А все остальное – фиг.
Нет интернета, телефонной связи или спутниковой телефонии. Любая попытка каким-либо образом наладить подобные штучки всегда заканчивалась одинаково – на сигнал передающей антенны прилетала какая-нибудь взрывоопасная гадость. И привет, ребята. Есть охота с внешним миром пообщаться – топай к границе. На расстоянии порядка десяти верст от приграничных кордонов начинали работать мобильные телефоны. Там никто не пытался пальнуть по абоненту или кованым сапогом стукнуть по клавиатуре ноутбука. Все понимали, что полностью пресечь работу этих устройств можно только в том случае, если оставить без связи и своих жителей, коим не повезло поселиться по соседству с границами Дикого поля.
Возникла сама собою даже целая прослойка людей, которые и занимались решением вопросов подобного свойства. Звались они «связниками» и за небольшую мзду брались передавать за границы Дикого поля различную информацию. И получать её оттуда. Работали ребятишки четко, огрехов особых в своём деле не допускали, но… Кто-то ведь контролировал и их тоже?
Гуменюк, приняв какое-то решение, взмахивает рукой и что-то говорит быстро подбежавшему охраннику. Тот молча кивает и скрывается за холмом.
– Садись, – кивает мне атаман на пригорок, – подождем чуток.
Опускаюсь рядом с ним и наблюдаю за тем, как пан Дмитро, достав из внутреннего кармана футляр, выуживает оттуда сигару. Обрезает кончик специальной гильотинкой, щелкает зажигалкой и закуривает. И только после этого вопросительно смотрит на меня.
– Не курю, пан атаман.
– Еще скажи, что и не пьешь! – ухмыляется мой собеседник.
– Пью и по бабам шастаю! А то не донесли тебе уже?
Гуменюк усмехается в усы.
– Ох, и хитрый ты человек! Говоришь, сотником был?
– Был. Документ показать?
– Да я тебе сам таких бумажек сколько хочешь нарисую и за какой угодно печатью! Тоже мне, законник отыскался! Какого тогда хрена тебя сюда потащило?
– Вот не поверишь – жил я тут! Родился в этом самом городе. Набегался уже, ничего видеть не хочу. Хочу спокойно жить.
– Это в Диком-то поле ты жить спокойно хочешь?
Атаман не скрываясь ржет во весь голос. А я ему ничуть в этом не препятствую. Что он, что я – сейчас одинаково на взводе находимся. И какая-то разрядка, один хрен, необходима.
Откуда-то из-за бугра торопясь выскакивают двое атаманцев. Давешний охранник и ещё один деятель, не столь авторитетного вида. И одет он как-то невзрачно, да и вооружён не так чтобы серьезно…
– Пан атаман! – вытягивается перед Гуменюком вновь прибывший боец.
– Вольно… – машет рукою тот. – Слухай сюда.
Приподнявшись с земли, он берет собеседника за локоток и жестом отсылает своего охранника в сторонку.
– Сталбыть, так, Панас. Есть у тебя шанс свои прегрешения искупить. Не дюже большой, сразу скажу, но есть! Готов?
– Всё, что скажете, пан атаман!
Ух ты!
Парень ажно взвился!
Что уж он там такого накосорезил-то? Видать, нехилые плюшки положены атаманцам, раз этот штрафник готов на что угодно, лишь бы вину свою искупить.
– Так. Хорошо! Готов я тебе этот шанс предоставить. Зброю оставь, ни к чему она более пока. Вот он, – указывает на меня атаман, – тебе поможет и все, что потребно, растолкует.
Помогаю парню надеть спецкостюм и кратко его инструктирую на предмет дальнейшего поведения. Атаманские охранники приносят две рации. Перенастраиваю частоту так, чтобы ничьи посторонние уши не слышали наших с Панасом переговоров.
Всё, приготовления закончены.
Отходим в сторонку и, присев на землю, наблюдаем за тем, как парень поднимается по лесенке к закрытой двери.
Вот дверь приоткрывается – ничего пока не происходит.
– Эта… внутри я. Чо дальше делать? – хрипит динамик радиостанции.
– Стой. Внимательно смотри на то, что находится от тебя слева.
– Да ничо там такого нет. Полки всякие, только на них пусто совсем. Инструмент какой-то на полу лежит, домкрат, железки разные…
– Так. Прямо напротив двери глянь.
– Тоже полки. Штуки какие-то круглые лежат.
– Просто так лежат?
– Щас гляну… не-а, они к полкам как-то хитро присобачены, не снять… – слышно, как парень чем-то там гремит.
– Стоп! Не снимай ничего – даже вообще не трогай.
– Агась.
– Сколько их там?
– Четыре штуки лежит.
– Как выглядят?
– Серые такие. Чуток поболее ведра каждая. Замки на них хитрые, не встречал раньше таких. Ручки есть, чтобы носить: видать, тяжелые они.
– Лады. Справа что?
– А такие же сумки, из которых вы мне одежку доставали. Пять штук. На полках лежат.
– Отлично! Вот эти сумочки наружу выволакивай.
Панас выбирается из кунга и вытаскивает на улицу сумки со спецкостюмами. Закрывает дверь.
– Так, парень, теперь давай топай к следующему грузовику…
Ничего утешительного поиски в других грузовиках нам не принесли. Аналогичное содержимое оказалось еще в одной машине, все прочие же либо выгрузили эти контейнеры ранее, либо еще не успели полностью загрузиться. Более внимательный и неторопливый осмотр содержимого кунгов показал, что люди, укладывавшие груз, делали это явно не слишком торопясь. Каждый предмет лежал на своем месте и был соответствующим образом закреплен, дабы ненароком не повредить перевозимый в кузове ценный товар. Не могу сказать, чтобы результаты поисков нас с атаманом как-то успокоили. Даже одного из найденных контейнеров вполне хватило бы для того, чтобы ото всех, здесь присутствующих, остались лишь печальные воспоминания. Была, правда, и еще одна слабая надежда, но и она испарилась, стоило мне направить радиометр на подошедшего к нам Панаса. Высветившиеся на табло цифры недвусмысленно свидетельствовали о том, что наш штрафник только что имел общение с некими радиоактивными материалами. Он не схватил, разумеется, опасную для себя дозу: все контейнеры остались неповрежденными, и никакой явной угрозы облучения не было. Но даже и того, что показал счетчик, было достаточно для категорического вывода. А именно: северный пушистый зверек подкрался к нам на критически опасное расстояние.
– Раздевайся, – машу я рукой парню. – Костюм в сумку сложи. Только прежде воды добудь да сполосни его хорошенько. Просохнуть дай, а потом уже и складывай.
Озадачив штрафника работой как минимум на час, возвращаюсь к атаману, который с невозмутимым видом раскуривает очередную сигару.
– Ну что?
– Фигово… – присаживаюсь рядом и устраиваю поудобнее автомат. – В двух грузовиках лежит та самая начинка, за которую нам всем поотрывают головы на раз-два.
Гуменюк сплевывает на песок и выдает на-гора сложное, изящно построенное и вычурное матерное выражение. Мастер, что и говорить, я бы так не сумел! Ситуация складывается преинтереснейшая. Положение атамана никак нельзя назвать удачным. Мне некоторым образом все-таки полегче. Я могу сейчас подорваться и исчезнуть в невообразимой дали. Теоретически… На практике же я совершенно уверен в том, что любая моя попытка сделать хотя бы один шаг в том направлении будет немедленно пресечена огнем на уничтожение. И я не строю никаких иллюзий относительно своей удачливости или немыслимой боеспособности. Шансов уйти отсюда живым и непричастным у меня не имеется никаких. Хочу я того или нет, но мы с атаманом сейчас вынужденные союзники, и только вместе можем выбраться из этой передряги. Или вместе утонуть.
Закончив свои размышления, поднимаю голову на своего соседа. Тот невозмутимо продолжает курить, изредка посматривая в мою сторону.
– Ну? Что надумал?
– Машины эти надо убрать отсюда. Дорога рядом, неровен час, поедет кто-нибудь. Всех живых охранников связать, подлечить – и под замок, чтоб не общались ни с кем и лишнего не болтали.
– А оно нам надо? – недобро ухмыляется Гуменюк. – Что полезного они поведать могут? Все, что могли, рассказали уже.
– Да хрен его знает. Глядишь, кто-нибудь дотошный и из них что-нибудь полезное вытащить сумеет. У нас с тобой сейчас поважнее заботы есть.
– Ладно, – кивает атаман. – Организую все. Панас на тебе. Нам лишние языки ни к чему. Болтлив он, за что и огреб в свое время.
– Понял, не дурак.
Через час с небольшим, когда уцелевшие машины покинули место боестолкновения, охранники атамана закончили рыть яму в стороне от дороги. Туда, предварительно обобрав до нитки, побросали тела убитых конвойцев. Своих раненых и убитых к тому времени уже увезли в город. Первых предполагалось лечить, вторых – похоронить с почестями. Ни в ту, ни в другую партию Панас не попал. Не оказалось его и в яме, в которую побросали тела конвойцев. Его вообще не оказалось на месте боя. Усевшись за руль трофейного вертлявого джипа – не того, который подбил Торопа, а передового, незадолго до этого захваченного бойцами Гуменюка, – киваю Панасу на место рядом с собой.
– Со мной поедешь. Пан атаман приставил тебя ко мне сопровождающим.
Обрадованный такой новостью, бывший штрафник с довольным видом усаживается на сидение. Отъехав пару километров от блокпоста, притормаживаю и кидаю парню тряпку.
– Стекло протри: «дворники», видать, пулей покорежило, не включаются. А пылюка тут знатная.
Панас шустро кидается исполнять приказание. Быстро протирает стекло, заодно уж и зеркала, и распахивает дверцу в кабину.
Чуть слышно крякает «Ругер» в моей левой руке, и бывший штрафник, с лица которого еще не успела сползти глупая улыбка, мешком оседает в дорожную пыль. Остановился я очень удачно: в десятке метров от дороги начинается глубокий овраг. В этот овраг я и сбрасываю тело своего сопровождающего. Он, может быть, был неплохим человеком, но не в меру болтливым и чрезмерно общительным, как говорил атаман. Вполне возможно, что и не успевшим сотворить каких-то серьезных гадостей. Может быть… Но сейчас его длинный язык способен существенно укоротить шеи изрядного количества окружающих людей. Так что извини, парень, но тебе сегодня не повезло. Это был не твой день.
Подрулив на джипе к знакомому зданию беспредельщиков, через пару минут я уже сижу в кабинете их главного. Борис ничуть не удивлен моим визитом, дружелюбно кивает на стол.
– Чаю хочешь? Или чего покрепче будем?
– Всего хочу: и того, и другого, и третьего!
– А что третье? – вопросительно приподнимает бровь мой собеседник.
– Вот это, – и на стол перед ним опускается небольшой листок бумаги.
– Что это такое?
– А ты прочти.
«Код шесть. Аргус-2 просит контакта по указанным координатам. Срочно, вне всякой очередности». Ниже идет группа цифр.
– И как я должен это понимать? – вопрошающе смотрит на меня главный беспредельщик. – Ты, если не в курсе, так мы совсем другими делами занимаемся! С этим вопросом тебе к «связникам» топать надо. Это их бизнес, мы в чужие дела не лезем.
– Ну, ты ж ведь про меня справки навел?
– Ну.
– Я так полагаю, что от тебя особых секретов никто не делал. В целом знаешь ведь, какими делами я занимался раньше?
– Занимался. Именно что – раньше занимался.
– А кто тебе сказал, что я от них совсем отошел?
Некоторое время мой собеседник молчит, пристукивая по столу пальцем.
– Ну ты же неглупый человек. Должен понимать, что некоторые вещи за просто так не делают.
– Понимаю. Но это как раз тот случай, когда делают. И именно за просто так. Когда в доме пожар, ты же не будешь выяснять стоимость огнетушителя?
На этот раз Борис молчит чуть дольше, что-то прикидывает про себя.
– Хорошо. Будем считать, что ты меня убедил. Но к этому разговору, если не возражаешь, мы еще вернемся.
– Не возражаю. В любое время дня и ночи. А сейчас дай команду своим ребятишкам, чтоб разменяли мне чуток гривен: должна же у меня быть какая-то легенда, зачем я сюда приходил?
Выпрыгнув из джипа около атаманского штаба, бросаю ключи в руки подошедшему охраннику.
– Пусть ваши мастера его посмотрят: видать, когда прежних хозяев отсель вытряхали, кто-то куда-то засадил не подумавши. Дворники не работают, да и скрипит в машине что-то, того и гляди, сломается.
Охранник, не говоря ни слова, кивает, а я направляюсь к зданию. Видимо, личная гвардия Гуменюка уже получила соответствующие распоряжения, и меня провожают прямо к атаману. При этом никто не пробует меня обезоружить и вообще никак на этот счет не высказывается.
Пан атаман нынче не в духе, о чем свидетельствует явственный запашок крепкого виски, который я унюхиваю сразу же, как только переступаю порог его покоев. Виски, надо сказать, явно не из дешевых. Это хорошо распознается именно что по запаху. Вот до сих пор не могу понять, что хорошего находят люди в выпивке, имеющей подобный запашок! По мне – так лучше просто водки выпить. Сколько раз я ни пробовал продукцию шотландских горцев, но привыкнуть к ней так и не сумел. Ну, категорически не моя это вещь! Поэтому предложенную атаманом бутылку вискаря вежливо отклоняю.
– Мне бы коньяка лучше.
– В шкафу возьми.
Не чинюсь и, отыскав в шкафу требуемую бутылку, недрогнувшей рукой наливаю себе сразу полстакана.
Хлоп!
Хорошо пошло! Опускаюсь в кресло напротив Гуменюка.
– Ну?
– Связного жду.
– Чего их ждать-то? Сейчас крикну – и через десять минут притащат.
– Не, я не «связников» имею в виду. Должен доверенный человек на связь выйти.
– И когда он выйдет?
Развожу руками.
– Ну, я же не пророк… Должен выйти быстро. Обычно с такими делами народ не шутит.
– Ладно, – вздыхает Гуменюк, – черт с тобой, подождем. Ты же ведь тоже на тот свет раньше времени не собираешься.
Просидели мы с атаманом еще часа три. Разговор особо не клеился, пару раз мой собеседник даже задремывал. Да и мне особо некуда было спешить. Странное дело: вот сидишь и понимаешь, что тикающие часики неумолимо отсчитывают твои последние секунды. И может быть, уже прямо сейчас ложатся на боевой курс вертолеты с подвешенными блоками НУРСов. Вполне возможно, что и штурманы уже проложили курс на город, крестиком пометив здание, где мы сейчас сидим. Все может быть, и этот вариант – один из вполне вероятных.
Атаман уже совершенно явно захрапел, основательно перегрузившись спиртным. Не буду мешать человеку спать, тем более что у него тоже был не самый лучший денек. Осторожно поднимаюсь на ноги, прихватывая со стола начатую бутылку коньяка, прячу ее в разгрузку и выхожу в коридор. Успокоительно кивнув охраннику, жестом показываю ему, что его босс прилег подремать. Ничуть не удовлетворившись моей пантомимой, гвардеец заглядывает в дверь и, только услышав храп Гуменюка, в свою очередь кивает уже мне: мол, свободен, можешь топать, куда хочешь.
Сбежав по лестнице, толкаю дверь в предбанник.
– Не оборачивайтесь. Аргус-2?
– Он самый.
– Код подтверждения?
– Вильно-88.
Здесь главное – назвать любое сочетание слов, в котором подряд присутствуют три буквы «в». Это мой личный опознавательный код.
– Принято. Что вы хотели сообщить?
– Нужна срочная эвакуация груза. Груз представляет чрезвычайную опасность по наивысшей категории. Ситуация «красная», если вы понимаете, что я имею в виду.
– Передам. Что еще?
– Прикрытие должно быть организовано на самом серьезном уровне. Я не знаю всех подробностей происходящего, но здесь прослеживается чей-то крайне нездоровый интерес.
В мою ладонь тычется твердый предмет.
– Держите при себе и никогда не выключайте. С вами выйдут на связь в ближайшее время. Аккумулятор заряжен полностью, так что по этому поводу не переживайте.
– Понял.
Толкаю тяжелую дверь и, выйдя на улицу, обнаруживаю в руке стандартную армейскую портативную радиостанцию. Между прочим, штучка весьма неплохая, с блоком персонального закрытия канала. На лицевой панели замечаю цифру «4». Стало быть, четвертый канал. Что ж, значит, Борис меня не подвел, и с меня теперь причитается. Будем надеяться, что группа эвакуации успеет сюда раньше вертолетов штурмового авиакрыла.
И какие блеснут эмблемы на их бортах, оставалось только гадать.
Будет ли там российский триколор или же белые звезды НАТО? Или смерть прилетит под желто-голубыми флагами? Вполне может быть и так, что над степью сейчас идут ВВС Новороссии – с них, пожалуй, что и станется… эти давно уже прославились своей безбашенностью.
Впрочем, догад не бывает богат – так когда-то дед говаривал.
Хлопает дверь, и на крыльцо за моей спиной вываливается несколько бойцов Гуменюка. Вид воинственный, оружием обвешены чуть не по уши. Следом появляется ещё один персонаж – лицо новое и примечательное. Невысокого роста мужик, полный и малоподвижный. В заломленной набок шикарной папахе. Но морда суровая, и все окружающие смотрят на него с почтением.
И кто это такой может быть?
Второе лицо после батьки?
На атамана так вроде бы не косились… этого типа, похоже, побаиваются больше.
Оглядевшись, мужик властно машет рукой.
– Эй, ты! А ну – сюда быстро подошел!
Оглядываюсь и я – кого так нелюбезно окликает этот деятель?
А нет никого, кроме часовых. Да и стоят они рядом, нет нужды во всю глотку орать.
– Не ясно, что ли? Оглох?!
Так это он меня так окликает? Чай, не на разных берегах Днепра стоим.
– Это вы мне?
– А что, ещё на кого-то тут орать надобно? Все прочие ко мне и сами быром подбегают, только глянь! А ты – новенький, видать, не просек пока…
Ну, не станем дурака включать, подойдём. Тем паче что и спешить пока особо некуда.