— Так, с меня хватит, — решил я, машинально проверяя рукой промежность. Сухо. Но на грани. Стыдобище… Зелёные кроны невысоких лиственниц сочувственно кивнули под разовым дуновением легкого ветерком, свалившегося к реке с северо-востока. И больше никто не отреагировал.
Спасибо тебе, неизвестный пулемётчик, за своевременное предупреждение, но я слишком медленно соображаю. И пока что морок не пропадал. Полоса странного тумана скрыла хозяйство Новикова уже наполовину, ровной полосой протягиваясь вдоль реки дальше на восток.
Дикая природа, как выясняется, может многому научить незадачливого писателя-дауншифтера. И один из таких уроков состоит в том, что ничто не захватывает воображение так быстро и настолько полно, как непонятное природное или мистическое явление. Стоит только тебе самонадеянно подумать, что ты уже вполне обжился и вообще стал многоопытным хозяином тайги, как она со всей своей силой и непредсказуемостью неожиданно проявит свою двойственность, однозначно давая понять, что может и спасти тебя, если захочет помочь, и уничтожить. А может напугать чем-то непонятным до потери разума, а то и до смерти. Трудно найти лучший генератор ужаса, чем среда, от которой ты при наступившем осознании ждешь как спасения, так и погибели.
Пошёл мелкий дождь.
В узких разрывах облаков небо отливало кровавым золотом. Подсвеченные последними красками заката мерцающие взвеси спускались в долину реки. Как будто в этой странной дождевой воде содержались некие вещества, от которых она начинала чуть фосфоресцировать. Или же… Эти облака пришли с юга, поэтому могли краем зацепить зону падения, вобрав там в себя что угодно. Вот уж точно, валить надо.
Через секунду я почувствовал, как опять холодеет желудок, а липкий страх парализует ноги, и так не отличающиеся подвижностью — как вытянул, так и замерли. Стараясь не пугаться ещё больше, я привстал и, страшась неизвестно чего, медленно направил бинокль прямо на избу. Ничего не было видно.
К черту!
Глядишь, через некоторое время успокоюсь. Если мне это не привиделось, то всему найдётся научное объяснение. Взревел недовольный задержкой в работе мощный подвесной мотор, илимка неприятно скрипнула и задним ходом отклеилась от валунов. Всё тело потряхивало ознобом, сопровождаемым противной мелкой дрожью. Оглядываясь каждые двадцать-тридцать секунд в сторону оставшегося за кормой зимовья Новикова, я резво пошёл по реке, оставив «зауэр» лежать стволами на колене.
В крепость!
На реке быстро темнело, стало понятно, что засветло к зимовью Глухари не добраться. Миновав последний перекат на пути к дому, я включил два мощных светодиодных фонаря, установленных на трубчатой кормовой дуге, и почти полным ходом рванул по чистой воде к спасительному убежищу.
В этой безветренной ночи дождь прямыми струями падал на тайгу и крышу зимовья, и каждая его капля, наверное, была свинцовой, литой, неимоверно тяжелой. Ливень громко барабанил по покрытой рубероидом кровле двора и сарая, по козырьку и ступеням крыльца, по вытоптанной площадке перед избой.
Закупорился. Входная дверь была закрыта на тот самый, чёрный от времени, весь в шершавой патине и пупырышках ржавчины огромный засов. Мне было тепло, даже жарко. Сухо, тихо, в былые дни я назвал бы это уютом. Под потолком зала и над крыльцом ярко горел электрический свет. Пахло печкой, ароматом подогретого хлеба и еловыми вениками. Генератор, стоящий в закрытом дворе, работал тихо, отсюда его почти не слышно.
Закончив тяжёлый, поначалу скомканный разговор с Сарсембаевым, я снял и положил на стол гарнитуру и теперь сидел, облокотившись локтями о столешницу и тихо постукивая по тяжелой деревянной плите пальцами левой руки.
На панели трансивера всё ещё горел дисплей, я не торопился выключать радиостанцию, словно ожидая повторного вызова и уточняющих вопросов соседа. А то и самого простого и честного вопроса: «Никита, скажи, а ты там точно не шизанулся?» Интересно, насколько Ильяс мне поверил, выслушав длинное и сбивчивое повествование? Должен поверить, во всяком случае, в его интонациях я не услышал скепсиса, лишь искреннюю тревогу. Если рассуждать трезво, то становится понятным, что у гражданина Бекетова нет ни единого мотива врать с такой сочностью и на такую опасную в плане репутации тему. Ильяс мужик тёртый и отлично понимает, что дыма без огня не бывает. Тем более что полёт «Аннушки» в южном направлении он и сам наблюдал.
Общий итог радиообмена таков: резко сняться с места промысловик не может, ему необходимо завтра развести на квадроцикле капканы ещё по двум избушкам. План есть план, промысел таких перерывов не терпит, в этом деле несколько упущенных дней способны погубить весь сезон. В общем, Сарсембаев намерен действовать по старому плану — завтра он поедет в посёлок на моторке за новой собакой.
Ладно, хорошо, что получилось хотя бы его предупредить. А Новикова не успел, до сих пор не знаю, где он. В Каменных Крестах по рации никто не откликался, да я и не договаривался с кем-то о гарантированном радиообмене.
Стол был заставлен самыми важными на данный момент времени предметами.
В центре одиноко стоял винтовочный патрон. Тот самый, виновник осечки. Точнее, уже не патрон, а гильза — пулю я вытащил, желая убедиться, что линия конвейера всё-таки отсыпала внутрь положенную дозу пороха. Порох внутри был. А ведь это от силы четвертая в моей жизни осечка… И это не печально знаменитый патрон Барнаульского производства, такие я принципиально не использую, у меня только импорт. Что это было? Первым делом начал грешить на недобой бойка. Однако контрольный отстрел десяти патронов из вскрытой новой пачки показал, что и с бойком у ружья всё нормально, и пружина работает отменно. А сейчас не зима, чтобы смазка замёрзла, да и не допускаю я таких детских ошибок.
Стрелял прямо из окна, приоткрыв одну створку. По стене леса, не выбирая конкретные цели и даже не задумываясь, что могу случайно попасть в подкравшегося зеваку — чужие здесь не ходят. Здесь вообще никто не ходит, кроме меня. А монстры пусть слышат и остерегаются. Ведь теперь я знаю, что их можно убивать. И не только из пулемёта. «Кем бы вы там ни были, ангелами или бесами, духами местными или пришлыми, вам не стоит шляться у моего зимовья, чтоб вы треснули!»
Сажал прямо от стола, с полным удобством и каким-то нездоровым наслаждением. Коту эта пальба сразу не понравилась, и он, сердито фыркнув, убежал в соседнюю комнату. Закончив контрольный отстрел, я несколько успокоился. Тщательно вычистив оружие, положил «зауэр» на кровать рядом с набитым патронташем, подумал и повесил его стену в заряженном состоянии, вложив в левый гладкий ствол картечь-пятёрку, а во второй пулю. Вбив рядом ещё один гвоздь, навесил на него патронташ. Хорошо быть учёным.
Взяв золотистый цилиндрик, я покрутил его между пальцев, посмотрел ещё раз — капсюль наколот исправно. Но осечка-то тем не менее произошла! На фирменном патроне центрального боя, именно в тот момент, когда мне так была нужна его гарантированная немецкая надёжность! Оружие подвело. Как это прикажете определять: роковой случайностью или силой злых духов?
— С полуавтоматом такого косяка не случилось бы. Дриллинг ему подавай!
Ладно, чего теперь вспоминать, проехали.
Тут же на столе лежал извлечённый из тайника пистолет ТТ. В гробу я видел такую самоубийственную законность, теперь с пистолетом ни за что не расстанусь. Отныне я умный и свято уверовавший в необходимость иметь второй ствол. В кобуру был продет кожаный ремень с чехлом, или, как сейчас говорят, почем, под третий магазин. Эх, маловато у меня патронов к пистолету, испытываю острую нехватку боекомплекта… Новую сбрую я уже примерил, походил по хате, покрутился, даже попрыгал. Потренировался в быстром извлечении и наведении на цель, вскоре поняв, что эти жизненно важные упражнения нужно повторять как можно чаще.
На дальнем конце столешницы скучала без дела бесполезная пока что спутниковая трубка. В моём смартфоне сохранены всего три местных телефонных номера: Дмитрия Новикова, Сидора Поликарповича Храпунова и уважаемой Юлии Ринатовны Мифтаховой, которую я как-то раз просил организовать доставку на дом свежих котлет, пока невыносимо страдал в Крестах с высокой температурой 37,5. Никто из абонентов раз за разом не отвечал, все они почему-то оказались недоступны. Скорей всего, в посёлке начались какие-то серьёзные проблемы с сотовой связью.
В Москву звонить не стал. Да и кому звонить, сестре? Племяннице, чтобы до смерти её напугать? Друзьям, которые знают, что я нахожусь вблизи места падения Второго Тунгусского метеорита? Точной информации о происходящем не имею, что именно им сообщать-то? Об оживших эвенкийских духах, что ли? Ну-ну… Двое из приятелей достаточно состоятельны для того, чтобы обеспечить особый санитарный рейс вертолёта со спецбригадой для экстренной эвакуации друга-дауншифтера, который, судя по всему, занялся в глуши выращиванием тепличной конопли, вследствие чего слетел с катушек до полной паники и безумного бормотания о чём-то мистическом. И это понятно: упекут в частную психушку, и прощай, отшельничество. Время сейчас рациональное, общество не очень-то любит свихнувшихся фантазёров. Отличный финал эпопеи.
Самое почётное место на столе, а именно то, что ближе к хозяину, занимала бутылка хорошего дорогого «Hennessy» V.S.O.P. Того самого, что я планировал распить совместно с Сарсембаевым. Налив в снифтер — традиционный бокал для коньяка — очередную порцию запашистой огненной воды, я пытался анализировать прошедший день и сосчитать все совершённые ошибки, определить слабые звенья. Начиная с чрезвычайно низкой стрессоустойчивости при встрече с неведомым и заканчивая отсутствием нормальной организации радиообмена с соседями. Третья доза, а ни в одном глазу, крепость напитка не чувствовалась. Баночка паштета осталась неоткрытой. Правило трех «С»: Cafe, Cognac, Cigare тоже не соблюдалось. Пошло закусывая лимоном, я сидел, вроде бы размышлял, как-то и к чему-то готовился…
Иногда подходил с тепловизором в руках к торцевому окну с видом на Таймуру, какое-то время стоял, слушая бесконечный дождь и, не шевелясь, долго смотрел на пустынную реку. Ничего экстраординарного не видно и не слышно.
Немного успокоившись, опять садился на лавку и молотил пальцами по столешнице. Подсознательно мне было ясно, что это только начало целой спирали событий. И одиночке-дауншифтеру, так или иначе во всём этом участвуя, придётся дожидаться начала её максимального раскручивания. Просто надо подождать, и всё само собой прояснится. Найдутся рациональные объяснения этим странным и страшным явлениям, пёс с ними пока… Но осторожность должна быть. Осторожность и максимальная готовность к новым сюрпризам сейчас очень важны.
Глава восьмая
Экстремальный гость
Разбудил меня сторожевой кот.
Сначала он протяжно орал где-то на полу, несколько раз честно пытаясь разбудить хозяина щадящим способом, а затем, видимо понимая, что сплю я крепко, решился на радикальные меры, вспрыгнув на живот. Федор — товарищ увесистый, взрослый, а нежничать кот не собирался, сразу проорав ещё раз, уже прямо в лицо. Усилием воли разлепив, наконец, глаза, понял, что полосатый не хулиганит, а о чём-то сигнализирует. Сев на краю постели, я недовольно поинтересовался:
— Ну, кому орём, что у нас плохого?
Спрыгнув, котяра вместо ответа коротко мявкнул и с поднятым хвостом потрусил в маленькую комнату, начав призывать хозяина уже оттуда.
— Окно открылось, что ли…
Три часа ночи! Какого чёрта, мне ещё спать и спать! Дождя почти не было слышно, выжимаемые тучами остатки непогоды тихо шуршали по кровле мелкими каплями. Сунув ноги в тёплые валяные тапки, я, почёсываясь и зевая, зашаркал в направлении зова. Федя сидел на окне фарфоровой копилкой и смотрел на окно. Окно было закрыто, стёкла целы… О-па! А это что такое?
Вдали призрачно мигнул голубоватый огонёк. Ещё раз. И ещё.
Луч фонаря появлялся и пропадал. Вдоль берега по узкой террасе над обрывом, именно там, где нельзя проехать на транспорте, шёл человек — кто-то приближался к зимовью. Ого! Такие гости ко мне ещё не заглядывали!
Времени на запуск генератора не было, и я, вбежав в зал, включил мощный светодиодный светильник с собственным аккумулятором. Затем оживил переносную радиостанцию и на первой частоте поинтересовался:
— Здесь «Глухарь», кто на подходе к зимовью? Приём.
Ответа не последовало. Пришлось повторить запрос, и опять безрезультатно. Оделся я за тридцать секунд, энергично, словно дух в мотострелковой учебке. Сразу же нацепил ремень с кобурой, накинул куртку, сунул в нагрудный карман фонарь…
И услышал слабый крик! Показалось?
«Нет, не показалось, там орут!» — мявканием оповестил меня Федя. Я сдернул за стены «зауэр» и бросился к двери. Стоп, тепловизор!
— Сиди на хозяйстве! Ты старший, — приказал я коту.
Впрочем, Федя и не порывался первым выползать под холодную ночную морось. Осторожно потрогав мокрые доски крыльца, он брезгливо поджал лапу и важно уселся на сухом пороге, а я выскочил за дальний угол, стараясь двигаться осторожно, в темноте запросто можно слететь с обрыва в реку. Встав поудобней у стены, вытащил тепловизор и вдруг вспомнил, что опять забыл взять патронташ. Идиот какой-то! Набитый патронташ, заботливо приготовленный и висящий на видном месте… Что же так медленно наука в голову заходит, а?
— Ну, ты и олень, Никитос.
Правда, на приклад ружья был натянут матерчатый патронташ на пять нарезных патронов, хоть что-то…
И тут с береговой террасы раздались хлопки выстрелов! Три подряд!
Дульных вспышек я не увидел, из чего следовало, что идущий палит не в мою сторону. Тем не менее я быстренько поменял позицию, спрятавшись за угол дома. Правда, теперь и мне не было видно подходящего незнакомца. Ладно, чуть подождём… Не знаю, кто именно там стреляет и по кому, но следующей мишенью я становиться не собираюсь.
С этого момента начали появляться дополнительные просчёты в моём оснащении. Дело в том, что прицела ночного видения у меня нет. Я заранее установил себе некий этический барьер высокотехнологической экипировки, решив, что в сумерках и ночью охотиться не буду, оставляя зверю и птице законное право на природную маскировку. Ведь он, спрятавшись в темноте, не рассчитывает на то, что охотник применит современные технические средства, меняющие время суток. Неспортивно. Одно дело, оценить местность в тепловик, а другое — ловить в прицеле саму цель.
Тепловизор нового поколения — дикая вещь. В отличие от ПНВ, он ловит не отражённый свет, естественный, от Луны, звёзд или искусственной подсветки, а прямое излучение объекта, ему подсветка не нужна. Правда, именно мелкий и холодный дождик, такой, как сейчас, одинаково интенсивно охлаждающий как рельеф, так и все объекты на местности, снижает качество наблюдения, здесь ПНВ может показать себя даже эффективней.
«Кто бы мне разъяснил: эти самые духи, они излучают тепло? Или они действительно перемещаются, как призраки, со стелс-технологиями? Тогда тепловик не возьмёт…» — мелькнула в голове очень нехорошая мысль.
Надо было брать и ПНВ-прицел!
Выстрелов больше не было, и я решился вернуться к берегу, сразу вскидывая прибор к глазам. Вопреки опасениям, всё было отлично видно — метрах в двухстах от меня по берегу шёл человек с каким-то непонятным грузом, он словно что-то толкал. Типа тачки.
— Э-гей, на берегу! Кто идёт?! — закричал я со всей возможной громкостью.
Фонарь незнакомца загорелся ярче, луч направился в мою сторону.
— Никита, это я! Новиков!
Фу-у… Твою мать!
— Димка, ты, что ли?!
— Я! Помоги маленько! — донеслось из темноты. — Мотоцикл сдох! Что-то с мозгами, в самый неподходящий момент подвёл меня, подлец.
Точно, у него же китайский Lifan! Пожалуй, можно убирать тепловизор в чехол. Или рано?
— Давай побыстрей, Никита, прятаться надо, — как-то уж слишком нервно сказал промысловик, резко забрасывая карабин СКС за спину. Я тоже убрал ствол.
— По кому стрелял?
— Не знаю. Показалось, что позади крадутся… Ты их уже видел?
Вот и начались интересные вопросы. Быстро, однако. Молча кивнув, я сразу опять вскинул тепловизор, внимательно осматривая пройденный им путь. Тревога штука заразная, передаётся моментально. А что мы застыли под дождём? Встав с двух сторон, покатили железного китайского коня быстрей. Вот и зимовье. Мы быстро подтащили мотоцикл к воротам двора, а затем начали загонять сломавшуюся технику внутрь.