- Что хотели, бродяги? Говорите, не бойтесь, я Жмот.
- ... слыхал про него, - донёсся обрывок фразы.
Потом один шагнул вперёд:
- Знаем тебя, полярник, - хрипло сказал он. - Ты когда сотую ходку обмывал, бочонок пива нам выкатил.
- Было дело, - усмехнулся Жмот.
- Ты прямо не ходи, - продолжил хрипатый. - Заваруха там. Спецназ рейдом на шлюзы пошёл и не как обычно - проверка документов там, справка о недоимках - а начали тупо прессовать: били, в луноходы без разбора кидали. Ну, братва встрепенулась! Сейчас площадь у Семецкого перекрыли, толковище ведут. Но мы решили не дожидаться, когда до стрельбы дойдёт и слиняли.
- А дойдёт? - спросил Жмот.
- Как пить дать. Злые все - и наши, и спецура. Так что остерегись.
Бродяги сгинули в сумраке тоннеля, а Жмот в растерянности присел на корточки. Памятник Семецкому был центром нелегальной торговли, туда выходило большинство шлюзовых тоннелей. Там он и планировал по-быстрому спихнуть пчёл за полцены. Перед вечерним временем они бы влёт разошлись на мясо для многочисленных шлюзовых шашлычных. Теперь же приходилось думать, куда девать стадо до утра. Можно было отсидеться в одном из многочисленных боковых тоннелей, но вечером его будет ждать Финка и доценты.
- Вот же эпидерсия, - пробормотал Жмот.
Послышалась автоматная пальба. Жмот встал. На него шумно дыша и матерясь десятками глоток, неслась толпа инсургентов. В спины им стреляли спецназовцы. Трассеры красиво рикошетили от металлических стен. Не раздумывая, на рефлексе Жмот стеганул длинной очередью по пчёлам (минус восемь тысяч рублей, твою мать!). Животинки попадали, образуя поперёк тоннеля импровизированную баррикаду.
- Прячьтесь! - заорал Жмот. - За туши валитесь!
Но люди, которым в спину летел свинцовый рой и сами без приглашения уже шлёпались за укрытие, плотно вжимались в окровавленные пчелиные шкуры. Немногие вооружённые отстреливались, но экономно, патронов у них было не густо. Спецназ же бил не щадя казённого боезапаса. Жмот в спецназ стрелять не стал, он с ним пока не ссорился, а прилёг и начал высматривать пути отхода. Он помнил, что сзади, метрах в двадцати было ответвление. Быстро перебирая локтями, коленями, елозя животом по бетонке, Жмот пополз назад, волоча за собой рюкзак. Обгоняя его, на четвереньках пронёсся Витя Капустин. Даже в этом положении его изрядно пошатывало.
Юркнув в боковой тоннельчик, Жмот побежал. За спиной стреляли, орали, матерились, там была смерть: мучительная, бессмысленная и обидная, такая же, как и вся жизнь обитателей цокольного яруса Оазиса.
Жмот бежал пока хватило дыхания, потом брёл, спотыкаясь, потом он понял, что заблудился. Он выпил всю воду, под ногами шмыгали крысы. Это было плохим признаком, это означало, что занесло его совсем в нехоженые места, потому что крысы, хоть и пережили Большую Лажу без мутации, характером сильно изменились. Теперь они держались подальше от людей, что жрали неведомо и были очень, очень опасны, могли наброситься. И опять Жмот бежал, спотыкался и падал, и не было этому конца. Кололо в печени, не хватало воздуха, и поднималась из живота паника, которую он давил безжалостно со всей силы.
Тогда Жмот совершил поступок, граничащий с кощунством. Он активировал «джипоес». Этот артефакт был редким, одноразовым, стоил очень дорогого и никогда бы его Жмот не купил, не было у него таких денег. Он его в карты выиграл у пьяного Рубильника и отношения у них после этого стали чуток натянутыми, но «джипоес» прижимистый Жмот старому другу так и не вернул. На чёрный день хранил Жмот «джипоес», единственный свой капитал.
Жмот сжал арт в кулаке и выронил сиреневый клубок, который быстро покатился, оставляя за собой путеводную нить. Жмот, ориентируясь по тонкой синей линии, ещё долго плутал по бесконечным тоннелям, которые то сужались, то ширились вверх и в стороны, то были ярко освещены, а то погружались во тьму и неожиданно вышел на самую обычную купольную улочку, грязную, заставленную жмущимися друг к дружке разномастными домишками. Это была невероятная удача, он и не подозревал о существовании этого прохода. Это надо было запомнить и никому не рассказывать. Жмот стоял и хлопал глазами, не веря, что всё закончилось.
Он понял, что оказался на своём первом уровне, совсем рядом с родительским домом. Жмот посмотрел на часы. Не так уж и долго он скитался. Оказывается до заката ещё два часа, а до Виадука опытному полярнику в хорошем темпе не больше часа пути. Вот только не выдержит Жмот хорошего темпа, подустал. Надо было отсидеться, перевести дух и он решил зайти домой к родителям, ключи у него были. А когда он подошёл к домику, сколоченному отцом из панелей радиационной защиты, совсем уж настоящим шоком для Жмота стало то, что возле дверей родного дома он почуял ни с чем несравнимый запах. Пахло мамиными щами.
Жмот мягко толкнул дверь и отец сказал:
- Заходи, ты как раз во время, сейчас ужинать будем.
Почувствовав, что на глазах наворачиваются слёзы, Жмот уселся за стол. Совсем у полярника нервы не к чёрту стали, пора видать, к молодильному озеру прогуляться.
- Хитоми заходила, - сказала мама, разливая щи по тарелкам.
- Это хорошо, - рассеянно сказал Жмот.
Он ложкой разбалтывал в щах соевую сметану и прикидывал, как бы поаккуратнее выведать, что было с родителями за последние сутки. Неужели доценты блефовали, и никто предков в заложники не забирал? За такие шутки Жмот не поленится Пашу, Сашу и Таню до жидкой земли довести да там и похоронить...
- Ничего хорошего, - сказал отец. - Скоро ей надоест ждать, и останешься ты без невесты. Могут и привлечь по административке. На первый раз, конечно, штрафом отделаешься, но потом сложнее будет хорошую девушку найти.
- Я уже много раз говорил! Пока не скоплю хотя бы тысяч семь - не женюсь. Я не хочу, чтобы мои дети росли в этой клоаке, не хочу, чтобы они стали полярниками! Не хочу даже чтобы Хитоми рожала здесь. Сразу надо купить большую квартиру на втором уровне, чтобы нормальная школа, больница, приличные соседи. Свадьба нормальная! Всё. А Хитоми подождёт, она девушка скромная, умненькая. Вы сами её подзуживаете, а я с ней давно обо всём договорился!
Жмот понял, что говорит очень зло, а ложка в его руке сильно дрожала. И что папа с мамой внимательно смотрят на эту самую ложку. Он похлебал немного щей и сказал:
- Простите меня. Устал я немного. Заказ сложный, на Изгорвол группу провести, а время поджимает.
Папа с мамой переглянулись. Ну, сейчас начнётся, напрасно Жмот про ходку заикнулся. Будут прорабатывать. Не одобряли родители его профессии. Опасно и недостойно. Полукриминально. Все полярники отребье и маргиналы. Надо найти нормальную работу. Отец поможет устроиться на шахту (ага, проходчиком, зарплата аж 200 рэ!). И т.д.. Всё это Жмот знал наизусть и понимал, что папа с мамой просто сильно за него боятся, смертность среди полярников была высокой. Но это среди новичков. А Жмот бродяга уже матёрый. Однако прорабатывать его не стали, напротив, отец очень заинтересованно спросил:
- А что ты знаешь об Изгорволе?
- Да, разное болтают, - растерялся Жмот.
- Например?
- Ну, что нет его вовсе, а только легенда. Что там клондайк артефактов. Что там время вспять идёт. А! Ещё, что там живёт Кащей Бессмертный.
На последних словах папа с мамой радостно захохотали.
- Правильно, Кащей. Кащеев Еремей Йонович, - сказала мама. - И вряд ли он бессмертный, он нашего возраста, чуть старше.
- Вы что-то знаете? - спросил Жмот.
- Немного, - ответил отец.
- Так что такое этот Изгорвол?
- Рай на Земле, - насмешливо сказала мама.
- Изгородь высоковольтная, - сказал отец.
- Что?! - воскликнул поражённый Жмот.
- Что слышал. Изгорвол - изгородь высоковольтная.
Отец встал из-за стола и пошёл рыться в старых бумагах, которых у него хранился целый сундук. Он доставал пыльные папки и приговаривал:
- Я же им разметку и делал... Это было всё засекречено... С меня подписку брали о неразглашении. Руководил Кащеев, мы с ним были немного знакомы. Проект намечался грандиозный, но что-то они с Президентом не поделили. Вроде бы Кащеев начал проводить несанкционированный социальный эксперимент, а руководство требовало данных по физике Поля. И Кащеев объявил об автономности Изгорвола. Точно знаю, что туда была военная экспедиция, но никто из вояк не вернулся. И всем причастным железно приказали забыть о существовании объекта.
- В библиотеке, в спецхране наверняка сохранились отчёты по проекту «Изгорвол», но у меня уже нет допуска, - печально сказала мама.
А отец протянул ему карту. Да, это была карта сделанная мастером своего дела, не та фитюлька, что подсовывали доценты. На этой карте зоны материковой стабильности были обозначены с предельной точностью, и лиловым пунктиром тянулась ниточка периметра, подписанная «Изгорвол - 220v».
- Спасибо, - сказал Жмот. - Ну, мне пора.
- Береги себя, - сказала мама.
Жмот скорее, пока не начались обнимания-расставания, подхватил рюкзак, но с порога всё-таки вернулся, снова сел за стол и выпил чаю с банановым вареньем, и послушал о хорошей девушке Хитоми, на которой надо скорее жениться, и про цены на рынке, которые взлетели опять выше крыши, и про мамину бессонницу, и про папин артрит.
А напоследок отец сказал:
- Может быть и хорошо, что тебя какое-то время под куполом не будет. В газетах последнее время много пишут о стабильности и процветании, значит жди новой пакости от Президента. А ты со своим характером непременно в эту пакость вляпаешься.
12. Оазис, 15 июня, 2112 года, резиденция Президента
За ужином Президент любил читать завтрашние газеты и кушать картофельное пюре с биточками. Он не одобрял увлечение элиты Оазиса экзотическими продуктами из Поля. И графинчик на столе потел от ледяного монопольного самогона, а не какой-нибудь медовухи. Но любимой внучке, которую Президент воспитывал лично, сослав родителей за вольнодумство на третий уровень, он не мог отказать в лакомствах, и Наташа уплетала сладчайшие муравьиные яйца, макая их в пчелиное молоко.
- Деда, а кто такой Бог? - спросила внучка.
- Это тот, которого нет, - строго сказал Президент. - Выдумка для оболванивания населения, нравственные костыли слабых духом. Мракобесие и шарлатанство.
-А по-моему здесь вопрос в закономерности мироздания. Понимаешь? - задумчиво произнесла двенадцатилетняя девочка. - Ну, мироздание закономерно или случайно? Насколько оно вообще познаваемо и есть ли предел познанию исходного замысла. Если он все-таки существует, разумеется.
Президент хлопнул рюмку самогона и подумал, что надо поручить референту, проверить уровень интеллектуального развития ребёнка. И анализы. Генетика там, то сё. И парность органов. У мутантов очень часто нарушена парность органов. Если внучка окажется мутантом, её как минимум положено изгнать из Оазиса, а Президент этого очень боялся.
13. Поле, 16 июня, 2112 года, Виадук
Вывороченная полоса сырой земли шириной метров пять и метра три толщиной вздымалась над Полем и пологой дугой тянулась к горизонту. Выглядело это достаточно дико, но в Поле и не такое увидишь. Несмотря на кажущуюся неустойчивость Виадука, он был одним из самых стабильных полевых объектов. Говорили даже, что находились чокнутые, которые ходили по Виадуку и якобы до волшебных мест доходили. Но Жмот туда не полез бы ни за какие деньги.
После конфликта из-за рации доценты держались особняком, к Жмоту не приставали. Он их гнал впереди себя, окриками корректируя курс, Финка держалась сзади. Вела она себя правильно, пока не спросят не возникала и была всегда настороже.
- Таня! Ты туда не ходи, ты сюда ходи, - Жмот показал рукой нужное направление. - Там «Трахалка» притаилась, туда ходить страшное дело.
Таня послушно свернула от опасного места и через плечо игриво спросила:
- И как это вы аномалии различаете? Я просто поражаюсь!
- Стаж, - солидно пояснил Жмот. - Чутьё. Природный талант.
Не станет же он всем подряд объяснять, что вблизи «трахалки» вся растительность цветёт буйным цветом круглый год, а рядом с «амбочкой», к примеру, непременно наоборот - трава жухлая, к земле прибитая. Такие знания денег стоят и, строго говоря, являются профессиональной тайной. И в «Топольке» Жмота совсем не поймут, если он направо и налево начнёт полярные премудрости раздавать.
- А что за «трахалка»? Чем чревата? - не отставала с вопросами Таня. Жмот уже давно понял, что характер у неё настырный.
- Такое место, где с человеком сексуальный припадок случается, - угрюмо сказал Жмот. - Приступ дикой похоти. Неконтролируемый. И непрекращающийся.
Впереди кто-то из доцентов хохотнул, и Жмот очень серьёзно продолжил:
- А если учесть, что в группах полярников женщины очень редко бывают, то смешного в этом ничего нет. В Поле вообще смешного мало. Иногда находят людей после «трахалки». Мёртвыми. А в каком виде находят, об этом лучше не рассказывать.
Доценты притихли. Вот так. Жмот ещё и пострашнее мог жутиков нагнать, не фиг в Поле расслабляться. Это сейчас солнышко светит и кошки чирикают, а глазом моргнуть не успеешь, как из кустов заяц сиганёт и ещё в прыжке кривой лапой снесёт голову с плеч.
Но видать в этот раз все зайцы в берлогах лапы сосали. Зато когда они проходили мимо вросших в землю бетонных блоков, по ним ударили автоматные очереди. На удивление, доценты среагировали вполне грамотно - попадали за блоки и притаились. Финка влупила длинную очередь не целясь, на звук, и тоже спряталась, меняя магазин автомата. Жмот проскочил чуть дальше, залёг и, не поднимая головы, просто высунул калаш, сделал несколько одиночных выстрелов. Вокруг защёлкали пули, Жмот затих. И тут доценты решили проявить героизм.
Они по очереди мужественно вскакивали на колено и, высунувшись по грудь над бетонными блоками, длинными очередями вели огонь в сторону, где как им казалось, находится противник. Кина старинного насмотрелись. Их бы сразу поубивали, если бы не Финка, которая постоянно меняя позицию, прицельно огрызалась короткими злыми очередями. А Жмот потихонечку, не спеша, сбросив рюкзак, под прикрытием низеньких, но густых кустиков, отползал в сторону, к овражку, где заманчиво торчало слегка утопленное в землю колесо от КАМАЗа. Ну и вперёд поглядывал, нет ли снайпера с фланга. Но снайпера не было, засаду на них устроили такие же «стратеги» как и доценты. Если бы они пропустили отряд на десять метров вперёд, через эти бетонные блоки, они бы положили их сразу. Всех.
По дну оврага Жмот на четвереньках пробежал во фланг нападавшим, залёг за колесом и осторожно выглянул. Их было всего трое. Заросшие мужики, загорелые, скорее всего, остатки диких, что напали давеча на Кирзачи. Жмот приподнял автомат, тщательно прицелился, но не успел потянуть спусковой крючок. В спину диким полетели трассеры, яркие даже в солнечный день. Двое сразу ткнулись мордами в красный песок, а один успел вскочить и, припадая на пробитую ногу, заметался, но и его уложили блескучие чёрточки.
Кто стрелял?! Бинокль остался в рюкзаке, в овраге... Жмот изо всех сил вгляделся в дальний лесок, откуда летели трассеры, но засёк в зыбком мареве только смутный силуэт в спецназовском камуфляже. Человек, как показалось Жмоту чуть насмешливо отдал честь и отступил в заросли. Эх, надо оптику на ствол ставить, надо... Но дорого, блин!
Жмот встал и пошёл взглянуть на покойников, которые ещё совсем недавно готовили засаду, а потом так лихо стреляли в него, предвкушая лёгкую победу и богатую добычу. Перед ним лежали невзрачные люди, двое постарше и один совсем ещё молодой парнишка. Это он хотел убежать, а теперь лежал, уставившись мёртвыми газами в цветное небо Поля. Дикие были грязными, бородатыми, их лица, тронутые голодом, даже после смерти источали злобу, а пальцы с обломанными ногтями сжимали оружие. Кровь, насыщенная адреналином ещё вытекала из тел бандитов, но сами они были мертвы, и это было навсегда. Жмот после всех своих многочисленных полевых выходов так и не научился спокойно принимать это жестокое условие бытия - смерть бывает сразу и навсегда и она всегда нелепа и неопрятна. Он в который раз подивился мудрости писателя, вложившего в уста нелепого персонажа вечные слова: «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен».
14. Фермерское поселение Кирзачи, 16 июня, 2112 года
- Жозефина Корхонен ушла и больше не придёт, - сказал Никита Михалыч Сергушин. - Никогда.