Наемник только ухмыльнулся и покачал головой.
- Спасибо, ты и впрямь удивительная. Я не спросил, а ты уже ответила. Только вот я бы не простил.
- Хватит уже сокрушаться, не попробуешь, не узнаешь, - прервала его размышления знахарка. - А на меня не серчай, я тут останусь, меня есть кому защитить. Устроишься, будешь в гости заезжать.
Лок поднялся со скамьи и, пройдя через комнату, снял со стены меч.
- Что ж, береги себя, сестрица. Не поминай лихом, коли не вернусь, за все зло меня прости, а за добро твоё поклон земной.
С этими словами наймит низко поклонился, накинул на плечи свой тулуп и, прихватив сумку, вышел за порог.
***
Давно уже сани ушли в город. Не один день меняла луна ясное солнышко на вечном небе. В убогой хибаре ничего не переменилось. Все та же печь, спасающая от любого мороза, все тот же стол, на котором за полночь так удобно разбирать травы.
В память о том, что тут жил кто-то кроме одинокой травницы, остался только починенный ларь да ручной арбалет с запасом болтов в двадцать штук, забытый своим хозяином под лавкой.
Текст песни Иллет “Возвращение домой”
Весна - длинным днем красна
Громкая долгожданная искрящаяся на солнце капель ознаменовала приход весны. Не успеешь оглянуться, как жаворонок прилетит. А тут уж хлопот полон рот! И пахать, и сеять, и подновить, что из хозяйства зимой пострадало. Все в деревне весне радуются. Даже пес старый, облезлый, и тот на крылечке устроился, солнышку бок подставил, кости греет.
Каждый своим делом занят, каждый на своем месте. Миновала зима, теперь самое рабочее время настает. Вот и Милада пошла в деревню запасы трав на еду поменять, ведь сильны весной хвори разные.
Вслед люди ей смотрят, оборачиваются, шепот иглами острыми в спину вонзается. И раньше не особо травницу люд жаловал, а теперь и подавно. Тишком знаки, зло отводящие, в воздухе чертят, через плечо поплевывают. Маргулины товарки, злобы не скрывая, заголосили, девушку увидев:
- Ведьма, убийца, девка продажная!
Некуда знахарке от их злословия скрыться, некому на обиду несправедливую пожаловаться. Как ушел Лок, ни с кем она словечком не перемолвилась. И волк черный, ревнивец, больше у дома её не показывался и в лесу не поджидал. Грустно это и горестно, да что поделать, жить дальше надо!
Обошла травница десять домов. В десять дверей кулачком замерзшим стучала, десять хозяев от крыльца её гнали. Мол - нету ничего, иди добром отсюда. «Быстро же люди хорошее забывают», - устало подумала Милада, входя на очередной двор. Тут без стука хозяин дверь отворил. Кузнец мрачный и до бровей бородой заросший приветливо девушке кивнул.
- Мне от ожогов мазей и травок всяких бодрящих отсыпь. – Проговорил мужчина, почесав пятерней затылок.
Пока девушка прошеное в суме искала, кузнец в дом за оплатой сходил.
- Держи, - промолвил он, мешок холщовый протягивая. – Тут всякого разного тебе на неделю хватит.
- Спасибо сердечное, – ответила травница, кузнецу в землю поклонившись. – Здоровьичка вам!
Отдав мази и травы, знахарка взвалила мешок на спину и побрела домой, старательно обходя односельчан. Когда лес скрыл её от чужих любопытных и злых глаз, девушка перешла на бег. Она обязательно будет счастлива. Заведет себе кошку и будет покупать для неё молоко. Или не кошку, а огромного пса, чтобы тот охранял её от непрошеных гостей и одиночества. Главное, они её никогда не покинут!
Валенки промокли насквозь. Жаркое солнышко размыло сугробы, превратив их в воду. Теперь деревья стояли, омывая корни в талом черном озере. Скинув на крыльце бесполезную обувку, травница вошла в дом, глубоко вдохнув его родной пряный запах. Прогулка проветрила голову, разметав волосы и прояснив думы.
Пусть её и дальше кличут ведьмой. Пусть боятся и не любят. Она все равно будет им помогать! Ведь надо уметь делать добро, не прося ничего в ответ.
***
Странно, волк думал, что не знает, что такое совесть. Как забавно открывать в себе что-то новое! Три дня он бежал за санями, скрывался в лесу и слушал разговоры ямщика. Лок не обманул, действительно уехав в город. Зверь сам толком не ведал, зачем проследил весь путь ненавистного наемника. Только упиваясь кровью разбойников, устроивших себе гнездо за день пути до города и нападающих на торговые сани, он понял, что боялся предстать перед Миладой. Пусть наймит достигнет своей цели целым и невредимым. Пусть будет счастлив, если сможет. Волк помог, чем смог, остальное за ним самим.
Убедившись, что Лок благополучно въехал в город, зверь вернулся к домику травницы и долго кружил вокруг, но так и не решился потревожить девушку. Дни летели за днями, сугробы превратились в озера воды, избавив от надобности путать следы.
Милада собирала хворост, радовалась первым, чуть набухшим почкам и голосам птиц. Ходила по лесу и кликала черного волка, жгла костры на поляне и танцевала босой в талом снегу. Она встречала весну как настоящая лесная ведьма, расцветая вместе с природой. Волк любовался и тосковал, но не смел приблизиться к ней ни на шаг.
Слишком сильным было его влечение и ощутимым страх все потерять. Звериное чутье подсказывало, что этот лес давно стоит покинуть, но, впервые за долгие годы, голос человеческого сердца звучал отчетливее и громче…
Пришла беда - отворяй ворота
Не спокойно сегодня было у травницы на сердце. Что-то гложило-тревожило. А что - никак не понять. И едой запаслась, и тепло на землю пришло, и весна почки распускает, а покой как ветром унесло. Все домашние дела Милада еще с утра переделала. После полудня за мази взялась. Мало трав у неё в запасах осталось, только это не беда совсем, скоро свежие всходы из-под земли проклюнутся. Долго знахарка над печью колдовала, так до вечера и провозилась бы, кабы не настойчивый стук в дверь. «Приболел, видать, кто», - подумала девушка, отпирая.
На пороге стоял охотник. Он уже раз к ней хаживал, вопросы разные задавал. Не забыла девушка о странном госте. Все ожидала, что тот сызнова явится. Только вот на этот раз скрывать ей нечего было. Уж месяц как черного волка она не видала, и следов его в лесу не примечала.
- Поздоровьечку тебе, девица! – Охотник приветливо кивнул головой, не переставая буравить девушку взглядом. Внешне он нисколько не изменился. Та же чудная одежда, то же оружие. Только глаза стали еще более колючими, а щетина превратилась в неаккуратную бороду.
- И вам здравия, путник перехожий, – вежливо ответила девушка, не торопясь, впрочем, шире дверь отворять. – Чем могу помочь вам?
- Решил я в вашей деревеньке славной весну встретить, - с усмешкой ответил охотник. – Молоко парное, поля, леса, ягоды. Да и места тут чудные! Вот подумалось мне, не приютит ли девица путника, за монету звонкую? -
Закончив свой вопрос, мужчина испытующе посмотрел на Миладу, ожидая её ответа.
– У меня домушко маленький, холодный. Негоже воину в такой хибаре жить! – Нашлась, что ответить травница. – Вы в общинный дом идите. Там и целую комнату вам дадут!
- Хорошо, дивчина, спасибо за совет. Ну, раз уж я к тебе дошел, может, продашь из зелий чего?
- А от чего же не продать? – Облегченно спросила знахарка. – Вам для чего мазей?
- Да мне бы скорее яда, есть у тебя такое? – Чуть наклонив голову набок, вдумчиво изучая девушку, спросил гость.
- Нету! – поспешно ответила она. – Я только лекарскими мазями заведую!
- Жаль, очень жаль… - задумчиво пробормотал путник, разворачиваясь спиной к крыльцу. – Удачи тебе, красавица.
Долго Милада смотрела вслед уходящему охотнику. Разные мысли её мучили, одна страшней другой. На одно девушка надеялась: нету черного волка в этих лесах, убежал. Только хрупкой надежда эта была, как лед по весне. Не зря сердечко беспокойно с рассвета билось. Не миновать теперь беды.
Вдохнув полной грудью свежий холодный воздух, знахарка вошла в дом, плотно затворив за собой дверь. Надо было чем-то занять руки. Поправив на столе баночки и ступки, девушка тихонько запела, вспоминая старое заклинание, которое всегда бормотала Радава, что-нибудь вываривая.
«Ромашка, зверобой, от чужого встань горой,
Травы дикие в лесу, я заговорю, спасу,
Вейся чад над котелком, вейся дым над костерком,
Я студеную росу вплету в русую косу»
Пусть это простые слова, и силы они никакой не имеют, но люди - дивные существа. Всегда на чудо надеются.
«Сладким медом на губах растворю полночный страх,
Сердце ветра украду, жгу полынь и лебеду,
В танце диком у огня преврати в золу меня,
Только чтобы милый мой целым прискакал домой»
Вечер на мягких лапах прокрался под окно. Скоро солнце нырнет за горизонт, обагрив напоследок лес. Измученная своими страхами, Милада уснула, сидя за столом, положив голову на худенькие руки.
***
Резкая, внезапная боль, взорвавшая бок, заставила волка отрывисто взвыть и завалиться в сторону. Не теряя драгоценного времени, зверь вскочил и понесся дальше. Серебряный болт, казалось, прожигал насквозь. Каждый прыжок становился пыткой для могучего тела. Мысли, как птица в силке, бестолково бились в голове: «Чувствовал ведь, знал, что добром дело не кончится!».
Провалившись в талую воду по колено, волк ускорился, вздымая в воздух тысячи брызг. Он выучил каждое дерево в этом лесу, знал каждый овраг, каждую нору и кочку. Пусть охотник перезаряжает свой арбалет, волк тоже не промахнется и выпрыгнет ему прямо на спину, насладится хрустом позвонков и восполнит силы свежей кровью.
Сладкий и пьянящий аромат охоты разлился в воздухе. Птицы вспорхнули на верхние ветви, вспугнутые страшным раскатистым ревом, на звериный то не похожим. Боль только подхлестывала, заставляя бежать быстрее, прыгать выше, думу думать жестокую и все доброе из себя изгнать.
Человек не побежал догонять раненого зверя. Он не был простофилей. Подняв голову и расправив плечи, охотник ждал свою добычу, стоя на поляне с мечом наголо.
«Ишь, какой в себе уверенный», - раздраженно подумал зверь, по-лисьи припав к земле. Огромный прыжок покрыл разделяющее противников расстояние. Зверь повалил человека на поляну, подмяв его весом и рывком вцепившись в яремную вену. Клыки бестолково скребанули по стальным пластинам, незаметным под одеждой. Смертельный выпад оказался бесполезной тратой времени. С глазами, застланными яростью, зверь рванул рукав куртки, сжимая мощные челюсти на предплечье. Ему ничего не стоило раскрошить кости, но надо было убить, а не искалечить.
Человек тоже не собирался просто так помирать. Его ладонь, наконец, сомкнулась на рукоятке лежавшего в стороне меча. Острое лезвие, на секунду вспыхнувшее в закатных лучах, окрасившись алым, легко распороло звериный бок.
Слезами горю не поможешь
Каждый с малых лет знает, весна – жизни новой начало. Подснежники, словно над самой смертью победа из-под земли выберутся. Птицы перелетные в родные края вернутся, трелями надежду на жаркое лето пробуждать.
Соберутся парни да девки в кружок, хороводы будут водить, зиму проклятущую гнать, весну-красну кликать. То днем, когда солнышко ясное да теплое землю дланью своей широкой гладит. Но наступит вечер, спрячется солнце, погаснет золото его, и ветер ледяной прилетит. Он как вздох зимы умирающей - поежиться заставит, да теплее в тулуп укутаться.
А уж ночка весенняя и вовсе тьмой пугает. Растаял снег искристый, зимой зеркалом лунный свет отражающий, а травы сочные еще не застлали поляны своим пышным ковром. Черное все вокруг стоит, неприветливое. Куда ни глянь, темнеют стволы голые, в корнях их звезды запутались, в талой воде небо опрокинулось.
Не одну только жизнь весна дарит. С лихвой она за труды свои возьмет и паводком, и болезнями. Старики баяли, что во времена древние, забытые, когда их прадеды еще детьми неразумными были, приносили весне в откуп девицу красивую али парня молодого. Коли девицу жертвуют - быстрее тепло придет, все легче весне с помощницей работу свою нужную делать. А ежели парня – припозднится весна, но лето плодородным будет, да осень урожайной.
Волк лежал в корнях старого дуба и безразлично смотрел на звезды. Если верить старикам, удачное у селян лето выдастся. Хотя он не молод, да и не красив. Вряд ли весна чудище такое на откуп возьмет. А ежели не возьмет, к чему жертвы ненужные?!
Зверь, тихо рыкнув, с огромным трудом поднялся и побрел ему одному известной дорогой.
***
Руки онемели и не слушались. Лучина давно не горела, только черные угольки плавали в глиняной плошке. Милада медленно поднялась со стула, на котором уснула, и с удовольствием потянулась. Сон прогнал все тревоги и страхи, только где-то в глубине души остался неприятный, колючий осадок.
Вставив новую лучину в красивый кованый светец, девушка зажгла огонек. Тот, неуверенно затрепыхавшись, пару раз лизнул плоть осины, распробовал и загорелся ровным оранжевым светом.
Травнице захотелось прогуляться по ночному лесу. Подышать запахами весны: талая вода, черная земля, свежий холодный ветер. Все это манило её сегодня сильнее, чем обычно.
Милада вышла в сени и отворила дверь. На крыльце лежал волк. Казалось, на лестницу он вполз из последних сил и замер там недвижим. Знахарка зажала ладошкой рот, чтобы не закричать. С гнилых ступеней ручьями бежала алая кровь.
Упав на колени, девушка обняла зверя за шею, пытаясь почувствовать его дыхание. Она трогала шершавый нос, ласкала мягкие полукружья ушей, целовала закрытые глаза. Все было тщетно. Сердце больше не билось, а дыхание не вздымало могучую грудь.
Не помня себя от горя, Милада растопила печь и, втащив тяжелое тело в дом, до утра колдовала над страшными ранами. Она вылила все свои зелья и использовала все мази. Пела древние баллады и заклинания, гладила свалявшийся мех, смахивая слезы окровавленными ладонями.
«…В танце диком у огня преврати в золу меня,
Только чтобы милый мой, целым прискакал домой
Ни стрела и не топор, ни меча стальной узор,
Ни молва, ни клевета…. Гори мак и череда,
И шиповника цветок, и ромашки лепесток,
Только чтобы мог принесть ветер мне благую весть»
От слез голос стал похож на неразборчивый хрип. Так и не допев своего заклинания, травница легла рядом с недвижимым зверем и закрыла глаза.