Они провалялись в постели около часа. Не касаясь друг друга и безмолвно глядя в телевизор: передачи были местными, обильно насыщенными пропагандой и новостями, снабженными кеннорийскими субтитрами. Дважды полюбовавшись на собственную физиономию, наместник затосковал — завтрашнее открытие больничного комплекса в столице и следующий за ним банкет освещались прессой. Подобное мероприятие не проигнорируешь... Наблюдателей Имперской Канцелярии не волновало, читает Арек доклады о всхожести озимых и условиях кредитования Государственного Банка или складывает их под кровать в спальне. А вот попробуй он уклониться от пары публичных выступлений или начни прятаться от репортеров...
После рассчитанного периода полуголодного сущес твования, подкрепленного волной репрессий, Таган сочли готовым к этапу «доверие властям». Аналитики Канцелярии вы делили кандидатуру Арека из множества других кеннорий цев, пре тендовавших на пост наместника, по нескольким причинам. Немалую роль сыграли его молодость — что такое тридцать шесть для политического лидера? — внешняя привлекательность и фотогеничность. И, разумеется, вдовство. Одинокий наместник, по расчетам, должен был вызывать умеренную неприязнь у мужской части населения и
жалость и сочувствие у таганских дам, которое не получил бы закоренелый холостяк. В плюс пошла и специфическая работа в спецслужбе — не канцелярской крысой, а офицером группы быстрого реагирования. Ролик об освобождении заложников из захваченного пассажирского самолета на Хотосе таганское телевидение затерло до дыр. Кадры патетично заканчивались на моменте, когда Арек, державший на руках восьмилетнюю девочку, плавным движением снимал с лица полумаску.
Наместник прекрасно помнил, что после того, как девочку забрали и унесли в санитарную машину, он опустился на бетонные плиты взлетно-посадочной площадки и долго и мучительно блевал — взорванная в салоне бомба с нервно-паралитическим газом имела крайне неприятные последствия даже для модифицированного эликсирами организма. Большинство залож ников, бывших местными жителями, скончались в больни це
через двенадцать часов после освобождения. Но все кеннорийцы выжили, и их группа получила по Белому Кресту, а Грэг так даже и с дубовыми листьями.
Внимавшее съемке население Тагана не подозревало, что самолет освобождали из-за пяти уроженцев Кеннора: двух инженеров-строителей, менеджера по рекламе, архивариуса и типографского работника. Не все сыновья Империи, трудившиеся в колониях, обладали врожденными магическими способностями и носили браслеты. Но каждый из них знал, что
его охраняет зримая и незримая мощь «Armband», которая развеет в прах любого обидчика — не только туземца, но и соотечественника-мага, если ему придет в голову нарушить закон.
«Скорей всего, той девочки уже нет в живых, иначе бы ее притащили на Таган и заставили вручать мне цветы», — подумал Арек и выключил телевизор.
Он понимал и то, что личные заслуги и биографию любого претендента на пост наместника Канцелярия могла подкорректировать. Для туземцев: им что ни скажи — поверят.
А вот найти ставленника, который не станет хапать взятки у проворовавшихся чиновников и сможет на равных говорить с офицерами разболтанного гарнизона — действительно
слож но. Но Арек, хоть и отрезанный ломоть состоятельной семьи, но ломоть, ежегодно получающий от отчима приличное содержание и дорогие подарки по праздникам, и тут выигрывал по всем статьям. Зачем ему воровать, спрашивается? А офицеров впечатлят награды.
Будущий наместник рвался на Таган только потому, что хотел
вновь надеть браслеты. Единственным местом, куда не пускали
ни одного кеннорийца без усилителей, была «необузданная
планета». И Арек поднял все связи и просил родню о под-
держке, чтобы туда попасть. Его старания не пропали даром:
канцелярские аналитики сочли нужным проигнорировать пре-
дупреждения психологов о нестабильном состоянии отставного
офицера и возможной опасности для окружающих, которую он
представлял.
Неудачный исход очередной операции по освобождению
заложников аукнулся наместнику не только вдовством. Пролежав двенадцать часов под завалом из бетонных плит, одна из которых практически раздавила ему ногу, он заработал пожизненную хромоту, легкую форму клаустрофобии, боязнь темноты — не
темноты вообще, лишь невозможность заснуть без ночника или слабо светящейся настольной лампы — и редкие, но достаточно мучительные кошмары. Перед тем как вернуть ему браслеты, психологи прогнали его через вереницу тренингов и, скрипя зубами, выдали заключение об ограниченной пригодности.
Арек подозревал, что у Хайнца, как и у любого другого старшего
смены, есть четкие инструкции на случай его нервного срыва, но
старался не думать об их содержании.
Из приоткрытого окна потянуло прохладой — на улице
медленно, но уверенно портилась погода. Солнце скрылось за
набежавшими облаками, в порывах ветра появилась сырость, а
оседающая на горных вершинах дымка превращалась в клубы хмурых туч.
«Если я не хочу бродить по терренкурам под дождем, надо
пить второй кофе, одеваться и ехать в парк».
Арек встал с кровати и поплелся к лестнице. Любовник последовал за ним как тихая серая тень, время от времени одаряя загадочными взглядами. Словно заново разглядывал... или обдумывал какой-то план.
«С чего вчера начали, к тому и вернулись. Я по-прежнему ничего о нем не знаю — за исключением того, что он вроде бы уволился из кафе и перешел работать в службу благоустройства города. Не они ли эти окна ставили, кстати? Нет-нет, не стоит сбиваться на окна. Это уже перебор, но... Александера надо проверить. Хотя бы послать запрос в здешнюю охранку и получить всю имеющуюся у них информацию о бывшем военнопленном с длинным номером. Но...»
Арек вспомнил слова министра внутренних дел: «Боль-шинство архивов уничтожены. Сотни раз говорилось — уделять особое внимание сохранности зданий сыскных ведомств, но
воякам хоть кол на голове теши... Жгут все подряд, а мы потом
не можем уголовников от общей массы отделить. Но даже
при наличии архива... Если туземец не сидел или не работал
на местную СБ, мы получаем шелуху: вождение в нетрезвом
виде, штрафы за неправильную парковку, максимум — мел-
кое хулиганство по малолетству. Чтобы выяснить что-то
достоверное, надо отправлять дознавателей, которые расспросят
его ближайшее окружение. Представляешь, как это тормозит работу?».
Работу это просто тормозило, а вот попытку решить
личную проблему приводило в тупик. Незнакомым губернским
дознавателям деликатное дело доверять нельзя, а появление
столичных полицейских в Eisenwasserlich не останется неза-
меченным военным комендантом города. И можно сразу
предсказать следующий шаг — допрос Александера местными
властями. А вот что он им с перепуга наговорит? Страшно
представить...
Лениво гоняя мысли по кругу, наместник спустился на первый этаж. Определить, где именно расположились телохранители, было легко — из кухни доносились обрывки разговоров, смех, тянуло горячей выпечкой, кофе, корицей и ментоловым дымом.
— Ты куришь? — удивленно спросил Арек у Хайнца. Честно говоря, старший смены частенько напоминал ему набитого инструкциями андроида. А курящий андроид — это знаете ли...
— Иногда, хаупт, — ответил тот, старательно расплющивая окурок в пепельнице. — Под кофе и в выходной день. На смене нельзя, дома... дома Рейн с Михаэлем морщатся. Да оно и к лучшему. Ментол сердце сажает, а другие я не курю. Хаупт!
Арек застыл, задержав пальцы в паре миллиметров от разогретой булочки.
— Руки помойте, хаупт!
Тарелка отодвинулась на противоположный край стола.
Наместник вздохнул, но спорить с педантичным телохранителем
не решился. Еженедельная порция защитного эликсира помога-
ла организму бороться с большинством местных бактерий, но
риск желудочно-кишечных заболеваний был довольно высок,
и медики рекомендовали перед едой мыть руки с мягким
дезинфицирующим средством. Наскоро поплескавшись под
холодной водой, Арек получил вожделенную чашку кофе и
принялся за поздний завтрак, к которому больше подходило
слово обед.
— Мы почти все окна и двери проверили, хаупт. Всё держится.
— Я уверен, что это не попытка покушения, Хайнц. Это халатность.
— Это преступная халатность, хаупт. Я бы предпочел, чтобы дом осмотрели эксперты.
— Лучше еще раз окна подергайте... Не напрягайтесь только.
Подышите свежим воздухом, погуляйте, медленно обойдите здание. А Алексей пока поможет мне поговорить с моим... знакомым.
— Так точно, хаупт, — Хайнц поднялся из-за стола. — Если что — звоните.
— Непременно, — вложить нужный градус язвительности в
голос не получилось — уж очень вкусными оказались булочки.
Алексей соскользнул с широкого подоконника, на котором остались чашка и блюдце, и уселся на табуретку возле стола.
Арек вытер пальцы, растерзал салфетку — дожидаясь, пока телохранители покинут кухню — и спросил у Александера:
— Чем ты занимался до захвата? Ты военный? Офицер?
На лице любовника отразилось явное удивление:
— Почему военный? Я журналист. Был журналистом. Работал в отделе культуры в городской газете. Но в армии я служил. До университета. Два года, в десантных войсках.
— А почему уволился? — заинтересовался наместник. —
Мало платили?
— Отслужил положенный срок, по призыву, и уволился в запас. У нас служба в армии была обязательной. В восемнадцать лет, если ты здоров, не женат и у тебя нет детей, или каких-то особых обстоятельств... В общем, я отслужил и пошел учиться.
После службы полагались льготы — проще поступить на бесплатное отделение в университете.
— А, здесь такая система была? Вроде как добровольная армия? Тогда понятно... Это абсолютно себя не оправдывает.
Воевать должны хорошо обученные профессионалы.
В серых глазах мелькнул и погас упрямый огонек. Арек сообразил, что его занесло на запретную территорию. Критиковать армию побежденных, по меньшей мере, бестактно.
— Когда ваш император объявил нам войну, — в голосе любовника прорезались жесткие нотки, которые не смог перекрыть отстраненный перевод Алексея, — я явился на добровольный призывной пункт, получил оружие и ушел в горы вместе с наспех сформированным отрядом. Мы рассчитывали, что нас выручит знание местности — это наши горы. Мы не учли, что ваша магия...
Он замолчал и уставился в пустую чашку.
— Мне жаль, что мы встретились в это неспокойное время, — вытаскивая очередную салфетку из пачки, проговорил Арек. — Слишком много барьеров...
«Трудно объяснить... мне действительно жаль. Захват сло-
мал его налаженное существование. Он не виноват, что принад-
лежит к слою общества, который проще пустить в расход, чем
приучать к новым порядкам. Он слишком хорошо помнит
прежнюю жизнь — жизнь без нашей власти. Поколению Алексея
уже проще, тем, кто родился сейчас — будет еще проще. Они не
узнают другого уклада, заговорят сразу на двух языках...»
Салфетка превратилась в неуклюжий пароходик с двумя
трубами. Пауза в разговоре стала чересчур длинной. И тут, словно по заказу, за окном раздался треск и глухой удар.
— Что упало? — проорал наместник, обрадованный возможностью отвлечься.
— Входная дверь, хаупт! — бодро отозвался Хайнц. —
Раздвижная, двустворчатая.
— Замечательно! А ну-ка позвони секретарю, пусть...
— Ваш секретарь сам звонит, хаупт, — сообщил старший
телохранитель, засовываясь в окно и протягивая ему телефон.
Поговорить о рамах и дверях не удалось — не время
беспокоиться о плохо отремонтированном доме, когда рушится порядок в столице. Секретарь сообщил, что сегодня утром, после завтрака в ресторане, сопровождавшегося обильным приемом спиртных напитков, глава Таганского отделения Государственного банка и председатель военно-врачебной комиссии гарнизона стравили телохранителей. Бой — дуэлью подобное мероприятие язык назвать не поворачивался —
окончился победой «гражданских», к каковым официально причислялись охранные банковские подразделения. Это обидело и расстроило военных. По столице покатилась волна поединков, нараставшая, как девятый вал.
— Я сейчас приеду, — буркнул в трубку Арек. — Свяжись
с телецентром. Я наговорю им стандартную речь о единстве и
смертях на потеху туземцам.
— Военный комендант столицы объявил созыв офицерско го собрания.
— Очень хорошо. Я одену форму. Встречаемся у меня в
столичном доме. Я доберусь минут через двадцать... максимум
через полчаса.
Он нажал на отбой.
— Рейн, готовь машину! Пять минут на сборы, мы
возвращаемся в столицу. Люкса, переводи. Александер, я должен уехать. Это срочно. Мы подвезем тебя к твоему дому...
— Нет. Спасибо, я дойду сам.
«Нет, так нет. Уговаривать не буду».
— Иди, ребята тебе калитку откроют. Я позвоню, когда приеду, — пообещал наместник, совершенно забыв, что не знает не только номера телефона случайного любовника — не знает даже, есть ли у него телефон.
Эта оговорка тоже не задержалась у него в памяти — стандартная фраза, стандартное обещание, которое он в последнее время давал многим. Но почти никогда не выполнял.
сАша
Что толку гадать: соврал наместник или его действительно вызвали на срочную встречу? Да, собрались и уехали они как на пожар, только пыль столбом стояла. Может быть, отстраненно-холодный взгляд, которым Арек одарил Сашу при прощании, был отражением свалившихся на него забот.
«Или наконец-то дошло, что кукла сломанная попалась? В
постели я ему не особо-то гож».
Растянувшийся на своей узкой кровати Александр вспомнил прошлую ночь, вздрогнул и положил ладонь на ширинку, усмиряя оживившийся член. Пугающий и одновременно неприятно будоражащий момент — при смене позы Арек вдруг вывернулся из-под рук, хрипло заурчал, притерся к его бедру, скользнул ладонью по мошонке и замер, словно ожидая приглашения. И разочарованно вздохнул, откатываясь от судорожно сжавшегося тела. Саша попытался загладить отказ удвоенной нежностью, и ему это вроде бы удалось... вроде бы...
«Странно он со мной попрощался: «Я тебе позвоню, когда приеду». Гм... Запамятовал, что бывшему военнопленному за телефон три года дают, или таким образом намекнул, что это — пос ледняя встреча? Если это прощание, мне, наверное, радо-ваться надо. И забыть наши постельные игры, как страшный сон. Иначе я рехнусь от злости и обиды, пережевывая мысль:
«Он кончал под ним». Не подо мной, случайным встречным, а под законным супругом... а я был для него чем-то вроде живого вибратора... Черт, надо перестать об этом думать!».
В понедельник Александр явился на работу ощетинившимся и готовым к бою. Но вопросов о том, куда его отконвоировал телохранитель, не услышал. Мужики обсуждали вчерашние
вечерние новости. Наместник, перерезавший алую ленточку
на входе в новый больничный комплекс в столице, похвалил работу строителей и сообщил жадно внимавшим ему журналистам:
— Нам нужны резервные площади. Когда мы уравняем
бывших военнопленных с остальным населением, в больницах
негде будет яблоку упасть. И мы должны подумать об этом заранее.
Объявить хотя бы приблизительные сроки подписания ука за второй наместник Тагана отказался и проследовал в им про визированный банкетный зал.