— О да! — воскликнул он, улыбаясь еще шире и начиная говорить таким же хвастливым тоном, каким на галактических блошиных рынках зазывал покупателей, расхваливая свой товар. — Разве это не здорово? Линьярские нанотехнологии — это что-то, доложу я вам. Уму непостижимо, что они только не запихивают в свои устройства! Та штуковина, которую вы нашли, это что-то вроде катализатора, приводящего прибор в действие, а покрытие, похожее на верхний слой рога, нанесено специально. Для линьяри это что-то вроде торговой марки. На их планете множество людей, которые занимаются производством вещей, изобретенных другими народами, усовершенствуя их и придавая им вид, привычный для линьяри и характерный для этой расы.
— Надо же! — подивился Макдоналд. — Но, как бы то ни было, могу вас заверить, что на Рушиме этих ребят очень уважают.
— Да, это чудесный народ, а Акорна, я в этом уверен, лучшая его представительница. Я уверен, что она уже вылечила всех здешних священных котят и к тому времени, когда мы окажемся в Храме, они уже будут есть у нее с руки.
Кандо внезапно перестал говорить на макахомианском, повернулся к Беккеру и обратился к нему на стандартном языке:
— Значит, вы полагаете, что посланник действительно в состоянии сделать то, что обещала?
— Вне всякого сомнения. Можете не волноваться за своих кошечек, — ответил тот.
— О да, — горячо поддержала его Надари, также перейдя на стандартный язык, — посланник Акорна — выдающийся целитель. — Теперь настала ее очередь повествовать. — Ее технику целительства преподают детям на лунной базе Маганос. Вы должны были слышать об этом, капитан-лейтенант. — Ее тон и то, что она обратилась к представителю Федерации, предполагали, что Кандо, варясь в котле макахомианских проблем, вряд ли мог слышать об этом. — Мой бывший работодатель, мистер Ли, помог Акорне избавить Кездет от детского рабства.
— Интересно, что заставило его поступить подобным образом? — поинтересовался Кандо.
Надари посмотрела на кузена и одарила его невинной улыбкой:
— Признаться, я уже не помню. А вы, Эду, все еще практикуете здесь рабство? Во всех остальных уголках галактики это уже считается признаком отсталости и невежества. Удивительно, что Федерация позволяет вам это. На Кездете рабство было возможным только потому, что у тамошних рабовладельцев имелось множество влиятельных друзей в высших эшелонах власти.
Макостат вспыхнул и, пытаясь защитить себя, с жаром заговорил:
— Имея дело с обитателями планет, входящих в состав Федерации, мы пытаемся не допускать этноцентризма, леди Надари.
«Леди Надари?» — Беккер перевел удивленный взгляд с чиновника на свою бывшую возлюбленную. Впрочем, почему бы и нет? В конце концов, она принадлежит к знатному роду. Может, благодаря этому обстоятельству Надари имеет какое-то почетное звание, о котором она либо не считала нужным упоминать, либо просто не знала. Судя по выражению ее лица, подобное обращение женщину ничуть не удивило.
Макостат продолжал:
— Мы стараемся уважительно относиться к их привычкам, религии и культурным традициям.
— Культурные традиции возможны лишь в культурном обществе, — возразила Надари.
— Да, — поддержал ее Кандо, — это верно, и должно быть только так, и не иначе. Именно такую точку зрения я всеми силами отстаиваю с тех пор, как стал мульзаром. Если мы не изменим свой образ жизни, наша культура начнет загнивать. То же происходит и с верой, если время от времени она не подвергается обновлению, в ходе которого внешние атрибуты, ставшие ненужными, отбрасываются в сторону, а суть остается неизменной.
— Я надеюсь, использованное тобой словосочетание «внешние атрибуты» не подразумевает под собой духовенство, Эду? — шутливо спросила Надари. — Ведь в противном случае и тебя, и занимаемую тобой должность тоже придется… отбросить в сторону.
Беккер повернулся к Макдоналду, показал ему поднятый вверх указательный палец и проговорил одними только губами: «Один—ноль в пользу Надари». Тот многозначительно кивнул.
— Ты снова подтруниваешь надо мной, кузина, правда? — спросил Кандо. — Ты всегда поступала так, когда хотела сбить меня с толку. — Повернувшись к Беккеру, мульзар пояснил: — Она всегда была такой насмешницей!
С этого момента у Беккера возникли большие сомнения, что этот человек имеет хоть какое-то представление относительно того, что творится в душе Надари.
Глава 6
Чем же это могло быть?
РК перестал урчать, снова прижал уши к голове и периодически выпускал когти, когда снова раздавалось низкое ворчание, которое Акорна уже едва слышала.
(Ну, мы идем или ты собираешься стоять здесь, выясняя, умеют ли коты и впрямь видеть в темноте?) — довольно отчетливо телепатировал Акорне РК.
(Да), — мысленно ответила коту она, — (идем. Ты сможешь объяснить мне, что здесь происходило, после того, как мы выберемся наружу).
Что бы или кто бы ни находился за стенами, оно хоть и продолжало издавать звуки, но уже гораздо тише, и они больше не несли в себе столь мощного эмоционального заряда. Акорне хотелось поскрести стену и сказать, обращаясь к ней: «Извините, у вас там все в порядке? А то вы так громко рычали!»
Размазня спрыгнул с ее рук на пол и стал нетерпеливо скрести когтями что-то находившееся перед ними.
Акорна решила, что чуть позже устроит и коту, и Мью-Шер настоящий допрос с пристрастием. Сделав еще пару шагов, она ощутила ногой теплый бок РК. Животному не понадобилось вступать с ней в телепатический контакт, чтобы сообщить, что перед ним находится дверь, которую она должна открыть. Поначалу дверь не поддалась, и Акорне пришлось хорошенько ударить в нее плечом, после чего она чуть ли не вывалилась в царившую снаружи темноту. В ее ноздри сразу же забился песок, паутина налипла на лицо, повисла на роге и теперь болталась перед ее глазами наподобие вуали, мешая видеть.
Акорна решила, что шарф ей, пожалуй, больше не понадобится. Вся укутанная серебристой паутиной, она будет напоминать женщину-кокон.
— Как жаль, что здесь нет Мака с фонариком, — прошептала она, обращаясь к РК.
(А на кой он нам сдался!) — с готовностью ответил кот. — (Я прекрасно вижу в темноте. Мое зрение гораздо острее, чем твое, но здесь и смотреть-то не на что. Готов поспорить, что здесь даже мыши голодают. Тут совершенно пусто, если не считать пауков. Если бы я сейчас не находился в стадии выздоровления от перенесенной недавно болезни, я бы с удовольствием поохотился на этих тварей).
(Ты бы лучше нашел другую дверь, которая выводит на улицу), — передала мохнатому собеседнику Акорна.
(А чего ее искать! Она находится слева от тебя. Тебе остается лишь протянуть к ней одну из своих длинных рук и привести в действие свои ловкие пальцы. Хотя я и считаю себя идеальной формой жизни, я хотел бы обладать столь полезными приспособлениями. Тогда я мог бы открывать все, что угодно).
(В таком случае ты не смог бы получать удовольствие от того, что за тебя все делают другие), — ехидно ответила коту Акорна, а затем дотянулась до второй двери, отодвинула засов и потянула ее на себя. В ноздри проник горячий воздух. На нее дохнул легкий ветерок, и легкие наполнились кислородом. Дверь выходила на аллею между Храмом и одной из прилегающих к нему построек.
В просвете между двумя зданиями отчетливо виднелись луны. Акорна набросила на голову шарф, а РК запрыгнул ей на плечо и мысленно приказал:
(А теперь накрой шарфом и киску. Вот молодец, хорошая девочка!)
После этого кот довольно заурчал, словно в благодарность за послушание. Впрочем, она сделала бы это и без понуждений со стороны наглого кота. Мысли и желания РК были для нее открытой книгой и не нуждались в том, чтобы их формулировали — ни словесно (тем более что кот на это был просто не способен), ни мысленно. Кот, перед тем как послать Акорне мысленное сообщение, всем своим поведением достаточно ясно давал понять, чего он хочет.
Когда они оказались на улице, РК спрыгнул с плеча Акорны и потрусил впереди нее, перебегая от тени к тени.
С шарфом, низко надвинутым на лоб, чтобы скрыть рог, Акорна не привлекала к себе внимание местных обитателей. Впрочем, тут и не было никого, кто мог бы заинтересоваться ею. Вдоль улицы тянулись ряды низких строений с плоскими крышами. В каждом из них было всего по одному оконцу, расположенному рядом с входной дверью. Из некоторых окон вытекал едкий дым. Акорна решила, что столь малое количество оконных проемов в толстых стенах из красной глины служит двум целям: во-первых, сохранять в домах тепло, а во-вторых, пропускать внутрь как можно меньше света. Ночь выдалась холодной, и это не могло нравиться людям, привыкшим к климату полупустыни. Акорна вспомнила, как они бежали от космопорта по направлению к Храму. Тогда она заметила, что многие здешние жители сидят на крышах своих домов, наблюдая за тем, как последнее из солнц садится на западе, и дожидаясь того момента, когда на востоке поднимется первая из лун. Теперь луны находились в зените, и их серповидные силуэты горделиво парили в ночном небе.
Акорна предположила, что люди здесь время от времени могут спать на крышах, но этой ночью, похоже, на такой подвиг никто не решился. Акорне казалось, что на крышах прячутся одни только тени, — по крайней мере, до тех пор, пока Размазня вдруг резко не остановился. Он заворчал, стал снова хлестать себя хвостом, а взгляд его прищуренных глаз был устремлен куда-то вверх, на противоположную сторону улицы. Акорна посмотрела в том направлении, куда смотрел РК, и тоже увидела это, пусть и на долю мгновения.
Сначала ей показалось, что это человек, поскольку существо двигалось больше как двуногое, нежели четвероногое, только очень сутулясь. Но затем она увидела острые уши, отреагировавшие на ворчание РК и поворачивающиеся в разные стороны, увидела клыки, силуэт совершенно нечеловеческой морды и хвост, хлещущий вправо и влево, как у РК.
Затем существо прыгнуло и растворилось во тьме, словно это был призрак из кошачьего мира — нечто, что могут видеть только коты. И все же Акорна тоже увидела его. Возможно, потому, что она в этот момент была телепатически связана с сознанием РК, а может, потому, что это был вовсе не призрак, а живое существо.
Так или иначе, шерсть на хребтине РК улеглась, уши отлепились от затылка и встали торчком, а хвост перестал ходить из стороны в сторону. Кот сел и стал вылизывать лапы.
(Что это было?) — спросила Акорна. — (Связано ли это с тем, что происходило в стенах туннеля?)
РК дважды стукнул хвостом о мостовую.
(Не знаю, но ничего подобного я раньше не видел. Может, Надари что-то известно? Может, это был какой-нибудь тип, который исполнял ритуальный танец, изображая богоподобного храмового кота? Если бы я не был обязан защищать тебя, то непременно погнался бы за ним).
(Мне очень жаль, что я превратилась для тебя в столь тяжкое бремя), — с иронией извинилась Акорна. — (Когда мы встретимся с Надари, я расспрошу ее об этом происшествии, но ты… Ты уверен, что не хочешь рассказать мне ничего из того, что происходило прежде?)
РК на мгновение задумался, а потом ответил:
(Это кошачьи дела, Акорна. Ты не поймешь).
(Что значит «кошачьи дела»? Я уверена, что слышала человеческий голос!)
(Ну, я полагаю, это был кошачий жрец. Он теперь живет в стене. Возможно, он заболел, у него жар и от этого у него поехала крыша. Но перед тем как орать, он пел какие-то псалмы о «глазах луны» и явлении какого-то главного хранителя, который укажет путь всем остальным. Этот народ называет нас хранителями, поэтому между этим и ревом…)
(Понятно, это действительно… кошачьи дела), — перебила его мысль Акорна. — (Мог бы сказать мне об этом прямо там).
(Я и собирался, но это чучело застало меня врасплох. Хотел бы я знать, отчего он стал орать, словно укушенный. Может, причиной тому — тот, которого мы с тобой только что видели?)
(Возможно), — согласилась Акорна.
Про себя Акорна решила как следует расспросить Надари, когда увидится с нею, а при первой же удобной возможности — и Мью-Шер. Но сейчас она мечтала только об одном: как можно скорее добраться до «Кондора» и исполнить данное ею обещание — изготовить вакцину для макахомианских котов.
Они с РК прибавили ходу и вскоре оказались на перекрестке с дорогой, которая вела прямиком к космопорту. Сейчас Акорна находилась на три квартала дальше от него, чем когда Мью-Шер на пути к Храму предложила ей перейти на бег.
У ворот ограды стоял уже другой стражник. Акорна отбросила со лба шарф, назвала свое имя и официальное звание.
— Это очень странно, посланник. Нас предупредили о том, что вы проведете ночь в Храме, — сказал солдат, оглядывая Акорну. Впрочем, ее необычная внешность и особенно рог посередине лба не позволили ему усомниться в том, что она — именно та особа, за которую себя выдает.
— Я кое-что забыла на корабле, — неожиданно для самой себя солгала Акорна.
— Правда? — осведомился стражник. — Могу я поинтересоваться, что именно?
— Свои лекарства, — ответила она, и это вранье, к ее собственному удивлению, прозвучало на редкость убедительно.
Незаметно скосив глаза, она увидела, как в тени темной призрачной молнией мелькнул едва видимый силуэт. Это РК метнулся в ворота, оставшись незамеченным для стражника.
На мгновение Акорну охватила паника, когда она подумала, что не сможет попасть на борт «Кондора», поскольку капитан Беккер забрал с собой пульт управления, но, добравшись до корабля, девушка обнаружила, что роболифт находится внизу, и они без всяких затруднений поднялись на борт.
На борту их радостно приветствовал Мак. РК тщательно обнюхал все закоулки корабля и потерся щекой о те места, где унюхал запах, оставшийся после визита таможенных чиновников. Таким образом он ставил собственные метки и заявлял о своих правах на «Кондор». Затем кот уютно устроился в капитанском кресле.
(РК, мне понадобится твоя помощь), — сказала Акорна и ласково погладила животное по голове. Кот уселся, вылизал лапу, моргнул, а затем взглянул на девушку, словно говоря: «Что бы ты без меня делала!» Однако от каких-либо мысленных посланий он воздержался.
Акорна села на палубу, поджав под себя ноги, и очень серьезно посмотрела на РК.
— Ты слышал, как я сказала Мью-Шер и остальным о том, что инфекция смертельно опасна для храмовых котов, которые появятся позже, а также для их потомства, если они заразятся после нашего отлета с этой планеты. Я хочу приготовить вакцину, которая поможет людям, ухаживающим за храмовыми котами, защитить их от болезни в будущем. Но для этого мне понадобится проба крови от животного, которое уже переболело и было вылечено. В связи с запретом на вынос за территорию космопорта какого-либо оборудования я не могу прийти в Храм со шприцем и иголками и не могу принести ни одного из храмовых котов на корабль. Поэтому одна надежда — на тебя. Это даже хорошо, что ты, наплевав на все мои просьбы, сбежал с корабля и в результате подхватил инфекцию.
РК обиженно посмотрел на Акорну и показал клыки.
— Ты ведь не станешь возражать против одного маленького укольчика, дружок? Это ничуть не больнее, чем то, как совсем недавно ты царапал мне руку.
РК возбужденно махнул хвостом, но послушно пошел следом за Акорной в лабораторию, причем вид у него был такой, словно идея с приготовлением вакцины принадлежала ему, а не Акорне.
Когда Акорна вонзила в него иголку, кот вздрогнул, но остался на месте, а после того как все было кончено, он мстительно царапнул Акорну, спрыгнул с лабораторного стола, отбежал на безопасное расстояние, уселся и стал прихорашиваться, будто ожидая вручения медали за доблесть.
Акорна прикоснулась кончиком рога к царапине и сказала:
— Большая удача, что на мне все так быстро заживает.
А затем принялась за дело.
Когда было готово достаточное количество вакцины, она собралась вернуться в Храм.
— Тебе не запрещено использовать флиттер? — поинтересовался Мак. — Я уже подготовил его.