— Регата - дорогая забава, — рискнул заметить я.
— Мудро ты сказал, Лешка… мудро.
Я понял, что он снова насмехается, и замолчал.
— Не дуйся, — бросил Огарин. - Знаешь, что такое “школа Дочерей
Кали”?
— Нет.
— Элитный колледж для девочек. Расположен на Терре, где-то в
Гималаях… ну, есть такие горы, высокие… Туда отдают девочек в
возрасте около полугода. И забирают в десять лет.
— А зачем так рано отдают? - удивился я. Обида вылетела из головы.
— С ними проводят серию возвышающих операций, процесс довольно
долгий… Это не вмешательство в генотип, как у суперов, по наследству
не передается, поэтому и не запрещено. Плюс своеобразное воспитание…
очень разностороннее. В итоге…
Огарин помолчал.
— В итоге получаются такие вот милые девчушки. Их возвращают
родителям - и те могут не заботиться о телохранителях.
— Их учат защищать?
— Убивать их учат. Эта девочка способна положить весь наш
гарнизон… при некоторой толике удачи. Никакой эмоциональной слабости,
никаких колебаний - она не воспринимает чужую боль. При этом
привязанность к родителям и членам семьи - чудовищная, закрепленная на
рефлекторном уровне. Мир четко разделен на своих и чужих. Реакции
превосходят человеческие, боевая подготовка превосходит ту, что дают
любые военные колледжи. В основном - рукопашный бой, террор, подавление
психики… Такие девочки дорого стоят, Лешка. Это вложение капитала, и
очень прибыльное.
— Ей же в куклы играть! - запротестовал я. Конечно, у нас, например,
приняты ранние браки, лет в тринадцать-четырнадцать, но девочке же всего
десять!
— Она может имитировать игру в куклы, — спокойно ответил Огарин. -
Очень правдоподобно, ты никогда не поймешь подвоха, пока оторванная рука
куклы не окажется просунутой в твое дыхательное горло. Это очень
любопытный колледж. Нас туда возили, на бал. Нам… нам не понравилось
то, что мы увидели. Даже нам.
— Врешь ты все, — не выдержал я. - Не верю.
— Я над тобой частенько подсмеивался, — сказал Огарин. - Но не так.
Император одно время хотел прикрыть “Дочерей Кали”, но на него
надавили… Кончилось тем, что в программу обучения ввели верность
Императору и человеческой расе.
Я смотрел на яхту, пытаясь соотнести услышанное, и кудрявую девочку в
комбинезончике.
— А если она слышит то, что ты говорил?
— Ну и что? Они прекрасно знают, что из них сделали. Другой вопрос,
как к этому относятся.
— Не верю, — упрямо повторил я.
— Как угодно.
Огарин выпустил облачко ароматного дыма. Вздохнул:
— Вселенная огромна, Лешка. Чудовищно огромна, человеческого разума
не хватит, чтобы представить все разнообразие заселенных миров. Есть
планеты, где само понятие войны и насилия практически забыто. Они
поступились значительной частью своего суверенитета ради благоденствия
под крылом имперских сил. Есть маленькие колонии, вроде вашей, где
удаленность от цивилизации и малочисленность населения приводят к
пасторали бытия. Но большинство миров пропитано агрессией - в той или
иной мере.
— Ты все о том, стоит ли мне уезжать? - сообразил я.
— Конечно. Я понимаю, ты киснешь здесь, но… Лешка, лучше быть
кислым, но живым.
— Да нет у меня никакого шанса отсюда убраться! - выкрикнул я.
— Есть, — отрезал Огарин. - Теперь есть.
В этот миг в люке яхты показались два маленьких силуэта, тащивших
что-то длинное, затянутое в блестящую синтетическую ткань. Первой шла
девочка, пятилась, без особого напряжения тащила свой груз… нетрудно
было догадаться, какой.
Вторым шел мальчишка, немного постарше ее. Темноволосый, худощавый,
глаза большие, настороженные. В отличии от девочки он был в пилотажном
костюме, причем сшитом аккуратно, по размеру. В полной тишине дети
спустились по лесенке, опустили зашитое в ткань тело на плиты.
— Артем Эйко? - спросил Огарин.
Мальчик кивнул.
— Что в мешке?
— Анастасис Эйко, бывший капитан корабля, — мальчик ответил почти
так же спокойно, как и его сестра. Очень-очень тихо, глядя себе под
ноги. То ли застенчивый, то ли переживает больше сестры.
— Причина его смерти?
— Неосторожное обращение с оружием, — мальчишка поднял голову, чуть
прищурил глаза. Девочка усмехнулась.
— Эн, прошу прощения, но я обязан выполнять предписанные
формальности, — сухо сказал Огарин. - Я думаю, вам стоит порадоваться,
что я свел их к минимуму?
Девочка сразу посерьезнела.
— Да, господин комендант. Конечно. Когда мы можем продолжить путь?
— Как только найдете желающего принять участие в регате, — Огарин
усмехнулся. - Если я правильно понял, правила требуют, чтобы экипаж
состоял из трех человек?
Он улыбался все шире и шире, ситуация явно доставляла ему
удовольствие.
— Да… — девочка нахмурилась.
— Вся беда в том, что это маленький и патриархальный мир, — Денис
развел руками. - Найти здесь человека, который решит отправиться в
путешествие через полгалактики - достаточно сложно. А чтобы он еще
согласился лететь под командованием десятилетней девочки-убийцы…
Эн вздрогнула:
— Капитан, вы забываетесь!
— Ничуть. В мои обязанности входит безопасность колонии и ее
граждан. Поэтому я считаю нужным предупредить всех колонистов о том, что
представляет из себя ваш экипаж.
— Я вовсе не настаиваю на командовании кораблем! - выпалила девочка.
Скорость, с которой она принимала решения и впрямь была поразительной
для ребенка. - Пусть командует кто-то другой! А мы с Артемом готовы
лететь пассажирами. Правда?
Артем послушно кивнул. В этой паре он играл не первую роль, хоть был
и старше, и мальчишкой.
— Малышка, повторяю, это тихий патриархальный мир… — Денис
покосился на меня. - Здесь никто не умеет управлять подобными кораблями.
И мало кто отсюда рвется. Вот разве что Лешка хотел…
Я, наконец-то, был удостоен внимания. Да еще какого!
Через мгновение Эн Эйко почти висела на мне, обняв, и заглядывая в
глаза. На ее ресницах дрожали слезы.
— Помогите нам! Пожалуйста! Папа все деньги вбухал в этот корабль,
он так хотел выиграть регату! И мы выиграем, у нас лучший корабль, нас
никто не догонит, честное слово! Мы с Артемом все сделаем сами, мы умеем
пилотировать. А вы просто с нами летите, ладно? И четверть приза - ваши!
— Это большие деньги, — согласился Денис. - Очень-очень. Хватит на
такую же яхту, аТан, да еще и останется.
— Пожалуйста! - взмолилась девочка. - Ну пожалуйста, пожалуйста!
Только что она была холодной, сдержанной, уверенной в себе. А сейчас
- обычный ребенок, подпрыгивающий на месте от нетерпения, с мокрыми от
слез щеками.
— Вы полетите с нами? - спросила девочка.
Я глянул на Огарина.
Вечно у меня что-то не так с удачей. Вроде бы и поймал ее за хвост,
да еще там, где ждать ничего не приходилось. Но тут же - облом.
— Я еще с ума не сошел, — сказал я, осторожно отлепляя от себя руки
девочки. Ощущение было странное - словно она позволила мне отцепить
себя, а вовсе не уступила силе. - Извини, детка, но я с вами не полечу.
И тогда капитан Денис Огарин расхохотался:
— Лешка… малыш… а ты все-таки делаешь успехи! Я боялся, что ты
согласишься.
Когда подъехала карантинная команда, Огарин отдал несколько коротких
распоряжений, и мы ушли. Мальчик снова скрылся в корабле, девочка стала
договариваться о похоронах отца.
— Будем встречать другие корабли? - спросил я.
Денис пожал плечами:
— Не знаю. Вряд ли это окажется столь занятно. “Палладин” был
лидером гонки, когда он изменил курс и пошел к вашей планете, за ним
ринулись остальные. Они воспользуются случаем, чтобы заправиться и
передохнуть - регата длится уже месяц. Кто-то, наверное, наплевал на
отдых и продолжил гонку.
— А их теперь снимут с трассы?
— Этих милых деток? Да, вероятно. Законы Империи позволяют детям
управлять космическими кораблями. Но присутствие взрослого на борту все
же обязательно. По совести говоря, я даже не имею права их отпускать,
если они вздумают улететь вдвоем.
— Надо было сказать.
— Надо было. Но я боюсь неприятностей в последние дни службы.
— Каких неприятностей?
Денис покосился на меня:
— Лешка, я не шутил, когда говорил о боевых возможностях девочки.
Что, если у нее приказ продолжить гонку любой ценой? Она ведь не будет
колебаться ни перед чем. Мы для нее - не люди. Знаешь, я предпочту
немного поступиться принципами, но сохранить своих ребят… и вас тоже.
Пусть улетают. И если найдут добровольца, что полетит с ними -
противиться не буду.
От остановился, раскуривая гаснущую трубку. Тоже мне, космический
волк…
— А вот что ты не согласился лететь с ними - меня радует.
— Спасибо, Денис, — мне вдруг стало тепло от его похвалы. - Ну я же
не совсем дурак. Лететь в команде аутичного мальчика и психованной
девочки… Далеко не улететь.
— Я не сомневаюсь в ее способностях управлять яхтой, — ответил
Денис. - Я сомневаюсь в ее возможности существовать в замкнутом
пространстве с чужими людьми. Брат, конечно, входит в ее понятие
“своих”. А вот любой чужой человек… Лешка, если бы ты полетел с ними,
и за обедом слишком резко потянулся за ножом для масла - умер бы с
вилкой в глазу.
Он хмыкнул:
— А на следующей планете тебя сгрузили бы в нейлоновом мешке, как
жертву неосторожного обращения со столовыми приборами…
Я даже остановился - от страшной догадки перехватило дыхание.
— Ты… ты что, хочешь сказать… их отец?..
— Нет, — отрезал Денис. - Не хочу. “Дочери Кали” из повиновения не
выходят. Своих она убивать не способна. Разве что конфликт
приоритетов… нет…
Он постучал трубкой о телефон, вытрясая пепел. Буркнул:
— Что-то ты меня заморочил. Лешка, в любом случае по факту смерти
будет проведено дознание. Да и нет ведь тут никакой смерти! У Анастасиса
- аТан! И не порти мне последние дни на вашей планете. Свалились тут эти
яхты на голову… сейчас еще штабную крысу черт принесет…
— Слушаюсь, не портить настроения…
— Ты чего? А… да брось. Считай, что я тебя демобилизовал. Я ведь к
яхте тебя тащил, чтобы ты выбор свой сделал. Честно говоря, и не
подозревал, что все так серьезно, думал, что тебе выпал шанс убраться с
планеты.
— Спасибо, Денис.
— Было бы за что. Домой пойдешь? Или со мной пошатаешься? Мне надо
еще курьера встречать.
Я подумал.
— А помощь тебе нужна?
— Нет.
— Тогда - домой. Спать хочу.
— Удачи тебе, — помолчав, сказал Денис.
— Угу. Завтра можно подойти? Расскажешь что и как?
— Если это не будет государственной тайной первой степени, —
ухмыльнулся Денис. - Давай, счастливо…
Легко сказать - пойду спать. Куда труднее прийти и уснуть - если до
рассвета всего ничего, день вместил больше событий, чем иной год, а в
пустом доме - тихо, мертвенно тихо…
Дом у меня самый обычный, деревянный, двухэтажный, в таком хорошо
жить большой семье, а вот одному - тяжко. Весь верхний этаж пустует, а я
живу на первом, в своей старой детской. Только кровать сюда перетащил
нормальную, вот и все изменения.
Когда я понял, что зря глазами хлопаю, уже рассвело настолько, что
стало все видно. Подвешенная к лампе - давным-давно перегоревшей,
кстати, не люблю верхний свет, модель имперского эсминца. Я ее сам
склеил, когда мне было лет десять, по чертежам из детского журнала
“Имперский соколенок”. А вот картинка на стене - это рисовала мама.
Рисовать она не умела совершенно, если у меня и были художественные
способности, то никак не от нее. Все картины где-то наверху, на чердаке.
Только эту я не стал снимать, хотя однажды из любопытства насчитал на
ней семь только фактических неточностей. Ну не мог Император Грей в
разгар Смутной Войны носить боевой костюм модели “Викинг”, его еще не
придумали, и на фоне пылающего гнездовья Алкари его изображать смешно,
он там не был, и уж никак не мог Император трогательно прижимать к груди
свежевылупившегося птенца Алкари, спасенного из огня. Алкари - не
цыплята, у них генетическая память, и даже самый мелкий птенец понимает,
кто друг, а кто враг. Хватанул бы Императора клювом в открытый
гермошлем, и все, нет у человечества вождя… Ну и еще, по мелочи,
всякие неточности…
Все здесь было знакомо, все привычно, я с закрытыми глазами могу
каждую мелочь найти, а в туалет ночью сходить не просыпаясь вообще, и
книжку на стол швыряю не глядя, зная, что упадет точнехонько на
единственное свободное место. У нас в общине считают, что так вот и надо
жить - храня преемственность поколений, дух, народность и моральные
ценности. Когда-то эту комнату занимал отец. Вон, в шкафу на полочке
стоит пластиковая модель боевого робота. Это он собрал. А перед ним
здесь жил дед. Подоконник сделан из доски, которую дедушка сам украсил
выжиганием - там изображен огромный город, который будет стоять на месте
нашего поселка в будущем.
Цепочка. Преемственность. Помни дела своих предков, передай их своим
потомкам. Главный наш завет.
Я тоже так думаю, конечно. Только не применительно к себе. Не хочу!
Не хочу и все! Вот только представлю… появятся у меня дети, старший
сын будет жить в этой комнате, зная, что выжигание - от прадедушки,
робот - от деда, модель эсминца - от папы… И когда он соорудит
что-нибудь достойное духа семьи, так сразу этому найдется свое место -
на полочке, или на гвоздике.
Когда я понял, что точно не усну, то свесил ноги с кровати, рукой не
глядя щелкнул по клавише кофеварки, и посидел немного с закрытыми
глазами, слушая тихое бульканье кофе. Интересно… улетело уже с планеты
семейство Эйко?
Конечно, хочется. Очень хочется такой шанс за хвост схватить.
Выиграют они регату, или не выиграют, все равно можно будет домой не
возвращаться. Устроиться где-то работать, ведь обязательный имперский
образовательный курс я закончил на отлично, может быть в армию пойти -
рядовым, или техником в космопорт. Все равно - здорово. Но не зря же
Денис, который меня вечно ругает за нерешительность, этот отказ одобрил?
Как вспомню глаза девочки… страшные у нее глаза. И не потому, что в
них злость, или жажда убивать. Просто слишком легко они меняются - то
внимательные, серьезные, а то наивные и просительные. Не верь людям, у
которых глаза так быстро меняются. Никогда не верь.
Кофеварка проиграла побудку, я протянул руку и взял чашку кофе.
Втянул аромат. Не очень, конечно… есть где-то мешочек настоящего,
терранского кофе, не нашему чета. Тетя Лиза и дядя Павел хоть и
стараются, селекцией занимаются, специальные удобрения выписывают, а все
равно кофе не такой.
И откуда я знаю, что именно наш - не такой? Если разобраться, так
наоборот, терранский должен неправильным казаться, его я пил раз десять
в жизни, а наш - постоянно. Вот только все равно - чувствую. Будто
где-то в глубине, в клеточках, как у Алкари, сидит память и нашептывает
“не так”, “неправильно”, “подделка”… Отец Виталий говорит, что это
пережитки, что хоть Терра и родной мир человечества, но в колыбели вечно
жить нельзя. Значит и небо должно быть нам родным, и земля, и безмозглые
абори, и джунгли… и этот кофе.
Выхлебал я две чашки, забрался в душ, переоделся в чистое. Потом