Краем глаза Грэм заметил улыбающихся людей. Они не спешили знакомиться, и продолжали смачно шлепать по столу картами. Изредка они поворачивались и откровенно хохотали над застывшим новичком.
Только спустя несколько минут начались неловкие простые вопросы муталюдов. Их интересовало главным образом имя и место проживания. К счастью, раньше ни с кем из них Грэм не встречался. Это избавило от лишних вопросов и совместных воспоминаний. Об остальном все получали самую точную и правдивую информацию из запаха, который он обильно источал, впрочем, как и давно немытые тела муталюдов.
Когда большая часть разбрелась, настала очередь людей. Они были более разговорчивы и любознательны. Все требовали подробного отчета обо всей жизни. Когда панголин начинал что-то говорить, комната замирала. Все, даже те, кто не подавал интереса к новичку, внимательно слушали. Будь Грэм хорошим рассказчиком, лучшей аудитории ему было бы не найти. Слушатели менялись. Одни уходили, другие приходили и требовали повторения, но и без того скудное повествование с каждым разом укорачивалось и в конце концов стало историей монаха.
Несколько муталюдов злобно скалились, рычали и фыркали, изредка поглядывая в сторону новичка. Грэм старался не глядеть на них - это лучшее, что можно сделать в такой ситуации: прямой взгляд легко может спровоцировать драку.
Когда закончились расспросы, панголин растянулся на кровати и попытался заснуть. Рваные клочки тяжелого сна - вот и все, что он смог получить, несмотря на дикую усталость. Его все время обнюхивали. Несколько раз он чувствовал касания липкого раздвоенного языка. И все время кружили вокруг еле слышные мягкие лапки. Порой они тихо клацали когтями по каменному полу.
Грэм вскочил от прикосновения к плечу, словно его тронул сам дьявол. Рядом стоял улыбающийся человек - тот самый лысый мужчина, который показал на кровать.
- Вставай, ебна. Наша смена, - спокойным голосом сказал он. - Запомни, когда прозвенят три звонка - идешь жрать, вторые три звонка и ты в насосной, понял?
- Да.
Панголин протер глаза и осмотрелся. В комнате ничего не изменилось: все так же за столом играли в карты, спали или просто тихо разговаривали разноликие муталюды, вперемешку с людьми. Разве что теперь пустовали совсем другие кровати.
- Есть хочешь?
Лысый протянул мятую железную миску с ложкой и такую же кружку. Грэм кивнул и поглядел в пустую посуду. Лысый развернулся и направился к выходу.
- Пойдем, покажу тебе кухню.
Панголин еще раз протер глаза и вышел следом.
- Слушай сюда, - сказал лысый. - Я Марк - старший в хате. Понял? - Грэм кивнул. - Запомни, третий корпус, вторая комната - твой дом, ебна. Кормежка по расписанию, но можно строго не придерживаться, если любишь холодное. Жрач на кухне есть всегда. Понял? - Он остановился, пристально посмотрел в глаза, чуть подался вперед. - Смотри по сторонам, ебна. Не гуляй один, пока не освоишься. Я за тобой присмотрю. - Лысый наклонился еще ближе, почти касаясь. - Но не думай, что я стану тебе мамочкой, ебна. Сопли вытирать не буду. Понял?
Он резко кивнул, словно хотел боднуть в подбородок.
- Д-да.
Панголин отстранился от зловонного дыхания и запаха давно не мытого тела. Лысый отвернулся и не спеша зашагал по коридору.
"Ну, вот, - подумал Грэм, - сначала Визор "пошутил", затем тот муталюд, Хэнк кажется, теперь этот. О, Господи, чего они все от меня хотят?"
Кухня - обычная комната, только разделенная пополам стойкой. За ней в клубах пара копошились три человека. Посередине ровными рядами стояли деревянные столы. Они намертво вросли в пол. Скамейки были разбросаны по всей кухне, как после урагана. Кое-где сидели заключенные и безразлично стучали ложками в мисках. Пахло ячменной кашей.
- Всем привет, - небрежно кинул Марк и направился к стойке.
Ему невнятно буркнули несколько голосов.
- Здравствуйте, - тихо сказал Грэм.
На его голос обернулись все сидящие. Стих монотонный стук ложек. Несколько десятков глаз впились в новичка. Усилился животный смрад, и Грэм почувствовал знакомое колебание воздуха: его опять обнюхивали.
- Не задерживайся, - улыбнулся лысый.
Краснолицый повар плюхнул полный черпак коричневой пышущей жаром каши в тарелку Грэма. Он медленно повернулся - четверо муталюдов отступили. Панголин натужно улыбнулся и пошел к сидящему за крайним столом Марку.
- Тут нельзя! - Лысый остановил его рукой. - Не люблю, когда стоят за спиной. Ебна.
Грэм сел за соседний столик, и его тотчас окружили муталюды. Но вид и запах свежей каши создал нечто вроде защиты от их любопытства. Голод поистине может многое. Он способен заставить копаться в мусорной куче, есть крыс и тараканов, грызть кору деревьев, жевать сапоги, обгладывать кости себе подобного, а такой пустяк как общественное внимание - даже не стоит упоминать.
- Спасибо, Господи, за хлеб насущный, - прошептал Грэм и засунул в рот ложку обжигающей вязкой крупы.
Несколько мужчин с удовольствием следили за ним. Они как озорные дети прикрывали рты и тихо посмеивались.
Грэм ел быстро. Каша жгла рот кипящей лавой, проваливалась внутрь и выжигала желудок. Но как же она была прекрасна! Кажется, панголин не пробовал в своей жизни ничего лучше.
Марк не спешил. Набирая половину ложки, он долго дул, прежде чем отправить в рот. Размяв разваренные зерна языком о небо, проглатывал, после чего расплывался в довольной улыбке.
Грэм закончил первым. Лысый кивнул в угол.
- Помой миску. Я сейчас.
Панголин подошел к корыту. В мутной воде плавали остатки еды, а сверху качались на волнах застывшие кусочки жира, словно льдины. Можно было даже уловить едва слышный шорох пластинок. Они сбивались в кучи у краев, наплывали друг на друга, образуя береговую линию. Там, как на пляже, резвились пышнобрюхие мухи.
У Грэма миска была вылизана дочиста, но он все равно сунул ее в корыто.
- Это нашим свиньям, - сказал Марк. - Ничего не должно пропадать.
Он тщательно вымыл свою миску и повел Грэма по плохо освещенным коридорам в насосную.
- Сегодня будешь на замене. Посмотришь, что и как. Познакомишься. - Лысый улыбнулся и подвел Грэма к простому двуручному механизму. - Ребята, присмотрите за новичком.
Панголину сразу уступили место за рычагом. За всеми насосами тоже плавно менялись работники, не нарушая монотонной скрипучей мелодии. Грэм старался не смотреть на проходящих мимо узников, но краем глаза видел, как они медленно волокли ноги к выходу. Муталюды иногда останавливались, быстро обнюхивали его и уходили. Отдельно от всех шла тесная группа черных костлявых монстров. Они прикрывали безносые лица перепончатыми крыльями, жмурились и двигались на ощупь.
- Господи всемогущий Миронос, прости грехи мои и дай мне силы выдержать все испытания, посланные тобой, - прошептал Грэм и перекрестился.
Вверх-вниз, вверх-вниз, вдох-выдох, вдох-выдох - казалось, этому не будет конца. На другом конце - грязный заплывший жиром муталюд: хлопают уши, отгоняя муху, из клыкастой пасти течет слюна, хриплое дыхание, немигающие желтые глаза-угольки жгут мысли, жгут мозг.
Вверх-вниз, вверх-вниз, вдох-выдох, вдох-выдох...
Грэм пытался считать, петь песни, молиться, но постоянно забывался в туманном будущем, прошлом и настоящем. И каждый раз в мыслях возвращался в родной Подгор, под раскидистые клены храма, где они с отцом Иаковом любили гулять. Сейчас, как никогда, не хватало его совета и просто доброго слова.
Вверх-вниз, вверх-вниз, вдох-выдох, вдох-выдох...
Неужели они больше никогда не увидимся? Возможно, в этом аду придется прожить всю оставшуюся жизнь. Мозолить руки за насосом. Забыть солнце, небо. Вместо лесных запахов - животный смрад и трупная вонь, вместо молитвы - карты, вместо храма - фиолетовая комната, вместо охоты - этот рычаг. Нет, Грэм не хотел этого. Он начал лихорадочно думать о побеге. И ему пришел простой и логичный план: выбраться через тот же колодец, через который он сюда попал.
Угрюмый мужчина молча отстранил панголина от насоса. Мокрый от пота Грэм уселся на скамейку. Ноги гудели, как после долгого бега, а руки, казалось, сейчас оторвутся. Ни о каком побеге сейчас и речи не шло. После этой адской работы необходимо отдохнуть, выспаться и набраться сил.
И снова: вверх-вниз, вверх-вниз, вдох-выдох, вдох-выдох...
Вскоре открылась дверь и стали заходить новые работники. Грэм чуть не кинулся обнимать своих спасителей. Наконец-то эти мучения закончились. "Идем", - услышал он и поплелся вместе с остальными на кухню.
Быстро поев, все тихо разбрелись. Панголин без труда нашел свою комнату и упал на кровать как убитый. Через минуту крепкие челюсти сна схватили и уволокли в небытие. Вокруг шумели, играли в карты, но все это осталось где-то за пределами плотной тяжелой завесы.
Проснулся Грэм от резкого взрыва гогота. Вскочил. На него никто не обращал внимания. Вокруг ничего не изменилось. Потянулся. Тело задеревенело, видимо, спал не ворочаясь. Закрыл глаза и прочитал молитву нового дня.
Вспомнился отец Иаков. Как он читал проповеди! Заслушаться! На любой вопрос у него всегда был приготовлен не только сухой книжный ответ, но и полная жизни история. Иногда они вместе ходили удить рыбу на маленькое озерцо за храмом. Там водились золоченые караси, размером с ладонь: круглые, жирные, как поросята. Но как они клевали! За пал часа можно было наловить ведро. Грэм относил их на кухню, и к обеду в храме пахло жареной рыбой.
Новый взрыв смеха вернул к реальности. Надо идти.
Панголин вышел в коридор. Визор не спал. Из приоткрытой двери вырывался свет и: "Дж-дж-джжжж. Раздвинула ноги! Джжжжж. Насадил на копье! Дж-дж-джжжжж. Глубже! Глубже! Джжжжж. И еще! И еще!.."
Грэм попытался проскочить незамеченным, но Визор неспроста был главным.
- Стоять! Ты куда это рога навострил?
- Просто хотел посмотреть...
- Нельзя! Туда никому нельзя! Уебна!
- Сейчас ночь - меня никто не увидит.
Грэм вошел в комнату.
- До тебя туго доходит? - Визор нахмурился. - Там нет выхода! И держи свою зеленую задницу подальше от этого коридора.
- Но мне надо...
- Эээй! - перебил Рыжий. - Панголин. Слушай внимательно, ебна. Никто не выйдет через приемник. Корак там не только блох ловит, но еще и охраняет чертов колодец от таких уродов как ты. Есть жесткое правило: если тебя поймают или даже заметят, то нам всем грозит такое же наказание, как за остановку воды - голод! Я не хочу вспоминать, что мы жрали те несколько сраных месяцев после переворота. Уебна!
Грэм опустил глаза.
- Если неймется, вон ключ висит, ебна! - Визор махнул рукой на стену. - Дверь к Вдове найдешь, жених!
Панголин ничего не ответил.
- Если хочешь написать письмо или передать что на словах, давай, ебна. Скоро будет отправка, - смягчился Визор.
Грэм оживился.
- Мне письмо надо отправить в Подгор, отцу Иакову.
- В Подгор?! А на границу не надо? Ты хуже чесотки в жопе! Хорошо, пиши.
Рыжий достал из стола небольшой лист пергамента. Панголин быстро написал несколько предложений.
- Вот. Надо передать лично в руки настоятелю храма в Подгоре, отцу Иакову...
- Да, помню я.
- А когда отправка?
- Когда погода будет.
- Но когда?
- Нет, ну, таракан тебе в зад, панголины все такие или это ты после падения такой?
- Это Тень? Он ходит наверх?
- Ну, да. Тень ходит наверх. Кто ж еще? И не спрашивай, почему ему можно, а тебе нельзя.
- Где он?
В ответ Визор разразился смехом.
- Тень? Не знаю! - Рыжий откинулся в кресле. - Он приходит, когда ему вздумается.
Грэм медленно брел по коридору. Если Тень пойдет сегодня ночью, то есть шанс, что он успеет, если же нет, то судьба настоятеля будет в руках главного чистильщика. Но даже если Тень опередит Филиппа, отец Иаков может не захотеть прятаться.
Идти в пропахшую зверем, шумную комнату совсем не хотелось, и панголин свернул к лекарю.
- Можно?
Он вошел в хорошо освещенную комнату.
- Конечно-конечно, мой дорогой! Садись. Я как раз тебя вспоминал. Ты как панголин хорошо знаешь мутантов. Что ты думаешь о Вдове?
Грэм смутился.
- Я ее не видел.
- Как?! Ах да, ты же еще... Пойдем-пойдем, выманим старушку.
Поланий схватил банку с каким-то серым комком, подхватил Грэма под руку и вывел в коридор.
- Думаю, до твоей смены успеем. Там звон хорошо слышен, так что не бойся.
Лекарь открыл дверь, и зловоние теплой стеной ударила в лицо.
- Скорей-скорей, а то напустим запаха в туннели.
Поланий протолкнул Грэма вперед и закрыл дверь.
- Да там и так воняет как в могиле, - панголин скривился.
- Правда?.. - удивился лекарь.
Грэм не нашел, что сказать и посмотрел на измазанную слизью решетку. За ней в глубине катакомб таились тьма и неизвестность - обитель ужасной Вдовы. Далекое клокотание, таинственные шорохи, скрипы и жуткие стоны вырывались наружу вместе со смрадным ветерком.
- Ничего не выйдет. - Поланий поставил банку на пол. - Сегодня ветер в нашу сторону. Но это может быстро измениться. Подождем, - он улыбнулся и сел на ступеньку.
Панголин уселся рядом.
- А что в банке?
Лекарь открыл крышку и сунул Грэму под нос, он машинально понюхал - концентрированная вонища чуть не свалила с ног. В банке лежала отрубленная рука, причем очень давно.
- Убери это! - завопил панголин.
- Хм... Тут и не такого нанюхаешься. Хотя, ты прав, воняет ужасно, - сказал Поланий и закрыл крышку.
- Она это ест?!
- Не только, не только.
- Послушай. Если тут гуляет ветер...
- Да-да-да! - Лекарь вскочил и замахал руками. - Где-то там есть выход! Я в этом убежден! У меня есть карта, но она не полная. Однажды мы, я и еще несколько смельчаков, пытались пробраться вглубь катакомб. Вооружившись факелами и пиками, мы прошли довольно далеко, когда появилась она. Вдова оказалась сзади, словно специально дав нам пройти глубже в ее владения. Воины попытались всадить в нее пики, но бестия сломала их щупальцами словно соломины. Да-да! Мы бросились бежать, и только чудо помогло нам вернуться. Я видел, как Вдова схватила одного муталюда. Еще двое не вернулись, но мы слышали их дикие вопли. И это были не крики обретения свободы.
- Ты сказал, есть карта...
- Стой! Кажется, тянет. - Поланий облизал палец и сунул за решетку. - Точно! Сейчас все увидишь.
Он открыл банку и поставил в середине комнаты.
- И она придет? - спросил Грэм.
- Обязательно. Идем.
Они стали возле входной двери. Прошло около пяти минут, но ничего не происходило. Вскоре Поланий прервал напряженное ожидание:
- Когда один из нас умирает, его тело приносят сюда. И тут совершается "великое таинство венчания". - Лекарь усмехнулся. - Это придумал Визор. Обычно он еще поет: "Венчается раб божий..."
- Не надо, - перебил Грэм. - Я понял.
- Рабе божией... Смотри-смотри!
Темнота за решеткой пришла в движение. Появилось серебристое мерцание, словно склизкий клубок червей катился по туннелю. Сквозь металлические прутья полезли черные лоснящиеся щупальца, как мясо из мясорубки. Они расползлись по всей комнате: стелились по полу, лезли на стены. Грэм вжался в дверной проем и прошептал:
- Она до нас не достанет?
- Вдова заключает жениха в объятья, - сказал лекарь, когда чудовище обвило банку, - и они кружатся в свадебном танце! Но сейчас этого не увидишь - слишком мал жених.
Щупальца уползли за решетку. На полу и стенах остались мокрые липкие следы. Из туннеля донеслись чавкающие шлепки громоздкого тела.
- Фуух! - выдохнул Грэм.
- Уволокла банку, - с досадой сказал Поланий. - Идем, уже и так воняем, как тухлая рыба.
Трижды прозвенел колокольчик, и панголин попрощался с лекарем. Он поспешил на кухню, а затем в насосную.