– Поедем быстрее, – недовольно попросил Роджер, – мне нужно еще поговорить с Вашингтоном. Наша экономия на телефонах нам дорого обходится. Пора иметь телефон и в автомобиле.
– Не разрешат, – покачал головой Генри, – вы же знаете, как они следят за расходом денег. Нам постоянно урезают наши средства, в посольстве вообще хотят провести сокращение. У них такая же история. Госдепартамент не дает денег, требует сокращения персонала.
Роджер ничего не ответил. Его начинала злить эта загадочная история с Полом Биксби. Как могло прийти сообщение, что такой человек не работал в ЦРУ? Или саму деятельность полковника засекретили настолько, что решили скрыть всю его биографию? Но осталось столько свидетелей. А может, полковник оказался замешанным в чем-то таком, что ЦРУ просто вынуждено от него отказаться? После случая с Эймсом второго скандала им не простят ни за что. Конгрессмены просто урежут ассигнования ЦРУ в десять раз, доказывая, что эта организация способна плодить только русских шпионов и пособников торговцев наркотиками. Похоже, что в этом случае фамилию Биксби вполне могли стереть из компьютера.
И если это действительно так, то Браун прав, и старина Пол Биксби действительно оказался втянутым в дурную историю. В это очень не хотелось верить, но отсутствие имени Биксби в их архивном управлении делало такой вывод наиболее верным. Иначе зачем следовало убирать из архива само упоминание об имени Пола Биксби?
Уже у себя в кабинете, нетерпеливо набирая телефон Брауна, он подумал, что Биксби, возможно, даже уже нет в живых. И никто тогда вообще не сможет доказать само существование такого человека. И он вдруг понял, что дальнейшие настойчивые запросы по данным полковника могут обернуться крупными неприятностями. Но Роджер не любил отступать и тем более сдаваться. Трубку поднял сам Браун.
– Это я, – сказал Роджер, – насчет вчерашнего нашего разговора. Я вечером сделал по каналам нашего отдела запрос насчет Биксби. Знаете, что мне ответил компьютер?
– Что такой человек никогда не работал в ЦРУ, – быстро ответил Браун.
– Вы тоже делали запрос? – понял Роджер.
– Конечно. И получили такой же ответ. Согласитесь, что, получив такой ответ, чувствуешь себя полным идиотом. Тем не менее все правильно, в компьютере его нет, в нашем архиве он не значится. Никаких справок по нему нигде мы получить не можем. Интересно, правда?
– Что вы думаете делать? – спросил Роджер.
– Искать Биксби, – невозмутимо ответил Уильям. – Согласитесь, что у меня к нему накопилась масса вопросов. В том числе и по Эррере. Этого мошенника давно ждет наша тюрьма.
– Вы хотите снова повторить запрос? – не понял Роджер.
– Он ничего не даст. Компьютер не мог ошибиться. Данные полковника Биксби кто-то аккуратно стер из нашего компьютера. Я склонен считать, что это сделали наши, решив не подставляться из-за скандальных связей Пола. Но Трентини думает иначе. Впрочем, ему и положено думать иначе. Он ведь у нас из ФБР, а они всегда кого-нибудь подозревают.
– И что такого особенного он придумал?
– Он во всем видит заговоры против Америки, – весело сообщил Браун, – ему кажется, что и в ЦРУ прокрались торговцы наркотиками, которые сумели стереть всю информацию о бравом полковнике. Он собирается проверять через свои каналы.
– Смешно, – сказал Роджер, – почему в нашем ФБР такое количество дураков?
– «Синдром Эймса», – невозмутимо сообщил Браун, – все просто помешались на его деле. Каждый считает, что лично виновен в успешной деятельности русского агента в ЦРУ. Теперь все ведомства, включая наше, охватила волна шпионской шизофрении. Повальные проверки идут в РУМО, АНБ, самом ФБР.[9]
– Это несерьезно, – поморщился Роджер, – если русские получат доступ к нашим компьютерам, им вообще больше не нужны шпионы. Достаточно просто хорошо проанализировать все тексты. Это несерьезно, Уильям, мы ведь с вами знаем, что никто в мире не сможет пробраться к нашим компьютерам, такое полностью исключено.
– Тогда приходится допускать, что Пол Биксби сделал нечто такое, что само упоминание его имени становится опасным, – подвел итог их разговора Браун.
– Мне тоже так кажется, – признался Роджер, – но нужно проверить еще раз.
– Каким образом?
– Если информация была стерта накануне или недавно, то в наших компьютерах еще могли остаться старые записи об операциях Пола. Или мы хотя бы можем выяснить, кто конкретно стер запись о существовании Пола Биксби в нашем отделе.
– Как вы это хотите выяснить?
– В Лэнгли у меня работает много друзей. Они могут подтвердить существование такого сотрудника, как Пол Биксби. Я могу попросить одного из них выяснить, кто и почему стер имя полковника из наших данных.
– Неужели вы думаете, я не пытался это сделать? – даже обиделся Уильям. – Ничего не выходит. Кто-то сумел заблокировать всю информацию.
– А вы проверяли по отделу специальных операций?
– Вы имеете в виду группу Джилларда?
– Конечно. Он ведь входил в эту группу, и там должны быть его данные. Пол работал в группе полгода, был прикомандирован к ним решением руководства нашего отдела. А после выполнения задания вернулся к нам. У них обязательно должно быть его досье. Там, как правило, очень строго проверяют любого, кто с ними работает. И там не так просто стереть чье-то имя. Доступ к их компьютеру имеют только несколько человек. Там информация могла сохраниться.
– Я не знал, что Пол работал у Джилларда, – взволнованно произнес Уильям, – я прямо сейчас еду в Лэнгли, постараюсь найти кого-нибудь из старших офицеров, объяснить им ситуацию. Если его данные есть в их компьютере, они будут у меня через два часа.
– Договорились, – сказал Роджер, – а я вам вечером позвоню. Если узнаете что-нибудь важное, звоните прямо сразу. Я буду в своем офисе.
– До свидания, – Уильям положил трубку.
Отключившись, Роджер откинулся на стенку кресла, чуть ослабил узел галстука. Какое счастье, что здесь не чопорный Вашингтон. Можно иногда приходить в рубашке, не надевая эту удавку. Хотя его секретарь – мисс Саммерс, кажется, не вполне одобряет такой стиль одежды.
Он снова поднял трубку телефона, набрал номер. На этот раз он звонил домой, в Сиэтл.
– Слушаю, – ответил заспанный голос жены.
– Который час, Лайза? – удивился Роджер. – Ты все еще спишь?
– У меня было ночное дежурство в больнице, – устало проговорила жена, – позвони позже, сейчас я хочу спать. – Она положила трубку на аппарат, вернее, пыталась положить, потому что он услышал, как упала трубка вместе с аппаратом. Она так и не дотянулась до телефона, видимо, действительно очень устала.
Он улыбнулся, они были женаты уже столько лет, но она совсем не менялась. Ее больница была для нее лучшим местом работы в мире. И ради этой работы она даже не поехала с ним в Мехико, предпочитая оставаться в Сиэтле. Теперь они встречались два-три раза в месяц, но от этого не переставали меньше любить друг друга. И хотя Роджеру часто намекали, что в отсутствие жены вполне можно расслабиться, он не позволял себе подобного, свято полагаясь и на верность своей супруги. Другие женщины его просто не интересовали.
В этот день он напрасно ждал звонка Уильяма Брауна. Тот так и не позвонил в Мехико. Роджер звонил ему трижды, но телефон не отвечал ни на работе, ни дома. Решив, что Браун просто не сумел ему позвонить, он попросил на всякий случай мисс Саммерс сделать еще один запрос о полковнике Поле Биксби, на этот раз в отделе специальных операций, запросив данные на сотрудника группы Джилларда. Домой он приехал довольно поздно, ответа из Лэнгли все еще не было. Он приготовил себе поесть; на ночь он обычно съедал сандвич и выпивал стакан молока. А потом отправился спать, чтобы забыть обо всем на свете, в том числе и о Поле Биксби.
Утром он уже выходил из дома, когда позвонила Лайза.
– Вчера я была уставшей, – сказала жена, – извини, я плохо соображала, что говорила.
– Ничего, – засмеялся Роджер, – уже забыл.
– Может, я к тебе приеду на уик-энд, – предложила Лайза, – и мы снова поедем с тобой в горы, как в прошлом году.
– Договорились. Только не ломай телефон, надеюсь, он еще работает после твоего вчерашнего броска?
– Работает, – засмеялась она и позвала: – Роджер...
– Что?
– Я тебя люблю.
– Я тебя тоже люблю.
– Правда? Мои санитарки уверяют меня, что мужчина не может без бабы даже трое суток. У тебя никого нет, Роджер?
– Твои девочки – дуры. У меня никого нет, кроме тебя.
– Скажи это еще раз, – попросила она.
– У меня нет никого, кроме моей любимой жены.
– Теперь верю. Я прилечу в субботу, договорились?
– Обязательно, – он посмотрел на часы, – кажется, уже опаздываю. Бай, бай.
– Бай, бай,[10] – она положила трубку.
«По-моему, я опять опоздал на работу», – подумал Роджер.
Его автомобиль стоял недалеко от дома на стоянке. Оставлять на ночь автомобиль в Мехико мог только ненормальный, если машину и не уведут, то поцарапают наверняка. И если в Вашингтоне он обычно брал автомобили напрокат, приезжая туда на день или два, то здесь, в Мехико, завел себе неплохой «Рено», не беспокоясь за свою репутацию. Считалось, что патриотически настроенные американцы должны покупать исключительно свои машины в пику европейцам и особенно – японцам.
Нужно было позвонить еще и в Вашингтон, вспомнил Роджер. И заехать в наше посольство, там, кажется, есть для него письмо. Он покачал головой, у него все-таки очень маленький штат – всего четыре человека.
Если и дальше будут так сокращать штаты за рубежом, скоро он будет работать в полном одиночестве. К посольству он ехал около получаса; автомобильные пробки в Мехико давно стали самой важной проблемой задыхающегося от огромного роста города. В посольстве он получил свое письмо и, вспомнив об Уильяме, снова набрал его телефон. На этот раз повезло. Ему ответила секретарь Брауна.
– Это говорит из Мехико Pоджер Робинсон. Я встречался с мистером Уильямом Брауном два дня назад, – напомнил он женщине.
Почему все секретари напоминают ему строгую мисс Саммерс? Это, видимо, мода пошла на старых дев-секретарей. Молодую иметь опасно – сразу вылетишь с работы с обвинением в сексуальном домогательстве. А с этими проще, никаких проблем. Никто никогда не сможет доказать, что к мисс Саммерс можно испытывать хоть какие-то человеческие чувства. Для этого она слишком неприступна. И слишком добродетельна.
– Я вас отлично помню, – строго сказала секретарь Брауна.
– Мне нужен ваш шеф, он обещал мне позвонить вчера вечером. Напомните ему, пожалуйста.
– К сожалению, это невозможно, мистер Робинсон, – холодно сообщила женщина. – Мистер Уильям Браун вчера разбился в автомобильной аварии. Он лежит в тяжелом состоянии в больнице, в реанимации.
Он опустил трубку. Если это совпадение, то роковое. А если нет... Тогда, похоже, Трентини не такой идиот, каким он его себе представлял.
Глава 9
В Париж они полетели вместе с Жоакином. С огромным трудом удалось достать билеты. Марокканцу пришлось лететь в первом классе, и он впервые в жизни летел с таким комфортом, потрясающим его воображение. Для Бернардо нашли инвалидную коляску, и он, сцепив зубы от стыда, вынужден был согласиться на столь унизительную для себя транспортировку. В Париже было светло и солнечно, когда они туда прилетели, и ему снова пришлось терпеть транспортировку из самолета в здание аэропорта и затем – к специально поданной автомашине, куда могло въехать его инвалидное кресло.
После случившегося он предпочитал хранить молчание, не пытаясь больше разговаривать с Инес Контрерас. Она, кажется понявшая, что он не совсем русский разведчик, за которого она его принимала, тем не менее не старалась беспокоить его особыми расспросами. Так, обмениваясь лишь ничего не значащими фразами, они погрузились в автомобиль и поехали в отель «Ритц». Нужно отдать должное руководству отеля. Практически за одну ночь они смогли подготовить два сюита для Инес и Бернардо, а также пять одноместных номеров для охраны и врачей. Жоакин, по просьбе Бернардо, поселился у него в номере. Он не мог пока вставать даже для того, чтобы пройти в ванную комнату.
Унизительность своего положения он чувствовал каждую минуту, и, видимо, понявшая его состояние Инес не стала настаивать на совместном проживании в номере, нарушая таким образом общие законы конспирации. В первый же день обед, который подали в номер, превзошел все ожидания своей торжественной помпезностью и разнообразием блюд. Французская кулинария справедливо считается одной из лучших в мире, а тут еще Инес специально постаралась произвести впечатление на обоих мужчин. Обедали все втроем, и снова в молчании. Жоакин даже начал подозревать, что Инес сама выстрелила в своего мужа, настолько холодными и безучастными были их отношения.
После обеда Жоакин попросил разрешения немного пройтись по городу, и «супруги» милостиво разрешили ему отлучиться на три часа. Лишь дождавшись ухода врача, Бернардо обратился к Инес:
– Для чего весь этот цирк? Нам не нужно было приезжать сюда в таком большом составе. Достаточно было, если бы мне дали врача. Я бы связался с нашим Центром, и меня увезли бы уже сегодня.
– Кому достаточно? – спросила Инес. – Почему вы все такие эгоисты? А обо мне вы подумали?
– Вам вообще не следовало сюда приезжать, – пожал плечами Бернардо.
– А что скажут мои люди? Что скажут знающие меня родные и близкие. Я и так с трудом согласилась на эту нелепую историю с замужеством, лишь бы помочь друзьям моего покойного мужа. А теперь все будут знать, что я отправила раненого супруга в Париж на следующий день после встречи. Что обо мне скажут люди, вы подумали?
– Нет, – честно признался Бернардо, чуть улыбнувшись, – кажется, об этом я и не подумал. Я совсем забыл, что для вас это не игра, сеньора Контрерас. Вы на самом деле вышли замуж. Извините, кажется, я сказал глупость.
– Спасибо, что вы это признаете, – ядовито произнесла Инес, – в любом случае теперь наш график сорван. Мы можем остаться в Париже столько дней, сколько захотим. А потом полетим в Мексику. Вам придется долго терпеть мое присутствие, сеньор Урбьета. Надеюсь, это не ваше настоящее имя?
– Нет, – сказал Бернардо. Они сидели за столом, и в таком положении он мог вести разговор на равных. Хуже было, когда она вставала, тогда ему приходилось смотреть снизу вверх.
– Вы из Мексики? – чуть поколебавшись, спросила Инес.
– Нет, из другой страны.
– Но вы не из России. Я поняла это по вашему восклицанию.
– Да, испанский – мой родной язык, – сдержанно ответил Бернардо.
– Так я и думала. Вы слишком хорошо говорите, мистер Урбьета.
– Это совсем не обязательно. Я знал людей, которые говорили по-испански гораздо лучше меня, – возразил он, – а были стопроцентно русскими людьми. По произношению трудно судить о человеке. Меня вполне могли подготовить к столь важному заданию.
– А вы знаете, с какой целью мы поедем в Сальвадор? – спросила Инес. – Насколько я знаю, мы должны были из Парижа вылететь в Мексику, на мое ранчо, а потом быть готовыми к поездке в Сальвадор. Именно ради этого мы и «поженились». Так, во всяком случае, мне объясняли.
– Мне тоже, – кивнул Бернардо, – давайте я налью вам вина. Оно просто великолепное.
Он потянулся за бутылкой и не достал. Инес, быстро поднявшись, подвинула бутылку к нему. Он покраснел.
– Проклятая рана, – с досадой сказал Бернардо, – не знаю, зачем мы должны были лететь в Сальвадор, но понимаю, что в таком состоянии мне не выполнить ни одного приказа Центра. Это точно.
– Может, там все не так сложно, – произнесла Инес, – в любом случае нам нужно вести себя как любящие супруги, будто ничего и не произошло.
Он разлил вино в бокалы.
– Ваше здоровье, – поднял он свой фужер. Вино было прекрасным.