– Не ясно, что ли? Оглох?!
Так это он меня так окликает? Чай, не на разных берегах Днепра стоим.
– Это вы мне?
– А что, ещё на кого-то тут орать надобно? Все прочие ко мне и сами быром подбегают, только глянь! А ты – новенький, видать, не просек пока…
Ну, не станем дурака включать, подойдём. Тем паче что и спешить пока особо некуда.
– Тут я, что надобно?
Пузатый нахмурился, не понравились ему мои слова. Скорее даже не сами слова, а тон, которым они были высказаны. Не было в нём никакой подобострастности, да и уважение, если ощущалось, так совсем чуть-чуть.
– Ты что, не знаешь, кто я?!
– Нет.
– Я – начальник СБ!
Понятно… Судя по гонору, мужик считает, что если он пока на вторых ролях, то это временно. Не завидую Гуменюку, он-то, по крайней мере, дядька разумный и рассудительный. А такой упоротый эсбист способен стать причиной нехилых напрягов с окружающими.
– В таком разе, – чуть наклоняю голову, – здравствовать вам, уважаемый. Меня вы тоже, как я понимаю, не знаете, так что позволю себе представиться – сотник Мирон Крюк!
Так…
Малость спеси поубавилось.
Не жалуют в Диком поле самозванцев, так что такой чин себе попусту не присвоят.
– Сотник? Какой сотни, какого куреня?
– Атаманская сотня Богунского полка.
Получи, дядя!
Атаманская сотня – личное подразделение командира полка. Те ещё волки… Они, кстати, не только по разведке специализируются, и ещё много чего выполнять могут, мало ли какие задачки им полковник нарезать захочет?
Понимающе переглянулись охранники эсбиста. Гонору, как по волшебству, стало меньше. Совсем почти не стало, если по правде говорить. Бодаться с атаманцами? Да ещё из такого полка? Ищите дураков… сами знаете, где.
Но эсбист то ли совсем дурной, то ли укорота ещё ни от кого не получал. Пофиг ему на мои бывшие чины. Строго говоря, где-то он и прав, наверное. Где тот полк – и где мы сейчас?
– И что? Я перед тобою гопак сплясать должен?
– Да без плясок как-нибудь проживём. А вот как вас, уважаемый, звать – величать – это узнать хотелось бы.
– Да? Ну так знай – я Павло Задорожный! Слыхал?!
Не слыхал. В чем признаваться не спешу. Сам лопух, надо было не только про атамана и иных персон все подробно выяснять. Про Торопу выяснил же? А про эсбиста? Бес попутал или лень-матушка помешала? Боюсь, что нечистый тут не при чём.
– Слыхал. Говорят, что серьезный ты человек.
Фиг с ним, пусть надувается от гордости. С меня не убудет.
– То-то же! – напыжился от важности глава СБ. – А вот я про тебя не слыхивал ранее! Как так быть может?
Врет дядя. Не сам же Гуменюк про меня справки наводил? Но зачем-то это Задорожному нужно… Зачем? Почему он тут ваньку прилюдно валяет?
– Атаман – тот тоже раньше многого не слышал. Но поговорили мы с ним, он сам во всем и убедился.
– Ну, ты батьку-то не замай! Он у нас человек доверчивый, ему всякий в уши напеть может.
Если пан Дмитро доверчив – то я папа римский! С меня тогда чуть не семь потов сошло, допрежь атаман во что-то поверил.
А ведь он батьку-то подставляет!
Да тонко так – и при свидетелях!
Ежели он сейчас чего из меня выколотит – то это Гуменюку в минус пойдет, мол, как же так, пан атаман? Змеюку такую проглядел? Нехорошо это, ох, как нехорошо… Вот эсбист – тот на своём месте оказался да вовремя всё и выяснил!
Значит, задача моя в том, чтобы этого говоруна осадить. Жестко – и тоже прилюдно. Мне атаман в союзниках куда как более ценен, чем этот толстяк.
– Бумаги показать?
– Толку-то с них? – кривится эсбист. – У нас другие способы имеются… А ну!
Хрен вам, ребятки! Тут тоже не фраера, знаете ли…
Промахивается мимо крайний здоровяк, не успевает его кулак меня срубить. Пару миллиметров всего – а мажет, вовремя я присел. Да не просто присел, а ещё и вбок скрутился, оказавшись лицом к лицу со стоящим на четвереньках позади молодым хлопцем.
Да вы что, как первоклашку, меня подловить хотели?! Чтобы я, на этого типа налетев, на землю спиною шлепнулся бы? Как лох позорный?!
Ну, вот уж хрен!
Продолжив разворот, ногою подсекаю обе руки хлопца – и уже он сам утыкается носом в землю.
Проворот, прыжок…
– А ну, панове, руки до горы!
Недружелюбный зрачок автоматного ствола медленно перемещается вдоль фронта опешивших от неожиданности людей.
– Вас, панове, то не касается! – киваю я часовым. – К вам у меня вопросов нет – но убедительно прошу в наши дела не встревать – обижусь смертельно!
– Кхе… – прочищает горло эсбист. – Из ума выжил, человече? Ты кому зброей грозить вздумал?! Да я тебя сейчас…
Дах!
И щегольская папаха Задорожного слетает с головы.
– Я два раза повторять не стану! С того света ты мне и вовсе не страшен будешь.
Отходят в сторону часовые, не снимают они оружия с плеч. И на том спасибо! Жив буду – отдарюсь! Ей-бо, отдарюсь!
Медленно тянут руки вверх охранники эсбиста.
– Зброю – наземь!
Шлепается в пыль автомат, ещё один…
– Пистоли – до кучи!
Немалая, надо сказать, кучка получилась.
– Пять шагов в сторону! Сесть всем по-турецки, руки за голову!
Черта с два из такой позиции какой-нибудь фортель выкинешь. Плавали, знаем.
Моя левая рука вытаскивает из кармана разгрузки гранату – Ф-1, между прочим. Движение руки – и разогнуты усики у чеки, падает кольцо на землю.
Прижимаю гранату подошвой ботинка.
– Категорически не рекомендую никому меня волновать! Мало ли… вдруг на ногах не устою…
Теперь и часовые нахмурились: им, в случае чего, тоже прилететь может.
– А вы в дом зайдите, – киваю в их сторону. – Береженого – и господь бережет.
Хлопнула, закрываясь, дверь.
– Ну, что, пан Задорожный, какие ещё тебе документы предъявить? Не стесняйся, гутарь…
– Ну… ты ведь отсюда не уйдешь…
– Но ты этого уже не увидишь. Так что – квиты!
Нерадостная перспектива, что и говорить.
– Кто тебе в уши напел про меня?! – сменив тон, внезапно рявкаю я на эсбиста. – Кто дал команду меня нейтрализовать?! Соврешь – пристрелю, как собаку! Прямо здесь пристрелю! Что думаешь, за тобою никто не смотрит уже?! А вот те хрен!
Выхватываю из внутреннего кармана небольшое фото.
– Кто тут с тобою рядом?! Колись, падла!
– Я… не…
Дах!
Пуля выбивает фонтанчик земли между ног Задорожного. Тот взвизгивает и закрывает руками лицо – песок попадает прямо в глаза.
– Кто это?! – вытягиваю вперед руку с полароидным снимком. – Ну?!
Черта с два он так хоть что-то разглядит, с песком-то в глазах… Но его подчиненные – те уже вовсю глазами лупают.
– Кто скажет – будет жить! Кто скажет первый!
– Должно Федор это… – неуверенно произносит кто-то из охраны эсбиста. – Утром оне встречались-то…
– Ах, ты ж и сволочь! – хрипит пан Павло.
Значит, выстрел навскидку угодил в цель! Была встреча, и про меня там очень даже может быть разговор шел. Понятное дело, никто меня тогда заземлять и не собирался, скорее всего. Проверить – очень даже и возможно, что просили. Но какой-то разговор точно был.
– В сторону отойди! – машу рукой говоруну. – И на землю ляг, чтобы осколками не побило.
С похвальной поспешностью тот оползает в сторону. Ложится и закрывает руками голову.
– Второй шанс даю! Что это за Федор? Кто он и что тут делает?!
– Из торгашей он! – с готовностью откликается ещё один говорун. – Но бают все, что для виду это – то Карпа человек! Говорят – из ближних его был. А теперь торгашом заделался… Только, думаю я, что это для близиру всё…
– Рядом ложись! – указываю я ему рукой. – А ты…
Хлопает дверь, и на крыльце появляется Гуменюк. Абсолютно трезвый и невозмутимый. Позади батьки толпятся его гвардейцы – все со стволами наизготовку.
– Ты продолжай… – миролюбиво вещает мне атаман. – А я послухаю! Уж больно у тебя складно получается…
– Пан Дмитро! – дергается было эсбист. – Да я…
Хрясь!
Атаманов сапог смачно влипает ему в морду, и, не закончив своей речи, Задорожный навзничь падает на спину.
– Вот кто тут у меня стукачком-то оказался… – присев на корточки перед лежащим, спокойно произносит Гуменюк. – А я-то все гадал…
– Он Панаса прибил! – выкрикивает эсбист.
Опаньки!
С козыря зашел!
Атаман в замешательстве. Сказать, что это был его приказ – нельзя, хлопцы не поймут. Ладно, когда в бою либо за дело – а так…
– Он со мною поехал, верно, – подтверждаю я. – Но по пути попросил тормознуть – мол, он там какой-то ствол приглядел, себе забрать его хотел, да не успел в бою-то…
– Так он всю дорогу при машинах был! – фыркает Гуменюк. – Что он с бою-то мог взять, когда его в глаза и не видал?
– Но между машинами бегал ведь? – пожимаю я плечами. – Не знаю, мне его ждать некогда было. Да он сказал, что и сам доберется. Что, неужто не дошел?
– Кто б его одного-то пустил… не можно ему-то! – качает головою один из гвардейцев. – Проштрафился парень!
– Ну, звиняй, не ведал я про то… Так он что – и сбечь мог? И такое тут бывает?
– По-всякому бывает… – явно теряя интерес к разговору, произносит пан Дмитро. – Ладно, придет – спросим! Не придет – из-под земли добудем! А вот ты, голуба, что мне хорошего можешь поведать?
И он пинает сапогом скорчившегося на земле эсбиста.
– Откуда у тебя это фото? – интересуется атаман, чуть погодя после того, как бывшего эсбиста уволакивают в подвал. – Покажь!
– Да девка там! Смотри! – протягиваю ему фотографию. – На память щелкнулись пару деньков назад… Тарас и снимал, только вышло всё у него криво, а больше бумаги в аппарате не было. Ну, и вышло… не очень. Сразу даже не разглядеть, где и кто стоит.
– Так ты Задорожного на понт взял? – изумляется Гуменюк. – Силён, бродяга!
– Со страху-то да под стволом – чего только не вспомнишь…
– Ну, ты вообще… нет слов!
Рация оживает ближе к вечеру, мы с атаманом уже успели нарезаться в хлам так, что уже с трудом соображали – где и что происходит.
– Аргус-2! – четко выговаривает динамик. – Аргус-2! Ответь Головному!
Переваливаюсь через поручень кресла и хватаю радиостанцию со стола.
– Здесь Аргус-2! Слухаю тебя, Головной!
– Через полчаса на въезде в город, со стороны реки. Как понял?
– Понял, полчаса, со стороны реки. Нас будет две машины.
– Одна – без базара!
– Понял, будет одна. Я и атаман, больше никого постороннего. Водитель и охранник?
– Не вопрос, они погоды не делают.
– Всё, выдвигаемся.
Гуменюк, внимательно вслушивавшийся в разговор, кивает на рацию.
– Не наша, где взял?
– Мир не без добрых людей… Тебе не все равно сейчас-то?
Мы торопливо собираемся, атаман с сомнением смотрит на автомат.
– Бери… Один хрен, если не добазаримся… тут и двести не спасут.
Подпрыгивая на ухабах, джип резко несется вперед. Дорожные рытвины тут заделывают белым кирпичом – чисто западэнский метод дорожного ремонта. Крепко, но машины на таких заплатках подбрасывает неслабо. Особенно если на скорости.
Поворот, ещё один, скоро уже и точка рандеву.
– Гляди!
У дороги вспыхивает красный огонек – фонарь.
– Фары гаси! – толкаю в плечо водителя. – Здесь тормози.
– У машины будь! – веско (словно и вовсе не пил) приказывает атаман охраннику. – За тылом смотри! И от меня команды ожидай!
Топаем по середине дороги, пистолеты в кобурах, автоматы остались в машине.
– Кто приехал-то? – интересуется пан Дмитро.
– Да есть у меня догадочка… не хочу вперед забегать, но, ежели это тот самый человек…
– То что?
– Мужик он суровый, но слово держит твердо.
– Обнадежил… – хмыкает Гуменюк.
Ещё пара десятков шагов – и нам навстречу выныривают темные фигуры. Только что дорога была пустой – и нате вам!
– Аргус?
– Тута. А Головной где?
– Здесь я.
– Это ты, парень, заливаешь… Я его голос знаю!
– Сюда поворотись, – откликается голос с другой стороны дороги. – Морду освети.
Щелкаю выключателем фонаря.
– Достаточно?
– Гаси. Отошли все в сторону.
Фигуры растворяются в темноте, словно их никогда и не было вовсе. Но я не обольщаюсь, они снова возникнут здесь, стоит только их командиру дать сигнал. А он – даст, если только почует что-то неправильное в нашем поведении.
– Чего хотел? Что за спешка такая?
Кратко описываю собеседнику произошедшее.
– Говоришь, два грузовика?
– Да. Прочие пустыми шли.
– Не врешь! – удовлетворённо произносит собеседник.
– Ты в курсе?
– Замнем для ясности. Что хочешь?
– Вы забираете груз – мы не при делах.
– Это-то и так понятно, заберём. За наводку – что с нас поиметь хочешь?
– Проживу как-нибудь… Должен будешь, устраивает?
– Ну ты и жук!
– Какой есть…
– Охранников, что живы остались, к машинам. Заберем их с собой.
– Джипы сопровождения?
– Ты нас за крохоборов держишь? Совесть совсем потерял?
– Ну, спросить-то я могу? – меня пробивает на шутки.
– Ты спросил – я ответил. Себе оставь.
– Гарантии какие? Мало ли кто завтра по их следам прикатит?
– Выйдешь на связь, позывной Громада. В десяти минутах лета будет два дня дежурить звено ударных вертолетов. Вертолеты могут сделать два захода – и на этом всё. Будет кто и после этого борзеть – я им не завидую. Спутники на время ослепнут, учти.
За спиною хмыкает атаман, эту новость он оценил по достоинству. Такое пообещать… это уровень нужен… даже и представить не могу, какой!
– Проводник? – интересуется мой невидимый собеседник.
– На том берегу стоит, у машины. Скажешь, мол, Заяц велел – он всё и покажет, – вступает в разговор атаман.
– Весьма с вашей стороны любезно, пан Дмитро! – произносит Головной. – Вернём в целости и сохранности, обещаю.
– Ещё что к нам есть? – интересуюсь я.
– У меня – нет.
– Разбежались?
– Не возражаю…
Уже выйдя из машины, Гуменюк придерживает меня за локоть.
– Что это за фрукт такой был?
– Спецназ Новороссии, подполковник Кварцахелия.
– Грузин?
– В Новороссии-то?! Абхаз…
– Я думал, что чечен. Говор у него такой… не наш, словом. Знаешь его откуда?
– Через прицел переглядывались… было дело. Тогда в первый раз и поговорили. Чечены у них, кстати, тоже присутствуют. Там вообще полный интернационал, даже евреи, говорят, есть. Давид мужик жесткий и колючий – но слово держит.
– Вижу, что не ватный. Считаешь, можно ему верить?
– А звено вертолетов тебе кто из соседей может по дружбе подогнать?
Атаман только хмыкает.
Он задает мне ещё несколько вопросов, на которые я ему вполне правдиво отвечаю, не опасаясь при этом ошибиться. Говорю ему полную правду, хотя и не всю…
– Ладно! – хлопает пан Дмитро меня по плечу. – Ты свое дело сделал, топай спать!
– А до гостиницы меня кто…
– Здесь спать будешь! Забей на неё вообще! У меня пока поживешь. Там видно будет… А я проводника дождусь – и тоже на бок! Девку прислать?
– Опосля такого денька? Не, не до них ноне…
– Ладно, оставим их на потом!
Спать – это то, что сейчас мне совершенно необходимо. И – желательно подольше. Часиков эдак десять. Или двенадцать.
Хорошо, когда сон крепкий.
Ещё лучше, когда никто тебя при этом не беспокоит. И нет нужды принимать меры безопасности, дабы пробуждение не состоялось бы в совсем уж некомфортной обстановке. Типа – лег спать в гостиничном номере, а проснулся в подвале. Причем очень даже и возможно, что в подвале той же самой гостиницы… А что ж вы хотите-то – Дикое поле!
Совсем-совсем дикое… аж противно.
Но я не стал вешать гранату на дверь, справедливо полагая, что урыть меня можно и менее хитрым способом, нежели тихонько прирезать во сне. Можно просто пристрелить, лукаво не мудрствуя. Это даже удобнее: не надо будет постельное бельё потом стирать… Вполне, кстати, способны и повязать, здесь будильник в виде гранатного разрыва, тоже не самый удачный метод пробуждения. Один хрен – ничего толком сделать не успею. А супротив такого количества атаманских «гвардейцев» мне выстоять не светит даже и в теории. Словом, будем спать! По-настоящему, без дураков…
И, надо отдать должное, это мне удалось! Никто не ломился в двери и не гомонил во дворе. Даже сны были какие-то… умиротворяющие, что, учитывая все последние события, можно было считать хорошим предзнаменованием.
Да и проснулся я вполне самостоятельно, хорошо отдохнувшим и полным сил. Вот только жрать хотелось совсем не по-детски. Идея вообще-то здравая и как-то надо бы её воплотить в жизнь…
Высовываю небритую морду в коридор и вопрошающе оглядываюсь. На глаза попадается один из атаманцев, бдительно несущий службу около лестницы. Завидев моё явление, парень моментально оказывается около двери, откуда выглядывает моя заспанная физиономия.
– Пан сотник?
– Пожрать бы чего…
– Сей момент! Пан атаман распорядился!
Относительно чего было отдано данное распоряжение, хотелось бы знать…
Пан Дмитро не подкачал, утренний (уже дневной?) перекус оказался очень даже… я бы сказал, что куда как получше, чем в гостинице. Тут и супчик присутствовал, да и на второе изрядная порция шашлыка оказалась весьма качественной. Теперь бы ещё по сто грамм… но выпить мне не удалось – в дверях нарисовался Гуменюк собственной персоной.