– А я ничего не говорил, – повышая голос, ответил Тимофей.
– А?
– Давай-ка, присядь, – Бондарь взял воина за плечи и усадил на низкое чугунное ограждение скверика.
– Прокол? – громко и с досадой спросил Дохлый. – Э-эх, незадача! Товарищ полковник с нас шкуру до костей сдерет! А еще с Серым такая беда…
Бондарь перевел взгляд на останки взорванной машины и набрал номер Безносова.
– Ну? – ответил полковник.
– Он опять ушел. Потери – Серый убит, Дохлого слегка контузило.
– А приманка наша, матронарм Федякин, как себя чувствует?
– Матронарма подразделения «светлый арм» больше нет…
– Хоть какая-то польза, – Безносов невесело усмехнулся. – И никто его опять не заметил?
– Наверное – Серый, но с ним уже не побеседуешь.
– Ты народ поднял?
– Так точно. Только тут все, как на ладони, и никого подозрительного.
– Все равно поставь оцепление, пока менты не прибыли, деятельность изобрази… ну, ты понимаешь… Что-нибудь еще видел? Непонятное или невероятное…
– Непонятно – зачем он Серого вверх ногами подвесил. А невероятно – что сделал это так быстро. Минуты не прошло.
– Действительно. – Безносов помолчал. – Ну а как думаешь? Он?
– Без сомнений. Почерк Призрака. Наглость, неуловимость, точный расчет и непонятная жестокость… А вот и кавалерия…
– Приехали? Оперативно. Ну, ладно, разбирайся и сразу ко мне…
… – Вот такие подвиги, – Безносов выключил громкую связь и подвинул прозрачную папку Сноровскому. – За последний взрыв мне даже не стыдно. Не мы одни опростоволосились. До нас его кто только не ловил. Кто только от него всяких «гусей» не охранял. Бесполезно. Как нож сквозь масло проходит. Хоть менты стоят, хоть бандиты, хоть чекисты, хоть «тунгусы». И что самое интересное, никто даже примерно не представляет, как это ему удается. Призрак, одним словом.
– А манера исполнения, почерк?
– Тот же, что и до первой поимки. Арсенал спецсредств от яда до взрывчатки. Действует только наверняка, но никогда не выжидает слишком долго. Один бизнесмен, когда получил сигнал, что его заказали Призраку, спрятался «на самое дно самого глубокого ущелья», охраны понаставил – наверное, половину состояния спустил. Чуть ли не танки вокруг убежища курсировали. А Призраку все фиолетово. Однажды утром пошел бизнесмен по малой нужде да и не вернулся. Когда охранники сообразили, что подопечный слишком долго ходит, дверь открыли, а он в унитаз физиономией уткнулся. С бантиком на шее. Все двери-окна позакрывали, дом и местность прочесали – никакого результата. Ну, что оставалось делать? Развели руками и вернули вдове залог… А передел в январе шел, так там кому-то понадобилось сразу троих убрать. Сильно сплоченная компания была из четырех группировок, они в проклятом ноябре скооперировались, да так и остались в связке. Весь черный рынок под себя подгребли. Это тебе не Юшкин или Слепцов. Культурных слов не понимали вообще. С одним обеспокоенные граждане все же договорились по-хорошему, а остальные уперлись. Решили, «чегевары», что пока едины, то и непобедимы. Вот тогда «кто-то» и обратился к Призраку. Он так основательно все подчистил, что хозяева ритуальных фирм купили по новому «мерсу». Вместе с лидерами чуть ли не всех бойцов в расход пустил. Причем не просто так – каждому по пуле в башку или взрыв на весь общак. Нет, он к делу творчески подошел. Авторитетов на кусочки с кружевами изрезал, пехоту – гуманно, чтоб не мучились, а бригадиров и прочих – в ассортименте: от «секирбашка» до аутодафе. Жуть, короче. Почти как в ноябре.
– Ты сказал – почерк, как до первой поимки? Надеешься, что будет вторая?
– Борис же, земля ему пухом, его поймал, почему бы и нам не отличиться?
– Борису помогал Соловьев, а тебе – кто помогает?
– А что Соловьев? Боб Призрака два года выслеживал. Привычки, детали всякие до мелочей изучил. Вот и мы так же сделаем.
– Все равно, без Соловья Борис бы не справился, – упрямо возразил Сноровский.
– Может, и так, – Безносов пожал плечами. – У тебя есть какие-то соображения?
– Все те же – сначала надо найти Соловьева. Ты же сам это предложил.
– Вот мы и возвратились из пункта Б в пункт А, – полковник встал и прошелся по кабинету. – Только не плюйся сразу. Сначала обдумай. Я тут все хорошенько проанализировал и все-таки вернулся к своим прежним сомнениям. Сильно уж он крутой, этот Призрак. Как в кино. Не бывает так в жизни. Понимаешь?
– Пока нет.
– Варианта два, либо он феномен, не жиже Соловья, либо они работают вдвоем, – Безносов оперся кулаками о стол и взглянул на Сноровского. – Иначе его кто-то когда-то все равно бы увидел.
– Не стыкуется, – Иван Павлович отрицательно покачал головой. – До поимки его не только видели, но и трогали – когда ловили, а теперь он вдруг стал неуловимым невидимкой…
– А я о том и говорю…
– Но! Ты забыл, что Соловьев его и ловил, вернее – помогал его поймать, и потерял лучшего друга…
– А после пришел к Призраку на свидание…
– Вот именно – пришел на свидание, о чем-то побеседовал и исчез. А спустя некоторое время Призрак сбежал и начал действовать еще более нагло и эффективно…
– Не понимаю, к чему ты клонишь, – все же стыкуется! Сговор, побег, совместная работа…
– С заклятым врагом?
– Смотря какая поставлена цель.
– Не может Андрей закрыть глаза на такое серьезное обстоятельство, как гибель Боба.
– Опять мы возвращаемся к высоким материям. Цинизм-романтизм. Почему ты так уверен, что Соловьев благородный романтик?! Думаешь, его не может захватить такая идея, что он похерит память о друге?
– Какая идея, например?
– А я почем знаю? Он же пришибленный во всю голову. Может, борьба с этим вселенским злом, как у келлов?
– Сеня, ты только что ответил на все свои вопросы и сомнения.
– Фу-у, – Безносов сел и откинулся на спинку кресла. – Ну ты и мутный тип! По-человечески объяснить не можешь?
– А я что, по-келлски объясняю?
– Видимо, да.
– Никакого Призрака нет, Сеня. Есть только Соловьев…
– Что? – полковник непонимающе улыбнулся.
– Соловьев, который, перед тем как лечь на дно, перенял опыт и привычки Призрака, там, «на дне», потренировался, а затем, всплыв, вытащил своего прототипа из-за решетки и закопал в ближайшем лесу.
– Новый Призрак и есть Соловьев? – наконец-то сообразил Безносов. – Но зачем ему понадобилось перевоплощаться в наемного убийцу? Он что, сдвинулся от перенапряжения?
– Вот это нам и предстоит выяснить.
– Черт! В поимке феноменов у нас маловато опыта…
– Ничего, кое-каким вещам Соловьев сам же нас и научил. Например, масштабному мышлению.
– Это как?
– Этого, Сеня, не объяснишь. Это надо попробовать самому. Но ты не волнуйся, ищи его своими методами, а мы применим свои, нестандартные…
– А я и не волнуюсь, – полковник взглянул на Сноровского с явным сомнением. – И с чего ты думаешь «нестандартно» начать?
– С мотива, – Иван Павлович усмехнулся, – с банального мотива…
* * **Очередной «вечер совместных размышлений» начался с шумного обсуждения новой вводной. На заявление Ивана Павловича о том, что Призрак и Андрей, скорее всего, одно лицо, группа отреагировала довольно бурно. Все заговорили одновременно и громко, отчего разобрать что-либо стало совершенно невозможно.
– Значит, так! – Сноровский настойчиво похлопал ладонью по столу, призывая всех к тишине. – Значит, так, многоуважаемые сотрудники, версия у нас есть, осталось понять, что же это нам дает.
– Абсолютно ничего, – категорично заявил Сошников. – Ну, подался Соловьев в Призраки, ну, плохо. Только это же версия, а не след. Город большой, он может скромненько жить в спальном районе, делать вид, что ходит на работу, здороваться с соседями, старушек через дорогу переводить…
– Возможно, нам придется исследовать проблему более тщательно, – высказался Кирилл Мефодьевич. – Зайти, так сказать, с другого конца. Понять, что же могло настолько сильно подействовать на мировоззрение Андрея Васильевича. Ведь это более чем странно, когда вполне приличный человек вдруг становится наемником, да еще не теоретически, а на самом деле – с руками по локоть в крови.
– Подействовать могло все, что угодно, – ответил Сноровский, – не забывайте о его особом даре. Это очень большая нагрузка на психику.
– Нет, – тихо, но твердо возразила поникшая Вера. – Андрей мог раствориться в личности какого-нибудь негодяя, но сделал он это не потому, что бандит оказался сильнее его духом, а осознанно.
– В тебе говорит неостывшая… симпатия, – ухмыльнулся Феликс.
Логинов дернулся, но вовремя сообразил, что для выяснения отношений сейчас не время.
– «Осознанно» – это вообще-то обвинение, – заметил Кирилл Мефодьевич.
– Только если у него был иной выход, – снова возразила Вера.
– Не понимаю, что это за ситуация такая безвыходная? – снова хмыкнул Сошников. – Да и если так, мягко говоря, странный он выход нашел. Тебе не кажется? Не представляю, что должно стоять на кону в игре, где жизнь человека стоит ровно два пистолетных патрона.
– Весь мир, – задумчиво предположил Кирилл Мефодьевич.
– Ага, и пол-Луны в придачу, – Феликс скривился.
– Дело не в ставках, а в противнике, – вступил в дискуссию Евгений. – Если он достаточно силен и обладает широкими возможностями, уйти из-под его наблюдения можно, только исчезнув. Причем так, как это сделал Соловьев – без остатка.
– Но мы-то его почти нашли, разве это «без остатка»?
– Мы его изучили «изнутри».
– Противник, видимо, тоже неплохо его знает, иначе зачем Соловьеву такая глубокая конспирация?
– Да не о том вы рассуждаете, – прервал их Иван Павлович. – Нам не противник нужен, а Соловьев.
– Не определив первое, не найдешь второго, – возразил Феликс. – Мой вариант – его прижал этот… голос-балахон.
– Сущность, – качая головой, сказал матронарм. – Черные воины ни во что не вмешиваются…
– На Келлоде! А здесь Земля, и все по-другому! А Сущность ваша… я уже не отрицаю, что она реальна…
– Какой прогресс!
– …но на самом деле это просто какое-то хаотично перемещающееся энергетическое поле. Ни особо коварным сознанием, ни волей оно не обладает!
– Не спорю, Проклятие иногда непоследовательно, но это его сознательная тактика. Оно мыслит, Феликс, как бы ты ни возмущался. Оно мыслит и стремится к некой цели. Страшной цели. Иначе Келлод остался бы цветущим и прекрасным.
– То есть ваша версия заключается в том: Соловьев смылся, чтобы его не нашла Сущность? Тогда нам не следует его искать, чтобы не подводить товарища. Неудобно же получится. Он, понимаешь, незаметненько выбросил мешок с дерьмом прямо посреди центральной площади, а мы его подняли и принесли. «Андрюша, не ты потерял?» И для полного счастья развязали мешочек, но держали его, оказывается, вверх ногами! И посыпалось, и полилось дерьмецо на лежащий у Андрюши в прихожей новенький ковер. И заорал он дурным голосом: «Что же вы, друзья мои сердешные, делаете, мать вашу!»
– Прекрати! – крикнула Вера, сжимая кулачки.
– Ого! – Сошников удивленно поднял брови. – Жизненные трудности постепенно превращают нашу нежную и удивительную голубку в орлицу?
– Феликс, предупреждаю в последний раз, – строго сказал Логинов.
– Можешь порвать меня на британский флаг, – Сошников огорченно вздохнул и махнул рукой. – Только легче от этого никому не станет. Кинул вас Андрей Васильевич, как лохов. Завел на полигон, поставил на танковой директрисе и смылся. А вы как хотите. Убегайте, окапывайтесь, подпрыгивайте… как хотите. Никто вам не поможет.
– А если мы его все-таки найдем, что тогда? – засомневался Евгений.
– Тогда ты его «предупредишь», – Феликс ударил кулаком в ладонь, – и он будет вынужден снова вступить в бой.
– Все, хватит, – спокойно сказал Сноровский. – Ты, Феликс, не учитываешь одного важного момента. Андрей был с нами, когда начался кризис, и никуда бежать не собирался. Он не трус. Поэтому, если он исчез, значит, на то были причины. И одну из них я вижу совершенно отчетливо. Эта причина в нас, в наших жизнях.
– Как бы увел опасность за собой? Почему же тогда нас посещают видения?
– Не знаю.
– Честно, – серьезно одобрил Сошников.
– Вот и выходит, что, найдя Соловьева, мы не только сломаем ему всю игру, но и сами нарвемся на неприятности.
– Как же быть?
Сноровский ответить не успел. Скрипнула дверь, и в гостиную домика протиснулся Федор. Он встал перед камином и, сняв очки, помассировал переносицу.
– Что? – Иван Павлович поднял на него вопросительный взгляд.
– Восемь часов не отрывался от компьютера, даже кофе не пил…
Вера легко поднялась и ушла в кухню.
– Федя!
– Да я с мыслями собираюсь, Иван Павлович. Вот тут я все, что мог, зафиксировал, – он вынул из кармана диск, – а в голове та-кая каша… Если в общих чертах, «Вектор Т» клянется кибер-мамой, что какими бы ни были оригинальными наши проблемы, а происхождение они имеют то же, что и келлские.
– Не новость, – заметил Сошников.
– Знаю, – Федор кивнул, – но все равно полезное подтверждение. То есть Кирилл Мефодьевич может стричь купоны, если спорил с кем-нибудь, что, добив келлов, Сущность возьмется за людей. «ВТ» согласен и с тем, что келлы ломанулись на Землю, а не куда-то еще, именно по желанию этого непонятного противника. Единственное, чего не может понять этот силиконовый умник, что же это за противник. Я пытался объяснить ему нашу точку зрения, но он только фыркнул и заявил, что фантазии с неопределенным объектом изучения не по его части.
– Что за мощнецкий противник попался, пока и нам не понятно, – Сноровский почесал затылок, – но зато мы начинаем понимать мотивацию Соловья. Выходит, как раз он-то знает, кто наш враг и с чем его едят. Только получив это знание, он стал опасным для себя и окружающих и скрылся, чтобы не погибнуть самому и не подставить группу. Как вам версия?
– Ну а что, – Феликс потер подбородок, – вполне. Если, конечно, отбросить предположение о безумии. А еще ваша версия не объясняет, на кой черт Соловьеву понадобилось убивать людей…
* * ** – В своей жизни, любезнейший Иван Павлович, я видел немало странных вещей, – пожилой келл разворошил кочергой почти прогоревшие поленья, и камин снова осветился отблесками рыжего огня. – Горящие космические корабли, таранящие космолеты противника, сожженные дотла города и поселки, поля, усеянные обескровленными телами, как серым снегом, леса, поваленные одной мощной взрывной волной, и реки темной вязкой крови, медленно текущие между холмами. Все это было результатом применения огня. В той или иной форме. До прибытия на Землю я не задумывался над тем, что эта субстанция может быть не только разрушительной, но и приятной. На Келлоде было не принято держать огонь в качестве детали домашнего интерьера. С тех пор прошло немало времени. Огонь в этом камине греет мои старые кости и уже не напоминает о страшных годах молодости. А ведь раньше, представьте себе, меня пугали даже рыжие женщины. Смешно? В них соединялось нечто такое, что напоминало мне игру пламени. Яркий цвет волос и какая-то необузданность…
– Не все рыжеволосые красотки настолько несдержанны, как вам представляется в интимных фантазиях, – едко заметил Сноровский, делая глоток кофе. – А фразу об идущих на таран горящих космолетах я слышал в каком-то фильме. Давайте перейдем сразу к делу, Кирилл Мефодьевич. Пока ребята отдыхают и мы здесь вдвоем, скажите мне правду. Что согнало вас с собственной планеты?
– Я говорил об этом уже не раз – Проклятие.
– Проклятие, Сущность, вселенское зло, – Иван Павлович загнул три пальца. – Как еще?
– Тень…
– Очень замечательно, – Сноровский загнул четвертый палец. – Все?
– Я не понимаю…
– Нет, дорогой пришелец, вы все прекрасно понимаете. Более того, вы отлично знаете, что это за тень и как с ней бороться. Только почему-то не говорите. Может быть, вас не надо было оставлять на привилегированном положении? Может, пострадав наравне с прочими сопланетниками, вы бы осознали, что не правы, и сознались?
– Мне не в чем сознаваться, Иван Павлович! Что вы такое говорите?!