Сын убийцы миров - Валентин Шатилов 16 стр.


– Есть идея?

– Да идея проста. И лежит на поверхности. Я о ней и говорил, имея в виду второй способ. Ведь поскольку единственная известная пока защита от кручени – гривна… Вернее, скафандр, который она создает… Создает без спросу, автоматически – то есть знает, как и от чего человека нужно защитить…

– Ты хочешь спросить про способы защиты у гривны? Однако! Ты еще и с гривнами умеешь разговаривать? – заинтересовалась я.

Сбоку послышался сиплый выдох, больше похожий на стон. Это Гаврила, который, вытянув шею, жадно вслушивался в нашу беседу, не выдержал и ахнул. Предположение о том, что малолетний князь может еще и с гривнами разговаривать, доконало его.

– Нет, не могу, – усмехнулся Олег. – Чувствовать их – это да. Но только на уровне ощущений, а не осмысленной беседы.

– Тогда я не поняла твой второй способ.

– Да просто надеть тебе гривну!

– Твою пястную? Как в прошлый раз?

Олег покачал головой:

– Нет. Прошлый раз показал неэффективность этого способа. Ни тебе, ни гривне такой метод решения проблем не понравился.

– Это почему? Мне как раз понравился!

– Но ненадолго. Хорошо, что мы успели снять ее. И буквально в последний момент. Она, бедняга была на грани полной истерики. Еще чуть-чуть – и расправилась бы с тобой… Мне потом пришлось ее успокаивать и чуть ли не заново настраивать… А вторично она, боюсь, не выдержит на тебе и нескольких секунд. Все-таки это прибор с очень хрупкой настройкой. И на вполне определенного индивида. При всей нашей с тобой общности, мы все-таки ведь разные люди…

– Уж это заметно с первого взгляда, можешь мне поверить! – прервала я его. – Ладно, профессор, не томи. Аудитория заждалась. Студенты – они тоже люди. Выкладывай свою идею сразу, без подготовки. Какую гривну ты собираешься на меня надевать? Чью? Но предупреждаю: если твои рассуждения и сейчас окажутся такими же высоконаучными как предыдущие, то… – я замолчала, не решаясь фантазировать на тему «то…». Говорят, о плохом не стоит думать – иначе сбудется.

– Как раз здесь рассуждать не о чем. Взять для тебя другую гривну можно!

– Князь… – забеспокоился Гаврила. – Не про мою ли Егунею вы говорите? Я… Да как же я без гривны-то?… Вы, конечно, все можете, я понял, но, князь…

– Не твою, – отмахнулся Олег. – Твоя очень уж узкофункциональная. И она не выдержит резкого обрыва наладившихся с твоим организмом связей. Брать надо совсем другую гривну!

– А-а, – с громадным облегчением выдохнул Гаврила. – Уразумел. Вы о тех гривнах что бесхозные остались лежать по ларцам? В брошенных имениях? Для которых наследников не нашлось у лыцарова рода? Или, паче чаяния, у княжеского?

– А такие есть? – заинтересовалась я.

– Полным-полно! – заверил меня довольный Гаврила. – Я и раньше слыхал, что есть такие – которые остались без хозяев. Ну там – когда девочки все родятся… Или если сынов господских гривна не принимает – душит. Всяко бывает – вот господский род и пресекается… Об этом всегда были разговоры. Но вот когда после смуты великой княгини… уж простите, князь, но когда после смуты все обезлюдело, то я уж налазился по пустым имениям, насмотрелся! И столько гривен припрятанных отыскалось – страсть Господня! Хирели, видать, роды знатные… Выдыхались. Сила мужская в них, видать, кончалась. Не зря ваша матушка, великая княгиня, миру явилась – говорили волхвы, толковали: сие черный знак! Гибель миру грядет! Как в воду глядели… Не вините, князь-батюшка, но от правды-то никуда не скроешься!

Я взглянула на малолетнего «батюшку». Он ответил мне серьезным кивком:

– Видишь, проблема истинной причины катастрофы все равно будет стоять. И нас преследовать. Что бы ни случилось, и почему бы оно не случилось – винят маму. В этом необходимо разобраться! Но, – добавил он, заметив что я нетерпеливо повела плечами, – разбираться будем конечно после того как обеспечим твою безопасность. И Дмитрича.

– А я знаю совсем недалече отсюда, – охотно сообщил Гаврила, – в бывшей лыцаровой усадьбе лежит одна гривна. Не знаю, правда, имени ее и чьего рода она была – ваше Сурожское княжество я не очень знаю… Но гривна не покалеченная, хорошая. Вам, князюшко, легко будет на княгиню надеть ее…

– Спасибо, Гаврила, – терпеливо проговорил Олег. – Но такие гривны, бывшие в употреблении на протяжении многих поколений, не подойдут. Они уже так подогнаны к чьей-то генной структуре, к роду чьему-то, что их легче сломать, чем перенацелить. А я говорю о совсем новых гривнах. Которые и настроить легче и выбрать есть из чего.

– А бывают ли такие? – не сдержался Гаврила. – Воля ваша, князь-батюшка, я сегодня многих чудес навидался и наслыхался, но разве ж совсем ничьи гривны бывают? Гривна, она ведь такая: даже если сейчас бесхозная, то когда-то, в давние время все равно чьему-то роду принадлежала! Не могла она испокон веков быть ничьей!

– Ты много путешествовал… – не спросил, а как б констатировал Олег.

– Ага! – охотно подтвердил Гаврила.

– Бывал в Киршаге?

– Бывал… – скривился наш путешественник. – Вы про кремль свой спрашиваете?

– Киршагский кремль – родовая вотчина моих предков по отцу, – пояснил мне Олег, – князей Квасуровых.

– Да уж тут ничего не поделаешь, – развел руками Гаврила. – Можно сказать что и нет у вас больше этой вотчины…

– Мама писала, что там вулкан образовался…

– То-то и оно что гора Вулкан! Видели б вы сию гору!… А ежели не видели, то и слава богу! Огнедышащая гора. Геенна огненная разверзлась да и поглотила Киршаг, гнездо отступников… Это не я, князь – это святые пастыри так говорят. Их, правда, мало осталось, попов – всего ничего. Как и всех остальных. Но те, что остались, в один голос про гнездо отступников…

– А что им еще остается говорить? – пожал плечами Олег. – «Кара Божия», «геенна огненная» – универсальный стандартный набор на все случаи. Здесь тоже пригодился. Ты мне лучше скажи: вулкан извергается до сих пор?

– Не-е, он всего-то, может, с месяц погромыхал… Да и то много – недели две. Зато дел успел понаделать!…

– Сжег все?

– И пожег. А что не пожег (ваш кремль-то особо не пожжешь – скалы сплошные), то пеплом засыпал, камнями раскаленными завалил. Вокруг него еще года два все дымилось и курилось. Ступить нельзя было от жару!

– Но ты ступал?

– Для интереса только. Поживиться там совсем нечем!

– Ясно. А скала, на которой Киршагский кремль стоит… стоял… она, говоришь, сохранилась?

– Куда ж ей деться? Стоит!

– Вот туда нам и придется отправиться. За гривнами.

– Князюшко, – забеспокоился Гаврила. – Вы зря меня не слушаете! Я правду сказал! Где-где, а в Киршаге точно ничего не найти! Даже если гривны там и есть, даже если в огне великом они не повредились, то их ведь все одно не найти! Закопаны под завалами, под пеплом слежавшимся, окаменелым…

– Но другого склада совершенно новых, ни разу не использованных гривен я просто не знаю, – вздохнул Олег. – Ты спрашивала о практических действиях? Они таковы: мы отправляемся в путь.

– Отправляешься в путь ты! – уточнила я. – А мы с Серегой ждем тебя обратно с подарками.

– Мы, – грустно сообщил Олег. – Даже самые новые гривны, насколько я помню, не всем и каждому подходят, а весьма и весьма выборочно… Я смогу определить – и с достаточно большой долей вероятности – какая из них тебе подойдет, но для этого ты должна быть рядом. Наобум такое не сделать… И с Дмитричем точно так же. Даже сложнее. Если честно, я его оставил бы здесь. Сомневаюсь, что ему подойдет хотя бы одна гривна.

Я с интересом посмотрела на молчаливого Серегу.

– И что в нем такого, что для него гривен нет?

– Я не знаю. Я только чувствую. Видишь ли, в курсе моего домашнего обучения почему-то не был предусмотрен раздел «Гривноведение». Пропущен по досадной случайности. Не смотри на меня с укором – я шучу. Ха-ха. Просто объясняю почему у меня так мало достоверных данных об этих штуковинах. Одни догадки. Да еще некоторый личный опыт.

– И твой личный опыт говорит, что Серега… безнадежен?…

– Вероятность велика. Но, разумеется, не стопроцентна. Как и всякая вероятность. Для тебя я гривну берусь подобрать. Может быть даже и не одну. Лыцар Ларионов, похоже, тоже может рассчитывать на дополнительную гривну…

– Я? – просиял Гаврила. – Меня примет еще одна гривна?

– Может принять. А может и нет. Точно я не знаю.

– Но может ведь? – упорствовал Гаврила.

Олег кивнул.

– Князюшко… – Гаврила подумал-подумал и вновь рухнул на колени. – Конечно это не вовсе по Прави… Лыцары не присягают на верность… Они изначально за каждым князем числятся – по наделам своим… Это голутвенным положено крест целовать, когда на служение идут… Но сейчас такие времена – ни княжеств, ни лыцаровых наделов…

– Короче, – поторопила я. – Ты теперь жаждешь присягнуть на верность князю Олегу?

– Жажду! – выдохнул Гаврила. – Истинно молвила княгиня: как есть жажду!

– Из-за дополнительной гривны? – прищурилась я.

– Нет! Верней, да. Хочу дополнить. Оно верно. Но не только это, не думайте так, князь-батюшка! Просто устал я уже без службы-то! Не к кому притулиться, не к чьей руке припасть!… А разве ж так можно? Человек обязательно должен под хозяина пойти. Ант – под лыцара. Лыцар – под князя. Князь – под цара. Цар – под Всевышнего. Иначе порядка в мире не будет. Один разлад. Так, как сейчас…

– Заметь, – обернулась я к Олегу. – Когда наш доблестный лыцар обнаружил, что ты силен и экипирован всяческими чудесами, то он возжаждал пойти под твою руку. А когда он думал, что ты – не более чем беззащитный малыш, то все было наоборот. Он кипел праведным гневом и готов был вырезать весь ваш княжеский род, причем, начиная именно с тебя!

– Люди стремятся под сильную руку, – философски заметил Олег. – Стоит ли их за это осуждать? Тем более что – давай посмотрим правде в глаза – ведь я остался без княжества. Мне нет никакого резона отказываться от подданных. Налицо взаимный интерес договаривающихся сторон. Как говорят американцы – честная сделка. Но, уважаемый лыцар, не поможешь ли ты мне в одном затруднении? Я совсем не знаю ритуала присяги. Тебе придется подсказывать по ходу церемонии.

– Это ничего, князь-батюшка, – оживился Гаврила. – Тут главное, чтоб вы мою присягу приняли!

***

– А какую должность вы мне в своем княжеском войске даруете? – осторожно поинтересовался Гаврила, когда церемония целования креста на верность была успешно завершена.

– А какие бывают? – спросил Олег.

– Разные, – туманно ответил его новоприобретенный лыцар. – К примеру, полковник. Или воевода… – и с надеждой посмотрел на своего сюзерена.

– Значит вы, лыцар Ларионов, и назначаешься воеводой! – легко согласился тот.

– Князь пожаловал меня воеводой! – возвестил Гаврила, торжественно оглядываясь на нас с Серегой.

– А где же твое войско? – осведомилась я у новоявленного главнокомандующего.

– Войско будет! – гордо заявил он. – Как только узнают, что князь Квасуров-Шагиров собирает силы, сразу найдутся добры молодцы, чтоб стать под княжеские знамена!

– Знамена – это хорошо, – согласилась я. – Если поискать, то в усадьбе наверняка отыщется какой-нибудь стяг. А вот не мешало бы чего съестного раздобыть. Кто у нас с этим, а, добытчики? Кого у нас гривны защищают от всех напастей?

– Совсем забыл, – спохватился Олег. – Я ведь принес вам там провизии. Но бросил сумку, когда услышал твой крик.

– Так ты его все-таки услышал?

– Разумеется. Сильна ты голосить! Иначе разве смог бы я вас найти так быстро? Ладно, вы тут посидите, а пойду искать потерянные продукты.

– А чего искать? – удивился Гаврила. – На кухне запасы большие!

– Четырехлетней давности, – уточнила я.

– Правильно, но других-то и нет! С тех пор как в христианские земли пустохлябь пришла ведь больше ничего не растет. И не мычит и не доится! И на охоту ходить без толку. В сухих лесах и живого зайца нету, и самая малая пичуга не свистнет… Вот и подъедаем запасы, которые еще с прежних времен остались. Слава Богу, что запасов тех много. Нас-то, едоков мало осталось…

– И никто не отравился? – поразилась я.

– Так мы ведь не отраву едим, – возразил Гаврила. – Все только самое хорошее берем. Мясо, хлеб, горох… То что на кухнях и в закромах.

– А разве оно не пропало?

– Пропало? Куда ж оно пропадет? Только если мы его съедим!

– Но продукты не могут столько храниться! – возмутилась я. – Что вы мне голову морочите! В мясе заводятся черви, оно протухает, воняет, в крупах – шашель, все гниет, портится…

– Это раньше так, княгиня, было, – Гаврила понял наконец причину моего негодования. – До гнева Божия. Тогда все тухло и пропадало. Помню, на день мясо нельзя было оставить – тут же садились мухи, заводились опарыши… Все правильно. Но теперь-то мух нету! Там, где пустохлябь разлилась, там и не гниет ничего. И не скисает. И хлеба буханка лежит – будто только вчера испекли.

– И не засыхает? – скептически прищурилась я.

– Засыхает, конечно – как без этого! Пустохлябь ведь все соки изо всего вытягивает! А ежели хлебушек размочить, то скушать можно безо всякого вреда для здоровья.

– Получается, крученью карачунной страдают не только люди, но и микробы? – удивилась я.

– Про таких не скажу, – покачал косматой головой Гаврила. – Таких зверей не встречал. Может, они у нас не водятся?

– Похоже, ты права, – задумчиво сказал Олег. – Некий фактор действует теперь здесь на все земные организмы: от простейших бактерий и грибков до сложных многоклеточных существ. Типа людей и животных.

– И даже растений! – подсказала я. – Посмотри на парк, который окружает твое родовое имение – не иначе как деревья тоже в кручень карачунную впали. Как и мы!

– Ну мы-то не сразу впали. Почти целый день гуляли по песку без всякой защиты. Может быть многоклеточные существа даже чуть лучше защищены от действующего тут фактора? То ли объем биомассы имеет значение, то ли четкая межклеточная иерархия, существующая в сложных организмах… Нда… В любом случае продуктовые запасы исчезнувшего человеческого мира – к нашим услугам. Ешь – не хочу! Они приготовлены для для сотен тысяч едоков, а тем крохам населения, которые сейчас еще сохранились этого надолго хватит. Как, Гаврила – никто не голодает?

– Нет, князь-батюшка! – бодро отрапортовал тот. – Все сыты! Ибо сказано в Писании: «Гнев Божий да не падет на праведников!»

– Ты читал Писание? – засомневалась я.

– Нет, – вынужден был сознаться Гаврила. – Но когда службу в храме стоял, в стане царовом, под Скарбницей, то слыхал, как про это святой отец говорил.

– А ты и есть праведник?

– Ну-у… Все мы не без греха… Но по сравнению с теми, которые сбежали от гнева Божия, мы, которые остались – агнцы! Потому Всевышний и взял нас под свою защиту. И от всех болезней избавляет. Ни мора, ни глада теперь нет! Вот и получается, что мы – праведники…

– Хорошая логика, – согласилась я не без иронии. – Раз бог бережет, значит праведники…

– Так чего, нести с кухни еду-то? – заторопился Гаврила. – А то, и правда, в кишках все свело от голодухи…

– Пойдем вместе, – решил Олег. – Может, по пути я найду потерянную сумку.

***

Пиршество удалось. И сумка с гостинчиками из хутора Калиновка отыскалась, и княжеские запасы с кухни пригодились. Меня все-таки уговорили попробовать зайчатинку с грибами четырехлетней давности. Ничего так… В конце концов, почему я должна бояться продуктов, которые местное население трескает без всякого вреда?

В завершение трапезы Гаврила (с дозволения князя) разлил по двум чарочкам (себе и Сереге) зеленое шагировское вино и произнес здравицу в честь Олега. А выпив, начал выяснять у своего господина весьма озаботивший его вопрос: почему по выходе из нашей мраморной «потайки» у Олега сразу раскрылся скафандр («явилась гривенная защита»), а у него, Гаврилы, только на кухонных складах?

Назад Дальше