Боже отец наших! Помяни щедроты Твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица Твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей: всех нас укрепи верой в Тя, утверди надеждой, одушеви истинной друг ко другу любовью, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи Боже наш, в Него же веруем и на Него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости Твоея, и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящие нас и Православную Веру нашу, и посрамятся, и погибнут: и да увидят вся страны, яко имя Тебе Господь, и мы людие Твои. Яви нам, Господи, ныне милость Твою и спасение Твое даждь нам; возвесели сердце рабов Твоих о милости Твоей: порази враги наша, и сокруши их под ноги в верных Твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на Тя, и Тебе славу воссылаем, Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
Так совершилось семидневное пребывание Императора в Москве: даны повеления к составлению ополчения и запасных войск, к заготовлению оружия, воспламенен народный дух, вознесены мольбы ко Всевышнему. Если представим себе, с одной стороны, решимость Императора Александра не заключать мира, доколе неприятель не будет изгнан, а с другой – беспредельное повиновение Его священной воле, повиновение, составляющее силу государств, то не трудно было предвидеть, на чьей стороне останется победа в смертельной борьбе с Наполеоном и соединенной против нас Европой. С такой сладостной уверенностью Император оставил Москву, с 18 на 19 Июля, пробыл полтора дня в Твери у Великой Княгини Екатерины Павловны и приехал в Петербург ко дню тезоименитства Императрицы Марии Феодоровны, в которое, как скоро увидим, совершилось одно из самых вожделенных событий войны. Вскоре после прибытия Его Величества в Петербург объявлен рекрутский набор, в губерниях, где не было ополчения, со ста душ по 2, с удельных и казенных крестьян повсеместно, но с уделов Великой Княгини Екатерины Павловны со ста душ по одному, потому что ее Высочество пожелала формировать в своих имениях особый батальон. Псковская и Эстляндская губернии были освобождены от рекрутского набора, по причине военных повинностей, на них лежавших; с Подольской и Волынской губерний велено собрать вместо каждого рекрута по 4 строевых лошади. При Особе Государя учредилась, под начальством Графа Аракчеева, особенная Канцелярия, в которой сосредоточились все военные дела.
Дела под Витебском
Движение воюющих Армий к Витебску. – Предположение Барклая-де-Толли идти через Будилово на Оршу. – Прибытие 1-й армии к Витебску. – Причина остановки у Витебска. – Письмо Барклая-де-Толли к Князю Багратиону. – Неприятель приближается к Бешенковичам. – Дело при Островне. – Дело при Какувачине. – Арьергардное дело под Витебском. – Причины отступления от Витебска. – Наполеон готовится к сражению. – Приезд Наполеона к Витебскому предместью. – Донесение Государю о трехдневных сражениях под Витебском.
При отъезде Императора, из 1-й армии, 1 Июля, оставили мы ее в виду Полоцка, а Наполеона в Глубоком, откуда направлял он свои войска вверх по Двине, к Бешенковичам. 1-я армия имела при Полоцке дневку, для того чтобы Главнокомандующий желал еще более удостовериться в настоящем направлении неприятеля и, до получения о том известий, хотел удержать за собой Полоцк, где сходятся дороги к Витебску, Невелю и Себежу [88] . Вскоре пришли донесения, подтверждавшие о марше Наполеона к Витебску, почему, 8 Июля, и 1-я армия последовала туда же из Полоцка двумя колоннами: в одной были корпус Багговута и гвардия, в другой корпуса Тучкова и Графа Остермана. Дохтуров шел позади, в одном марше, прикрытый конницей Корфа и Графа Палена. Для облегчения войск на марше, в наступившие сильные жары, велено солдатам снимать галстухи и расстегивать мундиры [89] . Когда армия миновала Полоцк, кавалерийский корпус Монбрена переправился у Дисны на правый берег Двины и пошел вслед за Русскими.
На третьем переходе от Полоцка к Витебску казалось выгоднее идти на Сенно и Коханово. Если сим движением обе наши армии и не соединялись совершенно, то, по крайней мере, приближались одна к другой; 1-я стала бы уже на дорогу, идущую из Смоленска в Москву, и прикрыла сердце России. Главнокомандующий хотел предпринять сие движение и переправиться в Будилове чрез Двину, для чего и понтоны были подвезены к берегу; но отменил свое намерение за недостатком продовольствия [90] . Он продолжал марш на Витебск и писал Князю Багратиону: «11 Июля я прибуду с армией в Витебск, для скорейшего соединения с вами, чтобы действовать наступательно на нашего врага. Отправляю чрез Будилово и Сенно отряд для узнания о силах неприятельских, находящихся между Борисовом и Оршей, и буде нужда потребует, то и сам туда последую» [91] . В назначенный день, 11 Июля, пришла 1-я армия в Витебск, где была обрадована известием, оказавшимся, однако же, впоследствии ложным, что Могилев уже занят Раевским [92] . Почитая известие достоверным и препятствия к соединению с 2-й армией устраненными, Барклай-де-Толли писал Князю Багратиону: «Соединение наше, благодаря Всевышнему, совершилось, и теперь остается нам совокупно действовать наступательно против Наполеона» [93] . В заключение просил он его велеть Раевскому идти из Могилева на Шклов. Главнокомандующий был так убежден в соединении своем с 2-й армией, что с сим, поистине радостным, событием поздравлял генералов и местных начальников. «Благодарение Всевышнему, соединение наше совершилось, – писал он Смоленскому Губернатору и Платову, – и мы начинаем теперь с Князем Багратионом действовать наступательно» [94] .
С рассветом 15 Июля Французы тронулись от Куковячи к Витебску, и в 4-м часу утра завязалась перестрелка в авангарде Графа Палена. Лейб-казаки первые ходили несколько раз в атаку. В одной из них отборные Донцы налетели на батарею, возле которой стоял Наполеон, и в конвое его произвели тревогу, что остановило неприятелей на некоторое время. Потом Французы пошли опять вперед. Граф Пален, сражаясь, отступал к берегам Лучесы в виду армии, которая стояла на возвышениях и только что не рукоплескала его искусным движениям. Наш авангард в глазах Наполеона маневрировал «с неожиданным, – как говорил Барклай-де-Толли, – успехом». Граф Пален был уже от армии верстах в пяти и на крепкой позиции выдерживал сильный натиск, между тем как вдали, против оконечности нашего левого крыла, сгущались черные линии Французских колонн, коим Наполеон давал лично направления, где кому стать, для предполагаемого на следующий день общего нападения. Сражение казалось несомненным, когда вдруг, неожиданно, приехал от Князя Багратиона Адъютант его, Князь Меншиков, с известиями, изменившими положение дел. Князь Багратион уведомлял, что Даву прежде его занял Могилев и что покушения 2-й армии пробиться в этот город были тщетны, почему, для соединения с 1-й армией, взял он направление правее и намеревался следовать в Смоленск чрез Мстиславль. Барклай-де-Толли, имея с обеих сторон неприятеля и не в состоянии будучи соединиться с 2-й армией при Витебске, не мог вступить в дело, «которое, – как он доносил, – ни в каком предположении не принесло бы ожидаемых от него прежде выгод, и потому принужден был оставить Витебск, чтобы четыре марша отступить к Поречью, где хотел принять меры, судя по обстоятельствам» [100] . Отступление было необходимо, но как в виду Наполеона идти назад, среди ясного, летнего вечера? Однако же, невзирая на близость неприятеля, Главнокомандующий велел армии сниматься с лагеря. Наполеон, находясь в 5 верстах от нашей позиции, не мог рассмотреть, в чем состояла цель начинавшегося движения. Оно показалось ему обыкновенным переходом войск с одного места на другое, так что наши колонны могли взять свое направление прежде, нежели неприятель явственно приметил отступление их. Решившись не принимать сражения, Барклай-де-Толли велел Графу Палену держаться до последней крайности. Доверенность Главнокомандующего оправдалась в полной мере. Барклай-де-Толли несколько раз посылал благодарить Графа Палена и до такой степени был им доволен, что в частном письме к Государю говорил: «Граф Пален особенно отличается от Генералов всей армии своими воинскими дарованиями, распоряжениями и хладнокровием. Чрезвычайно полезно было бы для службы назначить ему обширнейший круг действий, и я осмеливаюсь представить его в Генерал-Лейтенанты. Его достоинства служат порукой в справедливости такой награды» [101] . Армия была в полном отступлении, а Граф Пален все еще сражался. Под вечер он перешел на правый берег Лучесы. Туда последовали за ним, в двух местах, несколько рот Французских егерей. Наполеон, имея таким образом во власти своей переправу через Лучесу, приказал авангарду остановиться и начал располагать корпуса в боевой порядок для сражения на другой день. Вице-Король примкнул левым крылом к Двине; правее от него стал Ней. Три пехотные дивизии Даву, гвардия и кавалерийский корпус Нансути заняли вторую и третью линии; корпус Монбрена находился для наблюдения на правом берегу Двины. Сен-Сир получил приказание идти из Ушача к Витебску, куда направлен был также Груши из Орши. Между тем, пока неприятель готовился к нападению, Граф Пален последовал ночью за армией.