Какой-то стражник тяжело навалился на косяк, зажав рукой рану на животе. Между пальцами у него сочилась кровь, и Эхо подумала, что он, наверное, держит внутренности, чтобы не выпали. При мысли об этом ее едва не стошнило.
Гай опустился на колени перед стражником и взял его за плечи.
– Рибос, – проговорил он, – тебя ведь Рибос зовут, верно?
Стражник кивнул. Его бледное лицо было усеяно бисеринками пота.
– Что случилось? – спросил Гай. Он прижал руки к ране в боку стражника, но кровь лила так сильно, что толку от этого было мало. – Кто тебя так?
Эхо подумала, а не сбежать ли, но, глядя на истекавшего кровью охранника, решила, что внутри безопаснее. По крайней мере Гай казался спокойным.
«Из двух зол…» – подумала Эхо.
– Танит, – прохрипел Рибос. – Ее драконы. – Он кашлянул, и кровь брызнула Гаю в лицо. Тот и бровью не повел. – Созвали Совет. Она убивает всех, кто против нее. Решила объявить себя Повелительницей драконов.
Глава двадцатая
Охранник отвел Эхо в темницу. Гай не закончил допрос, ему еще многое нужно было узнать, но сейчас его ждали дела поважнее. Он не знал, как лучше поступить, смывать с рук кровь Рибоса или нет. Его так и подмывало ворваться в тронный зал, вот так, в крови, которую пролила Танит, чтобы обеспечить себе поддержку знати, присягавшей ему на верность, показать им, к чему привела их трусость.
Но потом он решил оставить Рибоса на полу в кабинете и вымыть руки. Эту битву не выиграть, давя на жалость, возмездие тоже подождет, как бы сердце его ни просило. Тут нужна холодная голова. В противном случае Танит не преминет отделить ее от шеи.
Огнедышащие драконы у дверей не хотели пускать его в зал. Пришлось им напомнить, что, повелитель или нет, он принадлежит к высшей знати, а следовательно, имеет право войти в тронный зал, чтобы засвидетельствовать свое почтение новому властелину.
«Меня не пускают в собственный тронный зал, – подумал Гай, скрывая злобу за приветливой улыбкой. – С ума сойти».
Он и рад был бы удивиться тому, что увидел, когда огнедышащие драконы распахнули дверь, ведущую в зал, но в душе его было лишь убийственное, гнетущее спокойствие.
На троне, который совсем недавно был его, восседала Танит. Багрянец шелкового платья разлился по полу у ее ног, точно кровь. Косы Танит уложила венцом, и лишь несколько локонов обрамляли ее лицо. Плечи покрывал золотистый плащ, такого же цвета была и изящная диадема, которую Танит выбрала для торжества. Гай не сомневался, что она тщательно продумала свой наряд: его сестру всегда отличала склонность к театральным жестам. Сколько раз он сидел на этом троне, перебросив ногу через подлокотник. Тогда казалось, что это место он занимает по праву и никто не властен его отобрать. Теперь же на троне сидела Танит, как всегда, великолепная, облаченная в наряды своих любимых цветов. Трон уже не его. А может, никогда ему не принадлежал. Пожалуй, Гаю стоило уделять больше внимания внутренним врагам, а не искать в туманной дали воображаемых.
– Это место занято, – проговорил он, но слова его не имели никакого смысла. Он это знал. Как и Танит. Понимали это и съежившиеся от страха придворные в пышных нарядах.
– Верно, – ответила Танит. – Но отныне его занимаю я, а не ты.
– А ты времени зря не теряла. – На них были устремлены десятки взглядов, как на каком-нибудь спортивном состязании. Придворных было меньше обычного, но о том, что в свите возникли разногласия из-за претензий Танит на престол, свидетельствовали лишь пятна крови и пепла на каменном полу. Несогласных Танит предала огню. Оставшиеся сбились в кучку и притихли, как мыши. Трусы. Жалкие трусы.
– Не успел я отлучиться, как ты тут же объявила себя Повелительницей драконов. Молодец, сестрица, что тут скажешь.
Танит встала. Длинные юбки струились вокруг ее ног. Воплощение царственности и элегантности.
– Выборы были свободными и честными, Гай, как принято у нашего народа.
– Не уверен, что Рибос с тобой согласился бы.
– Это еще кто такой?
– Один из моих стражников, – пояснил Гай. – Ты убила его.
– Цель оправдывает средства. Так повелось у дракхаров со времен первого Повелителя драконов. – Танит осторожно спустилась с возвышения, на котором стоял трон. Красивое платье, но она привыкла к доспехам и сражениям, а не к государственным делам. И скоро сама это поймет, а если не поймет, то поймут выбравшие ее дракхары, когда прольют кровь на поле битвы.
– И все же, – бросил Гай, хотя и понимал, что рискует. Но Рибос был верным вассалом, а значит, заслуживал, чтобы его господин побеспокоился о нем. – Ты убила его, чтобы получить корону. Это несправедливо.
Танит остановилась на полпути между троном и Гаем.
– Несправедливо? – рассмеялась она. – Ошибаешься, Гай. Вот чего ты никогда не понимал: дело не в справедливости или несправедливости. Не в зле и добре. А в том, кто сильнее. Сейчас сила на моей стороне. А ты проиграл. – Она кивнула огнедышащим драконам, стоявшим у дверей. – В темницу его. Пусть поостынет, осознает свои ошибки.
Гай поднял руку, и стражники замерли. Танит раздраженно поджала губы. Пусть это ее стражники, но Гай на протяжении столетия был их повелителем. Старые привычки долго не умирают.
– В этом нет необходимости, – сказал Гай. Краем глаза он заметил в зале еще четверых огнедышащих драконов, помимо тех двоих, что стояли за ним. Если дойдет до драки, четверых он одолеет. Может, даже пятерых. Но если в схватку с ним вступит Танит, ему несдобровать. А значит, выход лишь один, как бы больно ни было это признавать. – Ты права. Если народ выбрал тебя, значит, ты законная Повелительница драконов. Я всегда уважал волю наших подданных и не изменю своему обыкновению. – Грациозно взмахнув рукой, Гай отвесил сестре глубокий поклон, почтительно опустив взгляд, как того требовал этикет. – Ты победила. Поздравляю.
Танит была талантливым полководцем. Мало кто мог сравниться с ней в умении владеть мечом. Ее доблесть и ратные подвиги были известны всему свету. Но в некоторых вопросах она была наивна как ребенок: не умела отличить правду от лжи, даже если ей врали в глаза, низко кланяясь с деланым почтением.
– Спасибо. – Танит подошла к брату и положила руку ему на плечо. Ее прикосновение обжигало даже сквозь одежду. – Я надеялась, что ты меня поймешь.
– Разумеется. – Гай выдавил из себя улыбку. – Ты же моя единственная сестра, и я всегда готов тебя поддержать, что бы ни случилось.
Танит улыбнулась почти искренне.
– Твоя верность делает тебе честь. – Она подобрала юбки и повернулась к Гаю спиной, что у дракхаров считалось проявлением доверия. Если ты поворачиваешься к кому-то спиной, значит, уверен, что тебе не воткнут нож в спину. У Гая руки чесались достать из ножен клинок, но Танит была права: по законам дракхаров выборы считались честными и свободными. «Смешно, – подумал Гай. – Просто смешно».
– Спасибо, – бросила Танит. Поднявшись по ступеням, она уселась на трон, который теперь принадлежал ей, и с нескрываемым удовольствием произнесла те слова, что некогда сказал ей Гай: – Можешь идти.
Гай низко поклонился сестре и, пользуясь ее милостивым позволением, решил уйти. Они с Танит кивнули друг другу. Казалось, их разделяло расстояние куда большее, чем тронный зал. Их обмен любезностями выглядел как нельзя более прилично, и в этом тоже крылся обман. Если Гай до утра не сбежит из крепости, то дракхары найдут его тело, пронзенное мечом Танит. Огнедышащие драконы отворили перед ним дверь, и он ушел, спиной чувствуя взгляд малиновых глаз сестры.
Глава двадцать первая
Айви сидела на каменном полу темницы одна-одинешенька и дрожала от холода. Полумрак и запах плесени навевали на нее тоску. Она обвила колени руками. После ухода той блондинки Перрин не издал ни звука, а судя по тому, что золотистые доспехи дракхарки были перепачканы кровью, скорее всего, он мертв.
Где-то капала вода, и чтобы скоротать время, Айви принялась считать капли. Досчитала до пяти тысяч и испугалась, что сходит с ума. Щека ее горела от оплеухи одноглазого дракхарина. Айви потерла лицо, липкое от слез и крови. Может, сойти с ума не так уж и плохо. Разум, точно якорь, держит ее в темнице, откуда ей не выбраться, а значит, безумие – единственный выход.
Капли все падали, Айви упорно считала их, изо всех сил стараясь сохранить последние крупицы рассудка. Досчитала до семи, как вдруг тяжелые железные двери распахнулись, и девушка услышала самый приятный голос на свете.
– Эй, морячок, купи сперва девушке выпить.
Эхо!
Айви рванулась к ней, насколько позволяли кандалы. Эхо здесь, в крепости дракхаров! Она ее нашла. Они убегут. Вырвутся на свободу.
– Ну кто так обыскивает? Эх ты!
У Айви упало сердце. Девушка прислонилась к стене и снова обняла колени. Нет, им не сбежать. Эхо такая же пленница, как она сама.
– Руки! – крикнула Эхо. – А ну убрал руки!
Айви закрыла глаза. Шарканье минимум двух пар ног по каменному полу, затем скрип открывшейся и закрывшейся двери соседней камеры убили надежду. Эхо была не спасительницей, а пленницей. Айви дождалась, пока закроются двери темницы, и окликнула подругу:
– Эхо!
Послышалось сдавленное ругательство, и из темноты в камере напротив той, где сидела Айви, показалось лицо Эхо.
– Айви? – Эхо сжала прутья. – Как ты?
Айви подползла к решетке. Ободранные колени даже сквозь джинсы чувствовали каждый бугорок и трещину на каменном полу. Встретившись глазами с подругой, Айви расплакалась. Ей казалось, что слезы кончились несколько часов назад, но внутри у нее словно открылся неиссякаемый источник. Эхо криво улыбнулась. Она держалась невозмутимо, как человек, который пережил слишком многое за слишком короткое время, и Айви позавидовала способности подруги сохранять хладнокровие в самых трудных ситуациях.
– Нормально, – соврала Айви. Разумеется, ничего нормального в ее положении не было. – Что ты здесь делаешь?
– А ты поверишь, если я скажу, что пришла тебя спасти? – спросила Эхо.
– Даже не вздумай врать, получишь по морде.
Эхо фыркнула.
– Не достанешь.
– Ничего, как-нибудь изловчусь. – Безумие, протянувшее было к Айви свои щупальца, отступило: болтовня с подругой подействовала на нее успокоительно. Шутки звучали напряженно, но в целом это была их обычная дружеская пикировка, и Айви ухватилась за голос Эхо, как за якорь.
– Так почему ты здесь? – спросила Айви. – Только серьезно.
– Ну, в общем, Повелитель драконов нанял какого-то придурка, чтобы тот выследил меня, потому что я у них кое-что сперла, – пояснила Эхо. – Знать бы еще, как они меня нашли.
Невинный риторический вопрос. Эхо и не ждала ответа. Но Айви с горечью вспомнила сдавленные вопли Перрина. Казалось, он захлебывался кровью. Айви впилась ногтями в руку: в памяти пронеслась самая омерзительная часть допроса. Айви тогда закричала, обозвала его лжецом, предателем, трусом.
– Браслет, – проговорила Айви и зажмурилась от воспоминаний. – Тот, что тебе дал Перрин. Видимо, там какой-то датчик. Он тебя продал.
Эхо выругалась, вцепилась в запястье, и кожаный ремешок с бусинами упал на пол. Айви молчала, и постепенно воспоминания о Перрине испарились. Она вслушивалась в дыхание Эхо, стараясь попасть в такт: это успокаивало. Спустя несколько минут Айви почувствовала себя куда лучше.
Эхо тихонько вздохнула.
– Что-то мне надоело, что меня все время сажают в камеру.
– Ты это о чем? – удивилась Айви.
– Об Альтаире, – пояснила Эхо. – Представляешь?
Айви схватилась за солому, устилавшую пол.
– Я бы и рада сказать, что удивлена, но я не удивлена. Вообще. Ни капельки.
Эхо рассмеялась – устало, но весело.
– Вот-вот. А теперь помолчи, мне нужно придумать, как нам отсюда выбраться. Эта сволочь охранник спер мои инструменты. – Эхо вытянула шею, выглянула за решетку и прокричала: «И удобства у вас оставляют желать лучшего!» После чего, вздохнув, села у стены, вытянула ноги и скрестила руки на груди.
Айви прижалась лбом к холодным железным прутьям и затихла. Ей было неудобно, но так она хотя бы помнила, где она и с кем. Эхо здесь, и вместе им удастся сбежать. Непременно. Иначе и быть не может. Но шли секунды, и тишина показалась Айви зловещей, как будто отчаяние повисло в воздухе.
– Ну что? – спросила она, лишь бы сказать хоть что-то, лишь бы не слышать проклятого шума падающих капель. – Придумала, что нам делать?
Айви услышала, что Эхо поерзала.
– Нет, – призналась она. – Рыдать. Паниковать. Умереть в жутких муках.
Айви рассмеялась, однако в смехе ее сквозили истерические нотки.
– Умеешь утешить.
– Всегда пожалуйста, – откликнулась Эхо. – Старалась как могла.
Снова повисло молчание, и Айви принялась считать капли. Одна, две, три.
– Айви?
– Чего?
– Что стало с Перрином?
В памяти Айви снова ожили воспоминания о том, как кричал Перрин, когда Танит допрашивала его об Эхо, добиваясь, чтобы он выдал тайны, которые, как полагали дракхары, были ему известны. На мгновение Айви снова почуяла запах крови, и пламя, вырывавшееся из рук Танит, осветило камеру. Айви впилась ногтями в ладони, и боль помогла ей опомниться.
– По-моему, его убили, – чужим голосом проговорила Айви. Она словно онемела, и, если повезет, скоро перестанет что-либо чувствовать. – Он уже долго лежит и не шевелится.
Эхо встала на колени, протянула руку сквозь прутья к Айви и пошевелила пальцами. У нее хотя бы руки свободны. Айви громыхнула цепями, точно привидение, обуреваемое жаждой мести.
– Не могу. – Айви проглотила комок в горле. – Мне до тебя не дотянуться.
И расплакалась. Жгучие слезы струились по ее перепачканным кровью и сажей щекам, оставляя дорожки. Эхо шептала что-то, стараясь успокоить подругу, но Айви не слышала ничего, кроме собственных всхлипов и осточертевшего шума капель.
Глава двадцать вторая
– Айви, – снова окликнула Эхо. Она звала подругу добрые десять минут, но Айви была безутешна. Плач ее превратился в тихие всхлипы, но Айви по-прежнему ничего не отвечала.
– Айви, – громким шепотом позвала Эхо. – Все будет хорошо, я обещаю. Когда я сбежала, Птера с Альтаиром как раз собирались тебя искать. Они нас найдут. Непременно найдут.
Айви пробормотала что-то так тихо, что Эхо не разобрала.
– Что?
Айви подняла голову, встретилась взглядом с Эхо, откашлялась и хриплым от плача голосом проговорила:
– Я сказала, не найдут. Здесь уж точно. Альтаир бросил тебя в темницу, с какой стати ему тебя искать?
– Потому что, по его извращенным понятиям, только он имеет право распоряжаться судьбой птератусов.
– Но ты-то не птератус.
В обычных обстоятельствах Айви никогда бы не выразилась так резко, но день, проведенный в застенках у дракхаров, напрочь отбил чувство такта.
– Ты права. – Эхо облокотилась о стену. – И он не дает мне об этом забыть.
Лицо Айви смягчилось, и взгляд прояснился.
– Прости, – проговорила она. – Я не это имела в виду.
– Нет, ты права, все так, – вздохнула Эхо. – Не будет он меня искать. Если бы речь шла только обо мне, я бы сгнила в темнице, но тебя Альтаир точно найдет. – Эхо оглянулась на груду тряпок, которая, если верить Айви, была Перрином. – И его.
Айви молча кивнула и опустила глаза.
– Наверно, ты права.
Повисло молчание. Эхо чувствовала, как тает ее надежда, уходит по капле, точно вода. Шум капель сводил ее с ума с той самой минуты, как она обратила на него внимание. Непостижимо, как Айви умудрилась просидеть здесь так долго, слушая его, и не рехнуться.
С тех пор как Эхо бросили в камеру, стража успела смениться дважды, так что, когда заскрипела тяжелая железная дверь, девушка и бровью не повела. Она плела косичку из соломинок, которые подобрала с пола. Послышались чьи-то шаги. Неизвестный остановился у камеры Эхо, и она подняла глаза. Перед ней по ту сторону решетки стоял Гай и с непроницаемым видом смотрел на нее. Кровь с рук он смыл, но ткань его мундира была темнее там, где на него навалился Рибос. Наверно, кровь еще была и липкой на ощупь.