— И у меня никого… Как ни крути, а Илюхе нашему шибко повезло, — буркнул Сомов, с неудовольствием перекатываясь. Камни всё-таки давили на кость через ягель.
— О чём ты, Миха? — нахмурился Сарсембаев.
— Бляха-а… Да не медная, позолоченная! — воскликнул Новиков. — Ильяс, прикинь, что ты один в избу заявился, без нас. А прииск работает!
— Ненужным свидетелем, — подсказал Сомов, после чего невозмутимо достал носовой платок и шумно высморкался. — Здра-асте, дяденька, кто такей? Ах, жи-итель? Ну, иди сюда, житель, не повезло тебе, забыл про тебя фарт.
Сарсембаев, по-моему, даже немного побледнел.
— Мужики, вы что, думаете, грохнули бы?
— Как два пальца об асфальт, — уверенно заявил Гумоз.
— Теоретически, могли попытаться решить деньгами, а там уж, как себя повёл бы. Но в любом случае, действительно, повезло тебе, Ильяс. Кто ещё в посёлке знает, в каких зарослях эта избёнка находится? Никто. И где тебя прикажешь искать в случае пропажи? — мне тоже нечем было успокоить товарища.
— А бывший хозяин на что? Капитан — человек умный, связался бы с Питером, послал бы запрос, — Новиков оказался единственным, кто вступился за соседа.
Мы молчали. Илья растерянно переводил взгляд на профили сочувствующих ему друзей, уже без горячего интереса осматривающих долину.
— Ни черта вы, уважаемые коллеги, не понимаете в искусстве тайного смертоубийства, как дети малые, — деловито начал вещание Гумоз. — Ментяра наш, значит, у вас самый умный оказался, чисто келдыш, а бандосы чернушные идиоты, как один? Ну-ну. Ильяса здесь бы и мочканули, качественно. А потом в лодку и к нему в фазенду. Там бы и лежал в компании со скучающим хомяком.
— Бурундуком! — взвился промысловик, а дальше продолжить не смог, заикал.
— Хватит его пугать, — укоризненно попросил я. — Воздух задержи! А вот насчёт лодки… По идее, моторка должна была стоять наготове, в старице. Водный путь всё-таки, артерия. Да и рыбалка.
— И где эта лодка?
— Трупешник криминальный на ней повезли, Ильяс, — запросто вымолвил безжалостный Мишка. — Со следами насилия на теле. Чей-то. Всё-всё! А если реально, то удрали на ней. Видите, на территории нет ни одного автомобиля.
Точное наблюдение: ни тебе вахтовки с будкой, ни грузовика снабжения, ни джипа.
Землеройная техника осталась, она замерла непосредственно на месте производства работ: два бульдозера Caterpillar D6N, гусеничный экскаватор John Deere, тоже небольшой — редкая модель, не часто такой увидишь. Чуть в стороне стоял фронтальный погрузчик Komatsu, этот был покрупней. Бульдозеры производили вскрышу золотоносной породы, экскаватор снимал жилу со склона, а погрузчик на коротком плече транспортировал породу к грохоту, сгружая её в приёмный бункер промприбора. Самосвала не видно. Или его вообще не было, или же на нём удрали, используя, как средство прорыва.
Для маскировки тяжёлой техники чернушники применили нехитрый, но весьма эффективный метод. Эти знаменитые на всю Сибирь машины, яркие, броские, всегда жизнерадостно оранжевые или жёлтые, хозяевами прииска были перекрашены неприглядной серо-коричневой краской. Или же их просто старательно намазали грязью. В итоге силуэты разбивались, мешая рассмотреть технику даже с каких-то пары сотен метров. А уж с большего расстояния вовсе не опознать. Промприбор монтировали на месте, в собранном виде такую махину по просеке не протащишь. Людей не было и там.
— Хоть кто-нибудь выжил? — без особой надежды спросил Новиков.
Никто ему не ответил. Масштаб случившегося здесь погрома, если честно, шансов на это оставлял.
— Проверить следует в любом случае. Документы поискать, оружие, пригодится, — несмотря на уже привычные опасения, особого страха я уже не чувствовал. Приспособился к жизни без страховки.
— Документы не надо искать. Вот с этим лучше не связываться вообще. А стволы… Откуда у работяг оружие? Мужики отбивались, чем могли, а охрана объект бросила, — скептически отозвался Новиков.
— Откуда, не откуда, а осмотреть нужно, мне вечером Храпунову докладывать. Разбиваться не будем, работаем вместе. Пошли! — я решительно прервал чуть было не начавшуюся цепочку рассуждений и, развернувшись боком, первым двинулся вниз по крутому, местами осыпающемуся склону.
— Да-а! Отличная новость! Только вот этого нашему менту для полного счастья и не хватало. — С кряхтением поднявшись на ноги, Гумоз пошёл вторым. Уже через несколько секунд меня обогнала собака, спущенный с поводка Шайтан, изредка оглядываясь, потрусил к строительным балкам.
Трупов было немного. Кого-то утащили или сожрали на месте твари, часть ещё лежала на земле. На тела я старался лишний раз не смотреть, на лужи пролитой крови тоже. Гнетущее чувство оставил торопливо сдёрнутый со щита красный пожарный багор с большим клоком серый шерсти на крюке. Багор был согнут под прямым углом. Тела человека, попытавшегося с его помощью в отчаянной последней ярости спасти свою жизнь, рядом не оказалось.
— Что ж, отбивался мужик честно, не сдался, — Гумоз на пару секунд стянул кепку.
Шайтан в сторону отбегать не хотел, постоянно крутился рядом, обнюхивал, тревожно рычал и тряс кудлатой башкой.
Пару тел нашли в балках, где жили рабочие. Потом направились в штабную зону. Здесь двери обоих балков оказались закрытыми. Окна левого вагончика были высажены, а единственное окно ближнего балка пошло лучами, вывалился лишь небольшой нижний осколок. Привстав на цыпочки, Новиков осторожно заглянул внутрь и тут же с руганью отпрянул, зажимая нос. Его примеру последовал Ильяс, отскочивший после пойманного впечатления с теми же неприличными словами.
— Посмотри, Бекетов, — посоветовал он.
— Да иди ты! — отстранился я.
Последним внутрь заглянул Гумоз, оставшись абсолютно спокойным.
— Трупешник, конечно, страшный, а автоматик годный, надо брать, — резюмировал он невозмутимо.
— Вот сам его и доставай, — обрадовано кивнул Сарсембаев, подталкивая Мишку к запертой двери.
— Что там? — не выдержал я.
— Дырка маленькая, страшная вонь… Там обогреватель, Никита. Похоже, работал, пока солярка в дизельной не закончилась. Крови-ищи! Как из лося натекло! А охранник распух уже, у стены сидит, в груди кол, словно метнули!
— Кто же тогда дверь захлопнул?
— А я знаю, Никитос? — вскричал Ильяс. — Здесь бойня была, поди, разберись теперь. Миша, как ты полезешь, хоть морду замотай.
— Замотаем, замотаем… — с этими словами Гумоз развернулся и бегом направился к жилой зоне, пёс побежал следом.
— Куда это он чухнул? — удивился Димка, но всё разъяснилось быстро. Через минуту Сомов вернулся, радостно размахивая большими защитными очками и респиратором.
— Что хоть за автомат-то? — живо спросил я.
— Я его там вообще не заметил, — так же тихо ответил мне Новиков.
Тем временем облачённый в средства индивидуальной защиты Гумоз примерился и с силой толкнул плечом запертую дверь. Мы торопливо отошли подальше, а Сарсембаев напомнил, где мы находимся:
— По сторонам посматриваем, парни…
— Может, топор поискать? — спохватился я.
— Не нужно! — отмахнувшись, Гумоз отошёл на несколько шагов, а потом живым тараном вынес дверь, тут же скрывшись внутри.
И опять тишина.
— Во даёт, паразит, — с нотками восхищения выдал Ильяс, засовывая между зубов сорванную травинку.
— Не боишься, что она в крови? — тихо спросил я. Сарсембаев тут же с испугом вырвал растение изо рта и метко бросил его в пустую бочку, поставленную у балка вместо урны.
— Мишка! Чё там?! — громче необходимого выкрикнул в нетерпении Димка, но Сомов уже вышел. Быстро отбежав от входа к соседнему балку, он стащил с головы маску и очки, закидывая их через спину в кусты. Мы подскочили к разведчику-мародёру.
Автоматик оказался компактным пистолетом-пулемётом ПП-91 «Кедр». Точно такая же машинка есть у помощника Храпунова.
— Два магазина, пять пачек патронов в столе и кобура, — азартно пояснил Сомов. — Сейчас проверю, сколько маслят в магазинах.
— Ты и стол успел осмотреть? — изумился Сарсембаев.
— А чё такого? Раз уж зашёл… Держи-ка ты «макарку», Ильяс, плохо, когда вообще без короткого ствола, — неожиданно для всех объявил Мишка.
— Ты серьёзно? — оторопел промысловик, принимая из рук Сомова тёмно-коричневую кобуру с ПМ.
— Серьёзно, серьезно. Забирай.
— Ну, братишка, такого подгона никогда не забуду! Простава за мной.
— Может, там ещё есть? — задумчиво предположил Дима.
— Загляни, кто мешает, — подзадорил его Сомов, вылущивая патроны на ладонь. — Хотя вряд ли там оружие осталось. На стенах не висит, сейфы открыты. В столе тоже пусто. Один труп охранника — один комплект. Так, мне нужна чистая тряпка.
— Ты и сейфы успел обшмонать! — вырвалось у меня. Вот это скорость работы!
— А не надо было? Мужики, не тупите.
Долго тупить не пришлось.
Громко скрипнула дверь второго балка, возле которой я стоял. Она внезапно распахнулась настежь, и на улицу выскочил страшный взъерошенный человек с окровавленным топором в руке. Кто-то из наших вскрикнул, мне же, не успевшему ничего понять и оценить, пришлось действовать на рефлексах, автоматически.
АК-105 остался висеть на груди. Стоял я удобно, выскочивший был ниже меня на полторы головы, буквально рядом, он просто напрашивался. В ту же секунду я провёл сильнейший маваши правой ногой, влепив идеально. Сознание мужика тут же отключилось. Безвольно вытянув ослабшие руки вдоль туловища, он смиренно закрыл глаза и ровным столбиком повалился набок. Как сосна под бензопилой.
— Убил! — истошно заорал Новиков, и было непонятно, возмущение или восхищение звучит в его голосе.
— Убить не убил, а срубил чисто, — сидя на корточках перед телом, Сарсембаев поймал на руке поверженного пульс и оглянулся. — Воду дайте.
Гумоз протянул флягу и заметил:
— Да уж, от всей души. Боюсь, он после этого дураком останется. Ты кто такой, чёрт?! — рявкнул он после того, как мужичок разлепил глаза. Открыл, хлопал и молчал.
— Машинально! Он же сам на меня выскочил! — спохватился я, оправдываясь. — С топором! Ну, я и стукнул маленько…
— Хренас-се у тебя маленько, — проворчал Ильяс, поднимаясь. — В следующий раз половинь, что ли, а то действительно на тот свет человека отправишь.
Топор лежал в сторонке, куда его ногой оттолкнул Новиков.
— Вахтовик я, моторист промприбора, — несколько неразборчиво ответил ушибленный, тут же начав торопливо вываливать: — Демьяном меня зовут, а мужики Везунчиком прозвали, Везуном. Ох, бог, а рази же не везёт? Ещё как везёт! Гестаповцы не пристрелили, гады не порвали, успел спрятаться, значится… Вот только зарплата накрылась, как её теперь выцарапать-то? Мужики, а вы на машине, да? Где она? А кто меня вырубил?
Он начал нервно оглядываться вокруг маленьким морщинистым лицом, лисьим каким-то, что ли.
— Из Каменных Крестов же, да? Мне бы в посёлок, мужики, а уж там я на попутке мышкой сдрисну… — Демьян вытащил из кармана синей с белыми полосами спецовки без логотипа мятый носовой платок, намочил из фляги и приложил к растрёпанной голове.
Мы внимательно рассматривали выжившего, не торопясь отвечать. Успеется, вопросов у него будет много, а все ответы плохие.
— Остановись, не болтай! Внимание, вопрос: на прииске ещё кто-то остался в живых? Слышишь меня? — гаркнул Ильяс.
— Что? Живые? Башка болит… Не видел я никого и не слышал. Да леший с ними, какая теперь разница. Я свою жизнь веду, они свою. Тут уж, кому свезло, а кому поминки. Где машина-то, чего молчите, мне бы до Северо-Енисейского… Поди, возьмут на попутке, я и отработать могу, — говорил он больше себе, чем кому-либо ещё.
— Нет попуток, — прервал его Новиков. — Зона закрыта, никого не выпускают, особый режим. Вам тут что, не доводили?
— Так ведь и здесь режим, дядя. Чисто концлагерь. Клипы музыкальные показывали. Ох, куда же теперь? Мне в посёлке обретаться никак нельзя, заметут! Мужики, что делать-то? Посодют!
— Можешь остаться здесь вольным человеком, — хмыкнул я.
— Шта? Шутишь, дядя? — стиснув зубы, он зло прищурился. — Тебя бы ко мне в балок вчерась…
— Демьян, это он тебя уронил, — по-дружески предупредил везунчика Гумоз.
Тот сразу отскочил метра на четыре, быстро потирая ушибленное ухо. И, глядя на меня с испугом, по-рыбьи начал раз за разом широко открывать рот, а потом громко и протяжно заорал на одной ноте, после чего пулей исчез в любимом балке.
— Обалдеть. Похоже, он действительно дурачком остался, — пробормотал я, кисло улыбнувшись. — Сильно ударил. Ну, вышло так, вышло!
Однако Новиков поднимая к плечу карабин, смотрел в том же направлении, что и Везунчик.
И не на меня, а куда-то за спину. Что ещё?
Пытаясь как можно быстрее увидеть цель, мы странным образом искали её где угодно: у въезда в карьер, вокруг экскаватора, стоящего на самом виду, по обе стороны от громады промприбора и вдоль короткой дороги, ведущей к грохоту.
Но только не на центр поляны.
А она стояла там — очень высокая, судя по траве и кустам по соседству, худая женщина с распущенными волосами. Длинными и седыми. В живописном, если этот эпитет может соответствовать ситуации, тряпье неопределённого цвета и с каким-то убором на голове в виде шлема с висюльками по бокам. Я смотрел на неё через открытый прицел, а мужики разглядеть незнакомку в оптику не успели.
— Это опять она! — истерически заорал везунчик из глубины балка, отчего все невольно вздрогнули. — Валите чертовку, валите! Главная у них!
Мы опять вскинули стволы, но женщины на месте не оказалось.
— Где баба-то? — выдохнул Ильяс, до белизны пальцев сжимая карабин.
Женщина тем временем снова невозмутимо глядела на нас. Непостижимым образом она переместилась далеко в сторону и теперь стояла под склоном, по которому в долинку недавно спускалась группа. Вот она подняла вверх костлявую руку, широкий рваный рукав парашютиком свалился на плечо… И призывно помахала, словно предлагая подойти ближе. Ага, как же, сейчас!
Никто не успел выстрелить.
Вокруг женского силуэта призрачным овалом неожиданно возникло белое свечение. Облачко быстро становилось всё ярче и ярче, и вдруг бесшумно взорвалось, выпустив в стороны росчерки серебристых стрелок!
— Твою мать… Синильга! — простонал Новиков, и мы ответили ему слабым эхом последнего слова.
Из огромного молчаливого леса повеяло ледяным ветерком.
— Стреляйте! — всё ещё призывал всех ушибленный.
И тут она побежала. С дикой скоростью перебирая ногами, чертовка, или кто там явился перед нами из ниоткуда, в несколько мгновений пересекла поляну поперёк и скрылась в чёрной тайге!
— Ну, во-от! Упустили, придурки! — подвывая от страха, заревел трясущийся моторист промприбора, выбираясь наружу.
А тайга жила своей обычной жизнью. Степенно покачивали верхушками старые ели, трепетали молодые листья берёзок, полосатый бурундук бесстрашно пробежал совсем рядом по прошлогодней хвое и юркнул под один из балков. Суетились на своих тайных тропах мыши, где-то тонким свистом перекликались мелкие птицы.
— Жди беды, сейчас приведёт, — неслось из-за спины.
— Заткнись на шконке! Такие наводки нам знакомы, — отметил Гумоз, закидывая на шею так и не протёртый тряпицей «кедр». — Командир, что мы в таких случаях делаем?
— Сваливаем галопом, что ж ещё, — без труда вспомнил я.
Глава восемнадцатая
Трудный путь к Таймуре
Ох, и сложная ты нравом, речка Батоби!
Через каждую пару километров меняешься… Теперь мне стало понятно, почему Ильяс Сарсембаев не хотел добираться к отъезжей избе по ней, следуя против течения. Сплавляться с вырубленным мотором вполне можно, сберегая винты на мелях, пусть они почти у всех поселковых и защищены решётчатыми кожухами. Двигаясь вверх, подвесник не выключишь.
Стояла жаркая безветренная погода. Повылазило много мошкары, комарья и даже оводов-паутов, пик активности которых уже прошёл. Хорошо, что запаслись репеллентами.