости, бросается на Сандаварга.
Убби борется не только с врагами, но и с искушением плюнуть на все и усеять комнату трупами. И потому защищается тем же манером, что и мы, – роняет на Стридерна оружейный стеллаж, мимо которого тот сейчас пробегает. Но у Кука штаны на месте, скачет он резво и потому успевает отпрыгнуть в сторону. Жаль, его атака при этом тоже срывается, ну да не беда, ведь он остался на ногах, у него в руке моргенштерн, а у Сандаварга…
…У Сандаварга руки тоже уже не пустые. Подхватив с пола табуретку, он подставляет ее под удар, затем отбивает второй, а когда Кук замахивается в третий раз, толчком от груди бросает свое оружие противнику в лицо. Край табуретки врезается Стридерну в зубы, и он отшагивает назад, после чего все же наносит очередной удар, но…
Убби пользуется секундной отсрочкой, подскакивает к врагу вплотную и перехватывает моргенштерн за рукоять во время замаха. Кук пытается двинуть Сандаваргу свободной рукой в челюсть, но Убби успевает подставить под удар согнутую в локте руку и бьет противнику в ответ коленом под дых. А потом резко выворачивает Куку предплечье так, что тому остается лишь падать, потому что иначе его рука окажется попросту сломанной.
Стридерн уберег руку и упал на спину, но его везению приходит конец. Ладонь Убби толкает его в лоб и шарахает затылком об пол так, что на Кука находит столбняк. Руки и ноги его сводит мгновенная судорога. И когда Сандаварг оставляет его в покое, он лежит без сознания в одеревеневшей позе, словно поваленная статуя. А его победитель уже несется с ревом на оставшихся врагов, что не дали Убби даже секундную передышку.
Скальдид основательно придавлен мебелью, и так легко ему не выбраться. Теперь мы обязаны помочь Сандаваргу, пусть даже один его противник ранен. Но это меня сломанная рука полностью вывела бы из строя, а северянин с такой травмой еще может на пару со здоровым товарищем доставить Убби хлопот. Хотя раз уж мы с Долорес повергли наземь воина со спущенными штанами, значит, можем теоретически побить и однорукого. Тем более что он горит желанием поквитаться со своим обидчиком и на нас даже не глядит.
Убби и «двурукий» ублюдок сталкиваются с такой силой, что я диву даюсь, как они при этом не переломали друг другу кости. Сталкиваются и, схватившись по-борцовски, с грохотом падают на пол.
Коварная тактика! Все, что требуется «двурукому», это не дать Сандаваргу подняться до тех пор, пока калека не подберет оружие и не ударит его в спину. А калека, не ввязываясь в драку, перепрыгивает барахтающихся на полу противников и устремляется к поваленному оружейному стеллажу.
«Однорукий» горит желанием поскорее завладеть клинком и не замечает, как Малабонита настигает его, нырком бросается ему сзади на ноги и обхватывает их. Враг падает, едва успевая повернуться боком, чтобы не ушибить больную руку. Мне тоже нельзя мешкать. Если северянин лягнет Мою Радость по лицу, он запросто сломает ей шею. И я атакую лежачего врага сразу, как только тот оказывается на полу.
Я осознаю, что опасно бить калеку казенной частью ружья. Если от встряски в электроспуске проскочит искра, случится непроизвольный выстрел, и мои мозги фонтаном разлетятся по комнате. Поэтому я первым делом пинаю северянина по сломанной руке, которую он держит на весу.
Срабатывает! Тот начинает метаться по полу и орать от боли так, что перекрикивает борцов, которые тоже рычат и бранятся на весь трактир. «Однорукий» испытывает дикую боль, но с чего бы мне его жалеть? Подобрав отброшенную Убби табуретку, я продолжаю дубасить ею врага, уже не обращая внимания, куда попадаю. Хочет выжить – пускай бережет голову и напрочь забудет о сопротивлении. А еще лучше, пусть просит пощады. Тем более что мне все равно плевать на его гордость, и я здесь – последний человек, который ею восхитится.
План противника сорван. Не дождавшийся помощи борец нарывается в итоге на удушающий захват, из которого не может высвободиться. Что ни говори, а в честной драке один на один закаленный наемник из хамады всегда одолеет своего размякшего в комфорте сородича-горожанина. Но Убби не намерен лишать врага жизни, а всего лишь пережимает ему сонную артерию, усыпив его на какое-то время. И я надеюсь, этого времени хватит на то, чтобы мы завершили здесь все свои дела и успели скрыться.
Борец отделался легче всех, потому что с калекой Сандаварг не церемонится. Грубо отпихнув меня к стене, он хватает нашего с Долорес противника за волосы и с силой шарахает его лбом об пол. Второго удара не требуется – я и так уже наполовину вышиб из «однорукого» дух. И когда его крики смолкают, в комнате становится непривычно тихо. Слышно лишь, как кряхтит Скальдид, все еще борясь с мебелью, да снаружи на улице галдят взбудораженные красотки. Сами по себе они безобидны, но осложнить нам жизнь могут. Если в борделе окажутся люди Виллравена и до них дойдет весть о побоище в «Счастливой секире», они пожелают выяснить, в чем там дело. А значит, нам нужно срочно хватать пленника за бороду и выметаться отсюда как можно скорее…
Отброшенный Сандаваргом шкаф слетел с перевернутого стола, что лежал на груди домара. Но легче ему не стало, потому что на стол тут же взгромоздился сам зачинщик всего этого безобразия. Драться со Скальдидом Убби не намеревался, чего нельзя сказать о нем самом. От такой наглости он взревел и задергался с удвоенной яростью.
Упросить домара пойти с нами по-хорошему вряд ли получилось бы. Даже просто поговорить с ним, когда он впал в бешенство, было нереально. Рявкнув пару раз, чтобы он заткнулся, и не добившись результата, Сандаварг выругался и тремя ударами в скулу угомонил крикуна. После чего слез с него, отер со лба пот и лишь тогда отбросил придавивший пленника стол.
– Ха, а говорили: почернел, почернел!.. Так и знала, что все это вранье, – хмыкнула под нос Малабонита, оглядев распластанное на полу бесштанное тело. – Да и вообще смотреть особо не на что. Видали и побольше.
– Это ты о чем? – не врубился я, переводя дыхание после усердного размахивания табуреткой и потому туговато соображая.
– Неважно, проехали, – отмахнулась Моя Радость. – Кстати, по дороге сюда я приметила у одного коровника тачку для навоза. Думаю, надо ее позаимствовать, если, конечно, вам не хочется надрывать пупки и нести этого героя на себе.
– Ай да Проныры, ай да молодцы! – удовлетворенно пробасил Убби, оглядывая поле отгремевшей битвы. – Неплохая работа для двух южан, загрызи меня пес! Чисто сработали, без мертвецов. Незачем они нам, если вдруг придется надолго тут задержаться. Мои столичные друзья вовек не простили бы меня, угробь я кого-то из здешних псов. Без смертоубийства мы с вами, считайте, учинили обычную драку, а она у нас не преступление. Подумаешь, повздорили да лбы друг другу порасшибали! С кем не бывает…
Наверняка Сандаварг был прав, вот только вряд ли Скальдид согласится с ним, когда очнется.
Но его мнение нам предстояло узнать позже. И не здесь, а в нашем подвальчике. Натянув на домара штаны, связав ему руки-ноги и заткнув рот кляпом, Убби взвалил его на плечо, после чего мы спустились вниз и покинули «Счастливую секиру» через заднюю дверь. Трактирщик, высунувшись из-за стойки, провожал нас испуганным взглядом. А также готовился к трудному и явно болезненному допросу, который учинят ему по возвращении остальные члены сквада. Да, не хотелось бы мне быть на его месте и оправдываться перед разъяренными северянами.
Впрочем, пожелать трактирщику очутиться на нашем месте я тоже не мог. Зачем? Этот человек не сделал нам ничего плохого, чтобы насылать на его голову тяжкое проклятье…
Малабонита преувеличивала: вряд ли Убби надорвался бы, неся на себе пленника, – на моей памяти ему доводилось таскать ноши потяжелее. И все же, дабы не вызывать подозрений у встречных горожан, – а особенно у жандармов, – Сандаварг одобрил идею Долорес насчет тачки. Это тоже не гарантировало нам защиту от неприятностей, но давало хоть какую-то маскировку.
Тачка оказалась там, где Моя Радость ее и приметила. Уложив в нее пленника и завалив его сверху строительным мусором, мы поспешили обратно в наш подвальчик. Септианские накидки – их мы также не забыли подобрать – позволили нам придумать себе на ходу легенду. И когда навстречу нам из темноты выходил очередной полночный скиталец, мы с Малабонитой начинали громко спорить насчет того, какими стяжками нужно скреплять фрагменты Ковчега. А между делом оборачивались к Убби и просили:
– Во имя Метатрона, будьте поаккуратнее, мистер Снорри! За что мы вам платим? Эта же храмовая посуда! Она предназначена для сбора пожертвований, и с ней нужно обращаться предельно осторожно!
Включаясь в игру, Сандаварг ворчал в ответ что-нибудь оскорбительное, но открыто не бранился и не грозил оторвать нам головы. Иными словами, вел себя как обычный краснокожий пропойца, решивший подработать у строителей Ковчега носильщиком. Убби рассказывал, что вконец спившиеся жители Холодного квартала не гнушаются подряжаться по ночам на подобную работенку. И хоть эта роль вызывала у Сандаварга внутренний протест, ради общего дела он был готов потерпеть. Благо по дороге нам встретилось совсем немного народу и всего один жандарм. Да и тот был занят успокоением какой-то пьяной девицы, что горланила песни неподалеку от общежития ангелопоклонников.
В общем, долго ли, коротко ли, но мы добрались до нашего убежища. И теперь нам предстояло выяснить, стоила наша авантюра свеч или предчувствие обмануло Убби, и мы совершенно напрасно нажили себе новых врагов…
Глава 14
– Да что ты с ним будешь делать! Вот ведь упрямый старик! – бросил в сердцах Сандаварг, уже в третий раз вынимая изо рта Скальдида кляп и сразу вставляя его обратно. – Сколько можно орать мне в ухо одно и то же! Я не глухой! И не тупой – знаю, что со мной будет, когда твои люди до меня доберутся. Не надоело в десятый раз повторять про то, как я буду жрать свое дерьмо и висеть на собственных кишках? Каждый раз, как встанешь у кого-нибудь поперек горла, так только и слышишь про кишки да про дерьмо! Кишки-дерьмо, дерьмо-кишки… Тьфу, зараза! Вы что, все в одном хоре эту песню разучивали? Чего мычишь? Думаешь, я тебя понимаю, когда ты жуешь эту тряпку? Или кивай, или мотай башкой!.. У, загрызи тебя пес! Тебя и весь твой проклятый сквад!..