Раньше у нас жил старый спаниель, и кто-то сказал жене, что если она возьмет к нему маленькую собачку, то молодая кровь его взбодрит. Чего-то она не взбодрила, пес умер, но остался у нас белый бандит по имени Микки. Жена увидела такого у Ярмольника – и влюбилась. Ленька и навел ее на питомник. Микки реагирует на все. Вечером, перед тем как выключить телевизор, мы на пять минут включаем ему канал «Планета животных». Особенно его волнуют тигры. С лаем он становится на задние лапы, чтобы дотянуться до них. И все время оглядывается на нас – чего вы, мол, спокойно сидите, когда у нас в квартире тигры. Если на экране телевизора лают собаки, он тоже начинает лаять. Они убегают. Он тоже бежит за ними за экран, смотреть, куда они убежали. Потом приходит с вопросом: «Где же, трамтарарам, они?» Я долго объясняю где.
Н.Б.: Собаки в нашем доме были с тех пор, как мы переехали из коммуналки в отдельную квартиру.
Первую, Тошку, чистокровную дворнягу, моей свекрови подарил Сергей Образцов. Она (Тошка) десять лет сохраняла девственность (вернее, мы сохраняли ее девственность). На одиннадцатом году жизни она влюбилась, и на свет появились два щенка. Одного взял Аркадий Арканов и назвал почему-то Колбасан (то ли оттого, что тот любил колбасу, то ли оттого, что щенок был толстым и похожим на колбасу). Напомню, что первая профессия Арканова – врач. Мог бы разобраться с полом. Через некоторое время Колбасан родил и был переименован в Колбатошу.
Второго щенка мы решили оставить себе. Назвали Антон. Он очень полюбил нашу кошку Ваську (мы тоже промахнулись с полом) и всех ее детей, которые у нее рождались каждое лето ровно через два месяца (час в час) с того момента, как мы вывозили ее на дачу.
А Вася появилась у нас в семье так. Миша нашел на помойке маленький черный комочек, сунул его за пазуху. Котенок сразу замурлыкал. Не очень надеясь на теплый прием, Миша притащил его домой. Когда пришел Александр Анатольевич, радости он действительно не проявил – велел немедленно котенка комунибудь отдать. Мы обещали, что сделаем это утром. Как пишет Миша в книге «Собачья жизнь Михаила Ширвиндта»: «Папа поужинал, лег на диван и задремал. И тут же откуда ни возьмись пришел этот котенок и лег ему на лицо. Как он почувствовал, что именно и когда надо делать, загадка. Но он, уже помытый, пушистый и мягкий, пришел, лег и замурлыкал. Так кот остался в нашем доме. Назвали его Васей, то есть Василием, но очень скоро он превратился в Василису, которую, конечно, все так и продолжали звать Васей».
Возвращаюсь к Антону. Очевидно, он запомнил, что именно Вася помогла ему явиться на свет. Когда в 11 лет Тошка впервые собралась рожать, мы пригласили ветеринаршу, так как нам сказали, что сама Тошка родить не сможет. Ветеринарша приехала вечером – когда показалось, что роды начинаются. Александр Анатольевич тут же пригласил ее к столу, и за милой беседой и хорошей выпивкой мы досидели до ночи. Ветеринарша собралась уезжать. На мои попытки ее оставить, она заявила, что сама первый раз рожала в 40 лет и, как мы видим, жива, так что и с нашей собакой ничего не случится – родит сама. Утром, когда роды всетаки начались, Александр Анатольевич забился в дальнюю комнату, а мы втроем – Миша, я и Вася – начали принимать роды. Миша перерезал пуповину, Вася стала вылизывать щенка, я насадила его мордочку на сосок мамаши, и он задышал. Медленно, теряя сознание, я сползала на пол. Но тут краем глаза увидела, что лезет второй щенок. Пришлось забыть о потерянном сознании и все повторить снова.
Вася обожала Антона, наверное, считая его своим сыном, и полностью доверяла ему котят. Он брал в рот целиком голову очередного котенка и долго держал. Оба, видно, получали удовольствие. Когда он выпускал обслюнявленную голову котенка, Вася терпеливо ее вылизывала и ждала следующую слюнявую голову.
Однажды зимой Вася пропала. Очевидно, она прыгнула за птицей на парапет балкона и не удержалась. Я бегала по всем дворам, расклеивала объявления. Была надежда, что она упала на снег и не разбилась.
Наступила весна. Мы рано утром возвращаемся откуда-то домой, двор абсолютно пустой, и вдруг я вижу, что в самом дальнем углу сидит черная кошка, за которой – окно в подвальное помещение. Я начинаю ее звать – она не реагирует. Я делаю два шага к ней, она один шаг к окну. Скинув туфли, кошачьей походкой продвигаюсь к ней, она – от меня. Но в какой-то момент все-таки хватаю ее.
Александр Анатольевич стал меня уверять, что это не Вася, а чужой грязный вонючий кот. Действительно вместо элегантной и грациозной Васи с блестящей гладкой черной шерстью и зелеными узкими глазами на нас смотрело совершенно чужим взглядом нечто пушистое и клокастое. Но прежде чем отпустить то, что поймали, мы решили показать это Антону – узнает ли он свою любимую Васю.
Когда мы вошли в квартиру и выпустили кошку, они с Антоном бросились друг другу в объятия. Антон тут же начал ее вылизывать, а она с громким мурлыканьем тереться о него головой. Как она была счастлива! После завтрака и мытья она спала несколько суток подряд, выходя только поесть.
Антон прославился тем, что на вопрос, кто я ему, очень четко и громко отвечал: «Мама». Когда я брала его в свою мастерскую, работа по созданию шедевров архитектуры приостанавливалась, и все без конца просили его сказать, кто я есть.
Мы возили его с собой в летние лагеря от Дома ученых, где он дружил с Тяпой Окуджавой.
После ухода из жизни Антона я не могла прийти в себя. Когда я подъезжала к дому, у меня начинали литься (именно литься, а не капать) слезы. Я представляла, что сейчас войду в дом и меня никто не встретит счастливым лаем. И тут звонит подруга и говорит, что нашла на улице щенка, очень похожего на Антона. Я привезла его домой, договорившись с подругой, что, если щенок нам не подойдет, отвезу его обратно. Александр Анатольевич, вернувшись вечером из театра, был, мягко говоря, не очень рад, укорял меня, что я изменила памяти Антона: прошло так мало времени, а я уже готова взять другую собаку. «Немедленно отвези ее обратно!» – требовал он. Я пообещала, что отвезу утром (как это уже было с Васей). Ночь прошла спокойно, щенок спал около нашей кровати, а утром, когда мы проснулись, встал на задние лапы и положил голову на грудь Александру Анатольевичу. Точно так же, как это делал Антон. Его судьба была решена.
Щенка назвали Степаном. Его тоже брали с собой в отпуск. Так, помню, отправились с Державиными на рыбалку под Астрахань на двух машинах. Поскольку у нас на заднем сиденье спал внук, Степан ехал в идущей перед нами машине Державиных, и мы никак не могли различить, где Роксана, жена Державина, а где Степан – оба черные и кудлатые.
А потом был кокер-спаниель Ролик. Летом на даче они жили с Мишиным лабрадором Чессом. Относились друг к другу с большой нежностью, спали на одной подстилке, каждый положив голову, лапу и хвост на друга. А когда наступала жара, они потихоньку от нас ходили купаться на речку, причем не рядом с калиткой, а довольно далеко, на пляж, где было много дачников. И нам рассказывали, что они вместе заходили в воду, а потом Чесс вылезал на берег и ждал, когда накупается водоплавающий Ролик, чтобы вместе возвращаться домой. Они понимали, что им за это купание попадет, поэтому шли тихо, на полусогнутых, и залезали под крыльцо – немного обсохнуть, в надежде, что от нашего внимания ускользнет их мокрый виноватый вид.
Ролик знал только одну команду: «Сидеть!» И как-то Миша крикнул: «Сидеть!», когда тот плыл, и Ролик тут же послушно сел на дно реки, уйдя с головой под воду.
Когда Ролик стал совсем старый и немощный, мы взяли щенка вест хайленд уайт терьера Микки. Я хотела, чтобы Ролик рассказал ему о нас, о семейных традициях, что можно, что нельзя.
Микки оказался очень заботливым другом. Когда Ролик, ничего не видя и не слыша, на разъезжающихся лапах шел по комнате и наступал на спящего Чесса, тот с рычанием вскакивал и пугал Ролика. Микки, увидев это, начал следить за передвижением Ролика и, если он направлялся в сторону Чесса, бросался между ними, предупреждая стычку.
Как-то Ролику было плохо, и я положила его в траву под яблоней. Микки очень взволновался, почему он там лежит и не играет с ним. Бегал, заглядывал мне в глаза, подбегал к нему, тормошил его. И когда я подняла Ролика, чтобы отнести в дом, под ним на траве лежали все Миккины игрушки. Ему было-то всего 7–8 месяцев, но он понимал, что другу плохо, и хотел сделать ему приятное.
Как-то звоню нашей невестке Тане, говорю: «Мы, наверное, завтра поедем на дачу. Скажи Чессу, что мы за ним заедем». На что Таня отвечает: «Нет, Наталия Николаевна, я не буду ему говорить, а то вдруг у вас не получится, а он уже настроится».
Не прав академик Павлов в отношении условных рефлексов. Есть у собак и интеллект, и душа, и сердце, способное любить даже сильнее и искреннее, чем человеческое.
Александр Анатольевич научил Микки на слова: «А поцеловать!» – вставать на задние лапы и лизать лицо. Правда, он теперь лижет всех, кто его попросит. Если Микки лежит у меня на коленях, а Александр Анатольевич садится рядом, он нехотя встает, переходит к нему на колени, целует и возвращается ко мне.
Александр Анатольевич научил Микки на слова: «А поцеловать!» – вставать на задние лапы и лизать лицо. Правда, он теперь лижет всех, кто его попросит. Если Микки лежит у меня на коленях, а Александр Анатольевич садится рядом, он нехотя встает, переходит к нему на колени, целует и возвращается ко мне.
Он знает, что Александр Анатольевич все равно попросит его поцеловать – так уж чего ждать-то, все равно придется вставать.
Когда Микки видит у меня в руках палочки для чистки ушей, тут же бежит на свою подстилку, ложится, плотно закрывает глаза, показывая, что крепко спит. Я зову его, и он очень-очень медленно начинает движение ко мне (ходьбой это не назовешь, он перебирает лапами на месте, продвигаясь на несколько сантиметров) и садится в надежде, что, может, обойдется. Я говорю: «Иди быстрей». Он встает, перебирает лапами и опять садится. В итоге минут 10 уходит на преодоление трех метров.
Микки трусоватый. Когда мы возвращаемся домой, он не кидается к нам с радостным лаем. Мы нарочно молча раздеваемся, а он, забившись под диван, смотрит, кто пришел – не жулики ли. И только после того как мы его позовем, он понимает, что это свои, выскакивает счастливый, начинает нас целовать, делая вид, что узнал нас сразу, но просто не хотел мешать нам раздеться.
Собаки в доме должны быть. Когда я жила с родителями, у нас в семье всегда были собаки. В основном эрдельтерьеры. А на даче при стороже жили самые обыкновенные дворняги. Они вели свободный образ жизни, уходили куда-то, но всегда приходили поесть и поспать. Однажды наша прибежала взволнованная: лаяла, оглядывалась на калитку и явно звала туда мою маму. Мама пошла за ней и увидела у калитки большую незнакомую собаку, из пасти которой торчала застрявшая кость. Калитка была открыта, но пес не посмел без приглашения войти в чужой сад. Мама позвала его, и они втроем пришли на террасу. С большим трудом, вставив в пасть деревянный брусок, чтобы ей не откусили руку, мама вынула кость. Собака тут же убежала, благодарно виляя хвостом. Было ясно, что наша позвала ее, пообещав, что у нас ей помогут.
Без собак дом пустой – никто не лает, никто так искренне не рад тебе и ни у кого нет таких преданных любящих глаз.
* * *А.Ш.: Наступает время, когда сны становятся значительно содержательнее, глубже и тоньше, чем яви. Кто редактирует сны, кто их монтирует – никому не известно. Я на даче нашел любопытную книгу – сонник позапрошлого века, где все очень интересно расписано. Целая наука – какие сны к чему. Оказывается, если снится кровь, то вовсе не значит, что поранишься, и ждать нужно чего-то противоположного, без всякой логики. Поэтому, когда я вижу сны жизненные, пытаюсь проснуться. Не получается – вновь командую себе – просыпайся, пора! Но никак. И тогда думаю – ах, я не просыпаюсь, значит, все это на самом деле?! И если такое наслоение снов из-за возраста, характера, плохого настроения, усталости, набора событий доходит до пика реальности, начинаешь задумываться: а не пора ли менять образ жизни?
Н.Б.: Я человек не суеверный и, в отличие от своего мужа, не считаю глотки, когда пью, не складываю цифры на номерах машин. Более того, давно полюбила число 13.
Когда Мише было 10 лет, мы поссорились с Шурой. А так как я не умею идти на компромисс, взяла Мишу и ушла из дома. Навсегда.
В это время по моему проекту строился дом отдыха в Гаграх, и я уехала с Мишей туда на авторский надзор, предупредив коллег в мастерской, чтобы они не говорили мужу, где я и когда вернусь. Но он все-таки узнал, когда я возвращаюсь.
Я приезжала 13 апреля. На вокзале перед отъездом обнаружила, что вагон и место у меня – тоже 13. Тут я дрогнула. Настроение было жуткое: ехала в Москву, не зная, где жить, как жить. Поезд приходил в 6 утра. Шура, не сумев узнать, каким поездом мы едем, решил встречать все поезда с южных направлений. Этот был первый.
Мы вышли из вагона. Холодно, сыро, перрон пустой – никто не приезжает с юга в апреле. В конце перрона маячит какая-то одинокая мужская фигура. Вдруг Миша срывается с места, бежит и повисает на шее незнакомца. Им оказывается Шура. Мы поехали домой, как будто ничего и не произошло.
Спустя годы 13 числа родилась внучка. А мой день рождения – 26-го, то есть два раза по 13.
* * *Н.Б.: Мы с Александром Анатольевичем вместе уже больше полувека, отметили несколько свадеб.
В январе 1998-го в ресторанчике около дачи мы отмечали рубиновую свадьбу. Приехало очень много друзей: Державины, Рязановы, Захаровы, Кваша, Татьяна Александровна Правдина (уже без Зямы Гердта – за год до того его не стало), Белла Ахмадулина с Борей Мессерером, Маргарита Эскина, Жванецкие…
На сорок пятую годовщину нашей свадьбы Александр Анатольевич подарил мне кольцо, символизирующее переплетение наших судеб. Сам нарисовал эскиз для ювелира. Я была очень тронута.
Наша золотая свадьба в 2008 году совпала с Годом семьи в России. В Кремле по этому поводу был прием, куда пригласили всю нашу большую семью. А через пару недель московский Английский клуб устроил нам замечательный праздник.
Как писал потом журнал Английского клуба: «Обведя внимательным взглядом пришедших поздравить его членов клуба, Александр Анатольевич заметил: «Более эпизодической роли я не играл».
«Лорды» отнеслись к событию серьезно – никаких приглашенных поп-звезд, всю художественно-поздравительную часть придумали и исполнили сами. Максим Дунаевский спел песню на музыку своего папы, переделав слова: «Спасибо, Тата, что ты умеешь так любить». Клубные дамы пропели «Страдания завистниц». Танцы были поставлены нашей подругой, тренером по фигурному катанию, воспитавшей немало чемпионов мира и Олимпиад, Еленой Чайковской. А в хор мужчин вошли Владимир Шумейко, Владимир Рушайло, Гарри Бардин, председатель правления московского Английского клуба Олег Матвеев и другие замечательные «лорды».
Произносилось много тостов. Михаил Державин заметил, что у него тоже скоро золотая свадьба, но в «троеборье». Эльдар Рязанов сказал: «Вы оба – настоящие умницы и таланты. Но созданное Татой будет жить века, им будут любоваться и пользоваться люди. А созданное тобой, Шура, обречено на недолгое существо
вание. Такова специфика искусства». Нас очень тронула речь Наины Ельциной: «Когда я слушала обращенные к вам слова, у меня наворачивались слезы. Трудно, наверное, передать, сколько же вам в жизни пришлось плыть против течения. Но это очень здорово – отмечать золотой юбилей. Таких пар немного. Ваши высокие отношения говорят о любви, и нет ничего выше любви. В этот знаменательный день я дарю вам памятную медаль с изображением первого президента России, и пусть она станет вашей семейной реликвией и передается всем вашим потомкам».
По древней свадебной традиции я бросила через плечо букет, дав надежду кому-то тоже дожить до золотой свадьбы. В полете букет распался на множество мелких букетиков, что означало: почти все соклубники справят золотые свадьбы.
А.Ш.: Наверное, хорошо, если жены растворяются в своих мужьях. Но, я думаю, в конце концов от этого можно сойти с ума – когда в тебе постоянно кто-то растворяется.
Н.Б.: Одна журналистка спросила меня, как стать женой такого блистательного человека, как Александр Ширвиндт. Очень просто, ответила я. Во-первых, надо родиться в одном роддоме. Во-вторых, надо, чтобы родители были из одной среды. В-третьих, надо в детстве читать одинаковые книжки или, как говорят, быть из одной детской. В-четвертых, в 14–15 лет оказаться в одной компании и иметь общих друзей. В-пятых, довольно долго просто дружить, но уже испытывая потребность видеться каждый день. В-шестых, дружба, если повезет, должна перейти в любовь. А в-седьмых, никаких рецептов нет. Но если все-таки появится замечательный муж, его ведь надо удержать. И тут неплохо воспользоваться советом моего любимого писателя Сергея Довлатова: жена должна искренне верить в гениальность мужа, кормить его и не мешать.
А.Ш.: Знаменитые друзья Качалова все время говорили ему: «Вася, ты великий артист, красавец, с бархатным тембром, женщины штабелями лежат у твоих ног, и – такой подкаблучник, тебя совершенно загнобила твоя Нина». На что Качалов отвечал: «Как вы не понимаете, я для нее еле-еле говно, а она – жена Качалова».
Н.Б.: Когда мою бабушку, столбовую дворянку, арестовали, в доме в Кисловодске, где они жили с дедушкой, проводился обыск. Там все перевернули, и среди ненужных полиции бумаг, выброшенных на улицу, оказалась их любовная переписка. И весь город ее потом с упоением читал.
А.Ш.: Как в любой солидной мемуаристике, в книге должно быть приложение. Без приложения неприлично.
Пока к нам не пришли с обыском, мы сами перечитали свою молодежную переписку, чудом сохранившуюся на антресолях среди ностальгической вещевой свалки, и решили для солидности формата книги приложить документы.