- Сергар, ты уверен, что у нас на все что ты задумал хватит денег?
- Мало будет, еще добудем. Отец, ты же сам все эти слухи слышал! Все в один голос твердят, что быть скорой войне. Империя трещит по швам, каждый удельный барон мнит себя чуть-ли не Императором, а уж про всех этих герцогов, князей и королей и говорить нечего. Быть скорой резне. В таких условиях наше баронство может стать «Землей Обетованной», новым центром, уж не знаю, новой-ли Империи, или независимого королевства. Я думаю, что завтра, край послезавтра в полдень, на открытии Турнира, герцог сам всем об этом объявит. Нам надо успеть собрать самые «сливки», вывести людей, скот, припасы. Золото – навоз! Сегодня нет – завтра воз. Не стоит его экономить.
- Ладно, ты все это затеял, тебе и разбираться.
А потом понеслась гулянка. Сначала все старались соблюдать меру и больше ели, чем пили. Но постепенно отменное вино сделало свое дело. Языки и пояса начали распускаться. Послышался смех, люди расслабились и вино потекло рекой. Общий зал трактира наполнился громкой речью, криками и здравницами, наверное, именно поэтому никто и не услыхал тихого и осторожного стука в двери. Да и не прислушивался уже никто, поэтому и последовавший за тем мощный удар в двери, вырвавший с корнем массивный запор, раздался как гром с ясного неба. Взоры всех присутствующих непроизвольно скрестились на четверых воинах, зашедших в зал. В трактире моментально повисла напряженно-изумленная тишина, прерываемая только завистливыми вздохами и тихими, восхищёнными ругательствами.
Если честно, то есть от чего впасть в прострацию. На пороге трактира стоят четверо воинов, на мифриловых кольчугах которых наблюдается замысловатая игра света от многочисленных ламп и лампадок. «Позеры», -подумал я, наблюдая с каким, ничем не прикрытым превосходством разглядывают Лаэрт и четверо стражников собравшихся, при этом еще и поигрывая мифриловыми клинками так, что отблески падают прямо в глаза присутствующим. В отличии от всех остальных, мы с бароном уже не один раз видели эту картину, поэтому на раздавшийся со двора сдавленный женский вскрик, отреагировали практически синхронно. И дело тут не в человеколюбии, там, во дворе трактира, собрались люди, которые доварились нам, а в здешнем Мире это не просто слова, эти люди вручили нам свою безопасность, которую мы и обязаны им обеспечить. И чего мы будем стоить как сюзерены, если не в состоянии защитить своих подданных даже в центре большого города. Поэтому я почти одновременно с бароном потянул клинки из ножен и кинулся к дверям.
Эту картину я не забуду никогда. Лаэрт с вытаращенными глазами отлетает с моего пути, ничего не понимая и, наверное, думая, что оба барона сошли с ума.
Пройдет еще очень немало времени, когда воины начнут ассоциировать себя с простым народом, с чернью, как тут говорят. Вот никогда не поверю, что, идя к воротам трактира, ни Лаэрт, ни стражники, не обратили внимания на творящиеся здесь безобразия. Просто для воинов, все эти крестьяне, бабы и мужи, всего лишь досадная необходимость, а значит с ними можно поступать так, как заблагорассудится, тем более благородным, а выбиться и получить звание «рыцаря», мечтает каждый из них, иначе не взяли бы в руки оружие.
Скажу честно, не знаю, что повлияло на меня сильнее. То ли нагло шарящие в телегах крестьян с десяток упитанных молодчиков, с шутками и прибаутками лапающих крестьянок и их дочерей, то ли отрешенные глаза мужиков, дескать «Христос терпел и нам велел», хотя об этой личности тут никто ни сном, ни духом, то ли широко раскрытые глаза молодой девушки и ее беззвучный крик, к которой один из этих молодчиков уже успел залезть в разрез платья и мерзко хохоча лапал. Скорее всего, любой другой дворянин на моем месте просто сплюнул бы от досады, ну подумаешь, какой-то аристократ с товарищами немного пощупают и поваляют крестьянских девок, порода только улучшится, но я-то вырос совсем в других условиях и мне с самого раннего детства вдалбливали, что есть хорошо и что есть плохо. Поэтому мои дальнейшие действия оказались совершенно неожиданными и для барона, и для ломанувшегося за нами Лаэрта со стражниками и для Пита и уж тем более для всей остальной толпы, высыпавшей из трактира. Нет, я не стал размахивать оружием, я просто хорошенько прицелился и саданул окованным носком сапога, точно по копчику любителя полапать женщин. Тот, кто хоть раз испытывал это ощущение, поймет, что испытал мой визави. Но и я на этом не остановился. Это ведь только глупец считает, что крестьяне тупые и ничего не испытывают, испытывают и еще как, просто не могут продемонстрировать свои чувство и желания, как говорится, «по рангу не положено». А если будет прямая команда сюзерена? Ведь его приказ, это, по сути, прямая индульгенция! Поэтому, мои слова:
- Схватить, связать и каждому по пятьдесят ударов кнутом. – были выполнены практически моментально. Что такое десяток расслабленных дворян, против полусотни рассвирепевших крестьян. Правда, уже на десятом ударе, экзекуцию пришлось прервать. Семеро успели к этому времени лишиться чувств, а еще трое были на самой грани. – Раздеть, извалять в дегте, обсыпать пухом и перьями, и выгнать за ворота. – вот в этой потехе приняли участие уже все. И крестьяне, и их семьи и даже набранные отцом люди. Только барон посмотрел на меня неодобрительно, ну оно и ясно, «классовая солидарность» и «честь мундира», вот только для меня, эти дворянчики потеряли свою честь в тот самый момент, когда решили поглумиться над беззащитными. С этого момента они стали для меня ниже чем самый опустившийся нищий, чем самый горький пропойца, чем вор, грабитель, детоубийца и даже казнокрад. Не знаю, существовал-ли здесь до этого такой способ выражения «общественного порицания», но мою идею приняли «на ура», правда за неимением под рукой дегтя, обмазали насильников маслом и воском, а в остальном выполнили все «точно и в срок». Избитых, измазанных и извалянных в перьях дворян, буквально выкинули за ворота трактира, а на меня уставились пара сот обожающих глаз. Похоже, что в глазах крестьян, я сравнялся с Творцом. Ну и хрен с ним!
Если честно, то я, наивный, считал, что на этом все и закончилось. Ну надо же быть реалистом, залез ты в чужой огород, огребся там по полной, отделался «малой кровью» и избитой задницей, так сиди на ней ровно и больше не шали. Так нет, не прошло и пары часов, как эта компания заявилась снова. Уже чистенькие, вылеченные и злые до невозможности. Хорошо хоть, что у них хватило ума не срывать свою злость на крестьянах, видать поняли, что в следующий раз так легко они уже не отделаются и решили начать с первоисточника всех их неприятностей, то есть с меня.
Видит Бог, я не хотел и не собирался убивать этого хлыща, тем более, помня предостережения барона. Когда этот недоумок, после того как я отверг все его требования о компенсации, извинениях и выдаче ему какой-то крестьянки, вызвал меня на дуэль, я собирался всего лишь проучить зарвавшегося юнца, но к сожалению, я забыл об одной маленькой особенности… нахожусь-то я в магическом Мире, и для меня, выросшего на книгах Дюма, Сабатини и Мериме, стало огромной неожиданностью, что понятие «честная дуэль», здесь несколько отличается от моих представлений. Графенок оказался магом, слабеньким, хиленьким, но магом, чем и попытался воспользоваться. К его сожалению, с закономерным концом. Мой костюмчик развеял все его заклинания, направленные на меня, а заодно и воздействие «магических оков», зато я, рассвирепевший и уже ничем не сдерживаемый, проявил себя во всей красе, буквально нашинковав графского сыночка на ломтики.
Когда кровавая пелена ярости отступила, и я немного пришел в себя, до меня дошло, что я сотворил, но было уже поздно. Был, конечно, вариант с поспешным бегством, но это значило подставить под удар всех остальных, поэтому я решил понадеяться на суд и на то, что мне удастся на нем оправдаться. В конце концов, бежать никогда не поздно, а барон, я в этом уверен, скорее объявит герцогу «рокош», чем позволит меня казнить, ну а каторга не так меня и страшит, с нее всегда можно сбежать, особенно, если есть верные люди, которые в этом помогут. Да и дальнейшие события полностью подтвердили мою правоту.
В гробовой тишине все присутствующие во дворе трактира начали опускаться на колени. Скажу честно, для меня это стало шоком, но я быстро разобрался в происходящем. Крестьяне прекрасно поняли, что я сделал и почему и никак иначе выразить мне свое уважение и преданность они не могли. Забитые и бесправные, они увидели во мне сеньора, который не остановится ни перед чем, чтобы их защитить. С одной стороны, они правы, а с другой… «мы в ответе за тех, кого приручили». Так мог ли я поступить иначе? Ведь оскорбление крестьянина, это оскорбление его сюзерена, то есть меня, так что, защищая их, я в первую очередь защищал себя. Хотя об этом я никому говорить не стал.
А потом из толпы вышла та женщина, или девушка, что и стала, в принципе, первопричиной всего произошедшего. Она долго и как-то оценивающе смотрела на меня, а потом, как и все, встала на колени и неожиданно произнесла:
- Барон Серж де Сангре, я, графиня Аврора де Невер, вручаю вам свою жизнь и свою честь. – при звуках этого имени Лаэрт как-то непроизвольно дернулся, а барон заинтересованно посмотрел на девушку и молнией метнулся к ней, пытаясь поднять ее с колен.
- Миледи, одно ваше присутствие уже честь для нас!
- Нет, барон, это для меня честь, познакомиться с вами. Но я жду решения вашего сына. – несмотря на все старания барона, девушка все еще продолжала стоять на коленях, с недоумением глядя на меня, а я как последний болван пялился на нее и не знал, что мне делать. К счастью, барон быстро сообразил в чем тут дело и поспешил мне на помощь.
- Миледи, мой сын… как бы это сказать, не большой знаток церемониалов и этикета. Он прекрасный воин, но в куртуазности ничего не понимает. Признаю, это моя вина, мое упущение в его образовании, но вы должны его простить, мы, бароны Пограничья, больше полагаемся на крепость своих рук и надежность стали, чем на законы и этикет. К тому же, ваша красота, она способна лишить дара речи, не только нас, провинциалов, но и особ королевской крови. Прошу вас, графиня, встаньте! Поверьте, жизнь и честь Рода де Сангре принадлежит вам!
То ли повинуясь какому-то внутреннему порыву, то ли под воздействием этих ярко-изумрудных глаз, а может по велению чего-то, или кого-то свыше, я неожиданно, даже для самого себя, рухнул перед девушкой на правое колено и чуть слышно прошептал:
- Аврора, я ваш слуга.
- Мне не нужны слуги, барон! Мне нужны друзья. – так же, почти неслышно ответила графиня. И в этот момент я понял, что ПОПАЛ, на этот раз я попал по-настоящему, а все, что было до этого, всего лишь небольшая разминка. Я тону в этих глазах и у меня нет никакого желания этому сопротивляться. Вы верите в любовь с первого взгляда? А вот я, теперь верю. И если бы это было в моей власти, если бы я мог оживить этого графского ублюдка, то я бы оживлял его и убивал сотню, тысячу, нет, миллион раз и плевать мне на всякие там законы Империи, плевать на возможную казнь или каторгу. Все это не стоит и одного-единственного взгляда этих божественно-прекрасных глаз! Я готов убить любого, за один только косой взгляд, да что там за взгляд, я готов убить только за то, что кто-то осмеливается смотреть на нее!
А на следующий день, в полдень, за мной пришли. Не было никаких стражников, не было озлобленной толпы или еще чего. Маленький, сморщенный дедок в синей хламиде мага, просто зашел в трактир и передал мне, что не позже чем через час, я должен явиться на суд, во дворец Басра, по обвинению в убийстве дворянина, сына графа де Полей. К этому времени огромный караван уже покинул не только двор трактира, но и город, со мной остались барон, Лаэрт, Пит и трое стражников, пришедших из Замка. Аврора тоже отказалась уехать вместе с караваном, сообщив нам, что отныне ее место рядом со мной и она примет свою судьбу, какой бы она не была. Напрасно барон уговаривал ее отправиться, в Замок. Девушка оказалась непреклонной в своем решении, просто заявила, что все будет хорошо.
В отличии от девушки, я не был столь в этом уверен. Ночью, мне хватило всего десяти минут, чтобы понять, что вляпались мы по моей вине, если не в политические разборки, то как минимум стали пешкой в какой-то игре. На мой вопрос, кто такая эта графиня де Невер, что и барон и Лаэрт, готовы, буквально, выполнить любое ее желание, последовал ответ:
- Сергар, как называется наша Империя?
- Империя она и есть Империя. А, вспомнил, «Срединная».
- Ну да, Срединная Империя. А официально, «Империя Невер», Аврора де Невер, племянница правящего Императора. Вот только не понятно, что она делает в герцогстве, почему пряталась среди крестьян, почему решилась раскрыться и случайно-ли граф со своими подельниками забрел именно сюда. Про папашу этого недоноска, уже давно бродят слухи, что он балуется Черной Магией и даже ходят слухи, что он был замешан в исчезновении пары молодых дворянок, но никто ничего доказать не смог, даже специальный дознаватель из Гильдии Магов, ничего не смог установить. Хотя слухи ходят и один страшнее другого, говорят, что граф даже человеческими жертвоприношениями не брезгует. Вот и поди, разберись тут, то ли все это случайность, то ли совсем даже наоборот.
- Принести племянницу Императора в жертву! А это не слишком?
- Чем благороднее и древнее кровь жертвы, тем больше Силы получает маг, принесший жертву. Это каждый мальчишка знает. Ты думаешь, что традиция всегда и везде появляться с охраной и сопровождением у дворян появилась просто так? В Старых Книгах написано, что были времена, когда дворяне были вынуждены прятаться от Охотников по лесам, их тогда резали на Алтарях все, кому не лень. Отсюда и укрепленные Замки, и стража, это уже потом, когда Рода окрепли, а ужасы первых лет забылись, все перевернулось. И совсем немаловажную роль во всем этом сыграл Первый Император. Он прижал всех этих «темных» к ногтю, не сам правда, а с помощью жрецов и магов, но объединил всех именно он. Да, в принципе, именно с графства Невер и пошла Империя. Правда до сих пор так никто и не смог определить, где же именно располагалось это графство и было-ли оно вообще. В общем, все это предания старины глубокой и к дню сегодняшнему имеют самое отдаленное отношение. Давай лучше вернемся к нашим проблемам. Надеюсь, ты помнишь, о чем я тебе говорил? Как видишь, все так и вышло. Сергар, тебе надо бежать!
- Нет, сбежать, значит подставить всех вас. Посмотрим, что будет, но бежать я не стану. – вот так вот я оказался в тюрьме дворца Басра, а потом и перед судом. Хотя назвать это судом было сложно. Пара «замученных службой» охранников привели меня в небольшую каморку, где мне пришлось оставить свое оружие, кольчугу и те немногие деньги, что я взял с собой. Алчные взгляды моих сопровождающих, бросаемых ими на кольчугу и мой кошелек, красноречиво свидетельствовали о том, что я уже навряд ли выйду отсюда, но я почему-то был абсолютно уверен в обратном. Невзрачный клерк зачитал поступивший на меня донос, спросил все-ли верно в нем написано, осведомился, желаю-ли я обратиться к герцогу с просьбой о помиловании и принести «всенародное покаяние». Барон достаточно подробно меня проинструктировал, что и как мне говорить. Поэтому я от всего отказался и заявил, что как дворянин требую «Суда Равных». Этот «Суд Равных», довольно занятная штука, я сначала подумал, что это что-то вроде нашего «Дворянского Собрания», но мне быстро разъяснили, что это всего лишь суд, в котором решение принимается… как бы это правильно сказать, двумя ветвями власти коллегиально. Короче, судить меня должны герцог и маги совместно, да еще при этом привлечь к разбирательству третью, полностью постороннюю сторону, а это или священнослужители, или представители Магистрата, или какой-нибудь имперский клан. Причем, решение, «за» или «против», принимается банальным голосованием. Дворяне обычно этим правом не пользуются, потому как герцог еще никогда не высказывался за сохранение жизни преступника, а на милость Магистрата, аристократам вообще уповать не стоит, да и маги, в основном придерживаются тех же взглядов. И есть еще один нюанс, после решения этого суда, нельзя воспользоваться правом на «всенародное покаяние», которое заключается в том, что подозреваемый прилюдно кается на могиле убитого, после чего ему отсекают руку. Согласитесь, что лучше остаться одноруким калекой, особенно если твой Род сильный и богатый, чем прогуляться на эшафот. Хотя, стоит признать, что настоящие аристократы, очень редко прибегают к подобному. Как говорится, «не комильфо».