Обретение ада - Абдуллаев Чингиз Акиф оглы 11 стр.

«Кажется, Милт был не прав, – подумал Тернер, – чудеса иногда бывают».

Схватив фотографию, он поцеловал на радостях хозяйку дома и выбежал из квартиры. Внизу терпеливо ждал водитель такси.

– Американское посольство, – попросил Тернер. Это водитель понимал без перевода.

Болгарин показал на пальцах еще пять долларов, и Уильям кивнул головой. Но, когда они подъезжали к посольству, он вдруг испугался, что сотрудники КГБ могут разгадать их игру и перехватить его до того момента, когда он войдет в здание. Поэтому он быстро развернул тюк и прямо в машине снова надел белое женское пальто, повязал косынку. Когда водитель обернулся, он увидел на заднем сиденье женщину и едва не врезался в идущий впереди грузовик.

– Карнавал, карнавал, – затараторил Тернер, надеясь, что водитель его поймет.

– Ах, карнавал, – захохотал усатый водитель, понятливо кивая.

«Можно подумать, здесь Бразилия, – недовольно подумал Тернер. – Кажется, это у них бывают карнавалы в конце января, когда там самый разгар лета». Водитель подъехал к зданию посольства, и Уильям вылез из машины, подошел к охраннику.

– Вызовите кого-нибудь из посольства, – нервно попросил он.

Охранник отвернулся.

– Никого уже нет, миссис. Езжайте к себе домой, можете приехать завтра на прием.

– Кретин! – закричал Тернер, сдергивая косынку. – Вызывай всех, кто есть в посольстве.

Испуганный охранник едва не дал сигнал тревоги.

Болгарские милиционеры, стоявшие в тот вечер у ворот посольства, долго потом вспоминали, как неизвестная женщина подъехала к воротам посольства и начала кричать на сотрудника посольства, охранявшего здание. И как потом эта женщина сорвала косынку и оказалась мужчиной. И как из посольства выбегали люди. И как обалдел болгарский водитель такси, когда кто-то дал ему сразу сто долларов. И как на другой стороне улицы из машин, принадлежащих сотрудникам КГБ, выскочили сразу несколько человек, зло переговаривающихся друг с другом. Некоторые моменты милиционеры уловили, о некоторых догадались, а о некоторых не узнали никогда.

Впрочем, это было уже не совсем важно. На фотографии, полученной Тернером, было совершенно четко видно, что Кемаль Аслан в молодости был совсем не похож на нынешнего Кемаля Аслана, живущего в Торонто. Это было настолько очевидно, что не требовалась даже специальная экспертиза.

На следующий день утром со специальной охраной и на автомобиле американского посла Уильям Тернер и Томас Райт отправились в аэропорт. Регистрация рейса прошла спокойно. Перед тем как пройти за стойку пограничников, Тернер обернулся и увидел злые лица сотрудников КГБ. Он улыбнулся им и помахал рукой.

– Кажется, они будут долго тебя вспоминать, – со смехом заметил Томас.

– Надеюсь, они не решат, что я гомосексуалист, – пошутил Тернер.

Уже когда они сели в самолет, он вдруг сказал своему напарнику:

– А Милт Берден не верит в чудеса.

– Ну и что? – не понял Томас.

– Ничего. Просто говорю, что он не верит в чудеса.

Томас пожал плечами и отвернулся. Самолет набирал высоту.

Часть 2

ЕГО НАСТОЯЩЕЕ

Он нервно поглядывал на часы. Было уже около десяти дня, и он выжимал из машины все возможное. Ему был резон торопиться. Услышанное вчера сообщение не просто потрясло его, оно перевернуло все его планы. Всю ночь он ездил из Берлина в Потсдам и обратно. Теперь он ехал к генералу, пославшему срочный приказ явиться в город.

Вениамин Сергеевич Евсеев был всего-навсего майором, но уже занимал должность полковника при штабе Западной группы войск. По образованию экономист, он давно занимался финансовыми вопросами, в том числе и в армии. И вчерашнее известие, переданное по телевидению, просто потрясло его. Неожиданно выяснилось, что в Советском Союзе меняют деньги. Произошло то, о чем все говорили последние несколько лет, но что, как всегда, случилось внезапно.

На весь обмен было отведено всего несколько дней, и миллионы советских людей выстроились у дверей сберегательных касс и банков, чтобы обменять свои купюры на новые деньги, практически ничем не отличавшиеся от старых, если не считать небольшой дополнительной белой полосы, появившейся с левой стороны купюр. Евсеев торопился, хорошо представляя гнев генерала, уже предупреждавшего их о возможном обмене. Сизов, работавший в ГРУ, знал, что во время перевозки секретного груза в хранилище произошла авария и в разбитом ящике инкассаторы и сопровождавшие машину охранники увидели новые деньги [6] .

Информатор исправно сообщил об этом в ГРУ, и руководство военной разведки, таким образом, было осведомлено о возможном обмене. Не знали когда и где. И в какие сроки. По расчетам майора Евсеева, это должно было произойти после мартовского референдума по вопросам сохранения Советского Союза. Евсеев считал, что никто не пойдет на столь непопулярный шаг до референдума. Но он предпочитал не афишировать своих взглядов, постоянно успокаивая генерала, напоминавшего об обмене. И вот теперь они не успели. Майор едва не упал со стула, услышав вчерашнее известие. И сегодня утром уже спешил на встречу, с ужасом ожидая гнева генерала, столь помогавшего ему в продвижении по служебной лестнице.

И он не ошибся. Понял это, как только открылась дверь хорошо знакомой ему квартиры, и майор узнал полковника Волкова из военной контрразведки, часто приезжавшего сюда на свидание с генералом. Сам генерал сидел в глубине комнаты. Он был не просто мрачен. Он был в таком ужасном настроении, что Евсеев вдруг испугался за свою жизнь, понимая, как невыгоден генералу такой важный свидетель, как он.

– Доигрался? – спросил генерал, холодно посмотрев на майора.

– Виктор Михайлович, – залепетал Евсеев, – товарищ генерал... Мы... Вы... Они...

– Где деньги? – перебил его Волков, поднимаясь. – Где наши деньги?

– У нас в хранилище, – выдохнул Евсеев.

– Сколько? – спросил генерал.

– По документам там должно быть триста миллионов.

– А на самом деле? – быстро спросил Волков.

– Там... там...

– Ну! – нетерпеливо крикнул генерал.

– Больше миллиарда, – сумел выдавить несчастным голосом Евсеев.

Волков как-то страшно крякнул, удерживаясь от неистового желания треснуть по лысеющей голове молодого майора-финансиста. И отошел к дивану, усаживаясь на него. Евсеев по-прежнему стоял перед генералом.

– Я же предупреждал, – холодно напомнил генерал.

– Мы думали... я думал, они будут менять деньги после референдума. Я считал, что они не пойдут на обмен так быстро.

– Нужно было исполнять то, что тебе приказывают, а не думать, – раздраженно заметил Сизов. – Он думал...

– Наши финансисты тоже так считали... Генерал Матвеев говорил...

– Ваши финансисты говно, – заорал, не сдерживаясь, Волков, – такое же, как и ты. И генерал Матвеев тоже.

– Полковник! – поморщился Сизов.

– Извините, – дернулся Волков, – с таким идиотом делать какие-нибудь дела!..

– Что думаешь предпринять? – холодно спросил генерал. – Можешь предложить нечто конкретное? Вы ведь продавали все имущество на советские деньги и восточногерманские марки. С марками мы тогда разобрались. А как быть с нашими деньгами?

Майор понимал, о чем говорит генерал. После крушения берлинской стены в восемьдесят девятом году и объединения Германии в девяностом было решено обменять восточногерманские марки на западные в пропорциях один к одному. Обменивая никому не нужные «марки Хонеккера» на «марки Коля», находящаяся в Германии огромная масса советских войск получила таким образом конвертируемую валюту. Собранные от продажи оружия и обмундирования восточногерманские деньги удалось поменять на конвертируемую западную валюту. В обстановке полной бесконтрольности и развала, который постепенно воцарялся в Советском Союзе с начала девяностого года, сделать это было не так сложно. Но Павлов их всех обыграл. Майор был отчасти прав. Никто и не думал, что обмен денег произойдет так спешно и в такие короткие сроки. Теперь следовало думать, куда и как можно перебросить большую сумму.

– Мы должны отправить их в Советский Союз, – несмело предложил майор.

– А у тебя есть документы? – спросил генерал. – Как ты объяснишь наличие такой массы денег? Ты себе представляешь технически, как это можно сделать?

– Нам дали разрешение, – сказал Евсеев, – менять деньги для солдат и офицеров.

– Садись, – разрешил наконец генерал, и майор осторожно опустился на краешек стула, – объясни, в чем дело?

– Часть суммы мы можем отправить как деньги, полученные от обмена для контингента наших войск в Германии, – несмело выдавил майор, облизывая губы.

– Хорошо. Но это только небольшая часть. А с остальными деньгами как быть?

– По полученной инструкции мы должны уничтожить старые деньги, – продолжал Евсеев, – можно будет записать гораздо большие суммы, а часть передать в национальные банки союзных республик.

– Куда? – не понял генерал.

– В банки Грузии или Азербайджана. Можно в Литву, но там после январских событий слишком много ваших коллег из КГБ. Генерал Матвеев говорил, что в Прибалтику опаснее всего.

– О Литве забудь, – сразу сказал Сизов. – Так, что ты можешь предложить? Переправить деньги в Грузию или Азербайджан?

– У нас есть некоторые связи с Закавказьем. Можно через них договориться. Думаю, их банки сумеют провести такую сумму. Особенно в Грузии. Там сейчас такой бардак.

– Так, – сказал генерал, подумав, – ты считаешь – это выход?

– Как один из вариантов, – осмелев, сказал Евсеев. В финансовых вопросах он разбирался гораздо лучше Сизова и Волкова. Здесь он играл на своем поле.

– Что тебе нужно, чтобы все сделать? – спросил Сизов. – У нас мало времени. Только завтрашний день.

– Я постараюсь успеть. Сегодня мы будем договариваться с Москвой, потом постараемся подготовить Тбилиси или Баку к приему самолета.

– А если там остановят наш самолет? – спросил Волков. Он был контрразведчиком и уже несколько лет занимался проблемами только внутри Западной группы войск. И несмотря на то, что сам давно погряз в многочисленных махинациях с продажей имущества и оружия Западной группы войск, тем не менее не мог даже представить себе размеры коррупции и развала, охватившие в эти последние месяцы его некогда великую страну.

– Не остановят, – ответил вместо Евсеева генерал, – это уже наше дело. Мы сумеем сделать так, чтобы самолет полетел со всеми положенными документами.

– Это рискованно, – пробормотал Волков.

– А потерять такие деньги не рискованно? – зло спросил его Сизов. – Договаривайся, – разрешил он Евсееву, – и постарайся на этот раз без накладок.

Майор кивнул, вскочив на ноги.

– Я успею, – он выбежал из квартиры.

– Вы ему верите? – спросил полковник, когда за Евсеевым закрылась дверь.

– А куда он денется? – холодно усмехнулся Сизов. – Этот наш со всеми потрохами. Он ведь знает, что любой шаг в сторону будет для него последним в жизни. Либо его найдем и убьем мы, либо дадут «вышку» в Москве. За тот объем хищений, который на нем висит, меньше «вышки» не дают.

Волков пожал плечами, но ничего не сказал. А Сизов добавил:

– Может, твои немцы тоже пронюхали про обмен и поэтому так торопились передать нам часть денег в нашей валюте. Мы тоже попались на их удочку, согласились взять нашими деньгами. Все это глупо. Ты давай лучше поторопи наших «партнеров». Все нужно делать как можно быстрее. Судя по всему, в Москве могут произойти изменения, и не в нашу пользу.

– Понимаю. – У Волкова испортилось настроение.

– И еще, – сказал вдруг генерал, – я хотел тебя предупредить.

– Да, – насторожился Волков. Он не любил, когда генерал говорил эти два слова «и еще». За ними всегда скрывалось нечто неприятное, какая-то гадкая новость, словно специально оставленная генералом напоследок.

– Я получил сообщение из Москвы, – коротко сказал Сизов, – в Германию, в нашу зону, будет послан представитель специальной инспекции Комитета государственной безопасности. Никто не знает ни его фамилии, ни других его данных. Но уже известно, что этот специалист получил назначение в Германию. Догадываешься зачем?

– Чтобы расследовать дело об убийстве Валентинова? – хриплым голосом предположил полковник.

– Вот именно. Тебе, полковник, нужно иметь не пять сутенеров-осведомителей среди солдат, в основном гомиков и болванов, а хорошую агентуру. Кажется, она совсем скоро тебе очень понадобится.

Волков угрюмо молчал, не решаясь возражать.

– Когда приедет этот чертов чех? – спросил Сизов.

– Через два дня.

– Ты уверен, что он согласится?

– Обязательно. Он и раньше покупал у нас деньги, правда, не в таких количествах.

– Думаешь, они захотят нам заплатить?

– Конечно, захотят. Они ведут дела с нашей страной, и им необходимы советские деньги. По курсу, более заниженному, чем официальный. Если Евсеев начнет наконец соображать, мы сумеем провернуть это дело с максимальной пользой.

– Из-за этого чеха ты убил Валентинова?

– Вы же знаете точно, кто именно его убил. Это был не я. А с чехом до этого много раз встречался подполковник Ромашко. И только после случая с Валентиновым я сам поехал в Прагу.

– Ромашко ничего не знает?

– Нет.

– Пусть и дальше ничего не знает.

– Конечно. Этот чех такая сволочь, типичный мафиози. Но быстро соображает и по-русски хорошо говорит.

Сизов промолчал, больше ничего не стал спрашивать.

– Завтра мы должны решить вопрос с этой массой денег, – сказал он спустя некоторое время, – постарайся весь день держать со мной связь. Если понадобится, я попрошу самолет командующего, лишь бы мы успели их вывезти.

– Я полечу с этим самолетом, – вызвался полковник.

– Ты полетишь с другим самолетом, – неприятно улыбнулся генерал, – с тем, который повезет другие деньги. Гораздо лучшие.

Волков понял.

– Конечно, – хрипло сказал он, – конечно, полечу.

И, забрав со стула свое пальто, вышел из квартиры.

Генерал долго стоял у окна. Потом подошел к столу, проверяя включение скэллера, не позволяющего никому услышать или записать их разговор в этом помещении. Лишь потом пододвинул к себе телефон, быстрыми привычными движениями набрал номер. Он звонил по коду в Москву. На Старую площадь. Туда, где в целом комплексе зданий располагался все еще всесильный на тот момент аппарат. Он прождал недолго. Снявший на другом конце телефонного провода трубку человек уверенным голосом сказал:

– Я вас слушаю.

Сизов невольно выпрямился, как бывало всегда при разговоре с этим человеком. Он знал, что эту линию невозможно прослушать, что никакая аппаратура не сможет записать разговор, происходящий в кабинете на Старой площади. И, самое главное, никто не посмеет даже слушать разговор между Всесильным Чиновником и генералом ГРУ. Сизов испытывал сейчас примерно такое же смущение, какое испытывал всего десять минут назад майор Евсеев. Правда, разница между майором-финансистом и генералом ГРУ была гораздо меньшая, чем между ним и его нынешним собеседником.

– Это я, – торопливо доложил Сизов.

– Говорите, – нетерпеливо разрешил Чиновник, выказывая некоторое нетерпение.

– У нас небольшая проблема, – начал говорить Сизов, – такой срочный обмен начали.

– Это ваше дело, – нетерпеливо перебил его Чиновник.

– Да, да, конечно, – сразу отступил Сизов, – просто я позвонил сообщить, что все будет в порядке.

– Надеюсь. – Чиновник отключился, даже не попрощавшись. Генерал минут пять держал в руках телефонную трубку. А потом с размаху швырнул телефон об стенку и грязно выругался.

Весь вчерашний день он потратил на уговоры. Марта никогда не отличалась особым терпением, и теперь, когда ее бывший муж позвонил, она даже не удивилась. Но втолковать ей, что он хочет срочно видеть сына, оказалось почти невозможно. Мальчик учился на севере страны, в Бостоне, в специальном колледже, и она не собиралась лететь туда за сыном. После пятиминутного разговора он понял, что все его уговоры напрасны. И положил трубку, не попрощавшись с Мартой. Впрочем, она всегда была стервой. Даже теперь, когда вторично вышла замуж и избавилась от своего сына, отправив его учиться в другой город.