Ехал Андрей не по Тверской дороге – там разорено все и опричники бесчинствуют. Он повернул на Великие Луки, а потом – на Ржев, направляясь южнее Москвы. Там положение опричников не так сильно, да и остерегались они в этих краях часто появляться, опасаясь набегов крымских татар. Те всегда налетали внезапно, грабили, убивали, уводили людей в полон, и все это делали очень быстро. Но сейчас зима, не время для набегов.
Чем дальше Андрей ехал, тем все больше убеждался: вражеская одежда, весь облик его – лошадь с метлой, черная униформа дают преимущества. Это как во вражеском тылу во вражеской же форме. Только он не в тылу врага, а в своей стране, пусть и измученной тираном.
От Ржева он направился на Можайск, потом на Коломну. А уж оттуда, по замерзшей Оке, по льду – к Переяславлю. В пути Андрей мерз, поскольку его сапоги не были приспособлены к длительным поездкам зимой, а валенок у него не было. Конечно, купить можно было, только валенки в стремена не лезут.
Опричников боялись даже разбойники. Был подо Ржевом случай, выскочили на дорогу трое оборванцев с дубинами, но как увидели вороного коня с метлой за седлом и одетого в черное всадника, тут же кинулись в лес. Так что некоторые преимущества у Андрея были.
На реке, когда он обгонял обозы, косились настороженно. И на постоялых дворах при его появлении замолкали, старались побыстрее закончить трапезу и скрыться в комнате.
Так он и добрался. Уже на последнем участке, перед подъемом к городу, он остановился, выкинул метлу, зашвырнул в кусты черный подрясник и такую же шапку, а надел свою. Ни к чему городскую стражу пугать, местных кромешников ввиду их малочисленности они в лицо знали.
Так Андрей и въехал в город как обычный житель. Правда, стражник на воротах обратил внимание:
– Продал бы ты коня, парень.
– Чем тебе этот не хорош? – не растерявшись, вопросом на вопрос ответил Андрей.
– Вороной, кромешники глаз положить могут. Отберут его у тебя, и ни копейки за него не получишь, а может, еще и саблей полоснут.
А ведь и правда. Андрей пожалел, что выбросил подрясник – пригодился бы потом. Но судьбу искушать не стал, сразу на торг отправился.
Коня он продал почти сразу, поскольку животина справная была, да и цену он просил небольшую.
Перекинув через плечо чересседельную сумку, Андрей направился к дому Полины. И хоть ее там давно уже не было, дом он называл именно так.
Встретили его там как дорогого гостя, как родственника ближнего. На торгу он успел купить Андрюшке леденец на палочке и, когда подарил, услышал радостный визг.
– Как тут у вас?
– Справляемся помаленьку. Лавку я себе купил, товару набрал. С долгами рассчитался.
– Славно.
На следующий день Андрей походил по городу, подкупил в оружейной лавке пороху и пуль к пистолету. Потом зашел в лавку родственника. Скудновато было на полках, с таким ассортиментом на ноги не встанешь.
Вечером у него состоялся разговор с младшим Андреем.
– Почему товара в лавке мало?
– Денег не хватает, – признался тот.
– Лошадь, сани у тебя есть?
– Нет, на корабле в Коломну по осени ходил.
– Судно, надо полагать, не твое?
– Откуда моему-то взяться? Да и богатым сейчас быть опасно, опричники бесчинствуют.
– А ты пока по-мелкому торгуй, чтобы на жизнь хватало. Погоди годок, распустит Иоанн опричников.
– Ой, не верится.
– Я тебе больше скажу. Следующим летом крымчаки с Девлет-Гиреем на Москву с набегом пойдут. Переяславль устоит, его татары стороной обойдут. А вот Москву крымчаки пожгут, с большими трофеями к себе вернутся. После них и разворачивайся.
– Откуда знаешь?
– На костях гадал, – отшутился Андрей.
– Так все равно денег нет.
– Я дам.
– Богатый у меня родственник! – криво усмехнулся потомок.
– Из родни теперь у меня одни вы остались. Вот и помогаю. Мне одному много ли надо?
Андрей взял переметную суму, выгреб из нее монеты – себе на жизнь, все остальное отдал потомку.
– Шапку лисью можешь носить, а не по нраву – продай, не то моль съест. Остальное припрячь, потом в дело пустишь.
Лицо потомка посветлело:
– Благодарствую.
– Не за что. Андрюшку сбереги, на путь истинный наставь, грамоте учи, чтобы человеком вырос, к делу приставь. Будет кому в старости тебя с женой кормить.
А через день, отдохнув, Андрей уходил. Если задержаться, в распутицу потом попадешь, застрянешь в какой-нибудь деревушке.
Потомок и жена его поклонились на прощание в пояс, и Андрей ответил им тем же. Кто знает, свидятся ли они еще?
Андрей вышел за город и пошел по санному пути. Дорога вывела его на лед, и вскорости его догнал санный обоз. Когда первые сани поравнялись с ним, Андрей спросил:
– Куда путь держите?
– В Нижний.
Андрею было все равно, куда ехать, лишь бы от Москвы подальше. Москва для него – город враждебный. И в Переяславле оставаться невмочь, все о Полине напоминает.
– Возьмете с собой?
– Ежели до Нижнего – пять копеек.
– Согласен.
– Садись на вторые сани.
Почему именно на вторые, Андрей понял, когда сел. Под рогожей лежали меха – товар объемный, но легкий. И лежать на грузе удобно, мягко.
Они ехали до вечера, остановившись на ночевку на постоялом дворе. Видимо, ездовые в Нижний Новгород ездили не первый раз, потому что уверенно свернули с реки на берег, а через десять минут показался постоялый двор.
Андрей отдал купцу задаток – все пять саней небольшого обоза принадлежали ему. Они поели горяченькой похлебки, съели мясную кулебяку и отправились в отведенные им комнаты на покой.
Андрей и сам не знал, зачем ему надо в Нижний. С таким же успехом можно было добираться до Ярославля, Владимира, Суздаля и множества других городов.
Второй и третий дни прошли спокойно, Андрей даже успел вздремнуть на мехах – не хуже, чем на пуховой перине. А вот на четвертый день пути берега показались ему какими-то знакомыми. Ба! Да здесь его судно укрывалось от бури, а чуть ниже по течению на них напала мордва. Неприятные воспоминания разбередили душу, и теперь он вертел головой влево и вправо.
– Ты чего ерзаешь? – заметил ездовой.
– Плавал я здесь когда-то, ровно в этом месте мордва напала. Корабль с грузом захватили, команду убили.
– Видать, давно это было. А по тебе не скажешь, молод. Почитай, годков двадцать уже, как мордву к миру примучили. Не слыхал я, чтобы она теперь нападала. Разбойники – да, так они всегда были. Трудом-то зарабатывать на жизнь не каждый хочет.
Конечно, он был тут летом, зимой местность выглядит по-другому. Так он и не смог определить место, куда завели его корабль и где он был в плену.
После полудня поднялся низовой ветер, мела поземка, заметая санный след, а часа через два обоз и вовсе встал.
Андрей соскочил с саней и подошел к первым саням, где сидел купец. Он и сам поднялся с саней, стоял у лошади.
– Не видно ни зги, куда ехать?
И в самом деле, вслед за поземкой пошел снег. Мелкий, колючий, его крутило ветром, и видимость во все стороны была от силы шагов десять-пятнадцать. Санный след занесло. Сплошная белая пелена – вверху, внизу, по сторонам. Хуже, чем в тумане, – там хоть под ногами что-то видно.
Андрей постоял с купцом – Агафоном его звали, посовещался.
– Надо, чтобы впереди кто-то шел, не дай бог – в промоину угодим. Тут недалече постоялый двор есть, только как его в такой круговерти угадаешь?
Говоря так, купец пристально смотрел на Андрея. Андрей его взгляд понял. Во всех санях по одному ездовому, кого вперед поставишь? Тем более что лошади от снега и мороза уже инеем обросли. Ездовые стали доставать попоны и заботливо укрывать ими лошадей.
– Ладно, я впереди пойду, а ты следом.
– Ага, ага, – закивал головой купец, довольный тем, что Андрей сам предложил то, о чем он стеснялся его попросить.
Андрей двинулся вперед, купец – за ним, метрах в десяти, держа под уздцы лошадь. А за их санями уже весь обоз тронулся. Стоять на реке – замерзнешь, костер развести на льду – опасно, да и дров нет.
Рукой Андрей прикрывался от бокового ветра. А он, как назло, то слева подует, то справа пригоршню колючего снега в лицо бросит.
Через час медленного движения Андрей замерз: руки-ноги окоченели, лицо уже не чувствовало ничего.
Слева по берегу показался колеблющийся огонь, потом послышались крики. Стало быть, не почудилось.
Андрей остановился, и тотчас к нему подошел купец:
– В этом месте постоялый двор должен быть, так он от берега сажен пятьсот.
– Я схожу посмотрю.
– Ждать будем.
Оказалось, непогода многих застала в пути. Предприимчивый хозяин, дабы путники мимо не проехали, в снежной свистопляске пути не разглядев, выслал на берег слуг. Они жгли факелы, кричали.
У Андрея камень с души свалился. Бегом он вернулся к обозу:
– Прислуга там с постоялого двора, факелы палит.
– О, молодец хозяин! – обрадовался купец. – Нам спасение, ему прибыль.
Обоз повернул на берег. Лошади, учуяв близкое жилье и отдых, шли бодро.
Во дворе ездовые рассупонили лошадей, завели в стойла, прислуга задала им корм и теплую воду. Несмотря на то что были одеты по-зимнему, все продрогли, поскольку ветер проникал под одежду, унося тепло.
Уже войдя в трапезную, путники поклонились хозяину.
– Спасибо, благодетель, за факелы на берегу. Кабы не они – блуждали бы мы еще, а то бы и насмерть замерзли.
– Не за что, православные. Каждую зиму как метель – факелы жгу. Не один обоз тем спасся.
Путники скинули тулупы. В трапезной было натоплено, и без тулупов можно было согреться быстрее. Прислуга принесла горячую похлебку, целый горшок. Ее разлили по мискам и вмиг выхлебали – голодный замерзает быстрее. Согревшись, уже не спеша принялись за гречневую кашу с мясом.
Наевшись, отправились спать. Ездовые – в людскую, на лавки. Купец снял себе комнату, как и Андрей. В комнатах тепло, даже жарко, за слюдяным оконцем ветер завывает, пригоршни снега в слюду швыряет.
Андрей разделся, нырнул в мягкую постель и сразу уснул.
Утром он проснулся как обычно. Ему показалось странным, что не слышно ничьих шагов, никто не ходит по коридору. В это время купцы уже трапезничают, чтобы выехать пораньше.
Андрей оделся и спустился вниз. Купец Агафон уже сидел с ездовыми за столом.
– Мог бы и еще поспать, коли желание есть. Пурга не прекращается, пережидать будем.
Пурга бушевала еще три дня, сугробы намело вровень с заборами. Прислуга несколько раз в день чистила крыльцо, чтобы не завалило входную дверь.
– Эка, что делается! Света белого не видно, все дороги замело, – сокрушались постояльцы.
Случайных путников на постоялом дворе не было, все люди обозные, торговые. Им время терять – что деньги. И деваться некуда.
Наконец стихло все, даже мороз отпустил. Два обоза с постоялого двора уже ушли, но Агафон с выездом не торопился, причем и ездовые не высказывали недовольства задержкой.
– А мы чего ждем? – спросил купца Андрей.
– Санные пути занесло, снега лошадям по брюхо. Если сейчас выйдем, лошадей без толку запалим. Пусть другие путь проторят, нам легче ехать будет, нагоним еще.
И еще день они просидели. А вот следующим утром выехали.
До реки добрались с трудом, хоть до них проехали два обоза. А на льду путь был уже накатан, движение оживленное – и спереди и сзади обозы видны. Пурга движение остановила, и теперь все старались наверстать упущенное.
До Нижнего добрались уже без злоключений. Андрей рассчитался с купцом – тому на Желтоводскую ярмарку надо было. Андрей же побрел на постоялый двор. Ему не надо было торопиться, да и чем себя занять, он не знал. От всего свободен – от дома, от работы, от обязанностей. Слава богу, деньги еще есть, и если не шиковать, месяца на три-четыре хватит.
Улегшись в комнате на постель, он сам себя спросил: «А почему именно Нижний Новгород? Только потому, что обоз сюда шел? Ведь его ничего с этим городом не связывает – ни в прошлом, ни сейчас. Надо крепко думать, чем на жизнь зарабатывать, даром никто кормить его не будет. Что он умеет? Торговать. Но для того, чтобы купцом стать, нужен начальный капитал. Еще он языками владеет – только что с того?»
Неожиданно ему пришла мысль. Надо на торгу толмачить, по крайней мере – попробовать. На ярмарку приезжают люди из многих мест и земель, русский язык не все хорошо знают, и хоть небольшую денежку, но заработать можно. Но с чего начать? Вывеску, объявление сделать? Не все читать умеют, особенно иноземцы. И он решил завтра отправиться на ярмарку, попытать счастья. А там видно будет.
Прямо с утра, после завтрака он отправился на ярмарку. Конечно, она была намного меньше, чем летом, – ведь со многих далеких земель добраться можно было только по воде, кораблем. Но и в урезанном виде ярмарка впечатляла своими размерами, многолюдством, шумом, изобилием товаров.
У сбитенщика Андрей поинтересовался сразу – где иноземцы торгуют?
– Вон там, почти на краю, – показал рукой сбитенщик.
Андрей направился туда. Мимо проходили офени с коробами на плече, расхваливая свой товар. И Андрей подумал – а чем он хуже? И тоже стал выкрикивать:
– Толмач! Кому нужен толмач?
Он почти дошел до рядов с иноземцами, когда его схватили сзади за рукав:
– Погоди маленько, что же ты так бежишь?
Андрей резко обернулся – было такое ощущение, что его как вора ловят. Однако перед ним стоял купец, причем не из последних: хорошая бобровая шуба и такая же шапка, на ногах – валенки с вышивкой по голенищу.
– Ты и впрямь толмач?
Андрей кивнул.
– Подмогни. Никак понять не могу, что татарин лопочет.
Они подошли к месту торговли татарина. У того товар из самого Синда – ткани шелковые, вышитые, расписные. Дорогой товар, но и купец, похоже, при деньгах.
Торговец, с виду раскосый и чернявый, оказался ногайцем. Андрей разговорился с ним, выяснил цену товара и перевел разговор купцу.
– О! Вот это беру – два тюка, – купец показал на выбранный им товар, – и вот этого один. А расцветка другая есть?
Купец выбрал товар, расплатился с ногайцем, и слуга его унес ткани.
– Где же ты так выучился по-ихнему?
– Жизнь научила.
– А еще какие языки знаешь?
– Ты скажи, какой тебе нужен?
– А я знаю? Они по-своему лопочут, попробуй разбери. Идем.
Они вернулись к ряду иноземных торговцев, до которого уже почти дошел Андрей.
– Вот у него спроси, почем шкурки?
Андрей расспросил вотяка, почем у него шкурки соболя и росомахи. Купец поторговался маленько и купил.
– Подвезло мне с тобой, языки ты знаешь. Здесь, на ярмарке, редко толмача сыщешь. Сколько я тебе должен?
– Две копейки.
Купец отсчитал медяки.
– Думаю, в Новгороде все на русском бают.
– Ты в Великий Новгород собрался?
– Ну да, я пскопской сам.
– Разве ты не слышал ничего?
– Ты о чем?
– Новгород походом Иоанн с кромешниками разорил подчистую. Думаю, торговли там долго не будет.
– Да ты что! – Купец схватил Андрея за рукав. – Не слыхал я ничего. А не брешешь? Перекрестись!
Андрей перекрестился.
– Я сам едва ноги оттуда унес. Людей новгородских резали, как овец, женок и детей в проруби топили, избы крушили.
Купец слушал, открыв рот.
– Ты, толмач, давно ли оттуда?
– Пятнадцать ден.
– Я уже месяц как в отъезде. Хорошо, что предупредил.
Он уже собрался уйти, как вдруг обернулся:
– Подожди, а Псков-то как?
– Не тронул его Иоанн.
Купец только крякнул.
Не успел Андрей порадоваться первому заработку, как его остановил ногаец:
– Мне торговать поможешь? Язык наш ты хорошо знаешь! В плену у нас был? – Он внимательно рассматривал левое ухо Андрея, ища на мочке дырку от колечка раба – так обозначали пленных.
– В плену я не был, – отговорился Андрей, – а помочь – помогу. Три копейки за день.
– Договорились, – не торгуясь, согласился ногаец.
Андрей понял, что поторопился, надо было цену выше назначать.
Он стоял рядом с ногайцем и периодически зазывал покупателей:
– А вот ткани из самого Синда! Нежнейший шелк расписной! Подходи, покупай, честной народ!
Товар пошел побойчее, и ногаец только руки потирал – то ли от холода, то ли от радости, что торговля пошла.
Вечером он отдал Андрею деньги.
– Хорошо кричишь, громко. Я за три дня товара меньше продал, чем за сегодня. Завтра с утра жду.
Андрей за день замерз, но его радовало, что он заработал пять копеек. За эти деньги на постоялом дворе два дня три раза в день поесть можно и комнату снимать.
На следующий день торговля сразу пошла бойко. Андрей громко расхваливал товар, а купец продавал. Андрей успевал и переводить, и рекламировать. К вечеру весь товар ногайца был продан.
– Ай, хорошо! Тебя мне сам Аллах послал! Где тебя найти?
– Ты же весь товар продал? – удивился Андрей.
– Э, родственники мои приедут, я сам не в последний раз сюда приехал. Ярмарка хорошая, бакшиш знатный. Держи! – ногаец отдал Андрею заработанное.
Андрей понял, что языком можно зарабатывать, тем более что на ярмарке торговый люд постоянно меняется. В городе на торгу одни и те же купцы и лавки, торговля в розницу. На ярмарке торговля оптом. Приехал купец, продал свои товары, купил чужие – и был таков. С одной стороны, это для него, Андрея, хорошо – клиенты все время есть, а с другой плохо: не все толмача знают, и надо о себе заявлять. Но спрос на перевод был, и каждый день несколько человек пользовались его услугами. Конечно, многие торговцы из чужих земель привозили своего толмача, знающего русский язык, кое-кто из купцов знал язык сам, но плохо. Акцент был сильный, понять тяжело, да и сам купец не все понимает.
А Андрей знал языков много, причем не только разговорный стиль, но и письмо, и это была его сильная сторона.
За месяц он заработал почти рубль – деньги солидные. Купец прогореть с товаром может, замерзнуть насмерть в снежном буране; корабль с грузом – разбиться, разбойники – дочиста обобрать, а быть толмачом – никакого риска. Товаров нет, голова о перевозке, сохранности и сбыте не болит. Одно плохо – на открытом воздухе все время. Холодно, иногда сыро, поесть в обед не всегда удается. Но за прошедший месяц его уже узнавать стали, сами искали на ярмарке, даже очереди иногда образовывались.