Отбросив последние сомнения, Алексей подался вперед и обнял пока еще незнакомку. Она затрепетала, подаваясь, оплетая его нежными, тонкими руками, даря волнующие поцелуи и даже своим участившимся дыханием добавляя искры в и без того предельное возбуждение Алексея. Она играла, то змейкой выскальзывая из его объятий, то прижимаясь, касаясь, лаская. Она сама сняла с него одежду. Алексей чувствовал, что совершенно не в состоянии противиться этой сладкой паутине неги, в которую закутывала его красавица. А когда обезумевший от этих ласк Алексей попытался схватить ее покрепче, чтобы, уже не спрашивая имен и паролей, овладеть, гибкая женщина вновь вывернулась, мгновенно разрывая объятия, и, весело рассмеявшись, нырнула в разукрашенную лунными лучами прохладу воды. Алексей ласточкой прыгнул следом, мельком представив, как зашипит и взметнется паром вода от его разгоряченного возбуждением тела. Но пара и закипающей воды не было – Алексей почти без всплеска вошел в воду и, рассмотрев в освещенной луной воде прекрасное тело, в два гребка оказался рядом. На этот раз девушка не ускользала, а лишь увлекла его туда, где скошенное дно бассейна образовывало совсем мелкий лягушатник. Алексей схватил ее, больше не собираясь играть, подмял, распял в мелкой воде…
Когда почти что болезненное возбуждение спало, Алексей позволил прекрасной незнакомке делать то, что она сама считает нужным. И не ошибся – с умением опытной гетеры она мгновенно вернула возбуждение в его расслабившееся было тело. Но перехватить инициативу Алексей не успел – женщина, ловко опрокинув его на спину, взобралась на него верхом, будто атакующая амазонка на своего коня. Прикрыв глаза от наслаждения, Алексей полностью отдался во власть незнакомки, имя которой так и не вспомнил до сих пор. Да и не старался особенно. Только чувствовал, как уходят его силы, оставляя тягучую расслабленность, из которой почти невозможно выбраться.
Он готов был вновь забиться в судорогах удовольствия, когда хлестнувшее чувство опасности заставило одним движением сбросить с себя прекрасную наездницу и вскочить. Вернее, попытаться вскочить, потому что, едва приподнявшись, Алексей был мгновенно сбит с ног и увлечен на глубину. Его ухватили сразу несколько пар крепких мужских рук, тяжелые тела давили сверху, не позволяя вынырнуть за глотком воздуха. Его даже пытались бить, но в воде удары значительно ослабевали, тем не менее отнимая силы, которых оставалось все меньше и меньше. Легкие рвались из груди, пытаясь заставить тело инстинктивно сделать вдох, впуская в грудь убивающую воду. Перед глазами поплыли кровавые круги…
– Клариния! – булькая водой, вдруг взвыл Алексей, действительно вспомнив имя. – Коварство красоты и предательства!
Он вспомнил ее – женщину-суккуба, верную подругу охотника за головами Рокоса. Никогда она не принадлежала Алексею, помогая Рокосу вершить его кровавую жатву. И именно потому, что была суккубом, противиться ее чарам и ласкам, забирающим силы и даже саму жизнь, было почти невозможно. И еще Алексей вспомнил, почему таким знакомым показалось ему лицо поверженного охотника. Это Рокос, умирая, назвал Алексея преступником. И Клариния решила воспользоваться тем, что Рокос разбудил какую-то часть Алексея, но тот еще был слишком слаб, чтобы противиться ее чарам. Это была не месть. Клариния, как, впрочем, и Рокос, не испытывали ни к кому ни жалости, ни сострадания, ни любви. Это был голый расчет. Она сама собиралась убить его, высосать его без остатка, растворить в безумной неге, прибавив его силу к своей и став одной из самых могущественных в этом мире. Но она была слишком опытной охотницей, чтобы не подстраховаться на случай, если он вырвется из-под ее чар. Однако она просчиталась…
Ярость – обжигающая, ревущая пробудившимся вулканом – стремительно захлестнула все его существо. И существо это стремительно изменилось, уступив всепоглощающей мощи ярости. Мускулы, вмиг вспухнув громадными валами на удлинившихся руках, легко разорвали путы чужих рук. Могучий торс разогнулся, разметывая повисших на нем врагов. Черные крылья, взрывом взметнув воду, вырвали Алексея из водяного плена, подняв к самым витражам, изливающим лунный свет. Воздух ворвался в раздавшуюся грудную клетку, и над бассейном разнесся устрашающий хохот.
– Клариния, ты решила повторить свое вероломное предательство? – спросил гигант, лениво взмахивающий могучими крыльями под потолком зала, мгновенно ставшего совсем небольшим. – Тебе это больше не удастся. И никому из вас сегодня не уйти отсюда.
Он видел в темноте ничуть не хуже, чем на свету, отлично замечая панические попытки недавних охотников отползти и скрыться от его беспощадной мести. Кто-то негромко заскулил, попытавшись открыть дверь, но не в силах сдвинуть незапертую створку. Алексей не собирался наслаждаться пылающим внизу пламенем страха. Он не хотел никого сейчас мучить. Только отомстить за вероломство нынешнее и прошлое. Он не вспомнил еще всего, но и того, что вспомнил, доставало для вынесения приговора и приведения его в исполнение.
Огромная крылатая тень рухнула вниз, превратив тьму зала в калейдоскоп из пятен лунного света. Крики ужаса, предсмертные хрипы, страшные звуки разрываемой плоти… Последней он убил прекрасную Кларинию, без мучений, быстро и умело, даже не испортив ее божественной красоты.
* * *– Как ты мог уснуть?! – спросила Эйра с горечью разочарования в голосе. Она задавала этот вопрос десяток раз, совершенно не слушая оправданий гнома и не нуждаясь в ответе.
Эльви молча ходила вокруг лагеря, прислушиваясь и приглядываясь к чему-то невидимому остальным. Зур носился по зарослям в надежде отыскать след и с ужасом осознавал, что не может найти пропавшего господина в тот момент, когда, возможно, тому жизненно необходима его помощь.
Оторок устал оправдываться, сам совершенно не понимая, как мог заснуть на посту. С ним никогда еще такого не происходило – только что любовался древними рунами, волшебно мерцающими на лезвии секиры в свете луны, а в следующий миг проснулся от поднятой Зуром тревоги.
– Я ощущаю чужую магию. Всполохи от порталов, – сообщила громко Эльви. – Кто-то вошел сюда вон у того дерева, забрал господина и ушел вот здесь.
– Ты не можешь узнать, кто это был? – поинтересовался Чолон, до побелевших костяшек сжимающий черный лук.
– Нет. Кто бы это ни был, он не оставил никаких следов, – покачала головой Эльви. – Только это вселяет в меня надежду.
– Что? – не поняла Эйра, оставившая наконец Оторока в покое.
– Я не вижу следов никакой магии, кроме той, которая открывала порталы, – пояснила колдунья, возвращаясь к костру. – Это значит, что против господина магию не использовали. Борьбы тоже не было, иначе бы мы все проснулись. И не требуйте невозможного от Оторока. Вот на нем-то как раз и видна сонная магия. Его усыпили заклинанием.
– Я так и знал! – возопил гном. – Я чувствовал, что против меня было применено подлое заклинание! Иначе я ни за что не заснул бы на посту!
– Успокойся, Оторок, – одернул гнома Чолон. – Так вот оно что. Раз господин ушел без борьбы и магии, по доброй воле, значит, вполне вероятно, что это не враги. Ты это хотела сказать, Эльви?
– Совершенно верно, – кивнула колдунья. – Мы не знаем, куда был проложен портал. Поэтому нам остается только одно – сидеть и ждать.
Зур, отчаявшийся и тоже вернувшийся к костру, вдруг взвился, словно ему в задницу впился огромный скорпион. При этом взгляд у него был таким, что Чолон, разворачиваясь, уже натянул лук, а Оторок подхватил секиру.
В двух шагах за спиной Эльви стоял Алексей. Не появлялись порталы, не отворялись двери – мгновение назад там ничего не было, а теперь стоял их господин и улыбался, глядя на замерших друзей. Только Эльви даже не обернулась, каким-то образом ощутив, что это именно он.
– Ты заставил нас здорово понервничать, мой возлюбленный господин, – улыбнулась она так, словно он всего лишь вышел из соседней комнаты, чтобы пожелать ей, пробудившейся, доброго утра.
– Вы просто не поверите, как я рад всех вас видеть, – признался Алексей. – Только не спрашивайте, вспомнил ли я себя. Я все так же слеп, хоть и вспомнил некоторые свои трюки. И еще я хочу сказать, что мне нужно кое-куда наведаться. И я пойду туда один. Так надо. А вы возвращайтесь в мир таров и ждите меня там. Обещаю, что очень скоро вернусь. Возможно, даже быстрее вас.
Зур собрался было возразить, сказать господину, что должен всегда быть рядом, защищать, сторожить сон… Но слова его так и не слетели с уст, потому что Алексей, сделав рукой прощальный жест, просто исчез, бесследно растворившись в воздухе.
– Что же делать? – огорченно спросил оборотень, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Повиноваться, – ответила Эльви. – Господин изъявил свою волю. Господин возвращается к Сути.
Глава 22
Черный песок, гонимый ветром, все так же тек тонкими струйками по черным камням площадки. Алексею больше не нужны были порталы, но он мог попасть только в то место, которое точно себе представлял. Поэтому сейчас он оказался на этой странной площадке. Песок, как и в первое посещение, шелестел по камням, исполняя вместе с ветром органную симфонию. Черные скалы на фоне чистого неба казались особенно величественными. Все выглядело так же, но одновременно иначе. В прошлый раз щемящая тоска слышалась Алексею в каждом звуке. Теперь все вокруг приветствовало его радостной песней. И даже тусклое солнце улыбалось, вызывая в сердце ощущение счастья.
Алексею не надо было осматриваться, чтобы узнать, где что находится. Он знал весь этот мир. Вот только память выдавала информацию кусочками. Но стоило ему оказаться на этой площадке, как он не глядя вспомнил и почувствовал и это поле из каменных плит, и невысокие валуны ограды, и каменные башни скал, созданные специально для поющего в них ветра.
Вдыхая свежий воздух этого мира, наполняясь им, как губка водой, Алексей подошел к камням ограды. Несколько мгновений он стоял с закрытыми глазами, ощущая весь этот мир и позволяя миру почувствовать себя. В голове шевельнулось воспоминание, как в далеком крошечном мире, называемом Забытым, старшина запаса пограничных войск вышел из поезда Ереван-Москва и сделал вдох полной грудью, показавшийся тогда особенно сладким. Словно мог душный, мертвый воздух Курского вокзала быть лучше чистого воздуха юга, с которого принес старшину поезд. Но незабываемое и почти неповторимое ощущение возвращения домой после долгой разлуки смогло придать воздуху те свойства, которыми он не обладал, обманув чувства человека. Теперь Алексей ощутил нечто похожее. Только здешний воздух действительно был божественно чист, как и весь этот мир. Алексей, казалось, мог бы вечность простоять на скале, наслаждаясь своими ощущениями, растворяясь в окружающем. Но, заставив себя открыть глаза, он счастливо улыбнулся, а потом, оттолкнувшись ногами, прыгнул в бездну…
Время перестало существовать. Алексей мчался над своим миром, вспоминая, узнавая. Видения и воспоминания уже штормовыми волнами накатывали на его сознание, разрушая все барьеры, сметая препоны. Он весело рассмеялся, вспомнив, что воевал в той великой войне. Только не был он ничьим солдатом или сержантом. Не руководил отделением, ротой или группой спецназа. Он был в той войне тем, за кем эти солдаты и сержанты шли в бой. Он был тем, кто начал великую войну. Он… нашел своего господина. И этим господином был он сам.
Алексей поднялся высоко в чистое небо и, рассмотрев в далекой дали тонкий шпиль гигантской башни, помчался к ней. Черный шпиль, созданный из неведомого металла еще в те времена, когда жили в мирах многочисленные и могущественные боги, источал древнюю энергию такой силы, что Алексей сумел бы отыскать к нему дорогу из самых далеких миров. Опустившись на верхнюю площадку, Алексей сошел по отполированной лестнице, благоговейно касаясь пальцами стен. Сделав два оборота, лестница выпустила его в просторный зал, заполненный ровными рядами стеллажей. Эльви, как и любой другой маг, не задумываясь, отдала бы, наверное, полжизни за возможность оказаться здесь хоть ненадолго. На стеллажах покоились, дожидаясь своего часа, многие сотни свитков, амулетов, магических артефактов, которые соседствовали с древними статуями и украшениями. Но ничто в этом зале не интересовало Алексея сейчас. Только задержавшись у свободного стеллажа, он аккуратно снял и положил на него подаренные Хардаром наплечники.
– Спасибо, друг, но мне они пока не понадобятся.
Без сожаления отвернувшись, он решительно шагнул на новые ступени, ощущая, как энергия этого мира и этой башни переполняет его.
Зал, в который привела его следующая лестница, выглядел пустым, особенно по сравнению с предыдущим. Но именно здесь хранилось одно из сокровищ, равное найденному в Абидосе черному мечу. Даже оформлен этот зал был точно в таком же стиле – тот же красный отполированный мрамор, от пола до потолка покрывающий стены и чередующийся с золотыми полуколоннами. Такие же черные статуи, изображающие крылатого человека с различными выражениями лица. Такая же вязь надписей на золотых украшениях статуй и на золотых полуколоннах. И массивный брус из темно-шоколадного гранита в центре зала. Только не меч хранился на этом мраморном постаменте. Здесь покоились усыпанные рунами черные доспехи из того же бездонного, как космос, материала, что и меч.
Алексей наложил доспехи на плечи, слыша торжественную песню. Только теперь он понимал тот древний язык, который звучал сейчас в сагах о былых войнах и подвигах великих героев. Песня ревела победным гимном, и Алексей, как и при встрече с мечом, потерял счет времени и связь с реальностью. А когда песня стихла, черные доспехи исчезли. Но теперь это его не волновало. Он все знал и все решил для себя.
Быстро поднявшись на крышу, Алексей прыгнул в чистое небо. Битва не проиграна, пока проигравший не сдался. Он черный ангел возмездия, и впереди великое сражение, которое обязательно закончится победой.
Алексей летел над своим миром и счастливо пел песню на древнем, давно умершем языке.
* * *Тарград представлял сейчас странное зрелище. Сверхсовременный и сверхтехнологичный город взмывал хрустальными пиками небоскребов к чистому, теплому небу. А за городской стеной на большом поле раскинулся огромный лагерь. Походные шатры, дымы костров, воины, равнодушно поглядывающие на город и ежеминутно холящие свое оружие.
Испуганные появлением из порталов нескончаемого войска тары сразу же выслали парламентеров. Вид грозных орков, увешанных оружием, деморализовал послов доброй воли. Тем большим оказалось их счастье, когда они, дрожа и заикаясь, сумели все же выяснить, что это воинство их спасителя и друга – великого сюзерена орков и гномов Лексара Бесстрашного. Первоначально у таров даже мелькнула мысль расквартировать воинов в самом городе. Но порталы пропускали все новых и новых солдат, и хозяева города поспешно предложили гостям просторное поле, засеянное шелковой декоративной травой, на которое выходили одни из ворот Тарграда. О судьбе травы никто даже не задумывался, понимая, что из двух зол выбирать надо меньшее. Город не был готов принять такое количество гостей, давно отвыкших от путешествий по мирам, вырвавшихся наконец из заточения, да еще и сплоченных единым ратным духом.
Как и подобает радушным хозяевам, для которых свято понятие «друг моего друга – мой друг», тары выделили с десяток устроителей, в обязанность которым вменили пребывать наблюдателями в лагере воинства. Да еще не просто наблюдать, а решать возникающие бытовые проблемы и оказывать всяческую иную организационную помощь. К счастью для этих наблюдателей, несмотря на ужасающий вид свирепых воинов, опасения относительно «звериного лика простой солдатни» не оправдались. В воинстве царили железная дисциплина и жесточайшие правила субординации. Все это строжайше поддерживалось несколькими командирами от гномов и орков, которыми в свою очередь командовал жуткий и громадный орк по имени Хардар.