Минут пять Зоя осторожно разминала затекшие ноги, затем еще осторожней поднялась и, стараясь не издавать ни звука, вышла на кухню. Не включая света, освещая дорогу зажигалкой, подобрала увесистую кочергу. Махнула раз, другой – сойдет. Так же тихонько, на цыпочках, подкралась к кровати Мажидова.
– Чего ты вскочила? Ложись! А я пойду покурю. – Мажидов, кряхтя, поднялся. – Не спится – бессонница.
Зоя задом попятилась к своей постели, пряча за спиной орудие несовершенного преступления.
Яша осторожно извлек из коробочки мажидовский глаз и протянул Михалычу:
– Тебе придется вставить это, а потом я тебя сфотографирую. Надо загранпаспорт сделать.
– А почему не этот? – Михалыч извлек из кармана пиджака полиэтиленовый кулечек и вынул еще один глаз. – У меня, Яша, свой есть.
Он выложил глаза рядом на стол и сравнил:
– Очень похожи…
– Эй, эй! Стой! – заорал Яша, но было поздно. Тракторист уже сгреб оба глаза со стола и протягивал их на раскрытой ладони.
– Что?! – недоумевал он. – Ты чего орешь? На вот, забирай. Который твой?
Яша этого уже не знал.
Глаза, конечно, различались и по цвету, и по размеру радужки, но с уверенностью сказать, какой же из них он откопал в Чечне, Яша не мог. Не запоминал специально, не до того было. Да и как его запомнишь? Глаз как глаз. Карий с пятнышками.
– А твой который?
– А бес его знает. Вроде этот… А может, и тот. – Он по очереди внимательно рассмотрел каждый, но так и не выбрал.
– А ты примерь.
Михалыч отправился в ванную. Яша остался стоять на пороге, избегая смотреть на это тошнотворное зрелище.
– Не, Яша, не могу сказать. Я давно свой не носил. Отвык. Оба как-то мешают… А какой больше, не пойму.
Яша без сил опустился в кресло, готовый рвать на себе волосы от отчаяния. Сколько трудов! И теперь что?
– Да что в нем такого? – извиняясь, пробормотал тракторист. – С чего ты так расстроился? Надо, чтоб я со стекляшкой был, так я одену, не сомневайся…
– Чип там внутри, дурья твоя башка.
– Чего?
– Магнитный кодовый ключ. Который сейф открывает.
– А-а-а… – Михалыч озадаченно поскреб в затылке.
– И что теперь? Придешь в банк, глаз под сканер подставишь, а они тебе дулю надувную вместо денег. И ты тогда из кармана другой хвать: обознался, господа, прошу пардона, развелось шариков, по всем карманам раскатились…
– Ну ты бы на нем хоть метку какую оставил, нацарапал бы что-нибудь. – Михалыч окончательно проникся чувством вины и загрустил. – А давай разобьем один? Если в нем нет ничего, значит, угадали…
– А если есть?
– Ну, если есть, можно другой глаз изготовить… Или обойдемся вообще без этих денег. Что мы с тобой, по миллиону не заработаем?
«Он, наивный, думает, что мы все пополам делим, – невесело усмехнулся про себя Яша, – было бы что делить…»
– Значит, так, вставляй любой, садись сюда, я тебя щелкну.
Михалыч уселся на стул у стены, завешенной простыней, и, сложив руки на коленях, сосредоточенно уставился в объектив. Яша щелкнул его раза три.
– Я пойду специалистов потираню насчет магнитных замков. А ты уж, будь добр, сиди дома… а то опять ментов возненавидишь.
– Ага, я пока звонок починю. – Тракторист взялся окончательно загладить свою роковую оплошность.
Получив фотографии в «Кодак-экспрессе», Яша отправился в туристическую фирму «Супер-тур-плюс», где, по слухам, руководство не отличалось особой щепетильностью и придирчивостью. Зато работали быстро.
Он уединился с директором и изложил ему свою проблему. Просторный кабинет, видимо, должен был напоминать посетителям о романтике морских путешествий – в углу торчал массивный деревянный штурвал, стилизованный под эпоху Колумба и Америго Веспуччи, с потолка свисала медная рында, стены были увешаны фотографиями огромных лайнеров и экзотическими видами дальних стран.
– Мне нужен загранпаспорт для этого человека. – Яша протянул паспорт Михалыча и снимки. – И еще туристическая виза в Швейцарию.
– Без проблем.
– Видите ли, беда в том, что человек сменил фамилию имя и отчество. Вот справка из РОВД. – Он протянул директору пять стодолларовых бумажек.
Директор покосился на него недоверчиво:
– Извините, мы такими делами не занимаемся, – и поднялся, давая понять, что тема исчерпана.
Но Яша не уходил.
– Скажите мне как бизнесмен бизнесмену: я похож на представителя налоговой полиции?
Директор взглянул на его дорогой итальянский костюм и золотую булавку для галстука (чтобы сойти за крутого, Яше пришлось изменить своей привычке – всюду появляться только в джинсах), прошелся, раздумывая, по кабинету, крутанул рулевое колесо, выглянул в окно, выполненное в форме иллюминатора. На стоянке красовались два «мерседеса» и «БМВ». На какой из машин приехал Яша, директор не знал, но трезво рассудил, что честному труженику такой прикид не по карману.
Что-то его все-таки смущало. Лицо посетителя показалось знакомым. Но может, потому и знакомо, что не мент. Он решился.
– Справка из РОВД – это, конечно, хорошо, но нужна еще одна… из ЖЭКа.
Яша скрепя сердце выложил еще пять сотен. Директор повеселел и, смахнув купюры в ящик стола, вызвал секретаршу:
– Подготовьте паспорт на Мажидова Аслана Ишаевича, – он сверился с документами Михалыча, – 1947 года рождения.
Девушка забрала документы и удалилась.
– Зайдите завтра в конце дня, – директор стал вдруг сама любезность.
Проводив посетителя, директор снова выглянул в окно. Яша уходил пешком, явно направляясь к метро, а все три машины так и остались на стоянке.
Ему вдруг стало нехорошо и тревожно.
Он снова вызвал секретаршу и приказал повременить пока с паспортом, а сам уселся за стол и написал заявление в милицию, где изложил подробности странного визита. Вложив в конверт заявление и тысячу долларов, убрал его в сейф.
Паспорт выписать – дело двадцати минут, а если вдруг подставка, так вот оно, заявление, просто не успел отнести куда следует.
«С паспортом все уладилось, – думал Яша, – Осталось выяснить, какой же глаз мажидовский». Но удостоверение корреспондента известной телерадиокомпании позволяло иногда просто творить чудеса.
Буквально за пять минут он добился консультации ведущего специалиста НИИ с непонятным названием «Полимет».
Ведущий специалист оказался кругленьким лысоватым субъектом с пухлыми щечками, розовой лысиной и жизнерадостной улыбкой. Человека науки в нем выдавали только очки и белый халат. Но и в них он скорее был похож на кондитера. И даже пахло от него корицей.
Яша выложил перед ним два глаза:
– Один обычный стеклянный, в другом внутри какое-то устройство. Возможно, магнитное, инфракрасное, ультразвуковое… не могу сказать точно. Нужно выбрать в каком.
– Зачем? – резонно поинтересовался ведущий специалист, что сразу выдало в нем физика. (Говорят, если попросить человека ни с того ни с сего обойти вокруг столба, математик спросит: «в каком направлении?», а физик – «зачем?». Как поступит в этом случае гуманитарий, неизвестно. Гуманитарии – они непредсказуемы.)
– Чтобы не перепутать, – не растерялся Яша.
Спец ходил вокруг стола, виртуозно лавируя между разнообразными приборами, которыми в избытке была оснащена его лаборатория и назначения большинства из которых Яша не знал. Он издалека посматривал на глаза, не переставая лучезарно улыбаться.
– А вы уверены, что хоть в одном что-то есть?
Яша утвердительно кивнул.
– И глаз во время работы этого встроенного агрегатика находится там, где ему и положено быть, то есть в глазнице?
Яша снова кивнул.
– Тогда приступим. – Спец сменил направление вращения вокруг стола. – Вам важен результат или сам процесс?
«Результат, – хотел сказать Яша, но вовремя спохватился, – я же репортер, придется конспектировать процесс». Он вооружился блокнотом и ручкой.
– Начнем с того, что отметем все невозможное, а потом проверим оставшееся. – Он снова сменил направление движения, но к глазам по-прежнему не приближался. – Как вам должно быть известно, любое электронное устройство требует во время работы постоянного питания. Никакой батарейки, шлейфа или, наконец, проводов не наблюдается. Следовательно, единственный возможный вариант его подпитки – наличие фотоэлемента, маленькой солнечной батареи и аккумулятора, на случай, когда солнечного или электрического света недостаточно. Если это активный микрочип и микроустройство для вывода информации, что-то типа индикатора на электронных часах, то характерный размер его должен быть порядка миллиметра плюс солнечная батарея и аккумулятор такого же размера. Давайте попробуем его рассмотреть.
Спец уложил глаза в какой-то контейнер и всунул в агрегат, напоминающий огромный микроскоп.
– Только не рентген, – взмолился Яша, – можно ведь все испортить.
– Вы проявляете удивительную осведомленность, но не волнуйтесь, мы воспользуемся инфракрасным излучением, в котором стекло приобретает прозрачность.
– Вы проявляете удивительную осведомленность, но не волнуйтесь, мы воспользуемся инфракрасным излучением, в котором стекло приобретает прозрачность.
Он покрутил ручки настройки и включил монитор. На экране вращались два абсолютно прозрачных шарика, увеличенные в несколько раз.
– Как видите, внутри ничего нет, никаких инородных вкраплений, отсутствуют даже микротрещины и застывшие пузырьки воздуха. Чистое стекло. Этим экспериментом мы ответили еще на один вопрос: может ли внутри содержаться магнитный материал, что-то вроде кусочка дискеты с зашифрованной информацией. Ответ: нет. Такая вещица тоже имеет не бесконечно малый размер и была бы также визуально заметна. Существует последняя возможность. На поверхность глаза нанесено вещество, которое светится в ультрафиолете. Такие соединения используются, например, при изготовлении денежных знаков.
Он поклацал тумблерами, и шарики из прозрачных превратились в абсолютно черные, но опять без всяких изъянов.
– Мне очень жаль, но это просто стеклянные глаза и ничего более. Никаких секретов.
Яша ничего не понимал. Неужели он все напутал спьяну? Но чеченцы же говорили о стеклянном глазе. Или только о том, что стеклянный глаз у Мажидова был? Но говорили же и о ключе. Он попытался вспомнить дословно ту фразу. Но хоть убей, всплывал только кусок. «Глаз – это ключ». А вот было ли слово стеклянный?!
Итак, возможны варианты:
1. Он разрыл не ту могилу, но чеченцев со стеклянными глазами не так уж много, и вероятность наткнуться на такого же на том же кладбище стремится к нулю.
2. У Мажидова был не один стеклянный глаз, и похоронили его с обычным. Где же тогда нужный?
3. Речь шла о здоровом глазе, а стеклянный просто мелькал в разговоре. Но здоровый глаз у мертвеца отобрать невозможно, значит, и денег не достать.
Интересно, как те чеченцы собирались завладеть вкладом?
Яша еще и еще раз перечитал то, что вытащил из Интернета, и осознал, что вся его бурная деятельность оказалась напрасной. Несомненно, имелся в виду нормальный здоровый глаз и сканирование радужной оболочки, неповторимой для каждого человека.
И все-таки чеченцы все знают и я их неправильно понял или я их понял правильно и они тоже впустую ищут стеклянный глаз?
К середине дня Зоя, сопровождаемая Мажидовым, не отходившим от нее ни на шаг, добралась до Шереметьева-2. Он все время твердил, что им нельзя терять друг друга из виду ни на секунду: в любой момент могут появиться чеченцы. В результате Зоя оказалась в затруднительном положении. Ни выведать какие-либо сведения, ни устранить Мажидова на даче – идеально подходящем для этого месте – она не смогла. Если позволить ему вылететь в Европу, он завтра же окажется в лихтенштейнском банке, и тогда плакали ее денежки. Нужно срочно вызывать подмогу, но Мажидов вцепился в нее как клещ, и избавиться от его опеки, не вызывая подозрений, весьма проблематично. Вдобавок он заупрямился и наотрез отказался сообщать, куда, собственно, они направляются. Зоя даже засомневалась – не догадался ли Мажидов, что она едва не размозжила ему голову кочергой?
– Может, все-таки скажешь, куда летим? – на всякий случай переспросила она.
– Что ты заладила, тебе не все равно? Сядешь в самолет – увидишь.
– Вот что, господин великий конспиратор, мне нужно в комнату для девочек, – заявила Зоя, уверенная, что таким образом сумеет добраться до телефона. Хотя что сказать Варнавскому, она ведь до сих пор не знает, куда они летят. То есть, конечно, логично предположить, что в Лихтенштейн. Но этому параноику что угодно может прийти в голову, увезет ее в Израиль или Эмираты.
Но Мажидов даже в туалет не решился отпустить ее одну:
– Пойдем, я подожду у дверей.
Зоя приготовила десятку и стала спрашивать у входящих дам мобильный телефон. От нее шарахались как от чумной, только одна посочувствовала:
– Мобильника нет, у меня пейджер. По-моему, гораздо удобнее: найти-то тебя можно, а вот достать и построить не получится.
Такое впечатление, что наши бизнесвумены не ходят в общественный туалет, раздраженно подумала Зоя, наверное, терпят, пока глаза не вылезут. Может, написать записку или попросить кого-нибудь позвонить, но что сказать? Полчаса будешь объяснять, и все равно все перепутают, да и Матвею это явно не понравится. Зоя торчала в туалете уже добрых двадцать минут, дамы входили и выходили, но телефона по-прежнему ни у кого не было. Из репродуктора захрипел голос дежурного, объявляющего регистрацию рейса на Цюрих.
Мажидов распахнул дверь:
– Пойдем, наш рейс.
Значит, Цюрих. Значит, он не собирается нигде отсиживаться. Из Швейцарии – в Вадуц и в банк.
Дима Кисин доигрывал свой первый международный турнир. Он попал в число участников престижного соревнования почти автоматически – по результатам отборочного цикла среди соучеников. Далеко не все среди них играли действительно сильно и в равной степени подавали надежды. Колледж имел солидный авторитет и пользовался высокой популярностью как престижное учебное заведение, поэтому за известную сумму даже при наличии весьма сомнительных способностей двери его были открыты для состоятельных студентов.
Поднявшись на доселе недостижимый, просто запредельный по его понятиям уровень, Дима замандражировал, но победил в первой партии буквально на одном дыхании. Странным образом колоссальное волнение помогло ему максимально сконцентрироваться.
Каждый раз он выходил на игру с дрожащими коленками, мокрой спиной и звенящей пустотой в голове, сам не в силах определить в точности, что этому виной: стремление победить или боязнь совершить глупую непростительную ошибку и позорно проиграть. Пару раз его даже одолевали ночные кошмары: зевок и… К своему счастью, с утра Дима не помнил, как там развивались события дальше, и при свете дня легко абстрагировался от ночных видений.
За доской он контролировал внимание и в какой-то мере эмоции, хотя унять дрожащие колени и осушить спину волевым усилием не мог. Он выиграл на нервах вторую и третью партии, сделал в четвертой трудную ничью против превосходящего соперника, которого все в один голос называли фаворитом. После этого поединка лидер заболел и сошел с дистанции, а Дима обнаружил в себе дремавшие ранее задатки. Они не являлись непосредственно шахматными: он не начал просчитывать позицию на два или десять ходов дальше. Зато ощутил вкус к психологическим дуэлям, даже в шахматах выиграть партию и одолеть соперника не на сто процентов одно и то же.
Последний тур соревнований, разыгрываемых по круговой системе, волей жребия превратился в финал. Дима и его соперник возглавляли турнирную таблицу. Выигравший становился единоличным победителем, в случае ничьей они делили первое-второе места.
Противостоял Диме мелкорослый колобкообразный ровесник, активно поддерживаемый многочисленными родственниками. Дима обратил внимание на группу поддержки, едва сев за стол. Все они были маленькими, пухленькими, какими-то колышущимися, удивительно похожими друг на друга, как будто сошли с одного конвейера. Дима увидел, какие по-детски просительные взгляды бросает соперник в зал, и решил: он его сделает! И не просто сделает, выпотрошит на глазах всего благородного семейства. Пусть сбросят десяток килограммов совместно.
Колобок играл белыми невероятно осторожно, хотя на его лице крупными буквами написана была жажда одержать верх в этой партии и в турнире в целом. По его носу скатывались крупные капли, когда он обдумывал свой ход, и еще более крупные во время хода черных. Он гипнотизировал Диму, подсказывая взглядом ошибочные и рискованные варианты. Дима не обращал внимания, в свою очередь неровно дышал и гримасничал, посылая импульсы подсознанию соперника: обостряй игру!
Партия продвигалась к ничейному исходу, еще несколько безынициативных передвижений – и колобок вздохнет свободно. Нет, так легко ему не уйти! Бросаться в рискованную атаку нельзя: он только этого и ждет. Дима, перекрестившись в душе, сделал сомнительный ход, предоставляя сопернику возможность перейти в наступление. Колобок позеленел, потом покраснел, протянул руку, отдернул и в итоге все-таки двинулся вперед. Семейство, неотрывно наблюдающее за отпрыском, наконец начало стремительно терять вес.
Дима защищался, постоянно предлагая своими действиями ничейное продолжение. Колобок продолжал менять цвета как осьминог и дергаться перед каждым ходом, доставляя сопернику острейшее наслаждение.
Партия закончилась-таки вничью. Через некоторое время Дима увидел, как похудевшие колобки все вместе сели пить чай.
Дима, невероятным образом попавший в шахматный колледж, освоился там сразу. Единственная проблема – владение немецким на уровне «ахтунг, ахтунг! Пиф-паф застрелирт» – обратилась в его пользу. Он получил освобождение от общеобразовательных дисциплин на полгода для интенсивного изучения языка вместе с двумя коллегами, также пребывающими за языковым барьером. Значительная часть времени отводилась на самостоятельную подготовку, и все трое, оказавшиеся заядлыми картежниками, проводили его с большим удовольствием, интенсивно сражаясь в преферанс.