Сейчас Президент, переодевшись в цивильное и без охраны, прогуливался вдоль длинного ряда просторных клеток и с наслаждением вдыхал запах навоза. Этот запах казался ему тоже истинным, натуральным и фундаментально-почвенным. От медитативного созерцания его отвлёк громкий детский плач. Президент обернулся.
- Боюся, мама, давай уйдёёём! - ревел упитанный карапуз лет шести.
- Смотри, коровка, - уговаривала молодая мамаша орущего малыша.
- Нееет, - надрывался ребёнок. - Коровки маленькие, с крылышками, это бабайка, я боюююся...
«Корова подлинная, долажовая» гласила табличка на клетке.
Президент вздохнул и направился к лифтам.
9. Поле, 15 июня, 2112 года
Пока Финка лежала над обрывом она ничего не хотела, только побыстрее умереть. С одной стороны гладкая отвесная стена с другой - бездонная пропасть. Выбраться наверх у неё не было никаких шансов, жрать тоже было нечего. Манечка умирала в Кирзачах, и никто не знал, что Финка пошла к Оазису через Разлом. Автомат быстро пришёл в негодность, а то бы она может и вправду застрелилась от отчаяния. А прыгать в жуткую, кипящую багровым туманом пропасть было очень страшно. Оставалось только тихо скулить.
Но потом словно ангел с небес появился этот скалящийся полярник и бросил ей конец тонкой, но очень крепкой верёвки. Финка, разрезая ладони, тут же принялась карабкаться, и Жмот заорал на неё матом, скинул верхонки и пластмассовый жумар. Когда Финка, наконец, выбралась наверх, Жмот спросил:
- А ты как трос на тот край закинула?
- Буропатроном.
- Ишь ты, - восхитился Жмот. Ему нравились сообразительные люди.
- А потом карабин оборвался, и я на эту полку свалилась, - сказала Финка, бинтуя порезанные пальцы.
- У Разлома и тем более над ним металлы приобретают суперпластичность, это даже дети знают, - сказал Жмот. - Чему вас в спецназе учат? Смотри.
Он снял с плеча автомат и легонько покачал его в руке. Ствол автомата мотался как резиновый.
- Если бы ты чуть дальше по тросу продвинулась, то прямо вниз бы ухнула. Понимаешь, бестолочь? - ласково спросил Жмот.
- Я не бестолочь, я Финка, - сказала Жозефина Корхонен.
- А я Жмот, - сказал Жмот.
- Спасибо, Жмот.
- Сочтёмся.
Финка серьёзно кивнула, и они пошли прочь от Разлома. Доценты секли за периметром, пчёлы щипали травку, всё было хорошо. Жмота посетило благодушное настроение, и он начал насвистывать «Yesterday».
- Мне очень-очень надо было спешить, - тараторила Финка. - Иначе я бы через Разлом не пошла, конечно, опасно это, все знают, что к Разлому лучше не соваться. Но там, в Кирзачах, умирает маленькая девочка. Манечка её зовут, Маша. Её из-за меня подстрелили. Били по мне, а ей шальная пуля досталась, понимаешь? Дикие напали, понимаешь, Жмот? Её фермеры лечат, но нужны лекарства, антибиотики нужны! Главное это антибиотики... А она горит вся и в сознание даже не приходит. Пулю достали, но организм у девочки слабенький, мутированный. Если она умрёт, я не знаю, что... Она такая... Она мне как сестрёнка!
Финка разрыдалась и остановилась, закрыв лицо перебинтованными ладонями. Ещё ни разу в жизни она так много не плакала, как сегодня. Жмот неловко приобнял Финку за плечи, пробурчал:
- Да ладно ты, может и не помрёт ещё, мутанты они живучие.
Финка глянула на него своими заплаканными голубыми глазищами и спросила:
- У тебя же есть полевая аптечка?
По мере удаления от Разлома металлы начали приобретать прежнюю форму и твёрдость и ствол калаша больно упёрся Жмоту в копчик. Жмот, поправляя, сердито дёрнул ремень автомата и сердито сказал:
- Я тебя из провала вытащил, мало тебе? Ещё и аптечку тебе подавай? Это всё, между прочим, денег стоит.
Ему было совершенно наплевать на фермерскую девчонку. Тем более мутанта.
- Слушай, Жмот, - хрипловатым шёпотом произнесла Финка. - У меня денег нет. Но я ради Манечки на всё готова.
Грудь у неё, как и положено, вздымалась, ресницы трепетали, воротник был соблазнительно распахнут и грудь... хорошая у Финки грудь, чего уж там. И Жмот чтобы отвлечься включил в голове калькуляцию. Нанять спеназовца в дальний рейс было по деньгам сильно дороже одной аптечки. Поэтому он сказал:
- Слышь ты, на всё готовая - у меня, между прочим, невеста есть. А вот лишний ствол в походе не помешает. Так что поможешь мне доцентов до Изгорвола довести.
- Согласна, - не задумываясь, ответила Финка.
- Денег за ходку не получишь, жрачка и патроны за мой счёт.
- Согласна, - повторила Финка. - Но ты стадо фермерам вернёшь.
- Что?! - Жмот задохнулся от возмущения.
- А ты не пыхти, - сказала Финка. - Я этих пчёлок сразу признала, из Кирзачей они. Фермеры на диких грешили, а это ты оказывается под шумок угнал. Поживиться решил? Вернёшь пчёл, а за аптечку я с тобой ходкой рассчитаюсь. Это я добрая такая, потому что ты меня спас. А то могу просто фермерам тебя сдать. Тогда и пчёлы, и аптечки, и снаряга в Кирзачах останутся, а вы в Поле останетесь. Мёртвенькими.
- А не проще мне тебя сейчас пристрелить? - спросил Жмот.
- Не пристрелишь, - уверенно ответила Финка.
- Почему?
- А потому что тот, который бы мог пристрелить, не отказался бы меня за аптечку трахнуть. И прежде чем из провала вытаскивать поинтересовался, есть ли у меня деньги.
Жмот от досады даже новыми зубами скрипнул. На глазах репутация рушилась! Эдак, чего доброго, в Робин Гуды запишут. Был такой весёлый альтруист, читал он про него. В «Топольке» точно засмеют, если узнают, как его девка развела. Но вот сама Финка нравилась Жмоту всё больше. Минуту назад умоляла о помощи, а теперь сама условия диктует. Такая не пропадёт.
- Всех не отдам, - твёрдо сказал Жмот. - Половину отдам.
- Согласна, - в который раз повторила Финка.
- Тогда так, - Жмот повернулся к доцентам. - Саша, дай-ка на карту глянуть!
Саша, недовольно выставив бороду, подошёл к Жмоту с Финкой, вытягивая из нарукавного кармана ту самую карту, о которой доценты ещё в Оазисе все уши Жмоту прожужжали. Он её перед выходом изучил, хохотнул про себя и ничего доцентам говорить не стал, решил ничего, пусть думают, что так оно и есть. Жмот поманил пальцем Финку и, когда она к нему шагнула, тем же пальцем ткнул в карту.
- Виадук знаешь?
- Знаю. Там недалеко анархисты наш взвод постреляли.
- А как ты вообще у фермеров оказалась?
- Так они меня раненую и подобрали.
- Странно, - сказал Жмот. - И свои тебя бросили, и анархист не добили, а фермеры выходит пожалели.
- Выходит так, - сказала Финка.
- Боевая задача у взвода какая была? - спросил Жмот.
- Формально это был обычный рейд, - ответила Финка. - Типа анархистов погонять. Но мы слишком далеко ушли на юг, обычно там рейды не проводятся. И направление у нас было - на Изгорвол.
Финка подумала, что только сейчас она выболтала служебную тайну случайным людям и в спецназе её за это уже точно к стенке поставят. И она поняла в этот момент, что никогда не вернётся в спецназ. Ни за что. Раньше она просто не хотела возвращаться, но теперь это стало целью её глупой жизни. Остаться у фермеров, во что бы-то ни стало. Жить в Кирзачах. Финка очень надеялась на благосклонность Никиты Михалыча после возвращения пчёл. И ещё ей показалось очень странным, что эти странные доценты со странным проводником двигаются в сторону загадочного Изгорвола. Про который у фермеров говорили, что «ходить туда - смерти искать».
- Ладно, - сказал Жмот, доставая из рюкзака полевую аптечку. - Будешь ждать вечером у Виадука.
Карту он вернул Саше, но тут возник Паша, чем-то сильно озабоченный.
- Что-то мне это совсем не нравится, - раздражённо сказал Паша. - Сначала мы на сутки задерживаем движение экспедиции, уходим с намеченного маршрута. Теперь в состав группы включаем постороннего человека, совершенно не понятно, как здесь очутившегося. Судя по всему дезертира и саботажника. Как хотите, но я должен сообщить руководству о форс-мажорных обстоятельствах.
Он скинул рюкзак и достал из-под клапана портативную рацию, вытянул длинющую антену.
- Ух ты! - восхитился Жмот. - Дай позырить.
Средства связи после Большой Лажи стали редкостью. Электромагнитное поле Земли, так же как и гравитация, ускорение свободного падения, трение, да и вообще законы термодинамики вели себя зачастую произвольно. Лишь в редких оазисах накрытых куполами остатки человечества, подобно зверью в заповедниках, могли рассчитывать на стабильность природных явлений. А девяносто девять процентов территории планеты были во власти Поля: с мутантами, с чудовищным зверьём и непостижимой эволюцией, с новыми законами физики и химии, невероятными аномалиями, непонятными и малоисследованными артефактами.
Поэтому Жмот, выхватив у растерявшегося Паши рацию, с восторгом разглядывал яркий дисплей и слушал белый шум из динамика.
- Классная штука, винтажная, - наконец сказал Жмот, нажимая на кнопку «вкл/выкл».
- Дайте сюда! - возмущённый Паша попытался забрать у Жмота рацию.
- Э нет, - сказал Жмот. - У меня побудет.
- Послушайте, Жмот, - подал голос Саша. - Это уже слишком. Верните рацию!
- И не подумаю, - сказал Жмот, приподнимая от бедра ствол автомата.
У Саши и Паши оружие висело за спиной, лишь Таня успела перевести свой дробовик в боевую позицию. Но Финка уже тихонько приставила ей в спину свой ствол.
- Вы тоже меня правильно поймите, - сказал Жмот. - У ваших смежников мои родные в заложниках. Как на их судьбе ваши доклады отразятся, я не знаю.
- Если я не выйду на связь в назначенное время, их расстреляют! - выкрикнул Паша.
- А вот это врёшь. До получения сколь-нибудь достоверной информации никто радикальных решений принимать не будет. Так что мне будет спокойнее, если вас будут считать без вести пропавшими. Покамись.
Саша в сторону Жмота сделал успокаивающее движение рукой, придержал Пашу за плечо и сказал:
- Ладно. Покамись пусть так.
Он, передразнивая, форсировал слово «покамись», но Жмот лишь ухмыльнулся. Доценты удалились на совещание, в чём-то усиленно убеждая Пашу, который махал руками и тряс головой. Финка внимательно осмотрела содержимое аптечки: полный комплект антибиотиков, перевязочный материал, наркота, стимуляторы - всё на месте. Это было то, что надо!
Жмот тем временем проделал с половиной стада неприятную процедуру - каждую пчёлку, выбранную им для возвращения в Кирзачи, он сильно дёргал за рудиментальные крылышки. Пчёлы взвизгивали, какались от боли, но после такого надругательства уже отказывались признавать Жмота вожаком стада. А ему это и надо было.
- Финка! - крикнул Жмот. - Забирай копытных. И не забудь к вечеру на Виадук пришлёпать.
- Не забуду, - сказала Финка.
Она сорвала толстый прут, но пчёлы, при её приближении сами начали сторониться, подальше от Финки старались держаться. Так что прут ей не понадобился, двинулось малое стадо в сторону Кирзачей.
- Думаешь, не обманет? - спросил Саша. - Точно придёт?
- Не обманет, - уверенно сказал Жмот. - Ты же видишь, ей самой интересно.
А Финка гнала пчёл в Кирзачи и думала о Манечке, о Жмоте, о Изгорволе. Она понимала, что судьба её снова круто изменилась и совсем этому не радовалась.
10. Поле, 15 июня, 2112 года
Капитан Карпов не считал себя опытным полярником, несмотря на двадцать семь глубоких рейдов по самым отдалённым секторам Поля. В рейдах спецназовцев постоянно сопровождали проводники, и Карпов не раз поражался невероятному чутью этих отморозков, способных по им одним ведомым приметам опознавать гибельные аномалии. А как они умудрялись ориентироваться в постоянно меняющейся топографии Поля - без компаса, в зыбком ландшафте - это оставалось загадкой и отдавало мистикой. Но Карпов был человеком практичным, в мистику не верил, поэтому просто продвигался вперёд с максимальной осторожностью. Он взял за ориентиры геостационарные объекты - Разлом, Виадук, Руины - и потихоньку нагонял Жмота с доцентами. На ходу Карпов грыз козинаки, запивая витаминизированной водичкой. А курить капитан никогда не курил. Он с уважением относился к своему здоровью.
Карпов был служакой, твёрдо усвоившим принцип: «Ты начальник, я дурак...». Он не жалел и не уважал подчинённых, напротив, любил демонстрировать свою власть, третировал младших по званию, использовал служебное положение нагло и корыстно. Ему и в голову не пришло, что Президент явно перегнул палку, столь по-хамски общаясь с ним, строевым офицером. Нет, всю вину за перенесённое унижение он взвалил на Жмота, и теперь жаждал лишь одного - найти и убить. А заодно положить рядышком настырных доцентов, из-за которых и разгорелся весь сыр-бор. Но спокойно, без суеты, взвешенно и обдуманно. Чтобы самому ненароком не сгинуть в аномалии или не нарваться на пулю.
Неожиданно Карпов понял, что краснопесчаный овражек, вдоль которого он продвигался, знаком ему даже не внешним видом, а скорее запахом ароматной свежести зарослей мать-и-мачехи. Он вспомнил, что вон там, где ложбинка круто сворачивает влево, два месяца назад и был бой с потерей половины его взвода. А таких потерь не случалось со времён миграции западных мутантов, и начались тогда у капитана неприятности по службе. Премии его лишили, поэтому и согласился он на выгодное, как тогда показалось, предложение доцентов - поприжать несговорчивого полярника. И денег-то взял, тьфу! - пятьсот рублей, а такие последствия...
Так и есть: за поворотом неопрятными холмиками лежали трупы спецназовцев. В своей работе Карпов давно забыл о брезгливости, и он хладнокровно прошёл вдоль останков, собирая личные жетоны бойцов. Оружие и снарягу забрали анархисты. Подбросив на ладони бирки, капитан подумал, что что-то не так. Пятнадцать. А должно быть шестнадцать. Он внимательно оглядел поле боя и понял - нету этой строптивой девки, Корхонен!
11. Оазис, 15 июня, 2112 года, грузовые шлюзы
Грузовые шлюзы Оазиса были вечной головной болью Президента, предметом пристального внимания спецназа и источником крамолы, разврата и свободомыслия. Оттуда по уровням расползались инфекция, контрабанда и плюрализм. Туда сбегали от долгов, закона об обязательном размножении и слишком пристального внимания властей. Там у Жмота были обширнейшие связи, местное отребье симпатизировало циничному, но щедрому на выпивку полярнику. А Жмот, угощая шлюзовой сброд смажкой, всегда знал, кто сможет ему, когда надо будет, калиточку в периметре приоткрыть. Ну, «калиточка» это только так говорится, а вообще-то герметичные двустворчатые ворота сдерживали кумулятивный заряд гранатомёта и приводились в движение мощной гидравликой.
В этот раз его впустил дежурный на седьмом аварийном шлюзе - спившийся таможенник Витя Капустин. Служитель периметра был облачён в мятый мундир с плохо замытыми пятнами свежей блевотины и трясло его так, что не сразу ключами в замок попал. Витино гостеприимство обошлось Жмоту в сто рублей. Получив обычную мзду, таможенник побежал опохмеляться, забыв запереть калитку. Жмот сплюнул от досады. Надо было сунуть алкашу флягу с бухлом и все дела. Жмот всерьёз опечалился, что, судя по всему, за время, проведённое в больничке, подрастерял коммерческие навыки.
Жмот сам задвинул ворота и повёл стадо по тоннелю, слабо освещённому лампами дневного света. Лампы гудели, пчёлы цокали копытцами по бетону и ещё на пределе слышимости доносился какой-то гул, как будто много людей собрались в одном месте и делят деньги. Или морды бьют. Навстречу, шуганувшись от пчёл, словно впервые увидали мутированную живность, пробежали двое оборванцев с подозрительно оттопыренными карманами грязных камуфляжных штанов. Тогда Жмот на всякий случай тихонько сдвинул автомат ближе к бедру.
- ... предупредить полярника, - услышал Жмот сдавленный шёпот за спиной.
- ... не упирался!
- ... сказать, не по-людски это.
Жмот цыкнул зубом, подавая сигнал пчёлам, и они остановились. Он быстро обошёл стадо и, уже находясь под прикрытием пчелиных туш, громко спросил: