Сидел я так на пуфике долго, затем поднялся и вышел в коридор.
Меня тут же взял под ручку один из похитителей – слуг герцога – и повлёк в знакомый зал.
Герцог Тоскании восседал в кресле, читая бумаги.
– И какой твой вердикт? – он оторвал глаза от документов и посмотрел на меня.
– Очень, очень сложно, но возможно. Потребуются приспособления, которых у меня с собой нет. Но даже при их наличии уйдёт не менее полугода.
– Полгода? – задумался герцог. – Пожалуй, успеваем.
– К чему? – вырвалось у меня.
– Хорошо, я объясню тебе. Но это – великая тайна. Посему ты будешь эти полгода жить у меня в палаццо. Всё равно слухи и разговоры среди придворных дойдут до твоих ушей. Герцогство Тосканское ведёт войну с Испанией. Я хотел бы иметь сильного союзника и нашёл его в лице Франции. Король Франции Генрих III, прослышав о моей дочери, хотел бы взять её в жёны. Таким образом, мы бы породнились. И вот тогда, объединёнными силами, мы ударим по нашему общему врагу – Испании!
Герцог остановился.
– Впрочем, большее тебе уже знать ни к чему.
О сложных отношениях между королевскими дворами Испании и Франции мне приходилось слышать и раньше. Камнем преткновения была Италия. Особое географическое положение этой страны способствовало бурному расцвету торговли, а с ней – и экономики.
Увы, итальянцам так и не удалось создать мощное единое государство: более воинственные испанцы, французы, австрийцы, немцы, соперничая между собою, грабили свободные города, пытаясь уничтожить свободу.
Герцогу Тосканскому поневоле приходилось искать союзников среди хищников. И сейчас, как я понял, Франческо Медичи вознамерился укрепить герцогство родственным союзом с молодым королём Генрихом III. Но вот как к этому отнесётся его мать, всесильная Екатерина Медичи? Жениться по любви короли не могли! Впрочем, Екатерина может и проявить благосклонность к этому союзу – ведь она родом из Флоренции! Увидим…
Я не прочь был помочь Франческо Медичи. Но для этого мне надо было ещё вылечить августейшую конечность!
Из раздумий меня вывел голос герцога:
– Что тебе надо для лечения?
– Доставить инструменты из моего дома, и ещё – одежду.
– Тебя проводят в твой дом на виа де ла Роза. Что ещё?
– Надо будет изготовить инструмент для лечения Марии – специальный инструмент.
– Избавь меня от этих подробностей. Эмилио!
Ко мне подошёл синьор лет сорока, одетый не менее богато, чем герцог, только без цепи и подвески.
– Отныне со всеми вопросами обращайся к нему. Все люди и всё, что есть в герцогстве, к твоим услугам. Теперь от тебя многое зависит, ты уже понял. Приезжало посольство от Генриха, на смотрины невесты. Она им понравилась, и они увезли к Генриху её портрет. Но посольство видело её в кресле, сидящую, и никто не догадался о её хромоте.
– И последнее – цена.
Герцог не удивился.
– Сколько ты хочешь за работу?
Я прикинул, сколько бы мог заработать за полгода.
– Восемьсот флоринов.
– Ты их получишь, если хорошо сделаешь дело. Ступай, у меня много забот.
Вместе с Эмилио, правой рукой герцога, мы вышли из зала.
Эмилио вопросительно посмотрел на меня.
– Для начала поехали ко мне за инструментами и вещами.
Меня в сопровождении «похитителей» вновь усадили в карету, только уже без мешка на голове. Я забрал из дома свои инструменты и вещи, не забыв взять заработанные деньги и расплатиться с кухаркой.
Через полчаса я входил в палаццо Питти. Мне уже показывали раньше дворец Медичи – издалека, только я не смог узнать его, когда меня привезли туда с мешком на голове.
– Пойдём, я покажу тебе твою комнату. – Эмилио провёл меня в комнату на первом этаже. Неплохое гнездышко!
– И ещё! Под окном и в коридоре будет стоять охрана. Не вздумай бежать! Передвигаться по дворцу можешь, куда хочешь, но за тобой постоянно будет следовать мой человек. Для твоего же спокойствия, – добавил он.
– А приспособления?
– Я помню твои слова, Юлий. Завтра с утра лучшие мастеровые Флоренции к твоим услугам.
– Тогда принеси бумагу и перо.
– Будет исполнено.
Эмилио ушёл.
Я обвёл взглядом комнату. Кресло, столик из чёрного эбенового дерева, кровать с пышной периной, литой бронзовый умывальник в углу. Душевой только что не хватает.
Сняв башмаки, я, как был в камзоле, улёгся на кровать. Мягко-то как!
Я лежал и обдумывал ход операции, пытаясь вспомнить институтский курс. Где ты, родной институт? Как нужна была бы твоя подсказка, знаменитый профессор травматологии Макаров, к которому в застойные времена приезжали лечиться американцы! И после успешного лечения, видя, среди каких обшарпанных стен работает знаменитый травматолог, предлагали отстроить на свои деньги шикарную клинику. Да только компартия вставляла палки в колёса, вменяя в вину профессору его пребывание в оккупированной фашистами зоне. А кто сдал врагу землю, бросив на произвол судьбы миллионы людей?
Незаметно я уснул. Я-то спал, а мозг мой работал, поскольку, когда я проснулся, чётко представлял себе все этапы операции. Видимо, я ещё не всё забыл из учебников и лекций профессора, вот мозг и вытащил из потаённых уголков памяти нужные сведения.
А может – сбежать, пока не поздно? Так, надо прикинуть шансы. Сколько охраны и где она – не знаю, да и оружия нет. Ну хорошо, выберусь я из дворца, а как добраться до корабля? Обнаружив побег, герцог устроит облаву, дороги перекроют, а местности я не знаю совсем. Нет, этот вариант придётся забыть.
Тогда остаётся одно – сделать никогда мною не деланную операцию, причём – сделать её хорошо. Да так хорошо, как никогда не делал. От этого зависит моя судьба и судьба Флоренции. Хоть и не мой родной город, но Италия мне нравилась, а жестокие испанцы – никогда.
Вечером вошли слуги, принесли ужин. Что тут на подносе? Я сдёрнул салфетку. Жареный цыплёнок, салат, кувшин вина и фрукты – апельсины, виноград. Я съел всё, уж больно аппетит разыгрался после всех треволнений. Жалко только, что хлеба не было – не жаловали его итальянцы. Довольствовались пшеничными лепёшками, но сейчас и их не дали, а зря.
Принесли отличную, синдской выделки, бумагу и чернильницу с пучком перьев. Я взялся чертить кольца и полукольца, шпильки и болты, спицы. Нержавейки здесь, естественно, нет, а простое железо не годится – при контакте с телом оно будет активно ржаветь.
А может, сделать аппарат из обычного железа и покрыть золотом или серебром? Не для красоты: эти металлы инертны, не дают реакции и осложнений даже при длительном контакте с телом.
Интересно, могут ли делать резьбу местные мастера, причём с такой точностью, чтобы все сопрягаемые части соединялись? Надо будет не забыть узнать у ремесленников.
На улице быстро стемнело, как бывает в южных широтах. Вроде солнце только что светило – и вот уже темно, а на небе выступили крупные яркие звёзды.
Я улёгся спать: завтра суматошный день – спать, спать…
Слуги разбудили рано, внесли завтрак. После туалета и умывания я съел всё без остатка – ещё неизвестно, как день пойдёт.
И как в воду глядел. Едва унесли поднос с посудой, как вошёл Эмилио.
– Пойдём, мастера уже ждут. Это лучшие мастера в городе. Но ни слова – для чего и кому предназначен твой механизм!
В небольшой комнате на скамьях нас уже ожидали мастера. Одеты очень неплохо – не скажешь, что ремесленники. Характер их труда выдавали руки – узловатые, жилистые, в мозолях.
– Юлий, наши мастера слушают тебя.
Как мог, я объяснил им, что мне требуется. Мастеровые разглядывали мои рисунки.
– Сложность ещё и в том, что эти изделия надо покрыть золотом или серебром, – пояснил я.
– А зачем делать из железа? Можно сделать целиком из золота! – сказал Эмилио.
– Нет, золото и серебро мягкие, гнуться будут.
Один из мастеров предложил сделать кольца из метеоритного или, другими словами, небесного железа.
– Берёшься? – сразу ухватился за идею Эмилио.
– Возьмусь.
– Кто сможет сделать резьбу на шпильках?
Меня никто не понял.
– Ну – вот эти палочки из железа, прутья, с резьбой на концах.
– Это Витторио может, пусть он и делает, – раздались голоса.
Мастер встал, молча забрал чертежи и стал тщательно их рассматривать.
– Да, – спохватился Эмилио. – А кто будет наносить позолоту? Только чтобы – не скупясь!
– Я возьмусь! – встал один из мастеров.
– Вот и славно, – обрадовался Эмилио. – Срок вам – один день.
– Мало, – заволновались и зашумели мастера. – Пока материал подберём, потом разогреть да выковать надо. А ещё тут отверстия есть, их разметить да проделать надо.
– Даю вам время до заката солнца, – жёстко заявил Эмилио. – Кто опоздает с изделием во дворец, будет грести вёслами на галерах.
Мастера молча сидели, переваривали услышанное.
– Время идёт! – напомнил Эмилио.
Мастера вскочили и, толкая друг друга, как школьники на перемене, вышли из комнаты.
– Что ещё надо?
– Белёный холст, spiritus vini, тёплая вода – и побольше.
– Запомнил. Но и у нас условие: за операцией будет наблюдать придворный лекарь – ну, мало ли чего?
– Хорошо, – нехотя согласился я. – Только издали, пусть не стоит над душой.
День шёл томительно. В комнате сидеть – надоело, а куда пойдёшь, когда из дворца не выпускают?
К вечеру пришли мастеровые. Эмилио снова собрал всех в уже знакомой мне комнате.
Каждый выкладывал своё изделие, а я проверял их соответствие рисунку, чистоту обработки – пропускал через кольца шпильки, рукой накручивал на резьбу гайки. Одна не пошла. Эмилио грозно глянул на мастера. Витторио, ничуть не смутившись, вытащил ещё одну. Эта накрутилась на резьбу легко. Я собрал всю конструкцию на столе. Все с любопытством уставились на диковинное приспособление. Сверкая позолоченными деталями, странное сооружение казалось пришельцем из других миров, да по сути таким и было.
– Это что? – решился спросить один из мастеровых.
– Линзы сюда поставлю, на звёзды смотреть буду, – нашёлся что ответить я.
Эмилио усмехнулся, молча достал из кармана увесистый мешочек с флоринами. Я же взял конструкцию и пошёл к себе в комнату. Надо попрактиковаться собирать и разбирать, чтобы потом не мучиться на живой кости.
Я крутил у себя кольца и полукольца, скручивал и наворачивал гайки. Вот ещё что – ключ гаечный сделать надо. Рукой наживить можно, но потом надо подтягивать.
Я выскочил в коридор и помчался в комнату с мастеровыми. Охранник бежал за мною следом, но не делал попыток остановить.
Вихрем ворвался я в комнату. Мастера были ещё здесь.
– Витторио, мне нужен ключ, для гаек.
Витторио усмехнулся и достал из кармана гаечный ключ.
– А я всё ждал, когда ты вернёшься, – прогудел он сквозь усы.
Эмилио сурово посмотрел на меня.
– Больше ты ничего не забыл?
– Ничего.
Я предпочёл за благо сразу ретироваться.
В своей комнате я проверил – подходит ли ключ к гайкам. Я зря сомневался, мастер действительно хорошо знал своё дело.
Немного попозже зашёл Эмилио.
– С моей стороны всё готово – спирт, холсты. Когда приступим?
– Хоть завтра. Для операции мне нужна светлая комната и устойчивый стол.
– За это не беспокойся. Уж чего-чего, а стол во дворце я найду!
– Тогда – до завтра.
– И правда – время дорого.
И вот наступило утро решающего дня.
Я плотно позавтракал. Сосредоточился, мысленно ещё раз повторил все этапы операции, возможные осложнения. Готов!
Открыв дверь, я подозвал охранника.
– Позови Эмилио и пару слуг.
Охранник исчез, не забыв запереть дверь на ключ. Быстро появился Эмилио, за ним маячили слуги.
– Показывай комнату, где будет проходить операция. Вы же, – обратился я к слугам, – берите инструменты и эти сосуды. Только осторожно, не разбить и не пролить.
В кувшинах с широким горлышком у меня лежали в спирту мои инструменты и детали от самодельного аппарата Илизарова.
А будущая операционная – хороша! Во всю стену были высокие арочные окна, через которые солнце щедро освещало комнату. Здоровенный деревянный стол стоял посредине.
– Стол придвиньте ближе к окну.
Слуги бросились выполнять распоряжение.
– Я готов, ведите Марию.
Вскоре вошла Мария в сопровождении старого и седого итальянца в смешной шапочке.
– Это придворный лекарь семьи Медичи, уважаемый синьор Агулья. Вот уже полсотни лет он пользует больных нашего рода. Он и приглядит за операцией.
Пусть так, лишь бы не мешал.
Я показал всем рукой на дверь. Закрывшаяся со стуком дверь отсекла меня от окружающего мира. Теперь вся надежда на мои руки, голову, опыт, интуицию. Помощи не будет – старый лекарь не в счёт. И выдержало бы сердце девушки.
Я счёл молитву. С Богом!
Мария была бледновата – всё-таки переживала, хоть и храбрилась.
Я ободряюще посмотрел на девушку и показал ей на стол.
Она сама разделась и улеглась на стол, на простыню. Я напоил её опием, потом взялся за пульс. Вроде опий уже начал действовать. Веки закрылись.
Я уколол кожу иглой – реакции нет. Пора начинать.
Когда я обдумывал ход операции, решил удлинить бедро, а не голень. В голени две трубчатые кости, и работать сложнее. Я же не хотел излишнего риска. Может быть, опытный травматолог-ортопед поступил бы наоборот, но не я и не сейчас.
Я перекрестился, вымыл руки и взялся за скальпель. Работал споро, перевязывая кровоточащие сосуды. Добравшись до кости, отвёл мышцы в стороны и пилкой сделал косой разрез. Такой заживает лучше прямого, и костная мозоль прочнее – площадь-то больше.
Мария постанывала, хоть и находилась под действием опия. Кости – это всегда очень больно, и нужен глубокий наркоз. Только где его взять – глубокий?
Проколов кожу и мышцы, я провёл две спицы через кость выше распила и две – ниже. Спицы перекрещивались между собой, образуя некоторое подобие креста. Теперь ушил повреждённые мною при разрезе мышцы и наложил швы на кожу. Установил аппарат Илизарова, собрав его на ноге августейшей пациентки. Представьте себе трубу, вокруг которой стоят строительные леса. Теперь нога Марии напоминала вот такое сооружение.
Придворный лекарь с всё возрастающим удивлением глядел на мои действия. Когда я стал мыть руки, он вежливо осведомился:
– И что, теперь она будет лежать в постели, пока не срастётся кость?
– Нет, уважаемый Агулья. Она будет ходить, и, если захочет – то прямо сразу после операции.
– Но ведь кость перепилена? – с ужасом в голосе спросил лекарь.
– Не торопись, коллега: очнётся после опия Мария – увидишь сам.
Лекарь недоверчиво покачал головой.
Девушка выходила из наркоза быстро – сказывалась молодость, способствовала этому и хорошая печень.
Открыв глаза, она обвела взглядом комнату.
– Тошнит.
– Потерпи, это скоро пройдёт.
– И ноге больно.
– Верю, наберись терпения – и ты будешь здорова, будешь скакать на обеих ногах, как быстроногая серна.
Мария попыталась через силу улыбнуться.
– Сесть можно?
– Только осторожно, без резких движений.
Мария присела на столе, опёрлась руками и невольно вскрикнула, увидев ногу в непонятной железной конструкции.
– Что это? – она с ужасом показала на аппарат.
– Это лечебный аппарат, с его помощью я сделаю твою ногу длиннее, и ты перестанешь хромать.
– И из-за этой штуки мне надо будет лежать в постели?
– Нет, ты можешь ходить, впрочем – не перегружая ногу.
– Страшно ведь…
– Обопрись на меня и спускайся на пол.
Мария свесила ноги со стола. Аппарат мешал, цепляясь железяками за стол. Она никак не могла решиться встать на обе ноги.
Слева от Марии встал Агулья.
– Ну же, девочка, решайся.
Лицо Марии было бледным, зрачки расширились, дышала она глубоко – от наркоза ещё толком не отошла и боится.
Наконец Марии преодолела страх и медленно спустилась со стола. Мы поддерживали её под руки.