Военный талант - Макдевит Джек 27 стр.

– Оставайся у пульта управления, – приказал я.

– Скиммер на автопилоте.

– Это не поможет, если нас перевернет нас на бок.

– Тебе предстоит поднять тяжелый груз. Думаешь справиться с ним один?

Человек в воде помахал рукой. Порядок.

Мы натянули трос. Океан приподнял девушку, затем отпустил... Когда Чейз оторвалась от поверхности воды, я услышал ободряющие крики Хоч. Стоя на коленях, мы с Квиндой поочередно перебирали трос.

Руки Чейз безвольно свисали, голова запрокинулась и моталась из стороны в сторону.

Когда девушка была уже достаточно близко, я дотянулся до нее и ухватил за куртку. Лицо Чейз было смертельно бледным, осколки ледяных кристаллов запутались в волосах и в бровях.

– Осторожно, нога, – сказала Квинда.

Мы вытащили Чейз на крыло. Я снял с нее торс и бросил его обратно в океан. Квинда забралась в кабину, и я протащил туда Чейз.

– Поторопитесь, – сказала Хоч. – Вы теряете другого.

Оставив Чейз на попечение Квинды, я вернулся к ее спасителю.

Коул пытался ухватиться за трос, но не слишком в этом преуспел. Сильно замерз. Он вскинул было руку и исчез под водой.

На крыло вернулась Квинда. Я передал ей конец троса, приготовившись соскользнуть вниз, но она яростно затрясла головой.

– Как, по-твоему, я смогу втащить его сюда? Или тебя?

– Может, просто дать ему утонуть?

– Спасибо, – с горечью сказала она, и прежде, чем я понял, что она собирается сделать, исчезла. Нырнула в волны, скрылась, выплыла, хватая ртом воздух, огляделась, потом снова ушла под воду.

Через несколько секунд человек из аэробуса сам вынырнул на поверхность. Квинда доплыла до него, но море сомкнулось над их головами. Когда я снова их увидел, она его держала.

Я втянул трос обратно и бросил ей. Квинда быстро обмотала Коула под мышками и подала сигнал.

Я потянул.

Мертвый груз. Гораздо более тяжелый, чем Чейз.

Некуда было упереться ногами, поэтому, потянув за трос, я просто заскользил по поверхности крыла.

Я забрался в кабину, и попытался тащить оттуда. Но там было слишком тесно, а Коул оказался чертовски тяжелым.

– Хоч, – закричал я.

– Вижу!

– Можно вашим людям снова открыть дверь?

– Они уже это делают.

– Квинда, – крикнул я, – держись. Держись за него. Мы вытащим вас обоих. – Я стал привязывать трос к основанию кресла.

Квинда покачала головой. Я не слышал ее, но она показывала на трос. Он не мог выдержать двоих! Чтобы подчеркнуть это, Квинда оттолкнулась от него и сквозь рев шторма я разобрал: «Возвращайся за мной».

Я заполз в кабину и поднял скиммер вверх.

Хоч повернула свой аэробус так, чтобы перехватить меня по дороге. В его корпусе открылся большой теплый круг желтого света. За моей спиной Чейз издала звук, больше похожий на всхлип, чем на стон.

Я поднялся выше аэробуса и начал снижаться.

– Скажите, когда мне остановиться, – попросил я.

– Ладно, – ответила Хоч. – Вы продвигаетесь хорошо. Проверьте свой монитор: у вас уже должна появиться картинка. Снижайтесь... ниже... еще на несколько метров вперед... Хорошо, продолжайте...

Я видел на экране корпус аэробуса. Несколько пар рук держались за края люка.

– Еще ниже, – сказала Хоч.

Трос туго натянулся. Из аэробуса протянулись руки, ухватили мужчину за ноги и втащили его внутрь.

– Порядок, – сказала Хоч. – Мы его достали.

– Мне нужен трос.

– Уже сбросили.

Я отчалил в сторону.

– Держите люк открытым, – сказал я. – У меня еще одна в воде. Давайте повторим.

– Хорошо, – ответила Хоч и мрачно прибавила: – Поторопитесь.

Поторопитесь!

Когда я снова выбрался на крыло, Квинда уже исчезла. Я бросал трос снова и снова, звал ее, даже не зная точно, где она находится.

Нас окружали корабли Патруля. Они искали до рассвета.

18

Отсутствие могилы не значит ничего.

На холме возле Андиквара в память о Квинде устроили собрание, целью которого была не поминальная служба, а увековечивание ее жизни. Накрыли стол, наняли оркестр. Гости громко, хотя и не совсем мелодично пели, все довольно много пили.

Присутствовало около двухсот человек, некоторых я узнал они были из Общества Талино. Гости поднимали бокалы в честь Квинды, наперебой предаваясь воспоминаниям. Ветерок играл над сверкающим навесом из силового поля, защищающего от холода зимнего вечера.

Мы с Чейз сидели в сторонке. Она опиралась на костыль и мрачно молчала. Когда большая часть угощения исчезла, гости собрались за круглым столом. Один за другим они выходили вперед, чтобы подвести итог жизни Квинды. Неизвестно ни одного случая, чтобы она причинила кому-нибудь боль, говорили они, она была другом, неизменной оптимисткой, хорошей дочерью, никогда не будет никого, похожего на нее.

Банальности. Я напомнил себе, что эта женщина дважды вломилась в мой дом, проявила безрассудное пренебрежение к моей жизни, едва не убила Чейз, и, наконец, пала жертвой собственной жестокости.

Ближе к концу я заметил Коула, спасителя Чейз, человека, которого спасла Квинда. Он тихо и одиноко стоял в стороне под деревом. Мы встали рядом.

К нам подошел молодой человек, поразительно похожий на Квинду, представился ее братом и поблагодарил нас за приход. Он знал нас, знал, что мы были с ней до конца, и спросил, не выступлю ли я перед собранием. Я заколебался. Наверное, следовало отказаться от лицемерного поступка, но я, тем не менее, согласился и прошел сквозь толпу к столу. Ее брат представил меня.

– Вы уже слышали о Квинде все существенное, – сказал я. – Я знал ее только в начале и в конце ее короткой жизни. И, возможно, я могу добавить ко всему сказанному только то, что она, не задумываясь, пожертвовала своей жизнью ради человека, даже имени которого не знала.

Через час, с постановлением суда в кармане и в сопровождении душеприказчика Квинды, я неохотно отправился к ней домой на поиски файла «Таннер». Его там не оказалось.

Да я на это и не надеялся. Мы ведь не знали, что Квинда с ним сделала.

Я спросил у душеприказчика, а позже у членов семьи, нельзя ли получить доступ к ее личным бумагам. Это была нелегкая просьба, ведь я пришел с постановлением суда. Они, понятно, отказались, а через несколько дней некоторые документы в соответствии с волей усопшей были сожжены.

Подозреваю, в них содержались косвенные доказательства ее вины: возможно, какие-то записи о подготовке фальсифицированных программ. Во всяком случае, я успокаивал себя тем, что артефакт им сжечь не удалось. Квинда, по-видимому, знала о нем не больше меня.

В тот вечер пришло две новости. Патрули, дежурившие в спорных областях, потерпели поражение в очередной стычке у Периметра. Некоторые обозреватели считали, что правительство преувеличивает угрозу и раздувает вражду, стремясь подавить в Конфедерации политическое влияние сепаратистов.

Вторая новость сообщала, что дом Хью Скотта на Аквариуме продан, а деньги переведены на некий счет на Деллаконде. Да, самое подходящее место для непоседливого Скотта – это родная планета Кристофера Сима.

Я снова пустился в путь.

19

Легенда о том, что Маурина была почти ребенком, когда вышла замуж за Кристофера Сима, явная выдумка. На самом деле она была его учительницей, преподававшей ему классическую греческую филологию и философию Платона. А ее владение такими трудными предметами в условиях приграничной планеты предполагает весьма зрелый возраст.

На их свадьбу легла тень стычек с ашиурами, и когда эти стычки в конце концов переросли во всеобщую войну, Кристофер присоединился к своему брату Тариену, пообещав жене, что только Бог может помешать ему вернуться.

Однако ни один из братьев больше не увидел ни ледяных вершин, ни широких рек Деллаконды. Когда три года спустя пришло известие о катастрофе у Ригеля и гибели мужа, Маурина пристрастилась к прогулкам по одиноким горным тропам. По-видимому, она никогда не теряла надежды, что супруг еще жив и вернется. Даже после возвращения на Деллаконду горстки уцелевших, Маурина все еще упорствовала. Близкие потеряли терпение и со временем стали ее сторониться.

Маурина стала привычным зрелищем для ночных путешественников, вздрагивающих при появлении ее стройной фигурки, завернутой в длинную серебристую накидку, проходящей по плотному снегу под яркой луной.

Однажды Маурина не вернулась. Ее нашли весной у подножья скалы, носящей теперь ее имя.

Сегодня местные жители утверждают, что в горах продолжает бродить ее дух. Не один деревенский обыватель, возвращаясь ночью домой, видел прекрасный призрак.

Говорят, Маурина смотрит на небо и задает всегда один и тот же вопрос: «О друг, скажи, есть ли новости о “Корсариусе”?»

Деллаконда – маленькая, тяжелая, богатая металлами планета, вращающаяся вокруг древней, кирпично-красной звезды Далия.

В относительно недавнее время – около двадцати тысяч лет назад – она едва не столкнулась с объектом, который теперь стал ее луной. Вследствие этого Деллаконда выписывает сейчас неправильные петли вокруг своего центрального светила. Луна, в конце концов, оторвется от Деллаконды, но это произойдет только через десять миллионов лет. Орбита планеты постепенно выравнивается, и по современным оценкам в течение нескольких сотен тысяч лет климат на Деллаконде снова станет умеренным.

Пока же обитаемые районы планеты подвержены воздействию жестоких зим, палящего лета и капризам природного механизма, время от времени разражающегося устрашающими бурями. Люди предпочитают селиться в глубине материков, подальше от циклонов, регулярно опустошающих побережье. Деллаконда – планета скал и пустынь, обширных равнин, замерзших большую части года морей, непроходимых лесов и непреодолимых рек.

Города защищены силовыми полями, хоть некоторые и заявляют, что предпочли бы старые времена «с настоящей сменой времен года». Теперь все слишком предсказуемо, считают они: каждый день двадцать градусов и приятная погода. Губительно для молодых людей. Однако, периодически вносимые в Совет предложения по отключению поля всегда с шумом проваливались.

Под именем «Скотт, Хью» в различных городах Деллаконды значилось сто семнадцать человек. Я обзвонил всех. Если кто-то из них и был Скоттом, которого я искал, он не признался.

Я попытался навести справки в Большом банке внутренних областей, где был открыт счет, на который перевели деньги от продажи дома. Они вежливо выслушали меня, но адрес дать отказались. Более того, передавать сообщения клиенту тоже против их правил.

Итак, мне оставалось опросить все тридцатимиллионное население планеты в поисках человека, который не хотел, чтобы его нашли.

Наиболее вероятным местом для начала поисков был дом Кристофера Сима. Теперь это, разумеется, музей: скромный, двухступенчатый дом из пермиата в Кассанвайле, дальнем горном поселке, население которого в годы Сопротивления составляло около тысячи человек. Сегодня оно лишь немногим больше, если не считать туристов.

И все же, это выставочное скопление древних, но ухоженных зданий представляет собой краеугольный камень Конфедерации. Здесь собраны все великие символы: над поросшими лесом вершинами парят фурии, в верхнем окне домика Сима горит одинокий фонарь, а в скромном коттедже Тариена, на другом конце покрытой лесом долины, компьютер еще хранит в памяти первые варианты предложений, в конечном итоге вошедших в Соглашение.

Я добрался туда поздно вечером. Чтобы сохранить очарование старой планеты, деллакондцы воздержались от сооружения над городом навеса. Теперь все изменилось, но в ту позднюю весну 3231-го года по деллакондскому летоисчислению он был открыт стихиям. Насколько я помню, день выдался холодным, даже в полдень температура не поднималась выше минус двадцати градусов. Постоянный ледяной ветер дул вдоль горных склонов и гулял по центральной части Кассанвайля.

В нескольких сотнях метров от дома Сима деллакондцы соорудили приют для туристов. От него людей перевозили на аэробусе к главным историческим местам в округе. Однако ожидание на станции могло быть долгим. Я пробыл там почти час, прежде чем группу из двадцати человек, среди которых оказался и я, доставили через поле спрессованного снега к конечному пункту.

Сим жил в трехэтажном сельском доме, с двух сторон окаймленном верандой. Наш аэробус описал круг над местностью, чтобы мы рассмотрели достопримечательности: маленькое кладбище, где похоронена Маурина, личный скиммер Сима, стоящий теперь на постоянном причале под навесом из силового поля в северной части поместья, Бикфордскую Таверну, видневшуюся у подножия восточного склона, где после начала войны состоялась первая стратегическая встреча.

Мы ждали в воздухе, пока предыдущая группа займет места в своем аэробусе, потом опустились на предназначенное для нас место. Гид объявил, что в доме можно пробыть десять минут, и открыл двери.

Мы высыпали наружу и, несмотря на холод, постояли на дорожке, чтобы проникнуться торжественностью момента, посмотрели на окна спальни, откуда пробивался мягкий-желтый свет, и вошли в дом.

Веранда, обставленная качалками и мягкими креслами, обогревалась. На шахматной доске были расставлены фигуры, и бронзовая табличка объясняла, что позиция взята из записи партии, сыгранной Кристофером Симом с одним городским жителем. Как я понял из реплик посетителей, у Сима, игравшего черными, позиция была лучше.

С веранды открывался потрясающий вид: длинная долина, по которой вьется замерзшая река, просторные белые склоны с разбросанными по ним редкими домами и пятнами леса, холодные вершины, тонущие в клочьях облаков.

Чопорно-формальный интерьер с богато вышитыми ковриками, сводчатыми потолками и неудобной мебелью был выполнен в манере той же эпохи. Центральная прихожая разделяет жилую комнату и библиотеку с одной стороны, и гостиную и столовую – с другой. Как часто бывает в исторических зданиях, желание создать ощущение другой эпохи не привело ни к чему. А старательно разложенные личные вещи и книги, которые, по идее, должны вызвать у посетителей впечатление, будто хозяева сию минуту вышли, лишь подчеркивают тщетность этих усилий.

В библиотеке лежала книга отзывов. Я быстро пролистал ее, вставляя листы в монитор, чем привлек внимание охранника. Он подошел и осведомился, не нужна ли мне помощь.

Я любезно ответил, что для меня книга отзывов всегда служит главным моментом посещения.

– Из нее многое можно узнать, – заметил я, ища в колонке для замечаний патетические высказывания.

Там были записи о качестве еды в гостиницах, о плохом оборудовании ванных комнат в туристическом приюте, фраза «Только что поженились» рядом с именами какой-то парочки и энергичное «Смерть захватчикам» напротив чей-то неразборчивой подписи.

– Знаю, – ответил охранник и потерял ко мне интерес.

Наконец я нашел то, что искал – имя Хью Скотта! Как давно он был здесь? Даты проставлялись по деллакондскому календарю, который я заложил в свой интерком. Оказалось, я отстал от Скотта на четыре месяца.

В графе «адрес» он отметил: «Деллаконда», а графа для замечаний осталась пустой.

Я собрался было немного походить по дому, но экскурсия уже закончилась, и все направились к выходу. Гид жестом указал мне на дверь, и я нехотя присоединился к своим спутникам.

Следующей остановкой была Академия Вендикиса, в которой преподавал Сим.

Здание представляло собой копию, оригинал же разрушили после войны, и почти сто лет на этом месте ничего не строили.

Все помещения теперь приспособлены под другие цели: в них разместились сувенирный магазинчик, туалеты, видеозалы, ресторан. Сохранился лишь класс Сима, в котором дисплеи настроены для урока истории из курса «Греко-персидские войны» с использованием материалов и плана урока из его файлов. У двери стоит голографический спартанец-гоплит в полном вооружении.

Тема урока светится на дисплее: «Леонид у Фермопил».

На стенке у класса прикреплена серебряная табличка. Это список бывших студентов, воевавших вместе со своим учителем. На ней значатся двадцать семь имен. Только двое из них остались в живых.

Как и в Домике Сима, в Академии имелась своя книга отзывов, где я снова нашел имя Скотта. Та же дата, но на этот раз он добавил язвительное замечание: «В конечном итоге, это не имело значения...»

Поскольку Хью оставил записи в каждом из священных мест, я сделал вывод, что он не мог оказаться случайным посетителем. Я огляделся, изучая толпу. Мы стояли, тесно прижатые друг к другу на отгороженных веревками местах. Одни наблюдали за ходом битвы при Фермопилах, другие старались рассмотреть пульт управления Сима, кто-то сидел у терминалов, вызывая данные, которые, по утверждению Управления Заповедников, собраны и внесены самим Симом.