Матвеев тоже не слишком-то слушал Циркача, он уже набрал номер и теперь отдавал кому-то распоряжения по-немецки. Серьезный мужик. Слов на ветер не бросает.
О том, чтобы говорить правду, не могло быть и речи. Оставалось несколько вариантов. Первый. Сослаться на убитую Монику. Но это легко и быстро проверялось – слишком много общих знакомых. Вариант второй. Сказать, что оружие обеспечили нам люди Мышкина. Если даже Матвеев знает, кто такой Мышкин, проверка займет достаточно долгое время, но в итоге Мышкин (при всем уважении к Циркачу и его осведомленности в делах «Сферы») вряд ли примет нашу сторону. Опять плохо. Третий вариант. Приплести Павленко (обещавшего помочь) и его людей в Бонне. Опасный блеф. Ведь мы так и не поняли: они сидели в «хаммере», или в «ауди», или их вообще там не было? Наконец, оставалась возможность назвать Эльфа. Вариант представлялся самым рисковым, но и самым многообещающим.
До прихода ассистента со шприцом еще оставалось время. Циркач нес все более вдохновенную ахинею, а я лихорадочно просчитывал вероятные последствия, страдая от невозможности обсудить проблему с Филом. По его глазам я видел: он тоже размышляет над ситуацией.
– Циркач, ну что ты орешь, как резаный?! – рявкнул я, перекрикивая его.
Борька понял и заорал еще истошнее. А я успел под шумок спросить Фила:
– Сказать ему про Эльфа?
Фил молча кивнул.
Вот тут и появился отвратительный тип в белом халате и с чемоданчиком. Действительно рожа еще противнее матвеевской. Если сотрудник посольства был похож не столько на фашиста, сколько на партсекретаря большого оборонного завода, то вошедший теперь выглядел как типичный гестаповский врач-садист из советских фильмов про Великую Отечественную.
– Не надо уколов, – громко объявил я. – Мы получили оружие от Клауса Штайнера.
Эффект превзошел все ожидания.
Матвеев уронил на рычаг телефонную трубку, которую держал, чтобы позвонить еще куда-то, резко поднялся, потушил в пепельнице сигарету и сделал знак безумному доктору удалиться. Потом зашагал по комнате от стены к стене, не приближаясь к нам и даже не глядя в нашу сторону.
Наконец, быстро набрал еще один номер, вкрадчиво спросил:
– Клаус?
И заговорил по-немецки.
Беседа была короткой, новых слов немного, и Фил сумел догадаться о ее смысле. А вообще лаконичность фраз по телефону всегда предполагает серьезное продолжение при встрече.
– Он едет сюда? – спросил Фил с таким видом, будто понял все до последнего слова.
– Да, он будет здесь очень скоро, – кивнул Матвеев.
Тон его в общении с нами явно переменился. Причем весьма радикально, из чего следовало: Эльф взял на себя передачу нам оружия. Что дальше?
Юриуш Семецкий появился раньше, чем можно было представить. Уж не его ли «ауди» стояла рядом с нашим «фольксвагеном»? Ворвался в подвал, как всегда, без охраны и вместо «здрасте» вопросил нарочито по-русски, надо думать, из уважения к нам:
– Мы будем снимать кино, или мы не будем снимать кино?
– Не понял, – растерялся Матвеев.
– Так говорил режиссер в каком-то хорошем французском фильме. Там еще играл Бельмондо, а название я не помню. Так мы будем делать теракт? Или теракт отменяется?
– Это ты у меня спрашиваешь? – решил возмутиться Матвеев.
Но еще сильнее возмутился Эльф.
– А у кого же мне спрашивать?! Вы чуть не убили моих людей, теперь держите их в каком-то подвале. Работать-то кто будет? Скажи мне: кто будет работать?!
– Погоди, Ахман уверял, что это его люди.
– Все люди Ахмана уже давно стали моими.
– Не очень-то верится…
– Это твои проблемы!
– Ладно, Клаус, успокойся. И вообще, выясняй это с Ахманом, а я просто не привык работать с исполнителями, которые разворачивают стволы в любую сторону.
– Не в любую. Ты просто не понимаешь разницы между тупыми послушными бойцами и настоящими профи, – подколол его Эльф. – В нашем случае приходится работать именно со спецами высшей квалификации. Давай лучше рассказывай, что ты задумал.
– Теперь уже неважно, – махнул рукой Матвеев.
– То есть как? – удивился Эльф.
– А так. После этой перестрелки в центре Берлина ничего нельзя организовывать. Даже в предместьях не стоит. Засвечены все, кто только мог засветиться. А вообще-то, твои ребята еще утром забраковали наш вариант.
– Вот как. И что же они предложили?
– Гамбург.
– Интересно, – оценил Эльф. – О конкретном месте шла речь?
– Пока нет, – сказал Матвеев, и Эльф переключился на нас.
– Так и что, ребятишки, какие есть идеи?
Я понял, что сейчас наш выход. Нельзя ударить лицом в грязь. Назвать ратушу? Главное полицейское управление? Порт? Да нет. Нужно что-то более конкретное. Но я был в Гамбурге столь мимолетно! Потом вспомнил: там же есть знаменитая улица красных фонарей, вроде розового квартала в Амстердаме. И мы еще с Филом по ней среди дня носились, когда потеряли Малина, и потом, по пути в порт. Рипербан. Ну, конечно. Весьма подходящий вариант.
– Улица красных фонарей, – предложил я.
– Рипербан, – согласно кивнул Фил и добавил, поясняя, как для идиотов: – Очень людное место по ночам.
– Да, но там и полиции – пруд пруди, – возразил Матвеев. – А впрочем, мысль интересная.
– У нас еще будет время для обсуждения, – решительно подвел черту Эльф. – Для КРП безразлично, где прогремит взрыв? Ты подтверждаешь это?
– Подтверждаю, – кивнул Матвеев.
– Тогда снимай с них наручники, возвращай пистолеты, и мы поехали. Сюда ведь тоже могут нагрянуть?
– Нагрянуть могут куда угодно, в том числе и в Гамбург, – улыбнулся Матвеев.
Под занавес он выдал какую-то шутку на немецком, оба засмеялись, и мы поняли, что на этот раз угроза миновала.
Мы с Эльфом вышли через другую дверь. У подъезда на улице стоял просторный джип «опель-фронтера», куда нам и было предложено сесть.
– Мы больше не вернемся в Берлин? –спросил я
– Скорее всего, нет, – кивнул Эльф.
– Тогда придется заехать в «Кауфхоф».
– В какой еще «Кауфхоф»? При наличии денег в Гамбурге есть все, что необходимо.
– Вот именно, – подхватил я, – при наличии денег. Они-то и остались в «Кауфхофе» на Александерплатц.
– Крошка, – Эльф неожиданно назвал меня коротким прозвищем, как друг и перешел на «ты». – Ты абсолютно уверен, что нам стоит туда возвращаться?
– Абсолютно, – сказал я. – Потому что там остались все наши деньги.
Эльф понял. Надо думать, он еще не забыл, какую сумму выдавал нам совсем недавно. А я, когда получали оружие, сразу смекнул, что деньги следует держать в более надежном месте, чем полуконспиративная квартира Моники. Служебное помещение в универмаге контролировали люди Кулакова и это был наилучший вариант. Идти же в бой с полными мешками денег можно во владимирской глуши, но не в Берлине. И я не ошибся. Вряд ли товарищ Матвеев отдал бы нам миллион баксов с той же легкостью, с какой вернул оружие.
– Хорошо, – кивнул Эльф. – Заедем.
– Только наверх я пойду один. Договорились, Юра?
Я впервые назвал его так. Ну а как еще? Клаусом, что ли? Или может быть Эльфом?
Семецкий улыбнулся.
– Хорошо, – повторил он еще раз. – Я понял.
И тут встрепенулся Фил, который, по-видимому, тоже анализировал все нюансы этого необратимого отъезда из Берлина.
– А наши машины останутся там, где мы их бросили?
– Ну, зачем же? Я успел отогнать их подальше от нехорошего места. Вы же не случайно побросали их с ключами в замках.
– Это из стратегических соображений, – пояснил я.
– Понятно, – кивнул Эльф. – Но все получилось правильно. И теперь добрые люди помогут вернуть транспорт фирме. Поехали.
Картина только что отгремевших событий потихонечку вырисовывалась. И я все-таки решился задать уже давно мучивший меня вопрос.
– Так это ты сидел в той «ауди»?
– Да. Только не спрашивай, почему я не вмешался сразу.
– Не буду. Я о другом спрошу. Кто приехал на армейском «хаммере»?
– Некие господа из Бонна, – уклончиво ответил Эльф.
– «Корпорация Феникс», – решил уточнить я.
– А! Так это вы их и пригласили! – мигом догадался он. – Удачный ход.
– Почему удачный?
– Потому что это для вас – «Корпорация Феникс», а для берлинской полиции они – военная разведка. И одним только фактом своего появления ребята надолго отвлекут оперативников. Это важно, если, конечно, предположить, что полицейские вдруг вздумают нас с вами искать.
– Так мы куда едем? – полюбопытствовал Циркач, словно только что проснулся.
– Сначала за вашими деньгами, потом – в Гамбург, разумеется.
– А как же взрывчатка?
Во, какие вопросы интересуют, оказывается, ветеранов советского цирка!
– Взрывчатку мы, к сожалению, забрать не можем. В Берлине свои курды, в Гамбурге – свои. За эту платил Семнадцатый, так что, считайте, мы ее подарили российскому посольству в лице господина Матвеева. Приедем и на месте разберемся… Да, слушайте! – вспомнил вдруг Эльф что-то очень важное. – Почему вы назвали Матвееву именно Гамбург?
Я так долго мучился тогда, выуживая из собственной памяти, с чем еще связан у нас Гамбург, а теперь оно вспомнилось мгновенно. Так иной раз пытаешься вытряхнуть патрон из заклинившего затвора, а потом устало махнешь рукой, и он вдруг выкатывается сам собою. Ну конечно! Вчерашняя ночь, кнайпе, начало разговора с Эльфом… Это он сам и упомянул Гамбург.
Но вначале я решил сказать о другом:
– Видишь ли, Юра, с этого города я начинал свое знакомство с Германией. Там остались люди, с которыми я могу выйти на связь и в случае чего попросить о помощи.
– Вот как, – Эльф почувствовал некоторую недоговоренность. – А если не секрет, с каким заданием вы туда ездили?
– Думаю, что теперь уже не секрет.
Я еще накануне решил, что про историю девяносто седьмого года можно и даже нужно рассказать Эльфу, не упоминая, разумеется, заказчика.
– Это было два года назад. И мы должны были встретиться в порту с человеком по имени Сергей Малин.
Эльф даже притормозил и смерил меня долгим пристальным взглядом.
– Вот это да! Большаков, неужели вы и на его организацию успели поработать?
– Нет, – честно признался я, – встреча тогда не состоялась.
– Жаль, – резюмировал он. – Ну, да ладно! Какие ваши годы!
Я улыбнулся и предложил:
– А давай-ка откровенность за откровенность. Мы ведь тоже не лаптем щи хлебаем. Учимся думать потихонечку. Вот например, тогда, в кнайпе ты сказал нам, мол, для курдов ты в Гамбурге. Ну, я и решил, что это не просто так, что это намек. Я прав?
– Ты даже вообразить себе не можешь, Крошка, насколько ты прав! Только в Гамбурге есть смысл что-то организовывать сегодня. И то, что там есть ваши люди – прекрасное совпадение. Они могут нам пригодиться. Но для начала мы сделаем ставку как раз на людей Сергея Малина.
Вот, черт! Если б я еще знал, кто такой этот загадочный Малин! Но вопросы задавать было негоже, тем более, что через пару секунд, Эльф сказал:
– Обратите внимание на «трабант» в правом ряду. Он уже довольно долго едет за нами.
– На таком музейном экспонате заниматься слежкой?
– Вот и я думаю, – согласился Эльф, – ерунда какая-то!
Подозрительный «трабант» «вел» нас до Большой Звезды, то есть круговой развязки с триумфальной колонной в центре, а по улице Семнадцатого июня мы ехали уже со спокойной душой. Знаете, кстати в честь чего она так названа? Я специально поинтересовался, и оказалось, что в 1953 году в этот день было жестоко подавлено восстание рабочих в гэдээровской части Берлина. Это было одно из первых (после Гданьска) выступлений в завоеванных Советским Союзом странах. Немцы так и говорили: оккупационные власти Москвы. А мы тогда ничего об этом и не слыхали. Дружба-фройндшафт и никаких проблем.
В «Кауфхофе» на Александерплатц тоже все прошло на удивление нормально. И дальше в городе хвоста за нами вроде не обнаружилось. А вот когда уже порядочно отъехали от Берлина по автобану, на одном из постов дорожной полиции нас ждал некий сюрприз. Освещение на трассе отличное, видно лучше, чем днем, и мы разглядели издалека некоторую избыточную активность на дороге. Один из полицейских выбрел аж на середину крайней полосы движения, видно, полученное от начальства распоряжение носило особо важный характер.
Лично мне очень не понравился этот пост. И Эльфу, как я понял, тоже. Даже еще сильнее. Он все ворчал сердито: