Кедр. Хорошо, кто из присутствующих знает это?
П а у з а.
Тополь. Значит, никто.
Кедр. Вывод?
Пальма. Очень простой. Ясень в тайне от всех нас договаривался с кем-то заранее об этой встрече. То есть степень важности этой встречи выходила за рамки нашей компетенции.
Верба. Или это было что-то глубоко личное, интимное.
Тополь. Чушь собачья!.. Извини, Верба.
Кедр. Пальма совершенно права. В жизни не поехал бы Ясень на встречу с человеком, просто говорящим голосом Осокоря, – это опасно и глупо. Сработал пароль и ключевое слово.
Верба. Джин «Победа».
Тополь. Какой, к черту, джин?! Я же говорил, присутствие Вербы…
Платан. Она просто вспомнила Оруэлла, «1984». Я правильно понял?
Верба. Да, это была его любимая книга. Я уверена, только сам Ясень мог придумать такую трихомудию – торт «Победа». Без торта «Победа» – наверно, это означало «только без глупостей», «прийти без охраны, без оружия»…
Тополь. Ну, без оружия-то он не пошел…
Кедр. Постой! Верба, ты это знаешь или просто догадываешься?
Верба. Я это чувствую. И я чувствую, как они чувствовали друг друга: разговор, построенный на недомолвках, понимание с полуслова…
Тополь. Хотите мнение старого матерого гэбэшника из «восьмерки»? Этот разговор больше всего похож на хорошо разученный шифродиалог, предназначенный для третьего лица или третьих лиц, то есть для тех, кто будет его прослушивать. При этом один из участников разговора, как правило не знает о его тайном смысле.
Кедр. Стоп, стоп, стоп! Вы сейчас все запутаете. Допустим, звонил не Осокорь, «артист средней руки». Ясень понимал, что разговаривает с артистом?
Платан. Нелепый вопрос!
Верба. Да нет, вопрос очень лепый. Я уже поняла, что имеет ввиду Кедр. Да и Тополь, кажется, говорил о том же. Два варианта: либо звонил действительно Осокорь, тогда он ведет двойную игру и до сих пор пудрит нам мозги. Либо это Ясень разговаривал с «Псевдоосокорем», прекрасно понимая, кто это, и соответственно, уже он забивал нам баки. В любом случае шифродиалог был предназначен для нас. В любом случае, ребята.
П а у з а.
Кедр. Кому еще звонил Ясень после того разговора?
Тополь. Только Дедушке. После чего выключил телефон и – внимание! – даже автоответчик. Запись разговора с Дедушкой, естественно, не велась. А со слов Дедушки, разговор шел о необходимости общего сбора не позднее сентября, о последних результатах «операции 71», то есть о внедрении Осокоря в блатной мир, о ненадежности генерала Григорьева и о Чечне. Все. О звонке Осокоря и назначенной встрече – ни слова. Дедушка ничего об этом не знал.
Кедр. Точнее, Дедушка говорит, что ничего об этом не знал.
Тополь. Ну, знаешь, если мы сейчас начнем подвергать сомнению слова всех и каждого, мы не только ни в чем не разберемся, но вообще сойдем с ума.
Верба. Некоторым это уже не грозит.
П а у з а.
Верба. А Кедр совершенно прав. Когда случилось такое, мы обязаны подвергать сомнению слова любого из нас. Дедушка тоже не Иисус Христос, почему он должен быть исключением? Ладно, Тополь, рассказывай дальше.
Тополь. Извольте. Семнадцатого августа утром, приблизительно в 6.30 к Ясеню подъехали вызванные раньше обычного Леша с Маратом, и шеф категорически распорядился не сопровождать его. Он попросил подать Лешины «жигули» во двор, вышел из дома через черный ход, сел за руль и укатил, пообещав скоро вернуться. Личной охране велел ждать дальнейших распоряжений у телефона в его квартире. Леша распоряжение выполнил, как-никак человек военный, но подошел к нему творчески. Странное поведение шефа не понравилось ему, и он тут же связался со мной. Я был на Лубянке. Минут семь или восемь понадобилось нам с Лешей на обсуждение проблемы и прослушивание автоответчика за последние сутки. Кроме разговора с «Псевдоосокорем» Ясень не записал ничего(!) или все записи стер. Тогда я сразу приказал организовать наблюдение. Опытный Леша успел включить в багажнике своей машины достаточно мощное радиоустройство и мы запеленговали «жигули» Ясеня на Калининском мосту. Кстати, потом Ясень выключил передатчик, очевидно, решил послушать музыку или новости с приемника и заметил радиопомехи. Но это уже не имело значения, теперь его вели гаишники. Обратите внимания, Ясень, готовился к такому варианту – едва отъехав от дома, поменял номера. Машин в тот ранний час ехало по проспекту немного, и все-таки для уверенности мы привлекли к делу следящую камеру в окне одного из банков. Затем я лично сел в патрульную машину «форд краун виктория» вместе с командой в четыре человека из нашей группы антитеррора, и когда Ясень свернул на Рублевку, отставание у нас составляло минут пять при движении со скоростью сто восемьдесят (авральные двести десять мы в расчеты пока не закладывали). Ясень же ехал просто восемьдесят, чтобы не выделяться. И вот на выезде из Москвы мы его потеряли. Первый пост ГАИ на Рублевской развязке рапортовал о движение по мосту, то есть на Рублево-Успенское шоссе, однако пост в самом начале шоссе доложил, что машина там не проезжала. Я хорошо знаю эту развязку и с трудом представлял себе, как можно изобразить такой трюк. Впрочем, с нарушением всех мыслимых правил (выезд на разделительную, на встречную, на откос), а это Ясень умел, можно было изобразить все что угодно – хоть возвращение обратно в Москву огородами. В общем мы чуть-чуть притормозили и задумались.
Кедр. Почему не задействовали вертолет?
Тополь. Не считали нужным. А может быть, боялись. Мы же не знали, кто приедет на встречу с Ясенем. Появление вертолета слишком заметно, причем издалека, и оно могло спровоцировать все что угодно, вплоть до ракетного удара.
Его обнаружили вновь ребята из охраны президента, наблюдавшие за трассой в связи с плановым движением по ней утреннего кортежа. Каюсь, не я догадался связаться с ними, но мы успели получить сигнал, и вот тут уже, визжа на всех поворотах извилистого лесного участка Рублевки, ехали на форсаже – не знаю зачем – предчувствие какое-то было, гнусное такое предчувствие. Василий, несмотря на все свое мастерство дважды почти терял управление касаясь дороги только двумя колесами. Вы понимаете, что это значит – поставить "краун викторию" – этого приземистого монстра – на два колеса?…
Мы опоздали. На каких-нибудь две минуты. "Жигули" стояли у обочины с напрочь осыпавшимся боковым стеклом, а он лежал, упав на правое сиденье, с зажатым в подломившейся руке пистолетом, лицом вверх… Впрочем, лица-то у него как раз уже и не было. Почти. Пули крупного калибра… Эксперты определили: машину Ясень остановил сам перед постом ГАИ, очевидно по знаку милиционера. Тот и оказался переодетым убийцей. Подошел вплотную и сделал три выстрела через стекло, практически в упор. Мы оставили двоих возле машины с убитым и на всякий случай двинулись дальше по трассе. Я вызвал подкрепление, чтобы оцепить и прочесать район, но чувствовал, что смысла в этом будет мало. Особенно стало невесело, когда нас вежливо прижали к обочине и попросили подождать, пока проедет президент. Мы подождали. Убийца получил еще пять минут форы. Любопытно, что охрану Ельцина совершенно не волновали прозвучавшие только что выстрелы. Знали о них заранее? Или им важно только, чтоб в президента не стреляли, а остальных пусть хоть всех покосят? Или просто не слышали, не заметили. Мы, кстати, тоже не слышали: пистолет наверняка был с глушителем.
Именно в тот момент я подумал, что надо свести к минимуму усилия всех спецслужб. Парни просто могли пострелять друг друга – место уж больно неудачное для разборок. Но история, как выяснилось, была еще не вся.
Мы миновали Раздоры и потихоньку въехали в Барвиху. Здесь я вылез из машины, огляделся и почему-то пошел пешком. Наверно, я был в полушоковом состоянии, Безумная погоня, закончившаяся убийством Ясеня, совершенно выбила из колеи. Хотелось пройтись, встряхнуться.
Кедр. Глупо.
Тополь. Конечно, глупо. Я даже не подумал в тот момент, что раз уж пошла такая охота, могут убить и меня. О чем я вообще думал тогда? О Дедушке, конечно. О том, что теперь в России случится очередная перестрелка, покруче девяносто третьего, очевидно, будет государственный переворот и много-много бессмысленных жертв. А потом я вспомнил о Лайзе. Вариант «Лайза». Это было наше спасение. Требовалось срочно выйти на связь со всеми Причастными, во всяком случае, с большинством и согласовать вопрос с Дедушкой. Но тут «виктория» наша патрульная прямо задним ходом, не разворачиваясь и жутко воя, подкатила ко мне, и ребята чуть ли не вбросили меня на заднее сидение. Оказывается метрах в трехстах впереди, у обочины, одним колесом в кювете стояла БМВ-525, прошитая из автоматов, с двумя свежими трупами внутри и оцепленная уже подоспевшим ОМОНом.
Платан. Пятьсот двадцать пятая – довольно скромная тачка. На таких чаще бойцы ездят, а не авторитеты.
Тополь. А там и были бойцы, а вот стреляли в них не омоновцы, а сотрудники «девятки». И стреляли, как сами объяснили, потому, что машина полезла на дорогу аккурат перед самым президентским автомобилем. Не верю я в такие байки, не верю, но доказать, что это вранье – тоже почти нереально.
Верба. Реально, Тополь, надо только этим заняться.
Пальма. Погоди, Верба, давай сейчас только по фактам.
Тополь. Продолжаю. Несколько минут спустя обнаруживают труп постового невдалеке от того места, где убили Ясеня. Другой постовой найден живым, но оглушенным, в кустах у развязки на кольцевой. Это вместо него на связь с нами выходил сообщник убийцы и пудрил мозги по поводу движения «жигулей».
Платан. Изрядно было у него сообщников.
Кедр. Откуда же взялась эта БМВ?
Тополь. То-то и оно – «откуда»! Свидетели потом показали, что БМВ въехала в деревню за минуту до президентского кортежа навстречу ему! Не-ве-ро-ят-но. Постовой не остановил – ясно: это был уже не постовой. Но охрана президента! Где они-то были? Или кто был вместо них? Или это они и стреляли в Ясеня, а потом, заметая следы, перебили друг друга?
Кедр. Остановись, Тополь. Меня интересуют факты, а не твои предположения. Кто все-таки сидел в БМВ?
Тополь. В БМВ оказались мелкие сошки. Обыкновенная подстава, хотя и заслуживает отдельного расследования. Главное – дальше.
Пальма. Ну что ж, давай.
Тополь. Я снова шел пешком вдоль шоссе. Машину нашу сначала не пропускали, а потом это было уже не важно. Бояться стало некого. Всех, кого надо, к этому моменту они уже убрали. Наступило перемирие. Я это понял. Но полная картина происшедшего все никак не выстраивалась в голове. В общем я как-то неожиданно для себя оказался у ларька на асфальтовом пятачке перед магазином и почувствовал, что больше всего на свете хочу пить. Ты скажешь, это уж совсем глупо. Да, Кедр?
Кедр. Я лучше промолчу.
Тополь. Правильно, молчи. Дальше все было как в кино. У ларька стояли двое мотоциклистов – парень и девушка лет двадцати – и прямо верхом на мотоциклах пили пиво. Что называется, с особым цинизмом. Но машины под ними были какие-то «хонды» последней марки, черные кожанки – навороченные, с зеркальными бляхами, как у американских «диких ангелов» в шестидесятые (или в какие там) годы, а лица… ну, знаете, издалека видно: сам черт им не брат – не то что гаишник, проверяющий на алкоголь. И что их привело сюда в такую рань? Очевидно, похмелье. Гудели ночь на папиной даче, выпили все до последней капли – вот и приехали в семь утра к ларьку поправлять здоровье… Вы уж извините, что я так длинно…
Верба. Давай, давай. Ясень тоже любил представлять подобные литературно-художественные отчеты высоким генералам на Лубянку. Вот смеху-то было!..
Тополь. Сейчас будет особенно смешно. В общем, глотнув какого-то соку, я подошел к этим хиппарям и, нарочито невнятно представившись, спросил, при них ли обстреляли машину. Оказалось, да. Правда, смотрели мои детишки в другую сторону, и потому хорошо видели, что два «уаза» с ОМОНом подъехали раньше кортежа. По приказу ментов, так считали свидетели, бээмвуха и стала выезжать на дорогу. «Придурки», – проворчал парень. А девушка вдруг добавила: покажи ему. И парень показал. За минуту до этого ребята фотографировались. «Поляроидом». Так вот, на одном снимке было отчетливо видно, что в припарковавшейся БМВ сидят не двое, а трое, на другом же вообще – через переднюю дверцу со стороны водителя вылезал собственной персоной убийца Ясеня.
Платан. Не понял.
Тополь. Это был Золтан. Я узнал его.
Пальма. Золтан?!
Тополь. Да, именно он. Теоретически возможно, что он готовился совсем к другому убийству, но очень, очень маловероятно. Картина происшедшего в тот момент сделалась для меня абсолютно ясной.
Кедр. А снимки забрать у ребят, конечно, не удалось, и тебе мы тоже должны верить на слово.
Тополь. Нет, отчего же – вот они, эти снимки.
П а у з а.
Тополь. Я показал молодежи свое удостоверение, но оно не слишком их впечатлило. Ну, конечно, что этим ребятам ФСБ, может быть, у него папа в администрации президента, а у нее – и того выше, какой-нибудь первый помощник. Но потом я показал им сто долларов, и это они поняли, видно насмотрелись американских детективов. Правда, попросили по сто за каждый снимок. Чуть поломавшись, чтобы они совсем не оборзели, я согласился. И тогда еще за полтинник они рассказали мне, куда отправился вышедший из БМВ милиционер, за воротами какой именно дачи скрылся.
Кедр. Ну, и чья же эта дача?
Тополь. А вот это я предпочел бы пока не говорить. Это слишком высокий человек, и он не имеет никакого отношения к убийству Ясеня. К Золтану он, разумеется, имеет некоторое отношение, но это нам пригодится позже.
Кедр. Тополь, я не узнаю тебя сегодня. Ты полностью доверяешь Осокорю в безумно запутанной ситуации, ты считаешь непререкаемой истиной все, что говорит Дедушка – этот самый хитрый человек на Земле и вдруг покрываешь какого-то высокого российского чиновника, не доверяя нам! Что с тобой, Тополь?
Тополь. А ты себя узнаешь сегодня? Вербу узнаешь?
Кедр. Вербу – узнаю.
Верба. Ну, тогда давай я и скажу, тем более, что дальнейшее я знаю лучше Тополя. Он позвонил мне еще из машины. А я была на Варшавке, прямо с вокзала поехала туда на прием срочной информации из арабского региона. Кстати, прошло два сообщения, по которым я наложила запрет на передачу даже по спецканалам. Дедушка уже в курсе, а вам еще предстоит оценить их значение для России и сделать какой-то вывод. Но, черт возьми, сейчас совсем не до этого. Когда Тополь сказал мне… что Ясеня больше нет… я не упала, даже не заплакала. Может быть, я просто умерла. А потом встала, нашла в сумке фляжку и выпила. Все. Долго ты ждал, Леня, пока я снова заговорю…
Тополь. Но я не орал в трубку и не давил ни на какие кнопки. Я понял.
Верба. За это я и люблю тебя, Тополь. И все-таки ты понял не все. Думал, я захочу мстить. А я, не дожидаясь твоего вопроса, сказала: «Вариант „Лайза“, Тополь». Потому что не хочу никаких смертей сегодня. Хватит. Да, я буду мстить, но не сейчас, и не этому ублюдку Золтану, он и смерти-то не достоин, его надо просто спрятать в самую гнусную тюрьму. Пожизненно. Пусть этим займется Дедушка. А убивать никого не надо. Чем больше убьешь, тем труднее потом разобраться. Так что никого, ни-ни, ни Золтана, ни стрелявших в БМВ, ни того, кто звонил, ни того, кто подкупал милицию, ни того, чья дача, ни самого Григорьева…
Тополь. А причем здесь Григорьев?
Верба. Григорьев? Я могу продолжить список вплоть до Ельцина и Клинтона.
Тополь. Понятно. Римского Папу тоже оставим в покое. Хватит с него андроповского покушения пятнадцать лет назад.
Платан. Ребята, не пора ли перейти к делу?