пьянящий. Поколебалась, отпила полчашки горячего шоколада, и, оставив все
остальное на сервировочном лотке, поднялась в свою спальню.
Здесь шторы были раздернуты, и она почти сразу заметила серебристую
точку, зависшую в небе. Секунду Ванда стояла, любуясь истребителем
Империи. Потом прошла вдоль стены, ласково касаясь то “Шанса”, то
“Ультиматума”, то “Кондора-СТ”. Много оружия, очень много. Хватило бы на
всех, кто сейчас готовится штурмовать маленький домик в бесконечном саду.
Каховски выбрала скорострельный фазер, любимое оружие
киллеров-одиночек, самоделку с ограниченной логикой. Ей слишком не
хотелось ошибиться, чтобы пренебрегать псевдоинтеллектом оружия. Несколько
минут она потратила на ввод ограничений, поглядывая на застывшую в небе
“Синюю Птицу”. Потом, положив фазер на колени, села у окна.
Три минуты тишины перед вечностью - не слишком много?
Конверт, принесенный вчера нарочным, по прежнему лежал на журнальном
столике. Каховски повертела “аТановский” бланк - мерцающая золотом
эмблема, ровные рукописные строчки - жест особого уважения.
“Госпожа Фискалоччи! На протяжении почти двухсот лет вы являлись
нашим неизменным и уважаемым клиентом. Если ваше решение о непродлении
“аТана” вызвано временными материальными трудностями, то я, как
полномочный представитель компании, имею честь предложить вам
беспроцентный и бессрочный кредит на сумму, равную стоимостью льготного
(категория: Г-К-6) аТана. Единственным условием является использование
кредита на возобновление вами бессмертия.
Для получения кредита и продления аТана вы можете воспользоваться
упрощенной процедурой, отвечающей пунктам 3.2 и 3.3 стандартного договора.
Если же решение прервать контракт вызвано личными мотивами, смею
предложить Вам консультацию танатолога и курс психологической
реабилитации, которые согласно пунктам 6.4 и 7.1 предоставляются вам
абсолютно…”
Каховски встала, окинула взглядом оружие на стенах, и неторопливо
поднялась на чердак. Пыль, хлам, полутьма. Зато здесь имелось очень много
маленьких окон - сквозь которые было прекрасно видно бегущих к дому
десантников. Ванда подняла фазер, отлавливая среди людей громоздкую, хоть
и стремительную фигуру булрати. Нажала на спуск. Стекло брызнуло наружу,
мелкими огненными каплями, а булрати разорвало напополам.
- Первый, - сказала Ванда, семеня к соседнему окошку. Но в нее еще не
стреляли. Откуда-то с неба загремел тысячекратно усиленный голос:
- Именем Империи! Прекратите огонь и выходите…
- Второй, - выцеливая иссиня-черную чешую меклонца, сказала Ванда.
Меклонец, свернувшись в эмбриональный шар, замер среди деревьев.
Чердак озарило голубой вспышкой. Каховски почувствовала, как
подломились ноги, а пол стремительно ринулся навстречу. Стационарный
станнер… давно пора.
Все-таки кое-что она успела. Немного…
Подстегнутые боевым коктейлем нервы все еще служили ей. Ванда
подтянула ствол фазера к голове, выдохнула, и надавила на спуск. Ничего.
Только замерцал огонек ограничительных цепей. Ах да, она ведь тоже -
человек… хотя бы с точки зрения оружия. Непослушными пальцами Ванда
принялась отключать блок псевдоинтеллекта.
Ей удалось справиться в тот самый момент, когда лестница затряслась
от тяжести закованных в броню людей, а черепичную крышу пробила
суставчатая лапа меклонца. Секунду Ванда задумчиво смотрела на нее, потом
с сожалением перевела взгляд на фазер.
- Найди его, Кей, - прошептала она. - Кто бы он ни был…
На этот раз фазер согласился стрелять.
Снег бил в лицо, шлюпка покрылась толстой ледяной коркой. Небо,
затянутое круговоротом туч, едва пропускало тусклый солнечный свет. В
фиолетовом мерцании климатизирующего поля Дач рукояткой пистолета скалывал
лед, освобождая люк.
- Мы не взлетим, - сказал Томми. - Мы никогда не взлетим.
Кей рывком открыл люк. Проскользнул в пилотское кресло. Томми
продолжал стоять по колено в снегу, зябко обняв себя за плечи.
- Быстрее, - сказал Кей, активируя пульт. Снежинки падали на
оживающие экраны, таяли. Томми неуклюже сел рядом, стал возиться с замком
люка.
В корме шлюпки неохотно загудел двигатель. К фиолетовому свету
добавилось оранжевое плазменное пламя.
- Герметизация? - спросил Кей.
- Норма.
- Пристегнись.
- У тебя снова плохое настроение?
- Не только у меня.
Шлюпка качнулась, с хрустом выдираясь из ледяной корки. На пульте
замерцал красный огонек.
- Правую опору потеряли, - вяло заметил Томми.
Двигатель набрал мощность, и шлюпка пошла вверх. Они вонзились в
свинцовый водоворот туч. Высота три километра… если Ванда была права, их
еще не видят.
- Включи приемник, - велел Кей. Томми послушно протянул руку к
панели.
Рев толпы. Голос Грея:
- …не в первый раз пособники чужих и ненавистники жизни пытаются
обезглавить Империю…
- Дальше, - сказал Дач. Тучи расступались, открывая фиолетовый купол.
- …наш корреспондент, неподражаемый Олег Синицын, со своим прямым
включением…
Взвизг помех.
- Только что пресс-офицер сделал заявление для граждан Империи. Да,
ребятки, такого мы давно не слыхали. Теперь странное поведение Императора
на приеме в президентском театре становится объяснимым…
- Дальше. Мы знаем все, что он скажет.
Снова хруст электричества. Переливчатые трели кодированного канала
связи - полицейского, или военного. Помехи…
Из-за дальних гор, из-за древних гор,
Да серебряной плетью река рассекала степи скулу…
Белый дрог костер, вперив взгляд в костер,
Над обрывом стою… Боги, боги, как берег крут.
- Оставь, - неожиданно сказал Кей. - Это Микеле-Микеле, оставь… Не
хочу слушать призывы к сдаче.
Они ворвались в небо. Фиолетовый купол компенсатора переливался
внизу.
- Истребители на радаре, - сказал Томми. - Видишь?
- Главное, что они нас еще не видят.
Мертвой свастикой в небе орел повис,
Под крылом кричат ледяные ветра,
Я не вижу, но знаю, он смотрит вниз
На холодный цветок моего костра.
Мир припал на брюхо, как волк в кустах,
Мир почувствовал то, что я знаю с весны:
Что приблизилось время огня в небесах,
Что приблизился час восхождения Черной Луны.
Небо темнело, проступали искры звезд. Одна из точек на радаре начала
движение. Их заметили.
- Вот теперь мы поймем, нужны ли Императору живыми, - произнес Кей. -
Соберись, я подключаю гравитационник.
- Мы все равно не успеем к кораблю!
- Корабль уже идет навстречу, я послал вызов. Но нам не обязательно
опережать истребитель.
- Еще корабль… идет к планете… - глядя на экраны заметил Томми.
- Главное, что не к нам, - Дач похлопал Томми по плечу. Спокойней.
Все не так безнадежно, как тебе кажется. Поверь.
Я когда-то был молод - также как ты,
Я ходил путем солнца - так же как ты,
Я был светом и сутью - так же как ты,
Я был частью потока - так же как ты.
Но с тех пор как она подарила мне взор,
Леденящие вихри вошли в мои сны,
И все чаще мне снились обрыв и костер.
И мой танец в сиянии Черной Луны.
Им уже не нужен был радар, чтобы увидеть “Синюю птицу”.
Двадцатиметровая призма космоистребителя приблизилась на расстояние
взгляда. Он летел совсем рядом, в полусотне метров - одна из лучших боевых
машин Империи, и Томми ощутил пронзительное чувство незащищенности. Теперь
он понял, что чувствовали алкарисы, когда они выдернули их из
гиперпространства. Томми посмотрел на Кея - но тот казался абсолютно
спокойным.
- Они сейчас ударят…
Дач покачал головой:
- Нашу рухлядь нельзя просто повредить. Она рассыплется от самого
слабого удара. А у пилота, явно, приказ брать нас живыми. Он дождется,
пока мы пристыкуемся к кораблю - и разрушит ему агрегатные отсеки. Потом
подойдет бот с группой захвата.
Кей немного помолчал, и добавил:
- Так они это себе представляют.
Бог мой, это не робот, кто вправе роптать,
Слабой горсти ли праха рядиться с тобой…
Я хочу просто страшно, неслышно сказать:
Ты не дал, я не принял дороги иной,
И в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины,
Оттого я пришел сюда петь и плясать -
В восходящих потоках сияния Черной Луны.
Кей начал подпевать, совсем тихонько, вновь имитируя голос певца с
той тщательностью, что могли дать только его способности супера:
Я открыл себе грудь алмазным серпом,
И подставил, бесстыдно смеясь и крича
Обнаженного сердца стучащийся ком
Леденящим невидимым черным лучам.
Ведь в этом мире мне нечего больше терять,
Кроме мертвого чувства предельной вины,
Мне осталось одно - это петь и плясать,
В затопившем Вселенную пламени Черной Луны…
Корабль действительно шел им навстречу. Но истребитель продолжал
держаться рядом, неуязвимый, укрытый силовыми щитами.
- Восхождение Черной Луны, - тихо сказал Кей. - Пора бы…
И Томми понял - за мгновение до того, как боевая надстройка их
корабля раскрылась, и коллапсарный генератор сработал.
Дач, видимо, ждал этого момента. Шлюпка рванулась в сторону с такой
резвостью, словно ее нехитрая электроника понимала опасность
происходящего. “Синяя Птица” еще долю мгновения сохраняла прежнюю форму -
потом сжалась, как проколотый воздушный шарик. Короткая вспышка вторичного
излучения - и все.
- Я приказал кораблю не подпускать никого, кроме нас, - сказал Кей.
Шлюпка начала разворот, ориентируясь на стыковочный порт. - Там удобная
электроника, без всяких ограничений.
- Нас приговорят к многократной смерти, - сказал Томми. Хлюпнул носом
- рывок шлюпки был слишком резким, у него пошла кровь.
- Не привыкать.
- Вы говорили, что “Синяя Птица” способна уничтожить крейсер, - голос
Грея был ровен, но тон не предвещал ничего хорошего.
Командир эскорта, невысокий темнокожий мужчина, склонил голову:
- Да, мой Император. Но целью ставился захват негодяев. Никто не мог
ожидать, что на небольшом корабле установлен коллапсарный генератор.
- Вы должны были ожидать всего! На орбите было два эсминца, десятки
истребителей… вы послали в погоню лишь один…
Грей замолчал. Командир эскорта ждал.
- Какие соединения флота к нам наиболее близки?
- Группировка Лемака.
- Хорошо. Идите. Я приму решение о вашей судьбе позже, - Император
повернулся к адъютанту: - Вызовите сюда эскадру Лемака. Пусть не забудут
корабли “Горячего Следа”. Адмирал лично возглавит погоню.
- Слушаюсь, мой Император. Прокурор Таури ожидает аудиенции.
- Он считает, что это дело в его компетенции?
- Согласно нынешним законам - да. Известные нам заговорщики были
гражданами Таури.
- Пусть войдет… - Император опустился в кресло, сцепил руки, глядя
в пустоту. Адъютант не шевелился. - Что еще?
- Аудиенции ожидают Кертис Ван Кертис и Артур Кертис.
- Что?
- Их корабль приземлился двенадцать минут назад.
Грей вскочил. На долю секунды его взгляд стал растерянным.
- Обычная процедура? - предложил адъютант. - Сообщить, что вы заняты
маникюром?
- Идиот… Впустите всех.
Император обвел взглядом апартаменты. Пышные драпировки, обилие
картин… его вкус десятилетней давности. Сейчас это вызывало лишь
раздражение.
Кертис Ван Кертис покинул Терру и прибыл на Таури… к моменту
покушения. Небывалая случайность?
Двери распахнулись. Короткая заминка - улыбающийся Кертис пропускал
вперед прокурора. Секунду та колебалась - ни положение, ни пол не могли
противостоять растерянности перед лицом “хозяина жизни и смерти”. Вошла,
торопливо начала:
- Мой Император…
Не обращая на нее внимания Грей подошел к Кертису. Тот поклонился:
- Мой Император…
Грей обнял его за плечи:
- Рад тебя видеть, Кертис. Оставь это… и подожди минуту.
За Кертисом маячил его сын. Но Император пока не обращал на него
внимания. Теперь он вновь смотрел на прокурора. В его голосе не осталось
ни уважения, ни элементарной вежливости:
- Докладывайте, и побыстрее.
- Девочка полностью дезориентирована. Срыв программы у агентов
влияния всегда ведет к подобным результатам. С ней работают психологи, но
пока ничего гарантировать нельзя. Главарем, очевидно, была гражданка Таури
Генриетта Фискалоччи… - прокурор запнулась, но продолжила: - После
установления факта необратимости смерти в городском банке вскрылась ячейка
с ее завещанием и подлинным именем. Ванда Каховски.
Грей нахмурился:
- Полковник террор-групп? Ванда-Кровь?
- Да, Император.
Грей смотрел сквозь прокурора. Казалось, он разом постарел:
- На Меклоне сегодня будет праздник… Ванда-Кровь… Почему?
- Ведется расследование.
- Кто еще участвовал в заговоре?
- Двое неизвестных, покинувших планету.
- Это уже не ваша компетенция. Кто еще?
- Сестра девочки. Рашель Хейни.
Краем глаза Грей отметил, как вздрогнуло лицо Артура Кертиса. Он знал
это имя, знал…
- Ее взяли?
- Да.
- Допрос?
- Она отказывается отвечать.
- Не понимаю, вас, прокурор!
- Мой Император, она несовершеннолетняя. По законам Таури мы не можем
применять пытки и наркотики.
- Прокурор!
Женщина не отвела взгляд.
- Император, подписанный вами Кодекс свобод планеты Таури не
допускает исключений. Мы возмущены попыткой покушения, но расследование
лишь в нашей компетенции.
- Я передаю это дело Имперской Прокуратуре.
- Мой Император, вы не в праве это сделать, не отменив свой Кодекс.
Полиция Таури не подчинится приказу.
- Вы отказываете мне?
- Я подчиняюсь Кодексу, Император. Если вы ликвидируете особый статус
нашей планеты, то Рашель Хейни будет передана вам.
Долго, очень долго, Опекун Таури Грей смотрел на прокурора. Эта
планета была символом. Эта планета была знаменем Армии.
Он не мог сделать ничего.
- Что вы предложите, прокурор? Я не отменяю ваш Кодекс.
- Подождать. Через полгода Рашель Хейни достигнет совершеннолетия. Мы
будем вправе применять допросы третьей степени.
…Артур Кертис вновь вздрогнул. По его лицу пробежала даже не тень -
отсвет ужаса…
- Хорошо, прокурор. Я подожду. У меня впереди вечность… не так ли,
Кертис?
Ван Кертис склонил голову.
- Идите, прокурор.
Грей дождался, пока женщина вышла, прежде чем грязно выругаться.
Кивнул Кертису, указывая на кресла у маленького бара. Артур остался стоять
- Император продолжал его игнорировать.
- Выпьешь, старик? - Грей был подчеркнуто дружелюбен.
- Благодарю, Император. Немного джина. Я не привык к такой жаре.
Грей сам наполнил бокалы.
- Странный день сегодня, Кертис. Покушение… твой визит.
Кертис сделал глоток джина, отставил бокал, долил еще тоника:
- Грей, оставь свои намеки для планетарных владык. Хорошо?
- Ты угрожаешь? - в голосе Грея теперь был металл.
- Если тебе угодно так это называть - да. Мы зависим друг от друга,
Император. Ты можешь меня уничтожить - но это будет стоить тебе
бессмертия. Что ты хочешь сказать?
- Я подозреваю тебя в организации покушения.
- Нет, Грей. И еще раз - нет. Совпадение случайно.
- И ты выбрался из своей норы, чтобы поучаствовать в Преклонении Ниц?
- Да, в какой-то мере.
- Тогда падай перед своим господином, раб.
Кертис отхлебнул еще джина. Улыбнулся Грею и неторопливо растянулся