– А этого мы не знаем, – было видно, что матронарм не врет.
– Ни вреда от них особого нет, ни пользы, – добавил Сошников. – Во всяком случае, видимой… Мы, конечно, надеемся, что они на нашей стороне, что призваны бороться с Проклятием, но за эту версию пока только надежды, догадки и смутные намеки. Вот, например…
Он раскрыл ладонь. На ней лежал идеально отполированный серебристый диск размером с монету или пуговицу от верхней одежды.
– Что это? – в первую очередь блестящей вещицей заинтересовалась, конечно, Вера.
– Сувенир на память, – Феликс пожал плечами и протянул диск ей: – Один из черных воинов, со шрамом на подбородке, велел передать тебе лично в руки.
– Что это? – повторила девушка.
– Он сказал, что-то типа разовых ворот, но куда – не сказал. Вроде бы – кто захочет, тот поймет.
– А что еще он сказал? – перехватывая вещицу, спросил Сноровский. – Теплый…
– Грузоподъемность у этой «монетки» три-четыре человека…
– Нет, а зачем нам куда-то переходить?
– Не пояснил, я же говорю!
– Даже не намекнул?
– Ну, буркнул что-то, только я не понял…
– Что?
– Иван Павлович, вы и мертвого разговорите! Сказал, что Тень не здесь родилась, сказал, чтобы ее победить, надо стать и частью, и вместилищем вселенной…
– Бред какой-то.
– Ну, я же предупреждал!
– Никакой не бред, – Вера отняла диск у Ивана Павловича. – Чтобы покончить с Сущностью, надо устранить причину ее возникновения, а не тратить силы на отражение ее бесконечных атак.
– А про вселенную? – ехидно поинтересовался Сошников.
– А про вселенную спросим у воина… – она подбросила диск на ладони. – Кто со мной? Феликс, ты готов спасти Землю-Келлод от Тени-Проклятия?
Сошников взглянул на матронарма и отрицательно покачал головой.
– Мы вне игры, Веруня. Устали… Ты извини, но после того, что мы пережили на Келлоде, Диши, а потом еще и здесь, хочется хоть год, хоть день пожить спокойно. Пусть даже зная, что это скоро кончится, но все равно пожить. Ты не видела черной пустыни, не видела, как это страшно, когда цветущая планета на твоих глазах превращается в сгнившее яблоко, и тебе будет трудно нас понять, но постарайся… У нас не осталось ничего, даже Диши. Сегодня утром Коро закрыла последние ворота. Связи с империей Келлода больше нет. Из нашего времени сюда не проникнет ни Тень, ни оставшиеся на Диши келлы. Это последний и самый болезненный удар Проклятия. Больнее всего то, что мы были вынуждены сделать это сами. Представляешь, каково это – закрыть путь к спасению миллионам своих близких? Но у нас не было выбора – Сущность, даже отступая, наносит противнику максимальный урон – если бы мы не закрыли переходы, ты не смогла бы дать ей отпор. В будущем она слишком сильна… Такие жертвы, напряжение… мы больше не бойцы… пойми нас, пожалуйста, правильно…
– Я понимаю, – Вера перевела взгляд на Федора, но тот отчаянно замотал головой, и девушка снисходительно махнула рукой.
– Э-хе-хе, – прокряхтел Сноровский. – Вот ведь заработали себе головную боль…
– Это означает – да? – Вера улыбнулась.
– Ну, не одну же тебя отпускать? Эх, нам бы еще кого-нибудь прихватить… Вот Женя был… Жалко парня… Федор, ты точно не хочешь?
– Ива-ан Павлович, – протянул Курилович. – А тут кто останется? Для мониторинга? И потом, я же единственный посвященный в тайну специалист. Буду своими методами искать выход из этой тяжелой ситуации. Шутка ли, найти брешь в замкнутом круге причинно-следственных связей!
– Пространственно-временных, – негромко подсказал Феликс.
– Тем более! Без меня ни Коро, ни «Вектор» с такой грандиозной задачей не справятся. Их же надо контролировать, направлять в нужную сторону, они же всего лишь машины…
– Ладно, специалист-мониторинг, оставайся, – директор усмехнулся. – Ну что, спасительница мира, за вещичками сбегаем или прямо так махнем?
– Так…
– И то верно, чего тянуть? Прощайте, граждане пришельцы. Даст бог, свидимся…
Он встал рядом с Верой и накрыл лежащий на ее ладони диск рукой.
Исчезли они почти без видимых эффектов. Их фигуры просто подернулись серебристой дымкой и растворились…
– Куда делись?! – донесся откуда-то сзади, из толпы расслабленно беседующих «тунгусов», рев Безносова. – Бондарь, почему не следишь за подопечными?!
– О, явился, – буркнул Феликс. – Его тоже надо было отправить на подвиги.
– Они и без полковника справятся, – негромко произнес Кирилл Мефодьевич.
– Вы думаете?
– Убежден…
ЭПИЛОГ
ВЕСНА ….? ГОДА
Тусклое красное солнце висело в экваториальном зените, но абсолютно не грело. Это было непривычно и странно. Андрей подошел к стеклянной стене, и часть ее услужливо отъехала в сторону. Соловьев осторожно шагнул за порог, на мягкий мох и пробивающуюся сквозь него бледную траву. Воздух вне прозрачных стен дома был холодным и каким-то вязким. Андрей несколько раз глубоко вдохнул, но кислородом его организм так и не насытился. Соловьев обернулся и обвел взглядом далекий горизонт. Там, где не было стеклянных домов, он просматривался достаточно хорошо. Ровная, красновато-зеленая тундра простиралась на многие километры. Ее украшали лишь маленькие блюдца озер, и где-то совсем вдали угадывалась река. Небо ближе к линии горизонта темнело, словно там уже наступил вечер. Его темно-синее тело прорезали длинные красно-белые перья облаков, и от этого небо казалось вдвойне неправдоподобным. Тундра со скудной растительностью, бедный кислородом воздух и экваториальный, не дающий предметам отбросить тень, зенит тусклого солнца сочетались плохо… В то же время символичное отсутствие тени – даже обычной, не имеющей отношения к Проклятию – Андрея порадовало. Он сориентировался по звукам и зашагал – сначала осторожно, опасаясь, что вернется боль, но затем все более уверенно – в ту сторону, откуда доносился шум прибоя.
Вскоре стеклянные дома остались далеко позади, а мягкая подстилка тундры сменилась зыбким песчаным пляжем. Ноги Соловьева, обутые в высокие черные ботинки, увязали в мелком песке почти по щиколотку, но это ему даже нравилось. Он так давно не бродил по нормальной, не покрытой асфальтом земле, что теперь радовался, как ребенок. В конце концов он вспотел и подошел к линии прибоя. Здесь песок был влажным и плотным, почти как ненавистный асфальт. Андрей присел, снял кепку и зачерпнул пригоршню ледяной воды. Смыв капли пота, он вынул из кармана платок и тщательно вытер лицо. В противном случае морская соль стянула бы кожу. Соловьев снова напялил «полицайку», как он прозвал свой новый головной убор, и побрел вдоль кромки воды. Холодный морской ветер был приятным во всех отношениях: дышалось им легко, а еще он нес с собой загадочный запах странствий. Андрей снова глубоко вдохнул. От холодного воздуха перехватило дыхание, но Соловьева это не смутило. Он до конца застегнул черный комбинезон и сунул озябшие руки в карманы. Эта новая одежда выглядела тонкой, но была очень теплой и удобной. Черный комбинезон, ботинки и такого же цвета кепи не были данью какой-то моде – цвет и структура ткани помогали улавливать все те жалкие частицы тепла, что еще могло отдавать угасающее солнце…
Об этом Андрей успел узнать от персонала, пока приходил в себя после операции и интенсивного лечения в недрах какого-то хитроумного медицинского прибора. После курса реабилитации его, видимо во сне, перевезли в один из стеклянных домиков и оставили в покое. Проснувшись, он обнаружил, что рядом с кроватью его ожидает плотный, горячий завтрак и аккуратно сложенный комплект одежды…
Соловьев посмотрел вдаль и обнаружил, что к нему приближаются еще трое в таких же черных костюмах. Андрей сначала остановился, разглядывая делегацию, но затем смело двинулся им навстречу. Кроме причины однотонности одежды, он успел выяснить еще одно немаловажное обстоятельство. В этом странном холодном мирке у него не было врагов. Ни явных, ни тайных. Только друзья или соратники…
Друзья…Троица приблизилась, и теперь Соловьев различал их лица. Они улыбались. Андрей тоже попытался улыбнуться, но улыбка вышла какой-то недоверчиво-вымученной. Когда он умирал на захламленном полу темного подвала, его не волновали никакие высокие материи, не мучили угрызения совести и не терзала злость на себя самого, но теперь он был жив, здоров, и воспоминания о содеянных преступлениях не давали ему покоя.
– Это хорошо, – вместо приветствия заявил Борис, обнимая его и похлопывая по спине, – хорошо, что ты не выгорел изнутри, как выстреливший патрон…
– Здравствуй, Боб… – Андрей отстранил друга и с укором спросил: – Но почему ты допустил, чтобы я прошел через этот кошмар? Почему не остановил меня?
– Я не мог приказать тебе прямо, – Борис серьезно посмотрел ему в глаза. – Ведь для привычного мира моего знания не существует. К тому же, если бы я подсказал тебе верный путь, все могло круто измениться и необязательно в лучшую сторону. Скажи я тебе прямо: «Андрей, надо увязать сознания всех людей в единое мыслящее поле». Что бы ты ответил? Наверняка потребовал бы объяснений, ведь это не шутка – соединить миллионы разумов в сеть. А какие я мог дать объяснения? Подумай сам, как бы ты поступил, узнав, что Тень в твой мир впустили келлы? Что Сущность – это порождение Черного Шторма, вселенской катастрофы, которая всего лишь через двести лет вывернет наизнанку пространство и время, а Шторм, в свою очередь, порождение все той же Сущности, по недомыслию принесенной людьми-келлами в наше время. Как бы ты поступил, братишка, узнав, что «колесо Проклятия» – это безвыходная ситуация, замкнутый во времени и пространстве круговорот непреодолимых факторов. Что катастрофа произойдет, как бы мы ни старались этого избежать. Что бездумный переход келлов в прошлое навсегда лишил людей грядущего и теперь определенного будущего у Земли просто нет…
Нет, Андрей, ты должен был выиграть бой, а не войну – остановить преждевременное появление Тени в своем мире, и того, что ты знал, было почти достаточно. Стратегические задачи решаем мы, черные воины. Тебе оставалось всего лишь догадаться, что Тень не любит мысленные симбиозы, и перехватить у нее инициативу, создав пару-тройку конгломератов из сознаний десяти-пятнадцати тысяч людей. Убить Сущность таким способом нельзя, но нанести ощутимый удар, остановить процесс ее развития, заставить ее споткнуться и на мгновение замереть, хоть немного приостановить ее экспансию – вполне возможно. То есть мне не было смысла смущать тебя пространными выкладками. Ты был сержантом, отвечающим за свой участок общей линии обороны, и тебе было не положено вникать в стратегические планы командования. Вот потому я ничего не подсказал и не вмешался. Ждал, когда ты догадаешься сам…
– Но ведь черные воины вмешивались в наши дела! Убрали с моего пути засаду келлов, убили Краба, Женю… Чуть не перестреляли всю нашу группу…
– Это были крайние меры. Некий допуск существует всегда и во всем… Люфт, пространство для маневра…
– А те, кого убил я? Это тоже крайние меры? Тоже допустимый люфт? Эти люди погибли из-за того, что ты не направил меня на путь истинный, а кормил загадками и намеками. Фактически получается, что ты соучастник всех этих убийств!
– Эх, Соловей, если бы все было настолько однозначно! Ты видишь это тщедушное солнце? Эту тропическую тундру, холодный океан, видишь? Ты думаешь, мы унесли тебя в какой-нибудь руброзой, который наступит через четыре миллиарда лет после твоего рождения? Нет, дружище, мы перешли всего на два миллиона лет вперед. Поздний антропогеновый период кайнозойской эры фанерозойского эона – примерно так это должно называться. Всего-навсего. Ничтожно малый срок, и не только для вселенной, но даже для Земли, а что мы имеем? Выдохшееся, покрасневшее Солнце, тундру на Мадагаскаре. Шельфовые льды Индийского океана? На фоне такой катастрофы то, что творилось в твои последние дни на Земле, выглядит довольно бледно.
– Ты стал еще большим циником, чем Безносов…
– Я стал черным воином, – Борис пожал плечами. – К сожалению, такова плата за знание… Чтобы остановить Проклятие, следует приучить себя мыслить совсем не так, как это делают обычные люди. А еще нужно научиться видеть далеко вперед. На миллионы лет вперед. Без особой подготовки и холодного разума тут не обойтись. Так что выбирать нам не приходится.
– Да, выбирать не приходится, – Соловьев рассеянно взглянул на сопровождающих Бориса людей. – Иван Павлович, вас тоже убили?
– Господь с тобой! – Сноровский торопливо перекрестился. – Чтобы попасть сюда, необязательно ловить нож в сердце или пулю в затылок. Мы, так сказать, добровольно…
– Это хорошо, – Андрей взглянул на улыбающуюся Веру и вдруг понял, что действительно не прав.
Он пока слишком мало знал и умел, чтобы рассуждать о вещах и понятиях такого масштаба. О вещах, бесконечно далеких от земных законов и обычаев. О вещах, от которых зависит жизнь и смерть всего мироздания…
Он снова обернулся к Бобу и опять улыбнулся, но теперь уже уверенно.
– Знание, говоришь? А осилю?
– Даже Палыч осилил, правда, пока на троечку, – Борис рассмеялся и привычно хлопнул друга по плечу. – Значит, и ты справишься…
Все четверо повернулись спиной к холодному темно-зеленому морю и, подгоняемые легким бризом, направились к стеклянным домикам. Одно из прозрачных зданий неугомонный Иван Павлович уже успел зарезервировать под штаб-квартиру Нового Управления…