Кирзачи были разрушены. Догорали дома, центральная улица и проулки пестрели трупами мутантов, пчелиное стадо разбежалось, вытаптывая огороды, истошно квохтали рыбы, махали плавниками, безуспешно пытаясь взлететь. С Финкой от напряжения случился лёгкий обморок, но ни одна аномалия не успела проникнуть в посёлок. Ленинградцы спокойно перезаряжали оружие, как будто такие бойни дело для них вполне привычное. Народ уже разбежался по домам, спасать добро из пожаров. Председатель Сергушин как зомби ходил по дворам и невнятно, пряча глаза, спрашивал одно и то же:
- Все хоть живы? Ну, слава Полю.
Живы были все. Серёжа Полоротый сам себе глаз подбил. Ссадины, ушибы, несколько переломов - ущерб от побоища был, скорее, материальный. Вот только всем стало очень стыдно. Намазываясь сметаной от ожогов, фермеры старались молчать. Только Жмот, придерживая Финку за плечи, обсуждал с Тыриным подробности боя.
- С такими подствольниками мы бы горя не знали, - говорил Жмот.
- Поставки вооружения можно наладить хоть завтра, - отвечал Тырин. - Надо лишь подписать с вашим руководством договор о сотрудничестве.
- Да что ты всё «руководство-руководство», - рассердился Жмот. - Я ж тебе прямо говорю - не надо сюда руководство приплетать. И так найдутся люди, которые хорошо заплатят.
Тырин строго посмотрел на Жмота и ничего не ответил.
Председатели тем временем собирали народ за праздничный стол. Как ни странно, он совсем не пострадал во время одичания. Сергушин сменил пластинку и теперь приговаривал:
- Давайте-давайте, нечего добру пропадать. Давайте-давайте.
Народ неохотно рассаживался, угрюмо наливал, без тостов выпивал. Фермеры были раздавлены, опустошены случившимся. Они настолько не пришли ещё в себя, что даже не поблагодарили Жмота с Финкой за спасение и не поинтересовались, что за странная команда пришла с ними. Все просто молча напивались. Бабы, мужики - они словно хотели залить весь этот кошмар брюквенной настойкой. В мерцании догорающих Кирзачей, в удушливой вони тлеющей пшеницы, в полной тишине. Даже дети тихо грызли муравьиные яйца, хлебали кулеш, не приставали к родителям. Поэтому когда Председатель начал кричать на Финку, все как будто проснулись.
- Из-за тебя это всё! - кричал Сергушин, тыча в Финку двумя указательными пальцами. - Не надо было тебя спасать. Как ты появилась - сразу началось. До этого жили как люди!
- Вот именно, - не удержался Жмот. - «Как».
Они с Финкой и ленинградцами за стол не садились, их пригласить забыли. Они скромно расположились вокруг туши запечённого зайца и уже отрезали по доброму ломтю.
- Это на что вы, молодой человек, намекаете? - зловеще поинтересовался Председатель, но Максютов, не вступая в перепалку, дал короткую очередь из автомата в землю перед собой.
Председатель сразу же успокоился. Фермеры уткнулись в тарелки. Юрий Эрнестович, поправляя повязку на ухе, разливал настойку. Шопенгауэр, стараниями которого и был добыт сегодняшний заяц, довольствовался кузнечиками, но к полярникам подойти стеснялся. Бабка Морозиха, принявшая пару стаканчиков, уже тихонько напевала: «По-о-ле чуде-е-ес, по-о-о-оле, чудес». А вот Финка обиделась, даже жевать перестала.
- А ты как хотела? - зло спросил Жмот. - Они же быдло неблагодарное. С ними жить хотела? Думала, спасли тебя так и полюбили? Спасибо скажи, что анархистам в рабство не продали.
- Не осуждайте этих людей, - тихо сказал Тырин. - Вы же видите, им не сделаны прививки от дикости.
Он как раз доел свой кусок мяса и было видно, что ему очень понравилось. Тырин вынул из кармашка упаковку салфеток и аккуратно вытер от жира губы и пальцы. Потом с изумлением взглянул на Жмота с Финкой.
- Позвольте, - воскликнул он. - А вы сами-то привиты? У вас вообще делают прививки от полевого церебрального возбудителя?
Жмот ничего не успел ответить. К ним подошли Манечка с Президентом.
- Вот. Как очухался, сразу вас требует. Совсем сладу с ним нет, мало я ему навешала, - сказала Манечка и обняла Финку.
Президент, пошатываясь, бросился к Жмоту.
- Умоляю, спасите, - простонал он.
- Ты чего, дядя? - удивился Жмот. - Всех уже спасли. Иди вон, закуси.
- Внученьку спасите. Наташеньку. Умирает.
- Где? - спросил Жмот.
- Я видел, - заторопился Президент. - Красные кусты, жёлтая вода, белая земля. Она там. Плохонькая совсем. Лежит калачиком свернулась. Ясно мне показали - недолго ей осталось. Кровиночка. Я их прошу - хоть бы жива осталась, а они - вон чего. Всё порушили.
Президент всхлипнул, зажмурился, затрясся всем телом.
- Ну, бред же, - сказала Манечка.
- Да нет, - сказал Жмот. - Знаю я это место. Рядом тут.
Всё складывалось просто замечательно.
- Господа, - торжественно обратился Жмот к ленинградцам. - Наш контракт я полагаю законченным. Вот вам представитель руководства, которого вы так стремились увидеть. Лучше чем представитель. Сам Президент. Ничего, что бывший, ничего, что морда разбита. Он прекраснейшим образом введёт вас в курс дела. А мы вынуждены немедленно отправится в спасательную экспедицию.
- Отправляйтесь, - прохныкал Президент. - Очень вас прошу.
- Нам очень приятно познакомиться с вашим президентом, хоть и бывшим, - сказал Тырин, - но мы, судя по всему, уже нашли интересующий нас объект. Источник возмущения находится, безусловно, именно здесь. Мы теперь и сами во всём разберёмся.
Жмоту не понравилось вот это «разберёмся», но он лишь скромно спросил:
- А вознаграждение?
- Да, пожалуйста, - сказал Тырин и небрежно протянул Жмоту золотой слиток.
Жмот, не веря ещё такому счастью, выхватил золото и сквозь зубы промычал Финке:
- Всё. Уходим. Быстро.
- Я с вами! - заявила Манечка.
- Нет, - отрезал Жмот. Ему хотелось как можно скорее слинять подальше от ленинградцев. Слишком легко Тырин с золотом расстался. - Ну, пошли. Финка! Может ты остаться решила?
Финка печально обвела взглядом руины Кирзачей и сказала:
- Нет. Где же теперь тут оставаться? Пойдём. Девочку надо спасть.
Жмот про себя подивился, что Финка думает о девочке. Сам он радовался, что теперь и задание Кащеева будет выполнено, а значит, начальник Изгорвола не отвертится от выплаты гонорара.
А бабка Морозиха, совсем уже пьяненькая, спросила:
- А Джоковит где? Никто его не
видел? Слинял наш Джон, который винд... вилит... видитв темноте.
11. Изгорвол, 17 октября, 2112 года
Выслушав доклад Джоковита о событиях в Кирзачах, Кащеев отдал приказ о переводе Изгорвола на военное положение. На расширенном совещании Саша, Паша и Таня, с удивлением узнали, что у Кащеева были агенты не только в Киразачах, но и в Оазисе. Именно Кащеев был инициатором сепаратных переговоров между куполом и Изгорволом, но налаживать контакт ему пришлось через голову Президента, упорно придерживающегося политики изоляционизма. Обо всём этом Кащеев поведал в своём выступлении и резюмировал:
- Теперь всё предельно ясно, причины дестабилизации обстановки стали очевидны. Сержант Корхонен после ранения была вылечена фермерами при помощи редкого артефакта. Несомненно, влияние этого порождения Поля вызвало в организме сержанта необратимые изменения, которые до этого дремали, находились латентном состоянии. Плюс фермеры потревожили ноосферу своей неурочной просьбой. Плюс этот идиот, Президент, ставит перед Полем неразрешимую задачу - спасти Наташу. А Наташ к тому времени два десятка и большинство из них, я полагаю, погибли. Поле пытается воскресить умерших, но видимо это ему ещё не под силу, и мы получаем дестабилизация ментального фона ноосферы, выброс Новой Лажи. В ближайшее время мы будем иметь экспансию агрессии со стороны анархистов и диких, которые по сути, явления одного порядка. Мы будем иметь природные катаклизмы ещё более губительные для человеческой природы, чем те, что мы имели раньше. А уж какие губительные образцы флоры и фауны возникнут в ближайшее время, даже я прогнозировать не берусь. Нас ждёт много увлекательной работы, товарищи! Разумеется, тех, кто выживет...
12. Поле, белоземье, 17 октября, 2112 года
- Кузнечики на углях это конечно вкусно, но я бы сейчас лучше борщика навернул. Со сметанкой.
Жмот шагнул и по щиколотку провалился в густой наваристый борщ. Судя по запаху - с говядиной. Всё Поле до горизонта парило борщом и больше всего это напоминало багровое болото в тумане. Кое-где торжественно возвышались айсберги сметаны. Пахло вкусно, но выглядело неаппетитно. Жмот провалился по пояс и зашипел:
- Горячо, блин...
- Держись! - заорала Финка и бросилась вытаскивать Жмота.
Легла плашмя, подползла, схватила за плечи, потянула.
- Всё, всё уже, - сказал Жмот, отпихивая Финку.
- А?
- Кончилось всё, - повторил Жмот, выбираясь из самого обычного песка.
Финка изумлённо оглядела пейзаж, второй раз мгновенно изменившийся до неузнаваемости. Теперь это была пустыня, расчерченная продольными полосами чернозёма. Как зебра. Жмот принялся вытряхивать песок из берцев. Следов борща на нём не осталось.
- Вечно ты вот мешаешь, - раздражённо проговорил Жмот. - Зачем полезла? Осмотреться не дала. Попробовать.
- Я мешаю? - изумилась Финка.
Губы у неё задрожали, по щекам хлынули слёзы. Совсем сдали нервы у сержанта. Жмот уронил ботинок на песок, вытер об штаны перепачканные руки и обнял Финку, прижал к себе.
- Ну прости, прости меня, дурака, - шептал Жмот.
Но Финка всё всхлипывала, и Жмот стал целовать солёные мокрые щёки, а потом губы. А потом, лёжа на расстеленном спальном мешке, Финка всхлипывала уже не обиженно, а благодарно. А потом сказала:
- Не хорошо это.
- Да, ладно, чего там, люди взрослые, - легкомысленно сказал Жмот. Но тут же вспомнил Хитоми и подумал - да, нехорошо получилось. Но приятно.
- Я не об этом, - сердито сказала Финка.
Она вскочила и принялась лихорадочно напяливать камуфляж, броник, подхватила рюкзак.
- Там ребёнок, а мы тут развлекаемся! - она вздёрнула на плечо автомат. - Может быть, срочная помощь нужна, может быть каждая минута на счету, понимаешь? Давай идём скорее.
- Давай, - согласила Жмот.
Пока он быстро, но тщательно собирался, Финка уже потихоньку двинулась вперёд и Жмоту пришлось её окликнуть:
- Стой, дальше ходить не надо.
Он достал из рюкзака «тёрку» (не самый дешёвый арт, между прочим, рублей за двадцать пять загнать можно) и, чиркнув зажигалкой, поджёг ребристый брусок, действительно напоминающий кухонный инструмент. Артефакт ослепительно вспыхнул холодным пламенем, и Жмот с Финкой оказались среди красных кустов на белой земле. Недалеко журчал жёлтый ручей.
- Так и называют - белоземье, - пояснил Жмот ошарашенной Финке. - Сюда редко кто заглядывает, пустое место, бесполезное. То ли параллельное пространство, то ли хрен пойми чё. Первый раз обнаружили случайно - «тёрка» в костёр упала, и группа полярников сюда перенеслась.
- С любого места так?
- Нет.
- А обратно как?
- Так же.
- Девочку надо найти.
- Вон она. Лежит.
Наташа лежала на чистой белой земле, но, не свернувшись калачиком, как говорил Президент, а навзничь, широко раскинув худенькие руки ноги. Выглядела она очень плохо, глаза на измождённом личике ввалились, рот запал, как у старухи, нечёсаные волосы торчали неопрятными колтунами. Но когда Финка подбежала к ней и попыталась положить голову Наташи к себе на колени, девочка неожиданно сильно оттолкнула её.
- Уйди, уйди прочь от меня, - тихо, но твёрдо сказала Наташа. - Отойди подальше.
А когда подошёл Жмот она усмехнулась.
- Золото, дурак, взял.
- И чё? - растерялся Жмот.
- Вот твоё золото, - Наташа показала на Финку. - А то, что у тебя в кармане никому скоро не будет нужно.
Дальше Наташа говорила почти не останавливаясь, отвечая на вопросы раньше, чем Жмот с Финкой успевали их задавать. Как будто читала мысли. А может и читала.
- Я не умираю, просто ухожу в Поле, не надо меня спасть. Да, осталась одна, все остальные погибли. Собственно, это я погибла на девяносто процентов. Изучали. Входили в аномалии, применяли к себе артефакты. Экспериментировали. И когда одна погибала в мучениях, оставшиеся чувствовали эту боль. А сейчас осталась одна боль.
Финка попыталась напоить Наташу водой из фляги, но девочка снова оттолкнула её и продолжила.
- Конечно, результат был, ещё какой. Вы даже не представляете, какая это интеллектуальная мощь - два десятка мозгов, мыслящих синхронно. А когда мы наладили телепатическую связь, дело пошло ещё быстрее. Но тогда нас осталось уже только пятеро. Самое главное, запомните - вам нечего боятся. Поле само обо всём позаботиться. Только не надо ему мешать. И приставать с идиотскими просьбами. Кстати, дедушке привет передайте, скажите, я теперь всегда рядом буду.
Жмот хотел пообещать, что сделает, передаст привет, как ни как последняя просьба, но Наташа снова заговорила, теперь очень часто, сбивчиво:
- Посредник. Посредник нужен. Найдите. Он может быть объяснит, я не успею. Ну, где, ну, на севере. От дикости не прививки, от дикости совесть... Совесть в Поле... дегенератор совести! «Магнитикус» варить с мёдом, из сыра «тёрка», из «тёрки» белая земля. В «дрожку» не ходить, засосёт! Свет погасить!!
Дальше Жмот с Финкой сидели на белой земле и даже не пытались запомнить. Объём информации был чудовищным, скорость - запредельная. Наташа захлёбываясь выдавала рецепты преобразования артефактов, безопасные полярные маршруты, классификацию лесных мутантов, принципы их эволюции. Она что-то предсказывала и от чего-то предостерегала, но понять её уже было невозможно.
- Виадук в радугу, Финка в Виадук... На поляне засуха, грибы квасить в мёде, «стыдобушку» культивировать по-президентски... Не стрелять, не стрелять, не стрелять! Дух Поля не звать... От пажитей полевых всё живое под куполом сияет... следы костра, огрызки яблок, конфетные обертки, консервные банки, пустые бутылки... Отягощение счастьем организовало желаемое будущее. Алая аура некоего бонапарта... на мохнатом животе четыреста пятьдесят один. Начало конечности. По бим-бом-брамселям! ... крепенькие и кругленькие тридцать тысяч экземпляров. Свет погасить ...
Это был код, неведомый шифр, который надо было записать на магнитофон и отнести Кащееву. Но магнитофон Жмот видел два раза в жизни - когда Рубильник ещё приторговывал краденым.
Она замолчала и Жмот понял, что это уже навсегда и Наташи больше нет с ними. При это она безусловно была жива - прослеживалось хоть и редкое дыхание и даже мелкая моторика пальцев на широко раскинутых руках. Как бы в подтверждение Наташа чуть повернула голову к Жмоту и тихо прошептала:
- Самое главное чуть не забыла - смерти нет.
13. Фермерское поселение Кирзачи, 17 октября, 2112 года
- Прям таки взять и взорвать? - с тоской спрашивал Председатель Сергушин.
- Непременно, - кивал Тырин. - Вы же сами видели, что тут у вас творится. И эта зараза будет дальше расползаться, сейчас просто временная передышка. Кирзачи пострадали первыми, следующий на очереди Оазис.
- Да и хрен бы с ним, - сказал Юрий Эрнестович.
- Нам-то он не упирался, - поддержал Лёшка-пчеловод.
- Люди же погибнут! - воскликнула Комлева. - Вы что?
- Здесь всё равно оставаться нельзя, - спокойно напомнил Романецкий.
- Так-то оно так. Жить тут теперь невозможно, кончились Кирзачи. Только вот взять и взорвать, это как-то не очень. Это ж наше место, можно сказать малая родина.
- Не совсем взорвать, - влез с пояснением дотошный Максютов. - Мы зажжём термическую бомбу. Она будет вырабатывать стабильную высокотемпературную плазму с мощностью прямо пропорциональной полевой активности. Это очень просто - чем активней Поле, тем сильнее горение. Таким образом, Поле будет уничтожать само себя.
- Это, конечно, совсем другое дело, - ехидно произнёс Шопенгауэр. - Мы боялись, что вы взорвать хотите, а раз пропорциональную плазму - ну, тогда мы прям счастливы.
- Очень важно сделать это именно в этом месте и как можно скорее, - жёстко сказал Тырин и все поняли, что обсуждение закончено.