Упал, отжался! - Серегин Михаил Георгиевич 13 стр.


– До задницы, наверное, – равнодушно пожал плечами Мудрецкий. – Вы же ему не подчиняетесь, как я понял?

– Вот до какого, вот! – подполковник Васьков начал энергично перепиливать свою шею ребром ладони. – Вот они у нас где! Мы им не подчиняемся, а то затрахали бы во все дыры. А так мы только на их территории, поэтому имеют они у нас только то, до чего дотянутся. А чтобы ты понял всю радость своего в этом участия, я тебе, так и быть, сообщу секретные сведения. Завтра к нам с трехдневной проверкой из округа прибывает твой лучший друг генерал-лейтенант Лычко, нынче он в городе Вольске ночует, у тыловиков. Отставить смехуечки, Валетов! Ты в ножки должен упасть полковнику, в ножки, и сапоги до самого дембеля лизать! Думаешь, генерал про вас забудет, не спросит – а где тут, мол, химики из Чернодырья обитают? А как им служится? Может, помочь чем, чтоб служба медом не казалась? И вот докладываем мы: так и так, все хорошо, деньги гребут, на машинах с девочками катаются... И где ты после этого окажешься, Валетов? Ась? На каком курорте? Не слышу ответа, мосол!

– На курортах Кавказских Минеральных Вод, товарищ подполковник, – уныло доложил Валетов. Впервые в жизни ему не хотелось подрасти. Впервые он пожалел, что не может стать еще ниже – маленьким-маленьким. Таким, чтобы никто не нашел.

– Верно мыслишь, боец! Так что, готов ты три дня отпахать за всю оставшуюся жизнь? Вот то-то! Приезжает, значит, ваш друг Лычко, интересуется твоим здоровьем, а мы ему и докладываем: живет в палатке, ходит в караулы, нынче вообще занят общественно полезным трудом вместе с другими раззвездяями Красной армии.

– Васьков, вы там закончили? – проскрежетал издалека голос Копца. – Поехали, нам еще на склады заглянуть!

– Минуточку, товарищ подполковник! – заторопился Мудрецкий, теряя всяческие остатки спокойствия и просветления. – Вы не подскажете, что это сегодня с полковником? Он какой-то... странный. Не в себе, что ли? И мне что – в самом деле вазелин доставать? Где я его тут достану?

– Где хочешь, там и доставай. Хотя, конечно, если тебе больше нравится насухую... – Васьков пошевелил усами, словно раздумывая – оскалиться или просто улыбнуться. – Ничего, нам сегодня тоже посоветовали запасаться, так что тащи. Вот приедет барин, барин нас натянет... а мы ему – полкило смазки: мол, виноваты, ваше благородие, признаем свою ошибку, готовы понести заслуженное наказание! Так что ищите – и обрящете. Время у тебя есть.

– Товарищ подполковник! – донеслось от машин. – Где застрял? Вытащить?!

– Да иду, иду! – заорал в ответ Васьков и негромко, так, чтобы не услышал Копец, добавил: – Не в себе, не в себе... А когда он в себя приходит, ты знаешь? И какой он тогда? Тут с самого утра подмыться не дают, только дерут во все дыры...

– Почему, товарищ подполковник? – так же тихо поинтересовался Мудрецкий. – Неужели из-за этой... аварии?

– А ты думал, из-за чего?! – Волчий оскал все-таки пробился из-под седой щетины. – Ты что, надеешься, что зять областного прокурора каждый день прикладом в лоб получает и поэтому все сразу забывает? Все, я поехал, у Копца встретимся.

Начальство фыркнуло сизым выхлопом и умчалось. От недостроенного спортгородка подошел Волков, на ходу стаскивая свой неизменный берет и утирая пот со стриженой головы.

– Слушай, химия, у вас что, всю дорогу порядки такие? Меня сейчас обрадовали – с повышением, говорят, теперь ты командир отдельной роты. Я им – какая рота, у меня взвод, и тот некомплектный, а полковник лыбится: мол, наших взводов из твоего два выкроить можно. Чего, и в самом деле? У танкистов, я знаю, вообще девять человек во взводе бывает, а у вас сколько?

– У нас по-разному, – почесал переносицу Юрий. – Смотря какой взвод. Может и двадцать пять человек быть, а может и двенадцать, если разведка на БРДМ. Так что поздравляю, товарищ ротный!

– Ну, тогда держись, ты у меня теперь в прямом подчинении! – прорычал старлей. – Ко мне пристегнули, третьим взводом. Ну ладно, а где я офицеров на роту возьму?! Три взводных, замкомроты, замполит... ну, без него как-нибудь переживем... да еще старшина... Ты у нас умный, университет с красным дипломом закончил, так вот тебе вопрос на засыпку: где мы достанем двух офицеров и прапорщика?

– Это не вопрос, Саша, это мелочи. Где встретим, там и достанем, – грустно откликнулся Мудрецкий. – Это я тебе обещаю. Мы, похоже, уже всех достали. Даже здесь.

– Ты свои шуточки кончай, пока и меня не достал! Ты не умничай, ты пальцем покажи! Ты мне хоть одного летеху лишнего покажи, я ему взвод дам!

– Погоди, а зачем нам лейтенант? – осенило Юрия. – Тебе что, вечно этой ротой командовать или пару месяцев? И куда ты потом этого лейтенанта денешь – себе в заместители?

– Ты гений! – восхищенно прошептал Волков. – Вот те и пиджак, вот те и разведка! Нет, ну совсем Копец мозги уделал, не соображаю ни хрена! Вот и правильно – я своего замка на второй взвод поставлю, а ты на третьем останешься и заодно меня замещать будешь. Пошли, познакомлю.

– С кем?

– С замком... ну, замкомвзвода мой, Ваня Ромашко. Сержант. Раньше сказали бы – сверчок, сверхсрочник, а теперь – контрактник. Пошли, пошли, – заторопился старший лейтенант. – Тебе прямо сегодня меня заменять придется, а без него ты с моими гавриками не управишься. Масть у тебя, ты уж извини, немного не та.

– А ты куда денешься? – поинтересовался Мудрецкий. – Неужели и тебя тоже на «губу» закатали? И за что?

– Как узнал?! – выпучил глаза Волков. – И почему «тоже»?! Мы что, всей ротой в караул идем?!

– Ну, кто в караул, а кто и по камерам, – уточнил Юрий. – Троих сажают, меня самого пока вроде бы не должны. Но могут.

– Во дела! – восхитился разведчик. – А я думал, три дня скучать буду. Не, ты представляешь, насколько совести нет – три дня подряд в карауле! Ну, через день – «на ремень!», это дело привычное, но чтобы каждый?! Они что думают – раз внутренние войска, так нам это вместо отдыха?! Ладно, хрен с ними, зато твоим полегче. Других бы вздрючил под горячую руку... Слушай, ты на «губу» своих отправляй после обеда, чтобы поели толком, но до развода. Тогда старый караул их принять-отшмонать успеет, а на профилактику времени не останется. Понял?

– Не совсем, но сделаю, – кивнул Мудрецкий. – Погоди маленько, я своим работу подкину, чтобы не скучали. Так, Валетов, слушай боевое задание: где хочешь, как хочешь, но чтобы через два часа у меня в палатке было ровно пятьсот граммов вазелина. Свежего и чистого. Время пошло!

– Товарищ лейтенант, это мы запросто! – неизвестно чему обрадовался свежеиспеченный младший сержант. – Только вы мне пропуск в городок выпишите, там аптека должна быть. Да, и к гражданским, если можно: вдруг в одной аптеке вазелин кончится?..

Глава 4 Исправительно-трудовые мероприятия

Видимо, до приезда взвода из Чернодырья секретный объект в Шиханах был самой дисциплинированной воинской частью в Российской Федерации. В общем-то, и неудивительно, если вспомнить – не к ночи, не к ночи, тьфу-тьфу-тьфу! – полковника Копца, а тем паче – майора Сытина. И ведь они, как можно понять, не самые главные в этой местности. О том начальстве, которое способно держать в руках подобных офицеров, вообще лучше не думать. Но все-таки, согласитесь, когда на гарнизонной гауптвахте даже нет надписей на стенах камер – это уже что-то совсем... А вот тут на выбор: странное, страшное, необычное, чудовищное...

– Да ничего, ничего, не пугайтесь! – добродушно урчал толстенький старший прапорщик, возглавлявший это удивительно тихое заведение. – Просто к нам редко кого посылают, ну, разве патруль приведет... А так – товарищи офицеры все на местах решают. Места у нас, сами знаете, интересные, можно человека так законопатить, что он потом сам себя не найдет. Опять-таки, и казне прямая польза: здесь вас, дармоедов, кормить-содержать надо, а так – вот они, подопытные, надо ж на ком-то наши причиндалы испытывать. Хоть разик надеть на вас химзащиту, задымить в камере и заставить бегать, пока всякую боеспособность не потеряете... Вот, то-то же! После этого у нас мало кто на второй раз напрашивается. Да, кстати, будете у меня тут нарушать – живо в лабораторию отправлю! Для опытов! Они там как раз что-то гу-у-у-манное испытывают. То ли усыпляющее, то ли ослепляющее, то ли слабительное...

Словом, царили на шиханской «губе» тишь, гладь, благодать и воинский порядок. Караул во главе со старлеем Волковым героически боролся с зевотой при помощи запрещенных в армии, но любимых народом азартных игр. Арестантам, естественно, карты не полагались. Более того: караул развлекался как раз с помощью колоды, изъятой у младшего сержанта Валетова уже в камере.

– Потом верну, – напутственно похлопал Фрола по плечу бдительный Волков. – Ты бы хоть соображал, кого обмануть пытаешься... Ну ладно, на первом шмоне лохи местные не нашли, но уж меня дурить... Что, думал, раз по команде «отбой» темное время суток наступило, так никто к вам и не заглянет?

– Потом верну, – напутственно похлопал Фрола по плечу бдительный Волков. – Ты бы хоть соображал, кого обмануть пытаешься... Ну ладно, на первом шмоне лохи местные не нашли, но уж меня дурить... Что, думал, раз по команде «отбой» темное время суток наступило, так никто к вам и не заглянет?

– Никак нет, товарищ старший лейтенант, не думал, товарищ старший лейтенант, виноват, больше не повторится, товарищ старший лейтенант, – покаянно бубнил Валетов. За подобные нарушения любому арестанту на любой «губе», даже самой тихой, всегда ласково и приветливо светил карцер. Учитывая изобилие пустых камер, старлей мог и не прибегать к таким крайним мерам. Достаточно рассадить нарушителей дисциплины поодиночке, и можно не беспокоиться до самого утра...

– Облом, – подвел печальный итог Резинкин, когда железная дверь с грохотом закрылась за низеньким разведчиком. – И что мы теперь делать будем?

– Кто как, а я спать. Если тут это дело вообще получится, – вздохнул Простаков, пытаясь поудобнее устроиться на койке. Мешало ему не то, что она была жесткой и холодной – охотнику не привыкать, – а грустное и непреодолимое обстоятельство: местные арестанты, похоже, все как один отличались мелким ростом и узкими плечами. Как ни ложился Леха, как ни складывался, все было напрасно: полностью поместиться на твердой поверхности ему не удавалось. Постоянно что-нибудь повисало на некоторой высоте над полом и начинало медленно, но неуклонно следовать закону всемирного тяготения. Стоило хоть на секунду полностью расслабиться, как раздавался глухой стук упавшей руки или ноги, и было до обидного ясно, что ночью за ними сможет последовать все остальное. – Блин, на пол, что ли, лечь?

– Ага, и под утро добренький старлей плеснет тебе туда водички. Чтобы мягче было. – Валетову места хватало с избытком, но спать не хотелось совершенно. Он лежал, закинув руки под голову, разглядывал ржавые пятна на потолке и вспоминал события последних дней. Как тут, однако, быстро все! В Чернодырье служба шла ме-е-едленно, почти по-деревенски. Впрочем, почему же «почти»?

А тут все-таки столица, какая уж есть... И темпы соответствующие.

И вообще, блин, будет о чем рассказать на гражданке.

– Витек! Слышь, Резина! А ты дембельский альбом делать будешь?

– Ну... – сонно отозвался Резинкин. После того как он научился спать в кабине «шишиги», размер и качество койки его перестали волновать совершенно. Равно как и ее наличие или отсутствие.

– Что «ну»?! – возмутился Фрол. – Вот мы тут, может, в самое интересное место за всю службу попали, а как ты его нарисуешь? Не-е, Резина, надо фотоаппарат доставать. Мы с тобой, считай, почти деды, нам уже пора карточками обзаводиться.

– Обзавелся тут один такой, – проворчал беспокойно ерзающий Простаков. – Ты че, забыл, что тут все секретно? Ты хоть рядом с деревом снимись, тебя вычислят и повяжут. У них здесь строго. – Леха тяжело вздохнул и добавил громким шепотом: – Ты что, про ихнего особиста забыл? Этот, блин, товарищ майор у тебя за спиной еще до щелчка окажется!

– Ничего, мы осторожненько, потихонечку, – пробормотал Валетов, изо всех сил пытаясь не потерять уверенность в своих силах. – Не может он сразу везде быть...

– Да кто его знает, этого майора! – Резинкин отвернулся носом к стенке. – Слушай, давай спать, а то завтра припашут куда-нибудь. И вообще, где ты тут аппарат достанешь? И бабки на него?

– Не веришь ты в способности своего друга, не веришь, Витек... У летехи нашего почти штука баксов, можно подкатиться. Там и нужен-то от силы полтинник, нам «мыльницы» за глаза хватит. А купить я и через Светку смогу. – Фрол самодовольно улыбнулся. – Это запросто. Может, у гражданских тут свободно продается, а нет – вон, до Вольска полчаса ехать, даже меньше, и там-то уж точно есть.

– Была у нас штука баксов, да уже кончилась. – Героические попытки Гулливера устроиться на лилипутской кровати не увенчались успехом, и Леха вполне справедливо решил, что иногда лучше хорошо сидеть, чем плохо лежать. – Не слышал, что ли, как Васьков делиться предлагал? Так что на спички нам оставят, а на курево уже не хватит, вот попомнишь мои слова!

– Так, погоди, я чего-то не понял, – при слове «курево» что-то с громким щелчком перемкнуло в утомленном мозгу Резинкина, и спать ему сразу же перехотелось. – Где, ты говоришь, эта Светка работает? В аптеке?

– Точно. Я у нее вазелин для Мудацкого и покупал. – Валетов мечтательно улыбнулся. – Договорились в воскресенье встретиться. Мы же в субботу отсюда выходим, я ничего не перепутал?

– Пока что нет. Валет, ты что, не просек еще? – Резинкин опасливо покосился на дверь и зашептал: – Нет, ребята, это нам повезло так врезаться! Слушай, может, она нам чего-нибудь поинтереснее «мыльницы» достанет?

– Тебе что, своих колес мало? – Фрол посмотрел на друга как-то настороженно. – На «шишиге» четыре, на бээрдэме четыре... Может, хватит, а? Была бы она заведующая, а так... Там же все на учете, Витек! Не посадят, так уволят. Что, думаешь, я не спросил?

– На «шишиге» пять, запаску забыл. А бээрдэмке ты загляни под брюхо, когда выйдем. Еще четыре найдешь, – сварливо заметил Резинкин. – Учет, учет... Долго ли, умеючи! Если хочешь знать, можно и тем, что без рецептов, обдолбиться, только знать нужно, чем и сколько. Вот, блин, большие деньги у тебя были, всегда мог чего-нибудь хорошее достать... Ладно, хрен с ними, с колесами, но хоть спирт у нее купить можно?

– Да ладно вам! – Простаков наблюдал за начавшейся перепалкой с здоровым сибирским юмором. – Все, что ли, купили? Тогда давайте делиться! Только сначала ты мне скажи, умник, как ты собираешься через три забора к ней двигать? На вертолете подлетишь?

– За-або-о-оры... – насмешливо протянул Валетов. – Ты че, Леха, первый день в армии? Так давай мы тебя обратно в духи произведем...

Договорить Фрол не успел. Зато успел подумать, что камера «губы» – слишком маленькое помещение для подобных шуток. И потолки в ней низкие. Не вставая с койки, Леха дотянулся до пятнистого воротника приятеля, потом поднялся – и Валетов почувствовал, как за шиворот сыплется потревоженная затылком побелка. Перед носом, закрывая открывшийся с высоты вид, маячила сложенная из мозолистых пальцев кувалда.

– Дух, говоришь? – глаза Простакова опасно и знакомо блеснули красным. – Щас тебе будет дух... Щас он у тебя кончится... Щас я тебе его повышибу!..

– Леха, Леха, погоди! – заверещал Резинкин, цепляясь за держащую Валетова руку и подтягиваясь на ней, как на турнике.

С той, разумеется, разницей, что рука была гораздо толще и хвататься за нее было не так удобно. – Пусть он сначала договорит! Пусть скажет, как отсюда бегать можно!

Медленно, очень медленно опускался Валетов на пол. До последнего момента он не был уверен в том, что когда-нибудь ему самому удастся воспользоваться разведанными накануне маршрутами. На мрачном Лехином лице Фрол уже прочитал свой приговор, и ясно было, что с мораторием на смертную казнь и прочими штучками культурной Европы младший сержант Простаков совершенно не согласен. Однако вот уже потолок снова оказался где-то высоко... Вот и ботинки коснулись серого цемента, и кулак отодвинулся – и ничего, можно жить. Опять получилось.

– Ну? – поинтересовался Простаков, не выпуская воротника Фрола из цепких пальцев. – Что ты там насчет духов?

– Я насчет заборов, – заторопился Валетов, виновато поглядывая на красные огоньки под мрачно насупленными бровями. – Леха, ну ты же знаешь, если есть забор, то будет и дырка. Разве что каждый день проверять, а тут этот забор километрами, и народу тут служит полно, должны же они в самоходы бегать, так?

– Может, и так, – согласился сибиряк, слегка приподнимая свою жертву над полом. – Ты не трещи, ты дело говори: где тут ходят?

– Сказать не могу... Эй, эй, я же не говорю, что не хочу! Не могу я, тут долго объяснять, и все равно не поймете, вы ж там не были! Это на месте показывать надо!

– Ладно, выкрутился, – вздохнул Леха и разжал пальцы. – В воскресенье покажешь. Мы тебе мешать не будем, мы тебя просто проводим.

– И вернемся, – уточнил Резинкин. – Всем сразу не получится, засекут. И вообще, мужики, нас обещались на две недели запрячь по полной программе, так что...

– Так что давайте-ка спать, – пробурчал окончательно успокоившийся Простаков. – Хоть как, а надо. Потом не дадут.

Никто из сидящих на «губе» не мог и предположить, насколько близко к ним подошло это «потом». Старлей Волков по своей вредной профессиональной привычке умудрялся даже по бетонному полу в тяжелых ботинках ходить почти бесшумно.

Загремела и завизжала дверь, суровый голос прогрохотал:

– По одному, на выход! Руки за спину!.. Ладно, это я так, по привычке. В общем, орлы, готовьтесь к трудовому подвигу.

– Товарищ старший лейтенант, так ведь ночь уже! Не положено после отбоя, даже на «губе»! – по привычке заныл Валетов. Командир разведчиков сочувственно покачал головой, побарабанил пальцами по кобуре и со вздохом произнес:

Назад Дальше